Притворство

Флорис медленно приоткрывает глаза, сталкиваясь с полумраком в небольшой комнате. Её кости выворачивает изнутри, а виски давят, заставляя щуриться. Сквозь ломоту, та бегло проходится взглядом по светлым стенам. Единственный источник света, проникающий сквозь плотные шторы — крохотное окно, расположенное несуразно высоко. Несколько свечей ничем не помогали, лишь больше подчёркивая мрачную обстановку. Кровать, шкаф и зеркало — это всё, что находилось внутри. Баратеон неприязненно морщится, прикладывая руку к животу. Тело будто кололи иголками изнутри, пытаясь выдернуть органы. Обессиленная, та приподнимается, находя свое отражение. Ужас, сковавший девичьи черты, лишь больше обезобразил её в собственных глазах. В засаленной ночной рубахе, со спутанными волосами и осунувшимся лицом, та походила на собственный признак. Флорис замерла, вновь закрывая глаза. Её пальцы нашли запястье, больно его щипая. Один раз, второй, третий. Пока кожа не начала краснеть и кровоточить, явно указывая на реальность происходящего. Отражение в зеркале не желало исчезать, наоборот, казалось ей ещё более уродливым, чем пару мгновений назад. — Миледи, — голос девчушки раздался до того неожиданно, что Флорис непроизвольно вздрогнула, — хвала Семерым, вы наконец очнулись! Прошу вас, выпейте. Баратеон чувствует волну облегчения, видя среди всего незнакомого свою служанку. Та послушно прикладывается к кружке, жадно глотая прохладную воду. Осушив одну, та просит ещё. Джемма услужливо подаёт ещё, хоть и половина оказывается на её теле. Утолив жажду, та ведёт носом, чувствуя от себя ненавистный запах дыма. Флорис морщится, не понимая, откуда тот мог взяться на её коже. — Миледи, вам нужно поесть, — та суетливо начала приподниматься, — я приготовлю ванну, а потом принесу бульон. Потерпите, пожалуйста. — Что это за место, — Баратеон наконец начинает говорить, отмечая, что голос неестественно хрипит, — что произошло? Джемма лишь поджала губы, заходя за небольшую ширму, которую девушка сразу не заметила. — Миледи, — её беспокойный голос не сулил для Флорис ничего хорошего, — принц Джекейрис всё вам расскажет. — Принц Джекейрис, — лишь непонимающе повторила та, — что он здесь делает? Где мой муж? Девчушка отвечать не спешила, но у Флорис не было сил, чтобы повысить голос и потребовать объяснений. Опустившись в горячую воду, та уверила себя, что как только окрепнет, выведает всё до последней капли. — От меня пахнет дымом, — тихо говорит та, — сотри, сотри этот запах. Джемма губкой принялась смывать с неё дорожную пыль, тщательнее оттирая кожу. В воздухе тут же запахло благовониями, а аромат роз приятно щекотал ноздри. Но Баратеон до сих пор чуяла ядовитый привкус чего-то горелого, который, казалось, издевательски заполонил всё вокруг. — Три сильнее, — та непроизвольно дёрнула плечами. — Миледи, у вас останутся следы. Видят Семеро, вы пахнете только цветами! — Я приказываю, — Флорис даже не смотрела в сторону служанки, — не заставляй меня злиться. Джемма нехотя кивнула, усерднее проходясь по коже. И без того ноющее тело отзывалось неприятными ощущениями, но Баратеон было всё равно. Лишь бы прекратить чувствовать. Закончив все необходимые приготовления, девчушка куда-то испарилась. Флорис опустилась на край кровати, цепляясь руками за плечи. Её угнетал вид жалкой комнатёнки, простого молочного платья и скудной похлёбки. Угнетал до того сильно, что хотелось кричать от безысходности. Всё это казалось плохим сном, который вот-вот должен закончиться. Это не похоже на её жизнь. И никогда не было. Старая дверь со скрипом приоткрывается, но вместо служанки, в комнату входит Джекейрис, взволнованно оглядывая её. — Наконец-то, Флорис, — тот опускается перед ней на колени, — я так боялся, что ты не проснешься. — Я почти ничего не помню, — та смотрит на него, смущённая простотой своего одеяния, — где мы? Что это за место? — Прошу, только