Притворство

Девушки торопливым шагом направлялись к покоям Королевы, лишь шелестом юбок нарушая царившее меж ними молчание. Из-за вынужденной спешки, Флорис напрочь позабыла о своих драгоценностях, отчего ей приходилось цепляться за изумрудную ткань, пытаясь перекатывать её меж пальцев на манер камней. Ей во что бы то ни стало было необходимо избавиться от беспокойства, дабы произвести должное впечатление на мать мужа. Королева была для неё примером. Величественная, мудрая, грациозная. Флорис всегда думалось о том, что на долю женщины выпали испытания куда большие, нежели у неё. Алисента вышла замуж за мужчину, что был почти вдвое старше её самой. А сейчас, почти разлагающийся заживо, тот одним своим видом вызывал в Баратеон отвращение. Но женщина всегда держала его за руку, нежным взором очерчивала искажённое болью мужское лицо и искренне справлялась о самочувствии. Девушке хотелось хоть чуть-чуть походить на неё, но Флорис не имела столько сил. Не обладала тем стержнем, чтобы прожить рука об руку с мучителем. Пусть даже и в красивой оболочке. Таргариен несколько раз стучит по дереву, прежде чем они заходят внутрь. Покои Королевы оказались самой просторной комнатой, увиденной ей в замке. И без того залитые солнцем, те всё равно были уставлены зажжёнными свечами, источавшими запах благовоний, схожих с благоуханием септы. Взгляд Флорис проходится по тёмной мебели, зацепляется за большой очаг в центре, около которого расположилась сама Алисента. В неизменном зелёном платье, с собранными наверх волосами, та разворачивается к долгожданной посетительнице. — Королева, — Баратеон опускается в реверансе, — прошу простить за ожидание. Алисента скользит хмурым взглядом по дочери, а после и по Флорис. Её глаза пробегаются по платью, а губы поджимаются в тонкую линию. — Я рада видеть вас обеих тут, — та устало выдыхает, подходя к ним, — Хелейна рассказала вам о причине моей спешной просьбы? — Лишь, что вы желаете меня видеть, — девушка склоняет голову. — Утром вы были у принцессы Рейниры, — женщина остановилась напротив Флорис, аккуратно приподнимая её лицо за подбородок, — мне бы хотелось уточнить о цели вашего визита. — Это весьма щекотливый вопрос, — Баратеон невольно краснеет, — мне весьма неловко говорить об этом. — Этот разговор не покинет стены комнаты, — её горящие от нетерпения глаза страшат, но та старается не выдать тревоги, — даю вам слово. — Принцессе было важно узнать, не проявляет ли принц Джейкерис ко мне ненадлежащего внимания, — Флорис застенчиво пожимает плечами, — я уверила её, что волнение напрасно. И она меня сразу же отпустила. — Вы замужем за моим сыном, — та не сводит настороженного взора с алеющего девичьего лица, — почему она спрашивает о намерениях своего? — Дело в тревогах леди Бейлы, — Флорис поднимает на неё боязливый взгляд, — но всё беспочвенно. Я не виновна в своей красоте. Алисента молчит несколько мгновений, а после, порывисто притягивает её к себе, судорожно заключая в объятья. Женщина манит свободной рукой дочь, вовлекая в их круг. От неё пахнет маслами, так сладостно, что Фло искренне прижимается в ответ. — Вы набожны, леди Флорис? — Вера в Семерых придаёт мне сил, Королева, — честно отвечает Баратеон. — Я буду молиться за вас обеих, — кольцо из её рук размыкается, выпуская девушек из хватки, — пусть Боги дадут моим сыновьям смирения. — И отберут вино, — шепчет Хелейна, чем вызывает нерадостные улыбки. — Можете ступать, — Королева окидывает их тоскливым взглядом, — и, Флорис, мне нравится ваше платье. Зелёный вам к лицу больше чёрного. — Я учту, — та благодарно кивнула, — спасибо. Девушки вышли из покоев, а Баратеон вдруг вцепилась в руку Хелейны. — Спасибо, — Флорис прижалась к девичьему плечу, шумно выдыхая, — без тебя у меня бы ничего не вышло! — Ты прекрасно справилась, — Таргариен участливо поддевает её в ответ, — поразительная умелость, Флорис! Баратеон сразу же вспоминает слова мужа, произнесённые им ещё до свадьбы. Фразу, что так долго разбирала по буквам — «поразительное лицемерие». Крутилось ли это слово и в голове у принцессы? — Эймонд предложил посмотреть на тренировку, — та спешит сменить щекотливую тему, — не хочешь со мной? — Пойдём, — та утвердительно кивает, — близнецам всё равно нужно спать.

