--
🌻 smultronställe (сущ.) — букв. "место дикой земляники"; особое место, которым дорожат, которое любят, в которое возвращаются для утешения и расслабления; личная идиллия без стресса и печали.
--
Было раннее утро, и все уже встали. Сегодня они собираются в поход. На этот раз Бэзил охотно сопровождал своих друзей, уже вооружившись двумя своими камерами. Сначала он подумал, что брать с собой два дорогостоящих аппарата — чересчур, но понимал, что пожалеет, если не возьмёт. Тем более он часто носит их с собой, так что... Все казались сонными, когда они добрались до начала тропы, все, кроме Хиро и Бэзила — жаворонков. Бэзил слабо улыбнулся мягкому теплому сиянию восхода солнца и доносящемуся аромату природы. Запаха росы и мягкой земли было достаточно, чтобы вызвать чувство ностальгии. Даже если он никогда не был здесь раньше. Он отхлебнул из маленького термоса зеленого чая. — Я действительно не вижу смысла в пешем туризме, — высказала свое мнение Обри, когда они поднимались вверх, её розовые волосы сияли на солнце. Она потёрла глаза, поправляя свой рюкзак. Брови Хиро приподнялись при этих словах: — Правда? Я всегда думал, что тебе нравится подобное. Кел вмешивается: — Не слушай ее, Хиро! Обри просто капризничает. Например, как ты можешь не ценить что-то подобное? Я даже знаю подходящее слово! Ширин... как там оно, Санни? Санни сначала не ответил, пока Бэзил не толкнул его локтем. Санни вздрогнул и повернулся к нему. — ...Что...? — Кел тебя о чем-то спросил, — Бэзил изо всех сил старался скрыть радость на своем лице. Полусонный! Санни милый. Кел улыбается Санни: — Слово, которое ты сказал мне, когда мы были в фургоне! Что-то связанное с лесом, да? — Шинрин Йоку. Японское существительное, которое означает отправиться в лес для умственного и морального успокоения. Обри фыркнула: — Ну, меня это морально не успокаивает! Знаете, идти пешком в гору нелегко! Скажи, Бэзил? — На самом деле тут уютно, — произнёс он, с нежностью довольно оглядываясь вокруг. — И вид, когда мы достигнем вершины, будет того стоить. Обри подняла бровь: — Хм. Не думала, что ты из тех, кому нравятся такие физические упражнения. — О нет. У меня выносливость Хиро и Санни вместе взятых, — названные посмотрели на него немного обиженно, — но ради своих друзей я готов на всё. Кел взъерошил волосы Бэзила. — О-о-о! Видишь, Обри? Вот как ведут себя настоящие друзья! Розововолосая усмехнулась, указав на то, что Кел опять говорит своими типичными фразочками из прошлого. И эти двое затеяли ещё один спор. Их болтовня сливалась со звуками природы, пока пятеро продолжали двигаться вперед. Хиро часто вмешивался, пытаясь расцепить их двоих. Санни и Бэзил отстали от этой троицы. — ...Странно, что всё так... обычно, — Санни прокомментировал это вполголоса, так что Бэзил почти не расслышал. Блондин достал камеру, готовясь фотографировать всё на пути — Ага. Как будто они не изменились. Он разделял те же чувства. Обри и Кел по-прежнему спорят, поскольку мнения насчёт некоторых вещей у них расходились. Но, несмотря на это, они особо не ссорились — игриво подшучивали друг над другом, и на этом всё. Никаких обид они не держали. Хиро, конечно, вырос, но легче утихомиривать этих двоих не стало. И... Бэзил и Санни по-прежнему в стороне. Вместе. Странно. Бэзил списал это на их схожие интровертные характеры. — Я сожалею, что многое из этого пропустил, — признается Санни, глядя на листья и ветви, обрамлявшие голубое небо. — Так было не всегда. Но я понимаю тебя, — раздался щелчек камеры, — ...