не пугайся, — тот берёт её ладони в свои, отмечая, что они непривычно холодные, — мы в Долине, Флорис. А это комната в постоялом дворе неподалёку. Баратеон неверяще качает головой, слишком грубо вырывая руки из мужских. — Что ты такое говоришь, — голос предательски дрожит, — я же ещё вчера была в своих покоях. — Я не шутил, Флорис, — тот вновь пытается коснуться, но та извивается, не желая чувствовать чужих прикосновений, — обратной дороги не будет. Мы здесь по поручению моей матери. А завтра отправимся на Север. — Скажи, что ты шутишь, — неверяще шепчет та, — молю, скажи, что это неправда! — Я забрал тебя из замка три дня назад, — парень оставил безуспешные попытки, усаживаясь напротив, — мы прилетели сюда на Вермаксе. Как только мы приземлились, тебя осмотрел мейстер. Ты совсем ничего не помнишь? Девушка наконец догадалась, откуда взялся этот треклятый запах. Они летели на драконе! — Ты опоил меня, — та в испуге отодвинулась от него, — опоил и выкрал! Как ты мог? О чём ты думал, Джейс? — Не говори так, Флорис, — тот судорожно прошёлся пятерней по волосам, — когда мне доложили, что ты зажгла свечу, я был так рад! Всё время, что мы были вдали, я места себе не находил. Не видеть тебя — это пытка. Мне казалось, ты понимаешь, на что соглашаешься. Или ты думала, что я буду твоим любовником? Мужские слова, наполненные обидой и горечью, чуть отрезвили её, подавляя назревающий гнев. — Я же замужем, — та приложила ладонь ко рту, всё ещё пытаясь осознать происходящее, — Эймонд убьет нас всех, если найдет. — Никто нас не видел, кроме гвардейцев моей матери, — тот вновь отважился положить руку ей на плечо, чуть сжимая в тщетной попытке успокоить, — когда он узнает, где ты, будет уже поздно. — Почему поздно? — Я хочу жениться на тебе, Флорис, — его ладонь движется от плеча выше, проходится по ещё мокрым волосам, подцепляя прядки пальцами, — Эймонду придётся обратиться к септону, чтобы расторгнуть брак, если ты не найдешься. И тогда, нас могут тайно обручить. — Джейс, ты всё решил за меня, — Флорис вскакивает с места, всё ещё пытаясь держаться подальше, — ты даже не спросил, хочу ли я выходить замуж. А как же Бейла? А моя семья? Что о нас скажут? — Меня не волнуют, что скажут, — тот уверенно вскинул брови, — после матери, на Железный трон сяду я. И не хочу видеть рядом никого, кроме тебя. Бейла заслуживает мужа, который будет любить её в ответ. А с матерью я разберусь. Не беспокойся об этом, прошу. Флорис вздрогнула, тихо выдыхая. Жена одного принца, потом другого. Джейс хочет, чтобы она стала Королевой. Но какая из неё Королева, если та даже не может владеть своей жизнью? — Не молчи, — его мученический голос противно уколол её, — я влюбился в тебя, как мальчишка. Пытался поступить правильно, избегал и отворачивался, когда мы были рядом. Хотел, чтобы всё было как раньше, когда я ещё не знал тебя. Но не смог. Лучше мне быть одному, чем с кем-то, кроме тебя, Флорис! Баратеон упрямо молчала, а признание свалилось, будто снег на голову. Влюбился? Неужели тот думает, что ей достаточно его любви? — Ты думаешь, мне было легко, когда я видел вас вместе, — карие глаза недобро сверкнули, — смотреть, как он целует тебя. Касается, когда захочет. А я даже не могу подойти к тебе, не переживая, что он не причинит за это боль. Я хочу быть с тобой не тайком, а законно. Разве тебе не хочется того же? Флорис искренне призадумалась, толком и не понимая, чего на самом деле хочет. Картинка, вспыхнувшая в голове, заставила ту виновато потупить глаза. Она не хотела признаваться даже самой себе, но действительно полагала, что они могут быть любовниками. Её привлекал грех, та сладостная тайна, что связывала их. Но сам принц, стоящий напротив, не вызывал в ней ответной любви. Баратеон уже казалось, что она вообще любить мужчин не способна. Лишь брать, кутаться в их искренние чувства, запечатывая их внутри. Но отдать хоть что-то, кроме