Сказ о волке и его красной шапочке

      Солнечные лучи скользят по комнате, медленно подбираясь к спящим на кровати. Чем выше встаёт солнце, тем жарче становится девушке, что надёжно оплетена руками перевёртыша. Хитоми хмурится сквозь сон, чувствуя себя так, будто она поджаривается на раскалённой добела сковороде. По затылку стекает капля пота, и от этой щекотки Кимура распахивает зелёные глаза.       Сперва она не понимает, почему находится в своей постели не одна, но воспоминания прошлой ночи настигают её, и девушка усмехается, осторожно высвобождая ноги из-под лёгкого одеяла. Зачем оно вообще теперь нужно, если рядом спит Ран? Жар, что исходит от его тела, достигает не то что кожи — костей. Ему самому такая высокая температура тела никакого дискомфорта не доставляет. Одна рука Хайтани находится под головой Хитоми, вторая — на талии девушки, и спит он совершенно спокойно, явно не испытывая дискомфорта от возрастающей духоты.       Ночью, когда Ран проник в комнату Хитоми, возможности поговорить у них не было — точнее, желания делать это. Были занятия и поинтереснее. Теперь же Кимуре действительно стало интересно, по какой на самом деле причине Хайтани пришёл к ней.       «Ладно, спрошу, как проснётся», — думает Хитоми, а потом пытается выбраться из тесных объятий Рана. Над ухом раздаётся тихий рык.       — Куда-то собралась? — девушка видит, что перевёртыш даже глаз не открыл. Хитоми фыркает.       — Мне жарко.       — Раздевайся, — просто предлагает Ран.       — Тебе ночью память отшибло? — усмехается Кимура, а потом обхватывает его запястье и тянет вверх, чтобы Хайтани провёл пальцами по спине девушки и понял.       Глаза Рана распахиваются, и Хитоми снова тонет в бесконечном фиолетовом океане. Всё-таки глаза волков — что-то фантастически прекрасное; будто целая вселенная в необычной радужке — волшебная и чистая.       Во взгляде перевёртыша появляется хитрость и вместе с ней — возбуждение, усиленное связью истинных.       — Я уже решил, что мне приснился сон с твоим участием, — Ран улыбается, а его рука скользит вниз, ложась на ягодицу девушки. — А это реальность — ты спишь рядом со мной. Голая.       — И даже этот факт не спасает меня от того, что здесь ужасно жарко.       — Ты заставляешь пылать меня изнутри, — Кимура снова фыркает, а потом смеётся, потому что вот такой Хайтани — игривый и дразнящийся — шикарное зрелище. — Ничего, привыкнешь.       — Вот как? — Хитоми привстаёт, опираясь щекой о свою ладонь. — И почему же я должна к этому привыкнуть?       На этот раз выражение лица Рана становится серьёзным. Он вздыхает, про себя ещё злясь — ему тоже нужно привыкать к новому положению вещей; и всё-таки перевёртыш не может не отметить тот факт, что ему нравится просто лежать с Кимурой в одной постели. Единственное — хотелось бы, чтобы они были сейчас в деревне, а не в городе. Там не надо было никуда спешить, а здесь надо придумать, как вернуться домой и не получить пиздюлей от Такеоми.       — Что ты знаешь о перевёртышах, помимо самой распространённой информации? — Ран касается её лица пальцами, лаская нежную кожу.       — Наверное, что оборачиваться волками могут только мужчины.       — Да, и с каждым поколением эта способность вырождается. Волки живут дольше обычных смертных, и порой, чтобы встретить свою истинную пару, у них уходит вся жизнь, которую не слишком-то хочется коротать в одиночестве.       — Уж тебе ли об этом говорить? — Ран усмехается, а потом мимолётно целует Кимуру в губы.       — Я ещё молод по волчьим меркам, малышка, — Ран позволяет Кимуре немного отодвинуться от себя, внимательно следит, как она перекидывает волосы за спину, и чувствует сильное желание зарыться лицом ей в шею. — Не часто перевёртышам выпадает возможность не просто встретить свою пару, а свою истинную. От такого союза со ста процентной вероятностью появятся сыновья с волшебной силой.       — А если родится девочка?       — Самое забавное, что в таких парах рождаются только мальчики. Я с братом тому пример.       — Сексизм в передаче волшебных сил, — Хитоми показательно закатывает глаза под смех Хайтани. Она вдруг замирает и быстро кладёт ладонь на губы Рана, чтобы перевёртыш замолчал. Кимура прислушивается, но в квартире тихо. — Странно.       — Что такое?       — Моя мама очень чутко спит, но при этом не ворвалась ночью в мою комнату, хотя кровать ходуном ходила, — Хитоми, поглощённая своими мыслями, не заметила, какая блаженная улыбка растеклась по лицу Хайтани. Он вдруг притянул Кимуру к себе, целуя, но уже с языком, подминая под себя, закидывая тонкие руки девушки ей за голову.       — Хочешь, мы повторим это сейчас? — Хайтани глубоко забирается языком в рот Хитоми, вылизывая всю полость рта, нёбо, язык девушки и чувствует, как пьянеет от этого поцелуя, от сладкого запаха Кимуры и вкуса её кожи. Волк внутри него довольно виляет хвостом и рычит, требуя взять девушку ещё раз, чтобы ощутить снова — Хитоми принадлежит Рану.       — Мы в любом случае это сделаем, разве нет? — усмехается Кимура, смотря в глаза Хайтани. — Зачем ты рассказал мне об истинных?       От взгляда Рана под кожей разлился жидкий огонь, а вместе с ним по телу прокатилась яркая золотистая волна, и Хитоми ощутила, как от неё все волосы встают дыбом.       — Ты уже знаешь ответ, — отвечает Хайтани. Он садится, утягивая девушку за собой. Берёт её руку в свою и прикладывает к груди, туда, где бьётся волчье сердце.       — Я — твоя истинная? — зелёные глаза распахиваются, когда девушка понимает, что красивая фраза про сердца, бьющиеся в унисон — не выдумка. Она ощущает под ладонью стук сердца волка, что совпадает с её собственным.       — Это не всё, волчья принцесса, — улыбается Ран. — Кин тебе этого не рассказала.       — Бабушка? — хмурится девушка. — Откуда ты знаешь её?       После их первой встречи в лесу, Хитоми, не отошедшая полностью от шока, не обратила внимание на одну деталь — бабушка без раздумий назвала цвет волка, с которым встретилась внучка в лесу.       — Такахаси истинная нашего вожака, — с удовольствием произносит Хайтани, наслаждаясь удивлением и шоком, что расцветают на лице Кимуры. — Более того, Кин — верховная ведьма.       Вроде бы Хитоми не должна была удивиться вот совсем, учитывая, что прямо перед ней сидело волшебное существо. Мало того — она его пара, но новость о том, что ведьмы существуют на самом деле, а не только в рассказах старушек у подъездов… Да ещё не какие-нибудь абстрактные дамы, а собственная бабушка!       — Да брось, малышка, — ехидство из Рана так и сквозило. — Ты не могла не отмечать того, что, для женщины её возраста, Кин удивительно хорошо выглядит. Твоей матери сила не передалась, но вот тебе…       Кимура сглатывает, понимая, что Хайтани прав. Вот почему родители не заметили засосов на ней — Хитоми просто не захотелось этого, то же самое и с замком на двери, и с тем, что мать не услышала их с Раном ночных игр.       — Подожди, но ведь раньше у меня не было этого!       — До встречи со мной, — уточняет Хайтани. — Когда в лесу я сделал тебя своей, то пробудил твои силы.       — Воистину волшебный волчий член, — усмехнулась Кимура, что мгновенно была повалена на кровать рычащим Раном. Она засмеялась, запуская пальцы ему в волосы и отвечая на поцелуй. — Но если бабушка — верховная, значит есть и другие ведьмы?       — Скорее всего, но никто из волков, разве что вожак, их в лицо не знает. Вроде бы они не желают нам зла, но и контактировать особо не хотят, — ответил Ран, касаясь губами чувствительного места за ухом Хитоми. — Городок в принципе не особо положительно настроен к любого рода магии, не считая совсем пожилых людей. Они помнят прежние времена, когда люди и волшебные существа жили в мире друг с другом.       — Обычно именно старшее поколение противится необычному, у нас всё наоборот. Вообще, складывается впечатление, что мы живём во времена пуритан, которые чураются всего, что хоть как-то выбивается из общепринятых норм.       — Например, секс до брака? — усмехается Хайтани, скользя пальцами между ног Кимуры.       — О, а ты уже о браке задумался, волк? — смеётся девушка, смотря, как вытягивается лицо Рана.       — Я бы посмеялся, вот только знаю, что такое связь истинных. Рано или поздно, но ты станешь Хайтани, — в этот самый момент дверная ручка заходила вверх-вниз, и Ран с Хитоми синхронно уставились на дверь, как на главного врага. — Ну что, малышка, проверишь правдивость моих слов о своей силе?       — О чём ты? — просипела Кимура, судорожно вспоминая, куда вчера Хайтани закинул её одежду.       — Прятаться тут негде, да и твоим тайным любовником я быть не собираюсь, — волк выглядит абсолютно расслабленным, он откидывается на подушку, даже не думая прикрыть свой стоящий член. — Может, ты хочешь нас с мамой познакомить?       — Идиот, — улыбается Хитоми, отыскивая футболку и шорты, что небрежно валялись на письменном столе около кровати. Девушка быстро одевается, а потом с комнаты слетает вакуум, и раздаётся нервный голос Азуми, зовущий дочь. — Блять, и что мне делать?       — Это как с ручкой на двери. Просто подумай о том, чего хочешь, — Ран закидывает руки за голову, перебирая пальцами лиловые пряди. — Что комната пуста, и кроме тебя здесь никого нет.       — Но ты ведь не исчезнешь?       — Как и твои засосы, малышка, старые и новые. Ты будешь меня видеть, — улыбается Хайтани, уже предвкушая, какое из этого выйдет представление. — Просто подумай об этом. Доверься мне, Хитоми.       Кимура глубоко вздыхает, смотря Рану в глаза — уверенные и придающие ей сейчас сил. Он кивает, и девушка чётко представляет себе картину того, что в спальне она одна, кровать аккуратно застелена, а по полу не разбросана одежда Хайтани.       — Открывай, — одними губами произносит Ран, всё-таки прикрываясь лёгким одеялом. Он переводит взгляд на дверь, чтобы увидеть мать своей пары.       Хитоми пересекает пространство, кладя похолодевшие пальцы на ручку и поворачивает её, встречаясь с глазами матери.       — Ты оглохла, что ли? — женщина обходит дочь, бесцеремонно вламываясь в комнату. Взгляд карих глаз не нравится Хайтани: выискивающий, дотошный и заранее злой. Хитоми на мать не похожа от слова совсем, зато на Кин — как две капли воды. Азуми темноволосая, темноглазая и смуглая. Младшая Кимура двигается плавно, будто танцует, её мать — нервно и резко. — Почему так долго не открывала?       Хитоми переводит взгляд на Рана, он ухмыляется и одними губами шепчет: «Трахалась со своим волком». Она прыскает в ладонь, пытаясь сдержать смех, рвущийся наружу. Азуми, кстати, стоящая прямо около кровати, Хайтани не видит, зато слышит смешок дочери.       — Я сказала что-то смешное?       — Мама, мне двадцать, а не двенадцать, может, хватит вообще устраивать обыски в моей комнате? — устало произносит Хитоми, а потом подходит ко второму окну в комнате и раскрывает его. Она смотрит вниз и видит макушки близнецов, что направляются к воротам, и это проблема — Рану как-то нужно попасть в лес.       — Какие обыски? — притворно закатывает глаза Азуми, для которой репутация стояла на первом месте, а значит — все члены семьи должны быть безупречны. Мать не в счёт, там бесполезный случай.       — Твои. Или надеешься найти в моей постели голого парня? — Хитоми прилагает все силы, чтобы не засмеяться от вида Рана, который перевернулся на бок, принимая соблазнительную позу и приложил ладонь к груди, другую руку протянул к Кимуре.       Мать раздражённо фыркает, будто ребёнок, пойманный за кражей конфет.       — Ты не хуже меня знаешь, какие длинные языки у кумушек, что целыми днями сидят у подъезда.       — И что? Думаешь, они расскажут кому-то о призрачном парне, что ночью лезет в моё окно? Сама же видишь, что здесь нет никого, кроме меня.       Ран прикладывает руку ко лбу, картинно падая в обморок.       — Я просто заволновалась, что ты долго не отзываешься, — чопорно произносит Азуми, а потом ещё раз окидывает комнату цепким взглядом и идёт к выходу. — Я загляну к соседке, если ты вдруг вспомнишь о моём существовании.       Когда за ней закрывается дверь, Ран раздражённо цокает.       — А я Кин считал занозой в… — он замолкает, когда Хитоми поворачивается к нему, вопросительно приподнимая брови. — Что? Не нравлюсь я твоей бабке.       — Интересно, почему? — усмехается девушка, потом слышит звук захлопываемой двери в квартиру и выдыхает.       — Теперь придётся искать общий язык, — тяжело вздыхает Хайтани. — Чего не сделаешь ради любви?       — Пойдём, любовь ведь наверняка голодна?       Ран усмехается и встаёт с кровати. ***       Время было уже за полдень, когда Хитоми и Ран вышли из дома. Точнее, для всех окружающих вышла только юная Кимура, перевёртыш же был надёжно скрыт от чужих глаз той же силой внушения, что была применена к Азуми.       Хитоми сначала нервничала, но стоило руке Хайтани опуститься ей на талию, притягивая ближе, как на девушку снизошло спокойствие.       — Не нервничай, — прошептал Ран. Скрыть его самого труда не составило, с голосом же у Кимуры возникли проблемы. — Всё будет хорошо, по крайней мере до тех пор, пока я не вернусь в деревню и не получу пизды от Такеоми.       — Знала же, что надо было ещё до рассвета тебя вытолкать из постели, — Хитоми бросила взгляд через плечо, смотря на здание штаба охотников. На тренировочном полигоне было несколько новичков, но в сторону луга они не смотрели. Впрочем, кадеты представляли сейчас наименьшую проблему, в отличие от Кавата, что были около ворот.       — У тебя бы всё равно не получилось, малышка. К тому же, спать со мной намного лучше — я тёплый и большой, — Хайтани наклоняется и касается губами макушки Кимуры, а потом трётся о её волосы лицом, оставляя на ней свой запах. Ещё раз. — А трёпку от вожака мне получать не в первый раз.       — Вот надо оно тебе было?       — Надо. Я закрепил с тобой связь, да и потом — терпения бы не хватило ждать, пока Акаши привёл бы тебя ко мне, — они медленно двигались через луг, окружённые ароматным морем цветов и зелени. Удивительно, но стоило Хитоми открыть для себя этот волшебный мир, который для Рана был привычным, она взглянула на окружающую реальность новыми глазами. Сейчас всё казалось ярче, живее, острее, а из-под земли будто били токи живительной силы, что текла бурной рекой во все стороны. — Надеюсь, что Риндо сейчас где-то в лесу, а не дома. Иначе влетит ещё и ему.       