но сначала ты же должен был сосредоточиться на себе, верно? Ну, найти себя и всё такое. — Не говори так, это звучит слишком клишированно. В ответ Бэзил лишь усмехнулся. — О, вау! — услышав взволнованный голос Кела, двое бросили взгляд вперед. Деревянный висячий мост. Санни на секунду задумался, есть ли другой проход, но Хиро уже ответил на этот вопрос ранее, сказав, что, возможно, другого пути обойти пропасть может не быть. На этот раз Обри с Келом была согласна. — Крутяк! — она проверила мост на прочность, запрыгнув на первую половицу. Доска просела под её весом. Санни посмотрел на Хиро: — Это вообще безопасно? Хиро ободряюще улыбнулся ему. — Конечно. Ни о чём не беспокойтесь. Пятеро, не теряя времени, пересекли мост. Вполне соответствуя всем ожиданиям Санни, мост опасно раскачивается на каждом шагу. Обри и Кел шли впереди, их совершенно не пугала тряска. Бэзил искоса взглянул на Санни: — Подожди. Ты же боишься высоты, да? Санни качает головой, но рука его продолжает крепко сжимать верёвку. — Уже не так сильно. Но если ты вдруг не заметил, мост в любую секунду может упасть, и мы все тут умрём. Бэзил усмехнулся. — Не упадёт он. — Ага! Смотри! — Кел запрыгал вверх-вниз. Обри рассмеялась, когда чуть не потеряла равновесие, сумев крепко ухватиться за верёвку. Однако Хиро не был впечатлен, если его железная хватка на той же верёвке не делала это очевидным. — Кел, мост, конечно, безопасен, но можем ли мы не делать ничего, что сделает его опасным? Санни занервничал, поскольку мост все еще неуверенно раскачивался из-за идеи Кела пошутить. Бэзил почувствовал легкое беспокойство. — Всё хорошо? — Ага. Обри взглянула на Кела с ухмылкой на лице: — Хочешь заспидраним эту фигню? — Да, сука! Двое крепко взялись за лямки своих рюкзаков, прежде чем с бешенной скоростью побежать, а мост снова покачнулся, из-за чего трое позади них чуть не потеряли равновесие. Что ж, Санни потерял, упав на Бэзила. Он неловко похлопал Санни по плечу. — Ха-ха, аккуратней. — Прости, — Санни смутился, прежде чем вернуться на своё место, отступая от блондина. Хиро повернулся к ним, на его лице отразилось беспокойство. — У вас всё нормально? Они просто кивнули. Затем Хиро взглянул на тех двоих, которые уже добрались до утеса с другой стороны. Позже он определенно устроит им хорошую взбучку. После того, как Обри и Келу пришлось выслушать лекции Хиро, они продолжили восхождение. Спустя некоторое время они решили передохнуть. Хиро присел на валун и раздал всем бутерброды с яйцом. Обри и Кел заняли низко свисающую ветку дерева и стали есть. — Как называется этот цветок? — с любопытством спросил Санни у Бэзила, прежде чем он откусил от своего бутерброда. Глаза Бэзила заблестели, когда он осмотрел высокое растение с красно-розовыми четырьмя лепестками. — Кипрей. Ты знал, что их семена очень пушистые? — он восторженно улыбнулся. — Это растение любит солнце и... его частенько можно увидеть на полянах после лесных пожаров. Санни обеспокоено отвечает: — Были ли в последнее время тут случаи пожаров? — Ну, они довольно... распространены здесь. Обычно это происходит из-за безрассудных отдыхающих, поэтому государство наняло ещё больше лесных рейнджеров, чтобы предотвратить повторение подобного, — Бэзил фотографирует Обри с Келом. А потом ещё и кипрей. — Но, знаешь, что самое удивительное? Санни наклоняет голову. Бэзил рассматривает снимки в своей камере: — Кипреи являются символами надежды, потому что это первые цветы, которые распускаются после лесного пожара. Ведь обычно огонь уничтожает всё на своём пути... но даже после такой трагедии кипрей всё ещё цветет. Санни посмотрел на цветы совершенно другим взглядом. — То есть... прямо как мы, да? — Хм? — на этот раз Бэзил оторвал взгляд от своей камеры. Санни посмотрел на него. — Ну, знаешь? После всего... мы все ещё вместе... — он жестом обвёл остальных их друзей. О, вот оно что. Он имеет в виду их всех. — Ммм... да. Думаю, ты прав. Хиро встаёт с валуна, отряхивая штаны. — Продолжим? Обри и Кел доели и спрыгнули с дерева. И вот они впятером продолжали идти