паточной лжи, та и вовсе не была способна. — Я запуталась, — тихо прошептала та, — больше мне сказать нечего. — Завтра мы улетим, — тот мягко приобнял её, утыкая себе в грудь, — я расскажу тебе всё, что ты захочешь узнать. Пожалуйста, доверься мне, Флорис. Баратеон слабо прижалась в ответ, пытаясь укрыть взволнованное лицо. Мужские руки, тёплые и ласковые, проходились по её спине, безуспешно пытаясь успокоить. Ей это ничуть не помогало, но та не стала вырываться, дабы не расстроить его ещё больше. — Я люблю тебя, — его слова гремят внутри, вызывая очередное чувство стыда за безответность, — никто больше не обидит тебя, Флорис. Баратеон больше не верила ничьим обещаниям, но спорить не стала. — Это тебе, — Джейс чуть отодвинулся, выуживая из кармана тонкую золотую цепочку с крупным изумрудом посередине, — я ещё тогда заметил, что ты носишь такие украшения чаще всего. Флорис, осматривая подарок, могла поклясться, что слышит глумливый смех мужа. Он оглушительно звенел в ушах, заполняя собой всё окружавшее пространство. Это казалось самой удачной из всех издёвок, что только могли свершиться. От накатившей внутри досады, ей не осталось ничего, кроме как выдавить слабую улыбку. Джейс верил в искренность своих чувств, сомнений у неё не было. Но ему было неведомо, что тот любит её — Флорис Баратеон — картинку, что та изображает для всех остальных. Улыбчивую, кроткую и обожающую изумруды. Девушка не понимала, отчего чего внутри стало так паршиво, ведь та всегда желала, чтобы окружающие знали её именно такой. Но её муж, видевший её насквозь, стал червоточиной для всех её устоев. Узнав её изнутри, тот пошатнул и без того хрупкий мир, который ей удавалось старательно сохранять все эти года. Флорис точно знала, что не испытывает к Эймонду любовных чувств. Он презирал её, унижал и делал больно. Баратеон не понимала этой тоски, охватившей её с головы до пят. Она же вымаливала у Семерых освобождения, желала вырваться из плена, в который загнал её муж. Ей так хотелось заполучить Джейса, купаться в его любви и внимании, но сейчас… Сейчас, внутри не было ничего, кроме опустошения. В голову лезли воспоминания о Эймонде — о их свадебном танце, о первой ночи, о предательских сапфирах. Хоть та и уверяла себя, что ненавидит его, не желает видеть рядом, но тоска съедала заживо. — Спасибо, — та несмело коснулась его щеки губами, — замечательный подарок. — Мне нужно в Орлиное Гнездо, — парень нежно улыбнулся, не заметив подвоха в девичьей речи, — как только закончу, вернусь к тебе. Завтра мы выдвинемся на Север. — Там я тоже буду ютиться в комнате? — Нет, — парень быстро покачал головой, — никто так далеко тебя не видел. Скажу, что ты моя спутница и попрошу не распространяться. — Прекрасно, — та от недовольства повела плечами, — все будут думать, что я твоя любовница! — Флорис, — парень отчего-то покраснел, — мы же знаем, что это неправда. Я пальцем тебя не трону, пока мы не обручимся. Северяне необщительны, да и верны слову, никто тебя не выдаст. Та лишь устало кивнула, не желая больше ничего слушать. — Джемма сходит за тёплыми вещами и дорожным костюмом, — тот кивнул в сторону кровати, — пока нас не будет, ты сможешь отдохнуть. — Я хочу с ней, — Флорис не намеревалась вновь сидеть взаперти, покорно ожидая визитов, — моей коже необходимо солнце. — Это опасно, — тот насупился, — Эймонд ищет тебя. Да и купцы, если заприметят, могут что-то выдать. — Мы далеко, — качнула головой та, — а я укрою лицо под накидкой. Платье на мне простое, а волосы уберу, никто ничего и не поймет. — Столица ближе, чем тебе кажется, — тот недовольно нахмурился, — мы не можем рисковать. Потерпи немного, там, в Винтерфелле, ты сможешь спокойно передвигаться. — Хорошо, — непреклонный мужской тон не оставил ей другого выхода, кроме как солгать, — тогда буду ждать твоего возвращения. Парень благодарно улыбнулся, и оставив поцелуй на её щеке, поспешил уйти.