Хитоми непроизвольно улыбнулась, слыша ласку в голосе Рана, когда он произнёс имя брата. Ей было интересно посмотреть на младшего Хайтани, как и на всех волков из деревни.       Если бы не встреча с близнецами, которую никак нельзя было избежать, Хитоми могла бы получить от этой прогулки истинное наслаждение. Чем ближе были ворота, тем отчётливее можно было разглядеть разноцветные макушки братьев. Они стояли по обе стороны, внимательно смотря в сторону леса. Соя, как обычно, был серьёзен и мрачен, Нахоя же закинул руки за голову и насвистывал незатейливую мелодию.       Кимура вдруг ощутила острое раздражение, а потом кожу закололи миллиарды игл. Она повернула голову в сторону Хайтани, видя, как волк сжал челюсти, от чего под кожей заходили желваки; взгляд фиолетовых глаз потемнел, но на этот раз от злости и гнева.       — Ран? — перевёртыш поворачивает голову к Хитоми, и она чувствует, как его пальцы, лежащие на талии, сжимаются крепче. — Что случилось?       — Старший Кавата случился, — Хайтани почти рычит, и до девушки вдруг доходит — он ревнует. Вот только сама Кимура не говорила Рану о том, что Нахоя проявляет к ней интерес.       — А что с ним не так?       — Ты нравишься ему.       — Откуда ты знаешь? — они оба замедляют шаг, делая это не сговариваясь.       — Во-первых, малышка, охотники много и громко болтают, когда рыскают по лесу. Нахоя уж точно, есть ещё особо громкий брюнет — Баджи, кажется. Их за многие мили можно услышать и сбежать. Кавата часто трепался о некой красивой блондинке, которая ему нравится, и что зовут её Хитоми. Во-вторых, когда я вчера пробирался к тебе, то видел его, и Нахоя смотрел как раз на твои окна. Ну и в-третьих, волчье чутьё и интуиция — он даже сейчас думает о тебе, и поверь мне — это не целомудренный контекст.       — Уж в этом вы с ним точно схожи, — не может удержаться от остроты Хитоми, а потом ойкает, когда ладонь Рана исчезает с талии и оказывается на её ягодице, шлёпая по ней.       — Я имею на эти мысли полное право. Более того — все свои фантазии могу воплотить и сделаю это, — Ран наклоняется и касается губами уха Кимуры. — Надо будет, я оставлю на тебе клеймо, чтобы все знали, кому ты теперь принадлежишь.       — Помимо тех, что уже оставил? — усмехается Кимура.       — Эти сойдут с тебя, если не обновлять, — отвечает Хайтани, выпрямляясь. — Раньше, когда волков было в тысячи раз больше и стаи конфликтовали между собой, всем истинным и парам волков ставили клеймо.       — Для чего? — звучало не так уж и привлекательно.       — Странно прозвучит, но для безопасности. Посягнуть на истинную — убить волка, но если на ней есть метка, то действует родовая магия семьи. Правда, это работает только если нападающий сам находится в звериной сущности.       — Нахоя на перевёртыша походит меньше всего, — скептически произносит Хитоми, и Ран улыбается.       — В нашем случае клеймо будет служить ему, да и всем остальным, напоминанием, что ты не свободна. Предпочла лагерь врагов, — ехидно говорит Хайтани, ощущая сладкое удовлетворение от своих слов. Хитоми принадлежит ему, а Кавата может захлебнуться своей же слюной или задрочиться до смерти.       Чем ближе они подходят к близнецам, тем сильнее становится злость и ярость Рана, которая ощущалась плотным покровом, словно обжигающее пламя. Хитоми делает вид, что поправляет футболку на спине, а сама проводит рукой по сжатым пальцам Хайтани на своей талии.       — Только не убей его, пожалуйста. Соя заподозрит неладное, — скептически говорит Кимура, и слышит тихий смешок Рана.       — Постараюсь.       