***

Девушки выходят к западному двору, останавливаясь у небольшой лестницы. Они решают понаблюдать сверху, дабы не втискиваться между многочисленными слугами и оруженосцами. Хелейна тут же замечает своего брата, указывая куда-то вбок. Флорис проследила за движением её кисти, где в центре своеобразной площадки, быстро перемещался Эймонд. Его напарником был сир Кристон, которого ей часто удавалось видеть на общих сборах. Мужчина агрессивно наступал на принца, нанося удар за ударом. Таргариен играючи парировал, двигаясь так отточено и плавно, что вызывал заслуженное восхищение. Баратеон отмечает, что ей нравится наблюдать за ним. Эймонд был таким увлечённым, сосредоточенным, сочившимся внутренней силой. Его тело хоть и казалось сухопарым, на самом же деле, было выносливым и сильным. Эймонд, наконец выбивший меч из рук сира Коля, победно ухмыляется. Тот тяжело дышит, но не выказывает усталости. Парень что-то кличет мужчине, отчего оба разражаются хохотом. Его смех, заливистый и лёгкий, вдруг отдаётся теплотой внутри, отчего Флорис позволяет себе кроткую улыбку. Она слышит его так редко, что порой забывает, что тот немногим старше её. Таргариен вдруг поднимает взгляд, тут же останавливая его на жене. Улыбка на её губах становится шире, а ладонь изгибается в приветливом жесте. Парень в ответ манит её к себе. Флорис переглянулась с Хелейной, но та лишь качнула головой. Вниз принцессе совершенно не хотелось. Баратеон пожимает плечами и подцепляет юбку рукой, аккуратно спускаясь по витиеватым ступенькам. Её взгляд впервые натыкается на принца Джекейриса. В неизменной компании брата и суженных, тот стоял чуть поодаль, заливисто смеясь над словами Люцериса. Она не позволила себе задержаться дольше положенного, дабы не вызвать очередного недовольства. И, вероятно, тот думал о том же, даже не взглянув в её сторону. Эймонд слишком учтиво протягивает ей руку, и та тут же вкладывает свою. Призывно целуя, тот тянет её на себя. Флорис безвольно опустилась в его объятия, изображая исключительную покорность. — Ты опоздала, — тот оставил ещё один поцелуй на её щеке, скрывая ото всех недовольный шёпот, — мы уже закончили. — Мы с Хелейной были у Королевы, — Баратеон чуть прикрывает глаза, — обещаю, что в следующий раз такого не повторится. Фиалковый глаз удовлетворённо сверкнул в ответ, а руки плотнее прижали девушку к себе. Флорис не противилась, хоть и испытывала чувство вины. Джейс не заслуживал видеть её в объятиях другого, пусть и законного, мужчины. Девушка вновь кидает беглый взгляд в сторону сыновей Рейниры, но сталкивается с полным безразличием. Джейс не смотрит на них с Эймондом, а лишь заботливо поправляет выбившуюся прядку из причёски Бейлы, которая смущённо улыбается в ответ. Это было так правильно. Не переглядываться, не юлить, не обманывать других. Но раздражение вкупе с недовольством захватили её, заполняя собой окружающее пространство. Девушке претила сама мысль, что тот смотрит на дочь Деймона, когда она — Флорис Баратеон — стоит поблизости. — Я кое-что привёз тебе, — Эймонд вырывает её из круживших мыслей, увлекая за собой, — пойдём со мной. — Дядя, — язвительный голос принца Джекейриса бьет им в спины, заставляя обернуться, — неужели на этом всё? Выбить меч из рук стареющего гвардейца — это ваша главная победа? Ладонь Флорис взметается к груди мужа в тщетной попытке успокоить. Тот