по тропе. Иногда Кел указывал на что-то интересное, и либо Хиро, либо Бэзил отвечали, что это такое. Обри комментировала происходящее и удивлялась, когда Санни внезапно говорил ей, что для этого есть слово, а Хиро смеялся в стороне, наблюдая за всеми ними. Их болтовня сопровождалась ностальгическими щелчками камеры Бэзила. Наконец, они добрались до вершины. У всех перехватило дыхание от открывшегося перед ними вида. Небо было безоблачно чистым, и солнце ярко освещало бескрайние просторы величественного зеленого ландшафта с огромными скалами. Отсюда также был виден пляж и море, идеально голубое, сливающееся с горизонтом. Конечно, Бэзил фотографирует это. — Есть ли для этого какое-нибудь слово? — с любопытством спросил он у Санни. — Для чего? Бэзил огляделся, ветер взъерошил его пряди, и он заправил одну из них за ухо: — Знаешь... когда ты находишься в месте, которое кажется действительно уютным. Санни слегка улыбается: — Синефин. Это валлийское существительное, означающее, что человек или животное чувствуют, что нашёл то самое место; место, где всё вокруг тебя кажется таким гостеприимным, подходящим... и, да, уютным. Бэзил кивает и делает мысленную пометку, что позже он назовет фотографию этим словом. Он посмотрел на фото и вздохнул. — Что-то не так? — с любопытством спросил Санни. — Только то, что я хочу сделать панораму. Но ни у одной из моих камер нет такой функции, — Бэзил ответил. — Не пойми меня неправильно, они мне очень нравятся, правда. Но было бы неплохо иметь и цифровую камеру тоже... мне понадобится целый год, чтобы накопить на одну, учитывая, какими дорогими они бывают. Санни немного смущённо посмотрел искоса. — ...верно. Кто платит за твоё обучение? — Мои родители, — ответил Бэзил. Санни посмотрел вниз на свои ботинки, немного колеблясь. — Я просто осознал, что никогда не спрашивал тебя о них. Я имею в виду, даже будучи детьми, ни я, ни кто-либо из наших друзей не знали и до сих пор не знаем ничего о них. Блондин оторвал взгляд от своей камеры, почувствовав любопытство Санни: — И что же ты хочешь узнать? — Где они и чем они так заняты? — Хм. Ну, я не знаю, чем именно мои родители там занимаются, но они часто ездят в командировки, а потому довольно много путешествуют. Но, судя по тому, что я в последний раз слышал от их секретаря, они довольно долго находятся в Монпелье. Вроде год уже? Может быть, они наконец-то остепенились. Кто знает? — Где это? — спросил Санни. — Во Франции. Лицо Санни исказилось от беспокойства: — Ты разговариваешь с ними? А они с тобой? — Я время от времени пишу им, — нейтрально ответил Бэзил, — и делаю это с тринадцати лет, потому что чувствовал, что должен хоть как-то их отблагодарить за те деньги, что они присылали. И за то множество случайных подарков по праздникам. Хотя подарки на день рождения они никогда мне не присылали. Может, они просто забыли когда он. — Сочувствую. Бэзил пожимает плечами: — Так было всегда, — затем он посмотрел вниз на огромные скалы и мириады деревьев. — Я действительно думал, что, может быть, они, наконец, ответят мне и похвалят, когда я расскажу о том, как моя фотография попала на студенческую выставку. Но... что ж, этого не случилось. Забавно, как он продолжает гнаться за их одобрением, когда ответа не получал уже так давно. Может быть, он просто хочет отблагодарить их за все те деньги, что они присылали. Вот почему он до сих пор пишет. Что ж, могло быть и хуже. Каким-то образом ему до сих пор везет. Санни легонько толкнул его локтем, не зная, как утешить друга — Их потеря, понимаешь? Бэзил тихо смеется: — Может быть. Я просто благодарен, что они платят за обучение. — Что, если... что, если они хотят... — Хм? — Нет, забудь. Бэзил моргает, немного сбитый с толку. — Э-э, ладно. Спустя несколько минут, вдоволь наглядевшись, все