Сами по себе близнецы были отличными парнями: отзывчивыми, добрыми, но старший показал и другую свою сторону — навязчивость и лютую наглость. Нахоя всегда шёл напролом, беря то, что считал своим. Кимура уже приличное время отбивалась от него, теперь ситуация осложнилась наличием перевёртыша, который был её истинным. И уж этому волку палец в рот не клади — заглотит целиком и не подавится. Если Кавата сейчас скажет что-то лишнее, то Ран вполне может не сдержаться и начать драку. А если он это сделает…       — Выдохни, — раздаётся голос Хайтани. — Я умею себя контролировать, тем более оторвать ему сейчас голову — значит выдать и себя, и тебя. Тебя особенно, моя ведьмочка.       — Как ты понял?       — У тебя всё на лице написано, малышка. Просто держись от него подальше, и все конечности останутся при Кавате.       Ран замолкает, и в тишине они преодолевают последние пару десятков метров до братьев. Кимура глубоко вдыхает, потому что всё равно нервничает — она и раньше не слишком любила сталкиваться вот так с Нахоей на его дежурстве у ворот, а сейчас и подавно.       Кавата поворачивает голову на звук шагов и его улыбка становится ещё шире, когда парень видит Хитоми. Соя просто кивает девушке, поворачивая голову обратно в сторону леса, будто там прямо сейчас рыщут волки, готовые напасть на них.       «А может реально рыщут?» — думает про себя Кимура, но интуиция ей подсказывает, что, кроме Рана, перевёртышей здесь сейчас нет.       — Здравствуй, Хитоми, — Нахоя мгновенно теряет интерес к лесу и полностью поворачивается корпусом к подходящей девушке. — Никак соскучилась по мне?       Пальцы на талии сжимаются ещё крепче, и Кимура думает, что Ран сейчас ей кожу распорет от злости.       — Да кому твоя рожа нужна? — раздаётся тихий голос Сои. — На лес смотри, пока мы здесь.       Хитоми прыскает, а Нахоя раздражённо поворачивается к младшему брату.       — Я так-то симпатичнее тебя, — безапелляционно заявляет Нахоя, смотря на близнеца.       — Поплакал бы от этого факта, если б ты не был похож на меня, как две капли воды, — безразлично отвечает младший Кавата. — Хитоми, ты к бабушке?       — Да, — тут же цепляется за этот вопрос Кимура, обходя Нахою с другой стороны, чтобы Хайтани мог спокойно проскользнуть в лес.       — Может, я провожу тебя? — предлагает Нахоя, и Хитоми хочется заорать, потому что прогулочка вышла бы та ещё: она, Кавата и злобный перевёртыш.       — Не надо, я не буду сходить с дорожек, не переживай, — «сошла уже, теперь ничего не страшно в этом лесу».       — Ты пойдёшь на фестиваль в следующие выходные? — вдруг спрашивает Кавата-старший, стараясь удержать внимание девушки.       Кимура тормозит, ощущая, как натягивается ткань футболки, потому что Ран по инерции проходит дальше. Он останавливается и быстро оказывается сзади неё. Хитоми кидает взгляд в сторону Сои, который как-то подозрительно долго смотрел на место позади девушки, но потом отвёл взгляд обратно к лесу.       — Ещё не думала об этом, — потому что напрочь забыла, хотя событие для города грандиозное и весьма масштабное.       — В этот раз будет в стиле бала-маскарада, — говорит Кавата. — Может, пойдёшь с нами?       На макушке чувствуется горячее дыхание.       «Ты пойдёшь туда с волками, малышка, мы каждый год приходим на этот фестиваль».       — Городок маленький, Нахоя, мы в любом случае там увидимся, — чуть нервно усмехается Кимура, пытаясь уже зайти в лес, чтобы наконец-то вздохнуть свободно. — До встречи!       — Не сходи с тропинки, — говорит Соя. — Хоть сейчас и день — будь осторожна.       — Если через два часа не вернёшься, то я пойду тебя искать, красавица, — улыбается Кавата-старший. Хитоми думает, что слышит скрип зубов; она машет близнецам и разворачивается к лесу.       