***

Флорис с Джеммой шли по небольшому базару, расположенному чуть вдали от их места обитания. Баратеон, сказавшая служанке, что им разрешили отправиться вдвоём, уже жалела о своём решении. Небольшой городок, названия которого та не помнила, насквозь провонял тухлой рыбой и навозом. Искорёженные маленькие домики по обе стороны — мазанки, покрытые соломой, были обиты грязными досками. Ей, окруженной богатством с детства, никогда не доводилось бывать в подобных местах. Грязный переулок, кишащий мелкими купцами и обычными жителями, вызывал в ней отвращение. Внутренний страх будто потакал паранойе, но та старалась ему не подаваться. Не задерживаясь ни на ком одном, та избегала прямых взглядов. Джемма, наоборот, чувствовала себя весьма уверенно. Та кивнула головой на один из шатров, дабы купить нужных вещей в дорогу. Девушки зашли внутрь, рассматривая сундуки, нагромождённые разным хламом. Торговец — мужчина средних лет, с уродливым шрамом на лице, тут же подошёл к ним. Нараспев описывая свой товар, тот принялся что-то обсуждать с Джеммой. Флорис же лениво рассматривала бордовые стены, скрывая лицо под тёмной одеждой. Баратеон не заметила, как мужчина оказался около неё, пытаясь заглянуть под ткань. — Почему же ваша спутница прячет лицо? — тот сцепил руки в замок, слишком широко улыбаясь. — Она недавно вылечилась от хвори, — уклончиво ответила девчушка, — её лицо обезображено. — Неужели? — тот вопросительно приподнял брови, смотря куда-то поверх их голов. Флорис вдруг напряглась, почувствовав подвох. Та невольно попятилась, желая поскорее покинуть лавочку. Мужчина кивнул кому-то сзади, а грубые руки уже схватили её за плечи. В нос ударил запах желчи и пота, отчего её невольно передернуло. С неё живо сорвали капюшон, обличая предательскую находку. Шоколадные пряди рассыпались по плечам, а глаза испуганно впились в торговца. — Это она? — гнусный голос раздался прямо над ухом. — Не знаю, — тот почесал лоб, хмурясь, — приведём не ту — по шее не погладят. — Похожа, — здоровяк в сальной, местами потёртой одежде, обхватил её подбородок грязными пальцами, — всё, как и сказали. Только посмотри, какова. — Отпустите меня, — Флорис тут же отодвинула лицо, борясь с рвотными позывами, — мы пришли за покупками. Я не понимаю, о чём вы говорите. — Говорит складно, — торговец хмыкнул, — а девонька с ней наврала. Сказала, что лицо из-за болезни прячет. Где же хворь? Торговец проворно схватил за руку Джемму, отчего служанка взвизгнула. — Не учили тебя, что врать — плохо? — Простите, — заикаясь, выдавила та, — мы просто хотели купить у вас костюм. Пожалуйста, отпустите нас. Оба мужчины переглянулись, по-свински рассмеявшись. Флорис замерла, не зная, как правильно нужно поступить. — Так кто вы такие? — торговец не сводил подозрительного прищура с Баратеон. — Лианна Риверс, — не думая выпалила Флорис, — а это моя сестра. — И чьи же вы бастарды? — Мы сами не знаем, — та пожала плечами, — мать наша умерла, а отца никогда не видели. — Вот как, — тот отпустил Джемму, приближаясь к ней самой, та невольно дёрнулась, но здоровяк не ослабил хватки, — тогда вам нечего бояться, если кое-кто на вас посмотрит. — Мы спешим, — уверенно ответила та, пытаясь не выдать разразившейся внутри паники, — мой муж скоро хватится меня. — Мы принесем ему самые глубочайшие извинения, — мужчины снова рассмеялись, а здоровяк наконец убрал руки с её тела, спешно покидая лавку. Торговец рассматривал её до того скользко, что ей захотелось немедленно укрыться. Если бы он только знал, кто перед ним стоит! Один короткий взмах её руки — и за подобную вольность, его бы тут же вздёрнули. — Какова, — его пальцы заворожённо потянулись к девичьему лицу, но тут же отпрянули, — даже пахнешь, как цветок. Пока тот любовался, Джемма схватила стеклянную бутылку с небольшого столика в углу. Торговец как раз хотел обернуться, но Флорис цепко ухватила его за запястье. — Может, — та пододвинулась к мужчине ближе, — вы