пятеро заняли пустой столик для пикника. Хиро достал термос с жасминовым чаем и раздал всем стаканчики. — Этот год такой... невероятный, — заметила Обри, доставая бонго из рюкзака, остановившись на последовательном и мелодичном ритме, Санни постукивал пальцами по столу, аккомпанируя. Кел, вместо чая, пил Апельсиновый Джо. — В смысле? Розововолосая поджала губы: — Мне действительно нужно объяснить? Хиро соглашается. — Да, Кел. Послушай... теперь мы все здесь вместе, в походе. В начале этого года я вообще не думала, что снова встречу Санни. Санни опускает взгляд: — Извините, что не объявился раньше. Кел успокаивающе похлопывает черноволосого парня по плечу. — Всё хорошо, Санни! Важно то, что теперь мы все вместе! И все счастливы. Я и мечтать о большем не мог, — он сверкнул своей фирменной яркой улыбкой. Хиро улыбается в ответ брату: — Это правда. Но нам нужно многое наверстать, не так ли? Поэтому этим летом мы должны оторваться по полной. — Да! — восклицает Обри, на некоторое время прекращая барабанить. — Кроме того, вы все должны найти время, чтобы хоть один раз прийти на концерт нашей группы! Санни удивлённо вскинул бровями. — О. Ты играешь в группе? Обри смеётся. — О да, ты же тоже музыкант у нас! Погоди... я что, никогда не говорила об этом теб... стоп, говорила! На весенних каникулах ещё! — Ага. Ты сказала, что играешь на барабанах, но не то, что ты в группе. Вмешался Бэзил. — Так и есть. А Ким — их клавишница... — он взглянул на Обри. — Да? — Ага! — Обри гордо улыбнулась. — Она ёбаный монстр. Ну... она всегда хорошо управлялась со своими пальцами. Обри игриво подмигнула, усмехнувшись. — Обри, тут дети! — выругался Кел, закрывая уши Санни, который нахмурился. В следующем месяце ему буквально исполняется девятнадцать. — Давайте без этого. Продолжайте разговор в том же духе, — раздражённо добавил Хиро. — Почему? О чём Обри? — смущённо спросил Бэзил. Обри закатила глаза: — Я имею в виду, что Ким действительно хороша в... — В ЛЮБОМ случае, — вмешивается Хиро, — ты играешь только на скрипке, Санни? Черноволосый качает головой: — Раньше немного играл на пианино... но не сейчас, — вероятно, никогда не будет. — Прежде чем я стал играть на скрипке, я сам научился играть на укулеле, а потом на гитаре. Обри играет на бонго на манер кумбии. — Я чуть умею на синтезаторе. Может, как нибудь сыграем вместе. И с этими словами Кел вытащил из сумки маракасы, заставив двух музыкантов синхронно фыркнуть. — И меня возьмите! — он встряхивает им в такт ударам Обри. Поскольку музыка была единственной темой разговора, Бэзил отлучился, так как это не его сфера деятельности. Поскольку Хиро умел играть на пианино, он сидел с остальными, иногда вставляя свои пять копеек. Кел, конечно, не так музыкально одарен, как эти трое, но он же Кел. Он всегда найдёт способ поддержать разговор. Бэзил продолжал фотографировать окружающую его флору. Когда он встречал на тропе экзотические цветы, он останавливался на некоторое время, ломая голову, пытаясь вспомнить название. Конечно, он знает, что не может быть ходячей энциклопедией всех существующих цветов и растений, но, тем не менее, он не оставлял попыток. — Эй. — А?! — Бэзил испуганно подпрыгивает. Нахмурившись, он повернулся к Санни. — Санни, ты можешь, пожалуйста, перестать подкрадываться ко мне? Он невинно поднял обе руки. — Я это не специально. Просто ты очень невнимательный, — Санни садится на корточки рядом с ним, глядя на цветы, которые Бэзил так внимательно изучал. — Это же маргаритки, да? Бэзил качает головой. — Нет. Маргаритки обычно растут на лугах и у обочин дорог... они не растут на таких возвышенностях, — он прищелкивает языком, хмурясь. Возвышенности, значит... — Это Астра альпийская! — победоносно воскликнул он. — Они очень похожи на маргаритки, но обычно