Юность со вкусом.

      Ким Сынмина вся эта омегаверсная суета обошла стороной ещё в самом детстве, когда вторичный пол того подтвердился как чистейшая бета. Это и естественно, ведь все родные мальчика поголовно являлись такими же обычными людьми.       По началу, выйдя из-под крыла неведения родного гнезда, для мелкого Кима было странно осознавать, что, оказывается, в современном мире существуют разделения на какие-то другие виды полов. Но, со временем, он пристрастился к жизни в таком обществе и, наоборот, только с интересом наблюдал за разнообразным поведением своих более необычных сверстников.       Самого же Сынмина никогда особо не волновали какие-либо виды отношений. Будучи постоянным сторонним зрителем, он спокойно проживал жизнь в своё удовольствие. Одним из видов развлечений для беты считалась наука. А именно — психология. И, каждый раз вычитывая что-то новое, мальчик с неподдельным интересом подкреплял свои теоретические знания практическими, стоило лишь в очередной раз поднять со строк печатной книги взор чуть выше, на свой класс.       Родители, завидев ярый интерес того к учёбе, даже начали радоваться, что для своих малых лет мальчишка сильно опережал ровесников в развитии, а значит, вполне мог стать кем-то вроде семейного гения, что, в последствии, стало бы поводом для хвастанья перед другими людьми своего необыкновенного сынишки.       Но бета не являлся уникумом. Ему было попросту интересно. И пока этот самый интерес подпитывался необычными ситуациями мира за стенами отчего дома, тот продолжал изучать и рассматривать. Но рано или поздно мальчишке надоедало. Так произошло и с пресловутой психологией, и с внезапным любопытством в области травологии с парфюмерией, а следом и с астрологией. Но одно всегда оставалось неизменным. Парнишка любил вести дневники, куда записывал, по его мнению, всё самое увлекательное. Он на столько прирос к этому занятию, что вполне мог, уловив какую-то занятную мысль, тут же остановиться прямо посреди учебного коридора, достать свой чёрный скетчбук с перфорацией и преспокойно начать черкать.       Да и в принципе Сынмина можно было назвать особо-любопытным человеком, который вряд ли отступится от того, что его когда-либо заинтересовало. Тот не скупился тратить уйму времени и сил на свои периодически меняющиеся увлечения. А если парню предоставлялся шанс испробовать что-то новое и необычное, процент того, что он всё же рискнёт, составлял неумолимую цифру 90. Остальные 10 Ким оставлял для долгих и нудных размышлений «а если», которые так или наче приходили к «надо было соглашаться». Да, вы правы, наш темноволосый когтевранец довольно бесстрашный малый. Но многие бы назвали такого как он в разы проще — пофигист, чьё жизненное кредо чаще всего выглядело как жирная надпись в скетчбуке: «Будь что будет, главное — не скучно».       Принцип вступления в уже известную нам банду был точно такой же. Обратив внимание на то, насколько разношёрстных представителей абсолютно разных факультетов в свою небольшую компанию набрал его одногруппник Хан Джисон, Ким просто не мог не вписаться, ведь шоу обещало выдаться, бесспорно, забавнейшим.       В той же группке юных студентов к Сынмину привязался до солнечных зайчиков в глазах улыбчивый и поразительно добродушный малец, чьё имя звучало как Со Чанбин. Закоренелый одиночка Ким совершенно не обрадовался внезапному хвостику, что с тех самых пор следовал попятам, но за год в компании весельчака пуффендуйца он смог рассмотреть в бете не плохого товарища. По крайней мере, тот всегда с огромным интересом и светящимся взглядом слушал все его рассказы и мысли, выступая некой записной книжкой, когда той не было поблизости, т.к. у мальца оказалась невероятная память. К тому же, в дни, когда густые облака сбивались в непроглядные тучи даже над таким пофигистом как когтевранец, совершенно волшебным образом новый друг оказывался рядом и согревал парня тёплой улыбкой вкупе с поддержкой со всех фронтов.       Только вот, либо Ким не хотел того признавать, либо познания в теме психологии человеческого поведения, оказались не такими уж и достоверными по итогу. Потому что, даже когда Чанбин начал проводить, без малого, 80% своего свободного времени в его компании, а взгляды из по-детски любопытных, перетекли в крайне заинтересованные в самом бете, Сынмин всё продолжал свято веровать в очень крепкую товарищескую дружбу между ними. И пока почти что все вокруг уже давным давно поняли природу поведения Со, сам когтевранец продолжал находится в неведении. Но в защиту парня хочу уточнить, что пуффендуец и сам не спешил раскрывать свои чувства, ведь ни разу за всё то долгое время общения не заикался ни о чём подобном в разговоре с Кимом.       