отпустите нас, а я вам предложу что-то взамен? — А муженек не против будет? — тот облизнулся. Джемма решительно кивнула ей. — Он не узнает, — ласково прошептала та, делая вид, что прикрывает глаза. Мужчина потянулся к её губам, но та юркнула назад, а служанка с треском обрушила стекло на его голову. Мужчина рухнул на пол, а багряная жидкость тут же разлилась по светлому ковру. Никто из них даже не пискнул, лишь обменялись встревоженными взглядами. Они не осмелились проверить, остался ли тот жив, да и времени на это не было. Девушки бросились прочь из лавки, сразу же смешиваясь с толпой. Те старались не смотреть по сторонам, чтобы не привлечь к себе ещё больше внимания. Добежав до постоялого двора, где остановились, те скользнули в комнату. Там, на кровати, уже сидел обозлённый Джекейрис. — Ступай, — тот посмотрел на Джемму, — с тобой позже. Баратеон чуть потупилась, и без того напуганная, та устремила глаза в пол. Парень встал с кровати, обхватывая её плечи руками, чуть встряхивая. — Где вы были, — его глаза суетливо прошлись по её телу, замечая бордовые пятна на подоле, — ты поранилась? — Я здорова, но нас поймали, — та не поднимала на него взгляд, — чуть не схватили, но мы успели сбежать. — Кто-то успел разглядеть твоё лицо? Девушка лишь сокрушённо кивнула. — Флорис, — тот поджал губы, — ты спятила! Если бы тебя поймали, благослови Семеро, просто доставили бы Эймонду. А если другие? Ты хоть представляешь, что делают с красивыми девушками без сопровождения мужчины? Тебя кто-то… трогал? — Нет, — та вспыхнула, — я даже не подумала об этом. Прости меня, Джейс. — Флорис, о чём ты думала? Чего ты хотела добиться своим уходом? Баратеон не желала ничего слушать. В голове враз опустело - никаких мыслей, страхов, переживаний. Одно только желание заполнить пустоту и ничего больше. Девушка потянулась к его губам, настойчиво накрывая их своими. Джекейрис хотел отпрянуть, но та удержала его лицо в ладонях, прижимаясь грудью к его. Тот протяжно выдохнул, но не в силах противиться влечению, порывисто сжал девичью талию руками. Флорис чувствовала, как парня обхватывает дрожь. У самой же внутри не было ничего, хоть чуть-чуть схожего со страстью. Девушка попятилась к кровати, не отнимая губ от чужих. Укладывая её спиной на кровать, тот навис сверху. Его касания казались ей целомудренными, не схожими с касаниями мужа, от которых её неизменно бросало в жар. Флорис пыталась распутать шнуровку, но парень мягко отодвинул её ладони. — Не нужно, — тот отодвинулся, шумно выдыхая, — не срывай с себя одежду. — Сделаешь это сам? — та вновь потянулась к его лицу, но парень уклонился. — Флорис, — тот ласково провел по её щеке, — я не стану делать этого, пока мы не обручимся. — Тебе не хочется? — та вопросительно вздёрнула бровь. — Пекло, конечно, хочется, — тот лёг рядом, прижимая её к себе, — но я люблю тебя, Флорис. И хочу поступить правильно. Пустота, зияющая внутри, разрасталась внутри всё больше и больше. Баратеон хотела бы растрогаться, благодарно прижаться в ответ, но не чувствовала ничего подобного. Ей хотелось унять боль, избавиться от непроглядной тоски, вызванной собственным похищением. Признаться в этом Джейсу та не могла, но чувствовала лишь накатившее раздражение. Тот что-то убаюкивающе шептал на ухо, нежно поглаживая её плечи. Флорис прикрыла глаза, сдерживая непрошенные слёзы, ведь ей отчаянно хотелось почувствовать другие руки. Ненавистные, причиняющие сплошные страдания, но отчего-то неумолимо желанные. Она, всё время мечтающая вырваться, вдруг осознала, что нуждалась в них. И тоска, и желание заполнить пустоту, — всё было результатом одного. У неё были сильные чувства к Эймонду — положительные или отрицательные — не имело значения. Она привязалась к нему, сколько бы не пыталась уверить себя в обратном. И сейчас, находясь в объятиях другого, горько приняла то, отчего столько убегала. Баратеон хотела вернуться к мужу. Сколько бы боли это не принесло в дальнейшем.