растут на больших высотах! Санни кладёт подбородок на ладонь, а локоть упирается в колено. — Что они означают? Бэзил постучал пальцами по своей коже: — Дай подумать... — Он задумался на некоторое время, а затем ответил. — У них много значений. Самыми распространенными из них являются терпение, любовь к разнообразию, элегантность и изысканность. Мне больше всего нравится, как это символизирует запоздалую мысль... или... хм, желание, чтобы все произошло по-другому. Санни не ответил, уставившись на белый цветок. Бэзил решил добавить к этому побольше мелочей, чтобы развеять дурную атмосферу. — И астры играли действительно значительную роль в греческой мифологии. Один из примеров — однажды, когда бог Юпитер решил затопить Землю, чтобы уничтожить воюющие нации, богиня Астрея была так расстроена, что попросила превратить ее в звезду, — Санни посмотрел на Бэзила, уже заинтересовавшись рассказом. — Итак, э-э... её желание было исполнено, но когда Земля была затоплена, она очень долго оплакивала гибель людей. Её слезы превратились в звёздную пыль и упали на землю, и распустился прекрасный цветок астры. Санни посмотрел на него с удивленным выражением лица. Бэзил поднял бровь: — Что? Санни посмеивается про себя. — Не знаю. Ты каждый раз так удивляешься, что я знаю много незнакомых слов, когда сам знаешь не меньше о растениях. — Я читал о них с тех пор, как мне было десять, — Бэзил рассуждал. — И как давно ты стал учить эти слова? Три года назад? — Но, тем не менее, это всё ещё удивительно. Бэзил проигнорировал комплимент. Он взглянул на троих, стоявших поодаль. — Почему ты ушёл? Тебе, казалось, нравилось разговаривать с Обри и остальными. Санни пожал плечами: — С тобой мне тоже нравится разговаривать. Бэзил отвернулся, теребя в руках камеру. — Но, что ж, извини, я вообще ничего не смыслю в музыке. Санни вопросительно поднял бровь. — Окей? Но нам не обязательно говорить о музыке. Бэзил встает, и черноволосый следует за ним. — Я просто говорю, что ты нашёл людей, которые разделяют те же интересы, что и ты. Я всегда буду утомлять тебя только рассказами о фотографии и нудной фигнёй про растения. Санни сморщил нос: — Но это в основном об этом мы говорили, когда были моложе. Бэзил идет, и снова Санни следует за ним. — Да, но ты сказал, что интересовался всем этим только из-за меня. И я не хочу навязывать тебе мои интересы, когда Обри и другие буквально наслаждаются тем же, чем и ты сейчас. Санни мгновенно вспомнил, о чем они говорили в общежитии в конце февраля, когда он разглагольствовал о поиске собственных интересов. — Я не говорил, что мне не нравилось... — Всё хорошо, Санни. Ты не обязан. Возращайся, — попытался успокоить его Бэзил, но Санни сильнее нахмурился. — Я не избегаю тебя или их, так что не беспокойся об этом. — Я хочу остаться здесь с тобой, — твердо настаивал Санни. Бэзил поворачивается к нему, несколько раз моргая. — Но я буквально только что сказал... — Нам не обязательно говорить о музыке. Или о фотографии. Или о растениях. Нам вообще не нужно разговаривать. Я просто хочу быть с тобой, — раздражённо выпалил Санни, делая ударение на каждом слове. Прямо сейчас Бэзил в замешательстве. — Хорошо. Прекрасно, пошли, — неловко ответил Бэзил и позволил Санни последовать за ним. Они отклонились от тропы. — Смотри, — Бэзил указал в определенном направлении на дальнее дерево, и Санни глянул туда. Затем он заметил на ветке дерева разноцветную птицу с зелёной спинкой, желтым брюшком и отчетливым черным нагрудником. — А это кто? Бэзил пожал плечами: — Понятия не имею, — он поднял фотоаппарат, фотографируя птицу. Он неудовлетворённо вздохнул. — ...