небрежно скидывает её, разворачиваясь к племяннику. Мужское лицо кривится, а губы нарочито медленно растягиваются в самодовольной усмешке. — Вы что-то хотите предложить, принц? — Таргариен выплевывает последнее слово, будто самое грязное оскорбление. Баратеон замирает, переводит испуганный взгляд на Велариона. Парень перехватывает его в ответ, впервые за этот день наслаждаясь томительными секундами их невидимого уединения, пока Эймонд не загораживает её собой. — Ступай к Хелейне, — бросает тот через плечо, — и не смей отводить взгляда. Смотри, как ублюдок получает по заслугам. Флорис кусает губы, переминаясь с ноги на ногу. Ей стоит послушаться, уступить мужу, сохранить то хрупкое перемирие, что только начало воцаряться. Но она не может, волнение за юного принца проникает внутрь, толкая её на очередную оплошность. — Принц Джекейрис, — та выходит из-за спины Эймонда, умоляюще заглядывая в его глаза, — прошу вас, оставьте это. Мы собирались уходить. — Что, дядя, — сбоку раздаётся насмешливый голос Люка, — теперь ваша жена за вас вступается? Зелёные глаза девушки недобро блестят, впиваясь в юношу взглядом. Та ждёт поддержки от Джейса, но парень лишь ободряюще ухмыляется, похлопывая брата по спине. Флорис недовольно поджимает губы, оскорбляясь подобным поведением. Её взгляд перемещается на стоящих позади дочерей Деймона, заносчиво поглядывающих на неё в ответ. Семеро, ну и что они о себе возомнили? — Моей жене хотелось избавить вас от позора, — Эймонд разворачивается к ней, пальцами трепетно проводя по скуле, — её добродушие известно каждому в замке. Никто, кроме неё одной, не понимает скрытого смысла. Но Флорис тотчас улавливает истинное значение, поражаясь их неотъемлемой схожести. Тот потакает её притворству, охотно вплетаясь в умелые представления. — Прошу простить меня, муж мой, — девушка прижимается губами к мужским костяшкам, — мне лишь хотелось уберечь ваших племянников. Победитель мне известен заранее. Напыщенные усмешки тут же исчезают с лиц принцев, а Джейс метает молнии в её тело. Баратеон кожей чует его недовольство, но не выказывает ответных эмоций. Он не сводил взгляда с Бейлы. Он глумился над Эймондом. Он поддержал Люцериса. Он выбирал всех, кроме неё. Так пусть платит за спесь. Эймонд рассматривает её сверху вниз с упоением и нескрываемым самодовольством, явно наслаждаясь произнесёнными девичьими словами. Флорис чуть склоняет голову, собираясь вернуться к Хелейне, но тот не позволяет. Его руки ловко перехватывают её за талию, тем самым не давая сдвинуться с места. — У меня нет желания преподавать вам очередные уроки, племянники, — небрежно выплёвывает тот через плечо, — да и есть дело поважнее. Расскажу вам, как подрастёте. Баратеон вспыхивает, стоит ей услышать последние слова. Ей лишь хотелось проучить Джейса, ведь уязвлённое самолюбие било наотмашь. Но разделять с Эймондом откровенное унижение, ещё и столь непристойное, больше похожее на манеру его братца, та вовсе не собиралась. Но Таргариен уже увлекает её за собой, не оставляя и мгновения, чтобы хоть взглядом выразить раскаяние. Флорис даже спиной чувствует прожигающий взгляд старшего сына Рейниры, но показное равнодушие облепляло её, не раскрывая истинных тревог. Лишь пальцы невольно впились в шею, пытаясь найти там привычное успокоение. Баратеон и не догадывалась, что Эймонд пристально наблюдал за движением её руки.