Стоит им с Раном пересечь невидимую границу, как жара исчезает, уступая место спасительной прохладе густого леса, что обдаёт их приятным запахом хвои и диких растений. Они проходят вперёд, чтобы дорога полностью скрылась из вида, и только тогда Хитоми наконец снимает с Хайтани невидимость.       Ран глубоко дышит, ощущая свободу и безопасность. Он не боялся города, но настолько привык к лесу, что только здесь мог расслабиться полностью; всё вокруг было родным и знакомым. Это их территория, чтобы там охотники себе не думали. Возможно, что когда-нибудь перевёртыши вернут себе и город, если очень захотят.       — Вы каждый год проникали на фестиваль? — усмехается Кимура, смотря на Хайтани. Сейчас в нём было больше от волка, чем от человека. Ей вообще казалось, что Ран больше любил свою волчью ипостась, пока не появилась она.       — Это не проблема для нас. Мы приходили с разных сторон, небольшими группами вливаясь в толпу. К тому же, в этот день в городе много приезжих, и хоть охотники стараются следить за чужаками — выходит у них отвратительно.       — И много вас проникало в город?       — Волков десять, — улыбается Ран, вспоминая их проделки. Люди такие байки про перевёртышей рассказывали, какие обереги вешают над дверьми, как стерегут своих дочерей. Обычно в разгар таких басен эти самые целомудренные девочки стонали под волками, прося ещё и ещё.       — Как же ты в этом году-то, Ран, даже не сможешь развлечься как следует? — девушка смеётся, а потом резко замолкает, когда Хайтани притягивает её к себе и целует. Да так, что все волосы на теле встают дыбом.       — Ошибаешься, — шепчет перевёртыш, прикусывая нижнюю губу Хитоми. — В этом году будут самые лучшие развлечения — или уже забыла о моих фантазиях, которые я собираюсь воплотить с тобой?       Кимура думает, что рейтинг фестиваля должен быть повышен до 18+, особенно, если их поймают. Азуми лишится чувств, если увидит собственную дочь, стонущую под парнем.       В этот раз дорога до дома Кин заняла у Хитоми больше времени, поскольку они с Хайтани, не чувствуя больше напряжение, что было в городе, постоянно останавливались и целовались, будто им лет по пятнадцать.       Эта связь им обоим подарила что-то особенное, что делало жизнь ярче и острее. Связь, что давала смысл открывать утром глаза, и хотя весь окружающий мир был против этого союза, если б, конечно, узнал о нём, ни Ран, ни Хитоми отступать друг от друга не собирались.       — Мы почти пришли, — усмехается Кимура, потому что лице Рана читается вселенская печаль — встреча с Кин. — Уверен, что готов?       — А смысл это откладывать? Такахаси хотя бы понимает всю серьёзность нашей связи, и хотя она предпочла бы в пару мне какую-нибудь пиявку, ей придётся смириться.       — Но это не значит, Ран Хайтани, что я не смогу наподдать тебе по твоей пушистой волчьей заднице, — раздаётся властный женский голос, и Кин выходит из-за поворота, смотря на перевёртыша. Взгляд зелёных глаз сам собой цепляется за крепко переплетённые пальцы рук Хайтани и Хитоми. Нет никаких сомнений в том, что младшая Кимура истинная Рана, а ещё, что она уже знает о своей силе.       — Акаши не позволит, — усмехается Хайтани, притягивая Хитоми к себе; он знает, что Кин это взбесит, потому что ведьма хотела бы, чтобы её прекрасная внучка была с кем-то другим, но теперь Ран костьми ляжет, но никому не позволит отобрать у него девушку.       — Акаши будет тебя держать, — рядом с Такахаси появляется Такеоми, грозно смотря на своего преемника.       — Пиздец.       — Прорвёмся.