Я не могу сделать правильный снимок в таком ракурсе. Если бы я только был немного выше... Он огляделся в поисках ближайшего валуна и деревьев, которые их окружали. Он бы взобрался на ветку, но он не Кел. — Хочешь ко мне на плечи? — в шутку предложил Санни. — Не отказался бы — задумчиво ответил Бэзил. Санни замешкался. — О... эээ, хм, хорошо? — он присел на корточки. Санни, конечно, шутил, но давать заднюю уже поздно. Он думал, что Бэзил смутится или назовёт это странным, но, к несчастью для Санни, сейчас он имеет дело с Фотографом Бэзилом. Блондин садится ему на плечи, а тот неуверенно встаёт. Санни думал, что он будет тяжелее. Но он и не лёгкий. Он услышал щелчок фотоаппарата, раздавшийся три или более раз. Бэзил похлопал его по макушке. — Теперь увидел. Спасибо, Санни, — Санни опустился на землю, и Бэзил спрыгнул с него. Черноволосый проигнорировал пылающее лицо и продолжил следовать за беспечным Бэзилом. — Смотри. Ещё один. Санни с благоговением посмотрел на другую птицу, сидевшую на другом дереве. Он выглядел красивее, чем тот. Это маленькая птичка с ярко-синей спинкой, головой и крыльями. Горло и грудка бледно-голубые, а брюшко и кроющие подхвостья белые. — Этого я знаю, — с гордостью, почти по-детски, заметил Бэзил. — Это Голубая сиалия. В основном она охотится на насекомых, особенно летом. Затем он замолк, долго выжидающе глядя на Санни. Санни неловко потирает затылок: — А...? — Ещё раз, пожалуйста, — хотя Бэзил просил об этом с нейтральным выражением лица, Санни всё равно посчитал это очень милым. Как он может сказать "нет" этому? И вот он снова посадил Бэзила на свои плечи. Однако на этот раз он сделал гораздо больше снимков и остановился только до тех пор, пока синяя птица не улетела. Санни, несомненно, устал, но на самом деле это того стоило. Он глубоко вдохнул, когда наклонился, чтобы Бэзил слез с него. Это было намного утомительнее, чем их подъем в гору. — Спасибо. Ты хорош в роли стремянки, — поддразнивающе сказал Бэзил, даже не отрывая глаз от экрана своей камеры. Санни закатывает глаза: — Не за что. Черноволосый чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда почувствовал, как чья-то рука обхватила его за талию. Бэзил поставил перед ними свою камеру — полароид, а не ту, что подарили ему друзья. — Улыбнись. И Санни улыбнулся, несмотря на румянец на щеках и неуместную нервозность. Щелчок, и камера зажужжала, прежде чем полароид выскользнул наружу. Бэзил положил проявленную фотографию на руку Санни. — Твой приз, — в шутку сказал Бэзил с намерением посмеяться над Санни. Но, несмотря на это, черноволосый действительно был благодарен за такой ценный сувенир. ——— 9 вечера. Желтый свет, исходящий от пляжного домика, виднелся издалека. — А как насчет этой фотографии кампуса, которую я сделал в первый день? — спросил Бэзил, показывая фотографию Санни. Огромное красное одеяло с гобеленом в виде оленя расстелено на песке, и они вдвоем уютно устроились на нем. Остальные трое вернулись в пляжный домик за алкоголем и кое-какими закусками. Бэзил показывал прошлые фотографии, которые он сделал с начала учебного года, и ему нравилось называть их бесконечным запасом незнакомых слов Санни. Санни пристально посмотрел на фотографию, освещенную светом от телефона Бэзила. — Чудной, — сказал он. — Незнакомый, редкий, странный и всё же чудесный. — Красиво, — похвалил Бэзил. — Но почему оно? Санни пожал плечами: — Это было просто первое впечатление, которое произвел на меня колледж. Новая обстановка и прочее, сначала это казалось странным и непривычным... но мне было весело. И ещё я встретил тебя там. Бэзил проигнорировал то, как вспыхнуло его лицо, изображая беспечность. Затем он показал фотографию машины, которую он снял в тот же день, когда шел домой из Flowerworks. Это был фиолетовый мини-купер, уезжающий прочь, совсем один на широкой дороге. Санни на мгновение задумался: — Мимолётный. Скоро исчезнет из поля зрения, памяти и существования. — Хорошо. Их