В эти годы Бин периодически получал знаки внимания со стороны других бет и даже некоторых омег, что как раз таки прекрасно видел темноволосый когтевранец. Не ускользнуло от пристального внимания любознательного Сынмина и то, что, начиная с четвёртого курса, Со периодически появлялся в компании симпатичных парней, и, не сразу, но всё же сумев догадаться, Ким понял, что эти нечастые встречи были с пассиями пуффендуйца. Несомненно, Чанбин являлся привлекательным молодым человеком, не сильно уступая даже самому альфе Бан Чану. Всё же нельзя не отметить выдающейся харизмы, исключительной обаятельности, отлично сложенного тела с выделяющимся рельефом мышц, что парень долго и упорно оттачивал на тренировках и, наверное, смог бы великолепно играть в квиддич, но почему-то всегда отказывался вступать в команду, то, что юноша всегда знал что ответить и хоть и казался простоват, на самом деле был очень даже умён, а судили о нём как о бесхитростном человеке лишь из-за фантастического добродушия, чем, бывало, пользовались знакомые. И, конечно же, у такого потрясающего пуффендуйца были свои поклонники, а тот, как свободный человек, не отказывал себе в периодических отношениях. Правда, те никогда не были чем-то серьёзным и оканчивались слишком быстро по инициативе самого же парня.       Киму было неимоверно сложно понять какие именно эмоции он испытывал тогда, когда замечал друга с очередной недолговечной связью, ибо такого странного ощущения тот никогда раньше не испытывал. Что-то щекочущее изнутри, где-то там, в самой глуби, жгучими пульсациями проходилось это нечто по сосудам парнишки, а, привычно, всегда сложенные по полочкам мысли неизбежно путались между собой в какие-то с трудом различимые паутинные сплетения. Чувство не из приятных — сразу понял когтевранец. А так как действовать он любил логично, то сопоставил свои реакции и пришёл к выводу, что, когда парень водится со своими дружками, лучше держаться от них подальше, а лучше сразу разворачиваться и улепётывать обходной дорогой.       Но, по всей видимости, и Чанбин подвоха не заметил. Как там говорят? Влюблённые люди слепы? Так вот. Не понятные, уже более напряжённые отношения парней продолжались вплоть до нынешнего момента. И никто из глупцов так и не осознал взаимности, когда один полагал, что чувство однобоко и никак иначе быть не может, а второй был уверен, что всё у них как обычно, стараясь не прислушиваться к своим собственным ощущениям, отгоняя прочь навязчивые странные мысли.       И кто знает, может, Бин вообще не планировал раскрывать свою тайну, но один бедовый мальчишка решил всё за него, вероломно обманув и подставив в тот самый день, когда споил зелье «Подави стыд». Теперь даже пути назад не представлялись возможными для затуманенного разума, а чистосердечные признания в фактической любви лились нескончаемым потоком из не унимающихся уст беты пуффендуйца.       Как только зачинщик сего беспорядка спешно покинул ребят, поджав свой фенековый хвостик и убежав на поле, двум друзьям (хотя, в нынешней ситуации, статус друзей уже был довольно шатким) предстояло не простое разъяснение ситуации. Для ошарашенного Сынмина было бы на мого лучше, если бы собеседник прибывал в здравом уме, может даже бы смогли замять проблему, пока та не перешла грань, но, Ким кое что смыслил не только в травологии, но и в том же зельеварении, поэтому сразу пронял, что что-то тут не чисто и хрен теперь, с таким раскладом вещей, у него получится выкрутиться.       — Так. Спокойно. Тебе, видимо, Яни что-то скормил. Смотри какие зрачки расширенные.: хватался как мог за ускользающую надежду на лучшее Ким.       — Может и так, но всё что я говорю — чистая правда. Ведь я действительно так считаю, Мини.: шагнул к стоящему столбом когтевранцу черноволосый бета.       — Чанбин, я серьёзно. Притормози. Давай не будем портить нашу дружбу, хорошо? : отступил Сынмин и забегал глазами по опустевшему коридору. А в голове моментально пронеслось: «Точно. Вся школа на игре. Здесь сейчас совсем никого. Спасибо, Чонин, удружил. Да ещё и киданул на растерзание не адекватному человеку.»       — Нам уже давно пора решить что между тобой и мной на самом деле. Правда думаешь, что это просто дружба? : всё продолжал наступать Со, а Сынмин мысленно уже буквально себя похоронил прямо в этом сраном коридоре.       — К-конечно. Столько лет рука об руку. Ты ещё сомневаешься? : выдавил не убедительную полу улыбку когтевранец и сделал ещё один шаг назад.       — А если я скажу, что влюблён в тебя с тех самых пор? С самой первой встречи, Сынмин.: приблизился ещё сильнее пуффендуец и своей широкой фигурой впечатал в холодную стену содрогнувшегося Кима.       — Смешная шутка, конечно, но ты меня пугаешь, Бин…: попытался ускользнуть темноволосый бета, а сильные руки не медля прижали того к перпендикулярной поверхности без шанса на любой возможный побег.       — Как только тебя увидел, то что-то будто перевернулось. Ощущение было, что всё время ходил пустым и безжизненным телом, а тут в одно мгновение обрёл смысл. Ты как самая яркая звезда, осветившая мой путь.: обсыпал откровениями неверящего когтевранца Бин, продолжая пристально всматриваться в самую душу.       — Я шёл за тобой все эти годы как за путеводным сиянием. Полюбил тебя без шансов на спасение, Ким. И если ты сейчас разобьёшь моё сердце, то, скорее всего, я попросту умру.: грустно улыбнулся Чанбин и, ослабив хватку, немного отстранился от беты.       Сынмин всё продолжал неотрывно пялиться на бывшего товарища и судорожно переваривать услышанную информацию. Он даже свои эмоции не рассматривал адекватно, а тут целое признание от объекта его неоднозначных чувств вылилось как ведро ледяной воды в студёный январский день, хотя за окнами во всю беснуется июньская жара.       — Я.я… Честно, не знаю, что сказать.: попытался вымолвить хоть что-то парень, немного отвисая от резкого онемения.       — Я тебе не нравлюсь? : с надеждой взглянул Со.       — Нравишься конечно! Просто, понимаешь, я никогда не.       — Не встречался с парнями? Не получал признаний от лучшего друга? : прервал Кима Чанбин, всё накидывая предположений: Не думал обо мне в романтическом плане?       — Насчёт первых двух — угадал, а вот третье. С этим сложно. Я долгое время отгонял от себя странные мысли, но не могу соврать и сказать, что совсем не думал.: опустил взгляд в пол Мин, стараясь успокоить бешено рвущееся сердце, что, казалось, бьётся в исступлении где-то у самого горла.       — То есть у меня есть шанс? : просиял Бин.       — Ну.: замялся когтевранец, а Чанбин решил подтолкнуть парнишку к краю, заведомо помня все слабости своей давней любви.       — Неужели не хочешь рискнуть и опробовать на вкус этот неизведанный мир? : хищно улыбнулся Бин, пожирая тонкую фигуру Сынмина взглядом. Только дай знак и зверь с удовольствием сорвётся с цепи. Лишь одно слово и точка невозврата станет необычайно сочным деликатесом, что так рьяно стремятся опробовать оба. Признай же это, Ким! Ну же!       — Чёрт с тобой.: хватает за плотную ткань рубашки когтевранец и резким движением притягивает к себе вплотную, припадая к чарующим и, на самом деле, уже давно желанным, губам Со.       Яростно сминая уста друг друга, всё не решаясь пойти дальше, они пробовали на вкус первые нотки освобождения. Ныне нет резона скрывать что-либо. Парни смогут полностью отдаться своим чувствам, даже если те поглотят их словно бушующая гавайская волна, навсегда погребая под тяжёлой толщей страстного океана ощущений.       Сынмин первым решился на более напористый шаг и захватил нижнюю полную губу в плен своих, сладко посасывая, а после, прошёлся краем языка по линии, где смыкаются уста парня, прося разрешения в своеобразном немом жесте. Конечно же пуффендуец ответил. Даже больше. Он самолично проскользнул за кромку зубов, дальше, всё углубляя поцелуй. У Кима от такого сумасшедшего темпа в буквальном смысле закружилась голова и тот чуть не свалился на твёрдый каменный пол, вовремя подхваченный Чанбином и прижатый к крепкому телу беты.       Не отрываясь от друг друга, пара двинулась в сторону пустого кабинета под боком и, зайдя внутрь, Чанбин всё же отстранился, что бы прикрыть дверь. Ещё около часа здесь совершенно точно никто не появится, но подстраховаться никогда не бывает лишним.       В это время, словив свой собственный кайф от чего-то нового, необычного, того, что он так сильно любит изведывать, Ким стал более раскованным и, оперевшись о одну из парт, взглянул на Бина пленительно томным взглядом из-под светлой опущенной чёлки, проследив за тем, как парень напротив поворачивается к нему лицом и внимательно наблюдает за дальнейшими действиями Мина. А тот не на шутку разошёлся. Небрежно сняв очки, он откинул их на соседнюю парту и дерзко зачесал спадающие на лицо волосы назад, соблазнительно откинув голову. Взгляд из-под полу опущенных ресниц так и говорил: «Где же мой зверь, который так желал покорить свою добычу?» И Со всё понял. Не задерживаясь в дверях и секунды, он за один шаг приблизился к бете и, уперев свои мускулистые руки в края стола по обе стороны от Сынмина, взял того в импровизированный плен. Теперь он точно никуда не сбежит. Да и не хочет вовсе. Это кристально чисто видно по тому, на сколько сильно потемнели глаза когтевранца. Было в нём что-то дьявольское, опасное, но чертовски манящее. Теперь уже дичь охотится на своего захватчика. Они, определённо, достойны друг друга.