***

Как только пара оказалась в покоях Флорис, парень сразу же выудил из камзола небольшую коробочку, обитую тёмным бархатом. Девушке приходится скрыть накатившее разочарование, принимая подарок из чужих рук. Очередные рубины или изумруды. Неужели ему не захотелось придумать что-то другое? Баратеон приоткрывает вещицу, но стоит её глазам пробежаться по содержимому, как лицо вытягивается в искреннем изумлении. Осторожно, будто всё еще не доверяя действительности, та коснулась заветных камней подушечками пальцев. Васильково-синие, окаймлённые золотом, те маняще сверкали на небольшой подложке. — Почему ты выбрал сапфиры? — её ослеплённый взгляд впивается в мужа. — Я знаю, — тот наслаждается её неподдельным смятением, — что тебе они нравятся больше всего. — Это ложь — девичий голос дрожит, а ладонь тянется к деревянной коробочке позади, — никто об этом не знает, даже моя семья. Только взгляни. Порывистым движением та открывает шкатулку, рассыпая по столику драгоценности. Пестрящие камни заняли почти всю поверхность, переливаясь всевозможными цветами. Их было много, даже чересчур: опалы, рубины, алмазы, лунные камни, жемчуг… А изумруды и вовсе было не сосчитать. Сапфиров же было несколько, но и те терялись среди подавляющей зелени. — Все полагают, будто я люблю изумруды, — Флорис касается разноцветных камней, — якобы в цвет глаз. И я ношу их чаще всего. Отчего ты не выбрал их? Таргариен молчит, пристально наблюдая за движением её руки. — Эймонд, почему ты выбрал сапфиры? — нетерпение сквозит в каждом девичьем слове, лишь забавляя её мужа. — Ты всегда делаешь это, — Таргариен кивает головой на её пальцы, что даже сейчас любовно поглаживают камни, — уверен, что тебе помогает это разыгрывать твои представления. Ты носишь их так редко, потому что боишься. Но когда сапфиры оказываются на твоей шее, ты почти не оставляешь их в покое. Другие камни тебя совсем не волнуют, правда? Она отдёргивает ладонь в ошеломляющем понимании, что тот буквально видит её насквозь. Такой, какой никто не разглядел её за многие годы под одной крышей. Уродливой, лицемерной, криводушной. Её молчание принимается им за согласие. Мужские руки вдруг вылавливают прядку её волос, наматывая на палец. — Изумруды для той Флорис, что все знают, — тихие слова наполнены удушающей правдой, — но моей… Они не нужны. Разве не так? Эймонд вдруг тянется к своей повязке, аккуратно снимая ту с лица. Баратеон не сдерживает мучительно стона, стоит ей увидеть что под ней. Вместо пустой уродливой глазницы, кою та ожидает увидеть, туда был вставлен сапфир. Гладкий, блестящий, отдающий драгоценной синевой. Делающий его увечье самым прекрасным, что удавалось видеть в жизни. — Наше море всегда дарило успокоение, — шепчет та, будто в бреду, осторожно касаясь его лица, — и только сапфиры могут об этом напомнить. Знаю, что это глупо, но я боюсь стереть их пальцами, ведь его больше нет рядом. Поэтому ношу так редко, только бы хоть что-то осталось. — Твои страхи беспочвенны, — Эймонд прикасается губами к тыльной стороне девичьей кисти, скользящей по его лицу, — я подарю тебе столько, что вовек не сносить. — Ты же ненавидишь меня, — та неверяще качает головой, ожидая очередной его усмешки, — и презираешь за нанесённые оскорбления. С чего бы тебе потакать моим привычкам? — Так и есть, — тот лишь утвердительно кивает, — но не ты ли подсказала сменить ненависть на другое чувство? Эймонд маняще приоткрывает губы, а Флорис бездумно подаётся вперёд, ощущая непреодолимую потребность в их единении. Тот изворотливо уклоняется, чуть откидываясь назад, тем самым заставляя её прижиматься ближе. Ещё и ещё, в слепой попытке получить желаемое. Но Таргариен не позволяет, дразнит, не собираясь так просто отдавать необходимое ей тепло. Его руки мнут талию до присущей боли, по-хозяйски дёргают её. Флорис недоумённо смотрит в ответ, пытаясь найти объяснение его действиям. Тот наклоняется, припадает губами к её щеке, отчего ей хочется захныкать. Больше. Ей нужно больше. Силой или добровольно — не имеет разницы. — Тебе нужно было время, — вкрадчивый шёпот раздаётся над ухом, — и я его дам. В следующий раз, тебе нужно будет хорошенько попросить, Флорис. Доброй ночи. Таргариен поддразнивающе поддевает её мочку языком, а после, несильно отталкивает, спешно выходя из покоев. Дрожащие, до сих пор приоткрытые губы, смыкаются в возмущённом вздохе. Это было пыткой, особой её разновидностью. Думать об одном, желать другого. И вновь по кругу, лишь меняя их местами. А сейчас… Неужели молитвы Королевы добрались до неё так быстро?