уютная тишина вскоре была нарушена, когда они услышали голоса своих друзей. Хиро, Обри и Кел уселись рядом. Это немного опечалило Санни. — У нас чипсы! — И пиво! Хиро положил несколько пакетиков чипсов, в то время как Обри и Кел поставили банки в центр. Бэзил не осмелился взять ни одной. Ему хватило той ночи. Он также сделал мысленную заметку держаться подальше от холодильников. Здорово. Санни просто заставил его развить иррациональный страх перед холодильниками. Кел приподнял колено, положив на него руку, и уставился на звездное небо. — Вау... Я почти забыл, как выглядят звёзды. Таких достопримечательностей в городе не увидишь, да? — Ага, — сетует Бэзил. — В городах едва чистое небо видно. Обри открывает банку пива и делает глоток. — Но это была приятная смена обстановки, не так ли? Фарэвэй, конечно, тихий и спокойный город, но делать там нечего. Кел открывает банку и для себя тоже. — Хотя иногда как будто не хватает этого покоя, да? Вот тогда мы жили всего в нескольких кварталах друг от друга! А теперь мы все так далеко друг от друга... Хиро слегка раздраженно взглянул на Кела. — Иронично, ведь ты выбрал самый далёкий от нашего дома колледж. — Эх, — Кел только пожал плечами. — Не дави на него, Хиро. В любом случае, что в этом такого плохого? — Обри выступает в защиту брюнета. — Ничего. Кроме того, что он редко приезжает домой. Он не вернулся домой ни на Рождество, ни на Новый год. И летом побыл всего неделю, а потом уехал, — объяснил Хиро, и Санни обеспокоенно посмотрел на Кела. Кел пренебрежительно махнул рукой: — Ну же! Я говорил тебе, что не приеду домой, потому что всё лето отрывался! К тому же у меня была работа, помнишь? Это мне ещё повезло, что нашлась свободная неделя. — Родители, должно быть, волнуются, Кел, — обеспокоенно добавил Бэзил. — Только не ты тоже, Бэзил! — Кел заскулил, сдувая упавшую прядь со своего лица. — Дайте мне передохнуть, ребят. И можно говорить не только обо мне? — Хорошо, — сдался Хиро. — Но этим летом ты поедешь со мной домой. И отказ я не приму. Кел раздражённо простонал, но больше не высказывал никаких жалоб. На долгое время в группе воцарилось молчание. Они слушали плеск волн, разбивающихся о берег, ощущая ночной бриз на своей коже и любуясь тем, как лунный свет отражался в океане. Все пятеро оказались на спине. Обри с тоской посмотрела на звезды. — Ты можешь сфотографировать их, Бэзил? Блондин качает головой. — Нет... Мне понадобится гораздо более качественная камера. — Глядя на звезды, я чувствую себя таким маленьким... — Кел вздохнул. — Так оно и есть, — ответил Хиро. — Вселенная огромна за пределами понимания человечества. По сравнению с размерами вселенной и всего, из чего она когда-либо состояла, мы всего лишь никчемные пылинки. Бэзил усмехнулся: — Как напыщенно. Санни согласился с этим. — Но все же подумай об этом. Означает ли это, что все наши проблемы на самом деле не имеют значения, если мы такие крохотные? — усмехнулась Обри. — Грустно, что мы такие маленькие и не сможем исследовать даже четверть вселенной, — пробормотал Санни, глядя на нескончаемую россыпь звёзд на небе. — Так много вселенной и так мало времени, — добавил Хиро Кел улыбается: — Время, — всего лишь история, которую мы рассказываем сами себе. На мгновение все остальные замолчали, ошеломлённые замечанием Кела. — Вау... это удивительно мудро для тебя, Кел, — ответила Обри двусмысленным комплиментом. — Эй! — Кел оскорбленно фыркнул. — Умею, когда захочу! Все четверо разразились тихим смехом, который, в конце концов, сменился комфортной и мирной тишиной, когда они продолжили созерцать звезды и слушать шум разбивающихся в море волн. Казалось, что время просто остановилось. И только для них. Безопасное убежище, застывшее во времени. Всё хорошо. Но только сегодня вечером.