Сказ о волке и его красной шапочке

      Хитоми со странными чувствами возвращалась в город, потому что стоило им с Кин выйти из-под привычной густой завесы огромного древнего леса, как ведьма ощутила себя голой. Отсутствие Рана только усугубляло эту ситуацию — все перевёртыши проникали в город с разных сторон, небольшими группами, чтобы слиться с толпой приезжих и не вызвать подозрения охотников. Девушка слишком привыкла к тому, что они почти двадцать четыре часа в сутки вместе, а разлука в лесу ощущалась не так остро, как сейчас. Хитоми было откровенно неуютно, будто она голая идёт!       — Как иронично, — улыбается Такахаси, пока они с Хитоми свободно проходят через открытые ворота, на створках которых — вот смех-то! — висят многочисленных амулеты, которые должны отпугивать волков. — Посвятить целый праздник древнему воспеванию колдовства, но упорно делать вид, что на самом деле это всё глупости и магии не существует.       — А кто наплёл жителям сказки о том, что пучки безобидных трав и лунные камни — шикарная вещь для отпугивания перевёртышей?       — Ведьмы, кто же ещё? — зелёные глаза Кин ярко блестят в заходящих лучах солнцах, вокруг которого ярко расплескались оранжевые и розовые краски, делая закат необычайно богатым и красивым, словно бескрайнее поле диких цветов; Хитоми кажется, что коснись этого великолепия и на кончиках пальцев останутся тёплые краски вечернего летнего неба. Вот уж правда — волшебный закат в соответствующий день. — Хоть они и не лезут в дела стаи, но всеми силами защищают перевёртышей от злых недалёких людей. Я уверена, что настанет время, и мы полностью объединимся, переставая скрываться друг от друга.       — Ну, смотря на нас с тобой, начало положено уж точно, — они оставляют за собой раскрытые ворота, а лёгкий ветерок колышет пучки трав на колышках, и ведьмам вслед летит едва различимый звук лунных камушков, бьющихся о прочное дерево. — А правило маскарада тоже помощь волшебным существам?       — Это место остаётся полным магии, хотя дураки, живущие здесь, всеми силами пытаются искоренить волшебство, а данный праздник как раз поможет нам восполнить его в городе.       — О чём ты? — Такахаси берёт внучку под руку, пока они пересекают душистое поле, приближаясь к жилым домам, окна которых горят червонным золотом из-за стремительно заходящего солнца.       — Примерно раз в три года четыре сильнейших ведьмы своего времени проводят древний ритуал, призывающий магическую силу в это место. Всё же ведьмам, что живут здесь, как-то нужно восполнять свой запас волшебства, а посещать свободно лес — подозрительно. Только я одна могу быть «городской сумасшедшей».       — Ты, разумеется, возглавляешь эту вакханалию, — но бабушка права, Хитоми даже сейчас чувствует — воздух вокруг них густеет от магических токов и невидимых манипуляций. — А вместе с тобой Асами?       — Да. Сегодня на фестивале будут присутствовать ведьмы, скрытно, естественно. Раньше мы старались сделать так, чтобы молодое поколение не пересекалось между собой, но пора оставить в прошлом эти привычки, а вы с Раном прямое доказательство тому — если мы не начнём отстаивать своё место в этом мире, то оба наших рода обречены.       — Держи карман шире, — скептически замечает Хитоми, кидая взгляд на бывший дом. Зная отношения матери ко всему, что хоть как-то выбивается из рамок, принятых в чопорном, завязанном на все тесёмки, обществе, им с перевертышами придётся ой как не просто, чтобы отбить своё право на жизнь. Сколько в городе таких же, кто думает точно так же, как и Азуми? И только горстка пожилых бабулек поддерживает древние легенды. — Для них мы — дикие животные.       — Уверена, твой волк бы завыл от удовольствия, услышь он тебя сейчас, — усмехается Кин. — Так чётко проводишь границу между ними и нами. Но сегодня, Хитоми, просто получи наслаждение от праздника, хорошо? К тому же, тебя всё ещё ждёт один сюрприз, и я уверена, что он придётся тебе по вкусу.       — Заинтриговала, — улыбается девушка, с удивлением понимая, что они сворачивают с дорожки, ведущей к площади, где всё было уже готово к празднованию и от туда долетали звуки музыки и многочисленные голоса горожан. — Куда мы?       — Терпение, юная Хайтани. Тебе с фамилией и характер волчонка что ли передался? — улыбается Такахаси, а потом они проскальзывают под тень одного из домов, оказываясь в узком переулке. Кин вскидывает руку, шепча заклинание — locus, — и впереди мелькают два огонька: один ярко-оранжевый, а второй светло-зелёный. — А вот и твой сюрприз пожаловал.       Хитоми всматривается в тёмное пространство, а потом её глаза распахиваются, когда ведьма слышит до боли знакомый голос: «Соскучилась, подружка?»       Из переулка, навстречу Кин и Кимуре, выходят Асами Рэй и… Камори Кондо, та единственная девушка, с которой Хитоми здесь сдружились! Только вот в начале лета Камори уехала к бабушке в соседний городок, если, конечно, всё так и было на самом деле. Кондо ласково улыбается, но в светло-зелёных глазах, окаймлённых пушистыми чёрными ресницами, пляшут хитрые огоньки, делая её взгляд лисьим и совершенно очаровательным. Длинные тёмные волосы спадают на узкие плечи густой текучей рекой шёлка, и Хитоми даже с такого расстояния чувствует привычный аромат парфюма Камори — сладкий запах вишни и шоколада.       — Ах ты ж, лисица, — девушки какое-то время жадно рассматривают друг друга, находя своё очарование в том, что теперь нет нужны скрывать истинную суть, а потом бросаются друг другу на шею, обнимаясь и смеясь — будто серебристые колокольчики звенят, разбрызгивая вокруг яркие капли света и волшебства.       — Я тоже соскучилась, — смеётся Камори, крепко обнимая Хитоми и радуясь, как ребёнок — она долго была единственной молодой ведьмой из круга. — А ты, буся, мало того, что истинного встретила, так ещё и замуж выйти успела за него, пока я ездила в магии практиковаться!       — Ты завидуешь или отчитываешь, что тебя не пригласили? — Хитоми чувствует, как её переполняют лёгкость и счастье, будто миллион бабочек порхает внутри, разнося на тонких ажурных крылышках чистые упоительные эмоции. Она смотрит на Камори — такую же удивительно красивую и необычную, как все ведьмы. Магия Кондо пахнет сладко, обволакивая теплом, словно молочным шоколадом.       — Отчитываю, конечно! Хочу знать, какая шустрая волчья морда тебя захапала, — улыбается подруга, пока две старшие ведьмы с улыбками наблюдают за ними, не забывая также кидать взгляды по сторонам — их всё же могут обнаружить. — Я, знаешь ли, взволновала ужасно — мне и на празднике разрешили присутствовать, и с перевёртышами познакомиться!       — Правда? — Хитоми поворачивает голову к Кин, и та кивает, подтверждая слова Камори.       — Я же сказала, что пора объединяться. Сегодня Асами и Кондо познакомятся с некоторыми из стаи, — заявляет Верховная, а потом берёт из рук Рэй маски. — Идите сюда, это вам. Не будем сразу же «пугать» охотников столь явной женской красотой, а то волки точно сыграют в футбол сначала головой Нахои, а потом подключат следующий «мяч».       Хитоми выбирает золотую маску цуру с глянцевыми зелёными перышками по краям, украшенными многочисленными стразами и бисером. Камори же повязывает на себя маску кицунэ — белую с яркими красными полосами и острыми ушками, которые точно так же украшены алыми камушками, красиво сверкающими при каждом повороте головы. Светло-зелёные глаза девушки становятся темнее, как малахит, так и притягивая взор.       — А я считала это таким приколом из прошлого, что большинство ведьм — зеленоглазые, — усмехается Кимура, поправляя тесёмки на затылке, чтобы маска не сползала. Запястье вдруг мягко обдало жаром — Ран уже был в городе и звал свою истинную.       — Зато не рыжие, — фыркает Камори, ласково касаясь своих густых тёмных волос. На девушке в контраст надета белая блузка, выгодно подчёркивающая ещё одно достоинство Кондо — пышную грудь.       — Тебе вообще грех жаловаться — все сиськи с семьи собрала, — смеётся Хитоми, а потом они с Камори берутся за руки и следуют за Кин и Рэй. На старших ведьмах маски камайтачи и бакэнэко, соответственно.       Пока они идут к площади, на них опускаются полноценные тёмные сумерки, выгодно выделяющие убранство города, а в этом году жители постарались на славу, развешивая между фонарями нарядные яркие ленты и пышные венки из цветов, ягод и шишек; окна и балконы также были увиты украшениями и гирляндами из светящихся огоньков, но особое их скопление было, конечно же на площади, звуки с которой становились всё громче.       — Твоя мать же не в курсе? — шёпотом интересуется Камори, с радостным удивлением отмечая, что Хитоми значительно повзрослела с момента их разлуки в начале лета. Теперь её властная тираничная мамочка вряд ли сможет навязать дочери своё мнение, а уж если узнает, кто Хитоми на самом деле — ещё и замуж вышла за магическое существо пизда шустрая! — вообще с ума сойдёт от ужаса. Самой же Кондо такая Кимура-младшая нравилась ещё больше. А как иначе, когда перед тобой не только будущая Верховная, но и похорошевшая лучшая подружка?       — Я из дома уходила со скандалом и не без помощи бабушки, — усмехается Хитоми, а сама думает, что совсем не хочет встречаться на празднике с матерью — удивительно, но девушка совсем по ней не скучала, в отличие от отца, но где будет он, будет и Азуми; точно так же, как рядом с ведьмой будет Ран, а пускаться в туманные объяснения кто он такой, Хитоми не хочет — посвящать мать в эту сторону своей жизни Кимура не планирует. Слишком личное и светлое, а мать умеет испачкать своим языком всё, что начинает обсуждать. — Мне повезло, что встреча с Раном пробудила мою магию, и я интуитивно спрятала все следы нашего… знакомства.       Кондо ехидно хмыкает, пряча улыбку за тонкими пальцами с чёрным лаком на ногтях. Она, в отличие от Хитоми, с детства знала о своей сути и силу взращивала сама, поэтому с радостью делится сейчас своими знаниями, а ещё ужасно хочет наконец-то попасть в лес, чтобы посетить место силы.       — Я уже месяц там не была, — девушка тяжело вздыхает, чувствуя, что подзарядка ей необходима. — Рядом с домом моей бабушки есть волшебный пруд, но мне не хватило, потому что энергии там почти нет.       — Тебя учила Асами?       — Да, моя бабушка к ней обратилась за этим, — взгляд останавливается на Рэй, идущей впереди. Её спина прямая и затянута в чёрный шёлк, они с Кин вообще смотрелись весьма роскошно, и уж точно не на свой возраст. — Асами классная, но дерёт с меня три шкуры! Зато я ночью могу проснуться и от зубов будет отлетать любое заклинание.       Чем ближе они подходят к площади, тем больше народа вокруг них становится, и ведьма замолкают, с интересом рассматривая убранство вокруг и многочисленные палатки с развлечениями и вкусностями. Над всем этим великолепием, а глазу действительно есть за что зацепиться, будто оказываешься на вечеринке ведьм, настолько здесь всё было аутентичным — свечи, амулеты, ленточки и фигурки чёрных кошек на метлах, хохочущие силуэты ведьм в остроконечных шляпах, пылающие костры, — звучит соответствующая живая музыка — будто в средневековье попадаешь, аж мурашки по коже, настолько всё реалистично.       — И этот город не жалует волков и колдовство, — усмехается Хитоми, с интересом рассматривая убранство и горожан, которые сегодня будто выпустили наружу своё внутреннее желание быть частью магического мира. Куда ни глянь — волшебные твари, но и среди них мелькают охотники, одетые в привычную чёрную форму с золотыми нашивками на спине и рукавах; они больше напоминают суровых стражей, которые прижмут тебя к земле сразу же, стоит рассмеяться громче положенного.       — Маска благопристойности приклеилось слишком явно, — ехидно замечает Кин, но Хитоми видит, как ярко блестят бабушкины глаза, отдавая почти кошачьей зеленцой. Даже в них, взрослых и уравновешенных, просыпается желание похулиганить. — Итак, юные ведьмочки, мы с Рэй отойдем ненадолго — нужно встретить ещё двоих сестёр и провести ритуал, а вы — развлекаться.       — Я так понимаю, за нами присматривает Такеоми? — Кимура не видит, но уже ощущает ауру вожака, который прибыл в город со своими перевёртышами.       — Не угадала, цветочек, он уйдёт с нами, — Кин ласково проводит ладонью по тяжелым золотым волосам внучки, поправляя завязки на маске. — Шиничиро и Вакаса останутся, так что никакого лишнего колдовства. Если, а точнее, когда, встретишь своего Рана, не кидайтесь друг другу в объятия при всем честном народе. Ты же помнишь, что здесь…       — Охотники, — заканчивает за женщину Хитоми, а Камори крепче сжимает её пальцы в своей ладони. — И, наверняка, моя мать.       — Ты стала другой, девочка, — мягко улыбается Кин. — Больше она влияния на тебя не оказывает, но, пожалуйста, не провоцируй её.       — Идём, — Асами утягивает Такахаси за собой, и женщины скрываются в толпе, оставляя подруг в толпе людей — местных и приезжих.       Хитоми и Камори переглядываются, а потом расплываются в довольных шаловливых улыбках, чувствах себя детьми, оставленными без присмотра в парке развлечений.       — Я же правильно читаю твои мысли? — Кимура склоняет голову на бок, смотря, как таинственно и игриво блестят глаза Кондо из-за маски лисы. Брюнетке только пушистого хвоста не хватает для полноты образа обольстительной кицунэ.       — Хочу выпить, — смеётся Камори, и они, обняв друг друга за талию, идут в поисках вкуснейшего вишнёвого сидра, который не сильно даёт в голову, но позволяет расслабиться, а Хитоми чувствует некую скованность подруги. — Это так странно: жить в этом городе столько лет и ни разу — ни разу, Хит! — не сходить на этот фестиваль!       Кимура хмыкает себе в кулак, догадываясь, почему Камори сюда не пускали: бюстгальтер юной ведьмы вполне мог бы пополнить коллекцию одного из перевёртышей, а старшие, как выяснилось, не допускали соприкосновений между волками и волшебницами. До сего дня.       — Ну, теперь у тебя есть эта возможность, поэтому — наслаждайся, — девушки вливаются в толпу, что движется к центру, как вдруг Хитоми ощущает жар на коже и расплывается в улыбке.       «А я уже начал волноваться, моя соблазнительная жена», — Хитоми поворачивает голову на зов, встречаясь взглядом с тёмными фиолетовыми глазами Рана, что смотрят на неё из-за чёрной бархатной маски волка. Перевёртыши будто специально дразнят охотников, заявляясь на праздник в таком виде. Они стоят небольшой группой, и Кимура без труда узнает рядом со старшим Хайтани Риндо, Санзу и Шиона, на которых надеты точно такие же маски.       Ведьме не нужно смотреть по сторонам, чтобы знать — люди обращают внимание на высоких статных парней, выглядевших так, будто они сошли с обложек глянцевых журналов. Перевёртыши в который раз доказывают, насколько их красота совершенна и притягательна.       Кимура уже хочет двинуться навстречу Рану, как вдруг чувствуют сильнейшую волну магии, сразу же улавливая в ней знакомые нотки. Она застывает, переводя взгляд на Риндо, что неотрывно смотрит в их сторону, а рядом с Хитоми раздаётся судорожный вздох, и тонкие пальцы с силой стискивают ладонь Кимуры, так, что она сдавленно охает. Ведьма поворачивается к Камори и какое-то мгновение смотрит на неё с раскрытым ртом.       — Да ну нахуй, — фраза больше подошла бы Мадараме, но Хитоми настолько охуела, что опередила перевёртыша. — Так вот, как выглядели мы с Раном.       Но Камори её не слышит, вообще исчезают все звуки вокруг. Остаются только волшебные аметистовые глаза парня, что смотрит на Кондо не отрываясь, жадно; смотрит так, будто девушка всегда, с самого своего рождения, принадлежала ему, и Камори эта мысль нравится безумно. В ней просыпается точно такой же голод — обладать, забрать себе, приручить.       — А я теперь понимаю, почему тебя сюда не пускали, — расплывается в улыбке Хитоми, переводя взгляд на Рана, что зажимает себе рот ладонью, смотря на младшего брата. — Не забываемый опыт, Камори, гарантирую.       — Что происходит? — Кондо видит, как неизвестный ей парень на мгновение прикрывает глаза, будто вслушивается в её голос, а после снова впивается взглядом ведьме в лицо, и Камори хочется только одного — быть с ним всегда.       — Ты только что встретила своего истинного, — мягко произносит Хитоми, а потом они с Раном встречаются взглядами, и девушка чувствует, как наполняется любовью к волку до краёв. — Добро пожаловать в стаю, Камори.       Сила притяжения между истинными в первую встречу настолько сильная, что Кимура удивляется, как окружающие не замечают этого; и только волки, отступившие Риндо с обеих сторон, с немым восторгом наблюдает за этим чудесным проявлением древней магии, соединяющей два сердца.       — Ну, что я могу сказать? — голос Харучиё наполнен весельем и добродушием, но между строк сквозит ехидство. — Победителем в нашем споре автоматически выхожу я, а ты, Риндо, заполучишь сегодня только один лифчик, но, возможно, он будет кружевным и чёрным, как ты любишь.       — Как ты смог сдержаться? — на выдохе спрашивает у старшего брата младший, с возрастающей жадностью смотря на девушку рядом с Хитоми. Он не видит полностью её лица, скрытого за маской кицунэ, но ему достаточно сейчас одних светло-зелёных глаз, похожих на драгоценные камушки, сверкающие под прямыми лучами солнца, и полных ярко-красных губ, напоминающих глянцевую вишню — так и хотелось впиться в них, чтобы ощутить будоражащий вкус истинной на языке.       — Разве я смог? — усмехается Ран, с нежностью глядя на свою истинную. Он знает, что сейчас чувствует Риндо, знает эту жажду и голод, которые теперь никогда не покинут младшего, наполняя его желанием обладать и любить только её одну — свою истинную. — Я, блять, женился раньше вас всех.       — Мы сегодня напьёмся в стельку, — смеётся Шион. — Ну, когда Риндо всласть натрахается, конечно.       — Завались, — тихо рычит младший Хайтани, чувствуя дикую потребность наконец коснуться девушки, пряча от всего мира в своих объятиях.       — А у Хайтани, походу, кинк на зеленоглазых, — замечает Акаши-младший.       — И ведьм, — поддакивает Мадараме.       «Их придётся изолировать, ты же помнишь, чем закончилась наша встреча?» — голос Хитоми мягким бархатом стелется в голове, и Рану хочется плюнуть на всё и точно так же, как и брату сейчас, затащить ведьму в тёмный закоулок и отлюбить там хорошенько, выбивая стоны и выкрики своего имени из горла девушки.       «А я бы, знаешь, нашу встречу повторил прямо сейчас, любимая», — волк расплывается в широкой ухмылке, демонстрируя длинные клыки, но вместо того, чтобы смутиться заявлению перевёртыша, Кимура закусывает губу, а потом в его голове возникает пикантная картинка, где ведьма лежит под ним, крепче обнимает ногами узкие бёдра Рана и двигается ему навстречу.       «Лес в полном нашем распоряжении, моё сердце, но давай сначала разберёмся с ними, иначе Риндо и Камори устроят тут эротическое шоу, а зная ваш с братом нрав — после секса, Риндо посносит здесь всем бошки!»       Они уже собираются двинуться навстречу друг другу, чтобы дать возможность вновь обретённым истинным коснуться друг друга и скрепить связь, — Риндо иного исхода точно не предполагает, — как вдруг до Хитоми доносится громкий смех, и она узнает его, с ужасом переводя взгляд на охотника, приближающегося к ней и Камори.       И блять. Отчасти, хорошо, что это не Нахоя — лучше б им вообще сегодня не встретиться, для его же блага! Но парень, что идёт прямо к ведьмам, тоже не лучший сейчас вариант для общения. Баджи, мать его за ногу, Кейске, который, точно так же, как и старший Кавата с Хитоми, неровно дышит к Кондо.       Внутри всё сжимается от страха, потому что Кимура знает — Ран Риндо останавливать не будет в попытке защитить своё, особенно сейчас, когда их связь с Камори ещё не скреплена; остальные волки тоже склонятся на сторону старшего Хайтани, им дай только волю отпиздить наконец докучливых охотников! Сама же Кондо вообще находится в прострации, с жадностью рассматриваю младшего Хайтани — тоже очевидная вещь, Кимура сама так пялилась на Рана, только слюны не хватало для полноты картины, но как же это было сейчас не во время.       — А я смотрю, стоят две самые красивые девушки этого городка и, явно, скучают, — Баджи расплывается в улыбке, демонстрируя такие же длинные клыки, как у волков. Только его зубками шею не перекусишь. — Как проходит лето, моя первая и единственная любовь?       «Пизда нахуй», — с нарастающей паникой думает Хитоми, уже не стесняясь в выражениях, классно косплея Шиона. Она украдкой смотрит в сторону волков, и по позвоночнику хлещет огненная волна ужаса — глаза Риндо опасно темнеют, и он склоняет голову вперёд, приподнимая верхнюю губу и явно демонстрируя длинные смертельно опасные клыки, а Ран стоит чуть позади и даже не пытается остановить младшего — в его понимании Риндо всё делает верно, и плевать на то, что их рассекретят, главное — пресечь любые посягательства на свою истинную!       Ведьма вновь смотрит на Баджи, который — вот нахал паршивый! — тянет свою граблю вперёд, чтобы попытаться обнять Камори. Хитоми это злит неимоверно, потому что, блять, ей одной придётся разруливать ситуацию, но не зря же она будущая Верховная? Ведьма, подобно изящной змее, в один момент оказывается перед Кейске, расплываясь в хищной опасной улыбке, так напоминающей оскал волков. Охотник останавливается, не без помощи лёгкой магии, но ему этого знать не обязательно. Девушка кладёт ладонь ему на грудь, напрочь игнорируя злобное ревнивое рычание в своей голове, и отталкивает Баджи назад — легко-легко, но парень всё же делает пару шагов прочь от Хитоми.       — Ты глянь, котяра, совсем не изменился, — ведьма скрещивает руки на груди, с вызовом глядя на Кейске. — Так и тянет свои загребущие ручки к чужому.       — Здравствуй, Хитоми, — усмехается Баджи, не чувствуя в какой опасной ситуации находится. — Так уж к чужому, ты преувеличиваешь!       «Я преуменьшаю, кретин! Иначе тебя разорвут два злых страшных волка, а остальные растащат останки по лесу и никогда тебя не соберут больше!»       — Никаких манер, Баджи, — фыркает Кимура, а потом обнимает Кондо за талию, хитро смотря на охотника. — Она — моя, конкуренция, как понимаешь, бесполезная. Я-то конфетка, так что — брысь!       Кейске уже открывает рот, чтобы что-то сказать, как рядом с ними что-то взрывается, и из толпы выныривает высокая фигура, оказываясь между охотником и девушками. На незнакомце точно такая же маска волка, но Хитоми без проблем узнает Шуджи, ненавязчиво отталкивающего девушек в толпу, подальше от Баджи. Рядом с Ханмой крутятся Акане и Сенджу, весело смеющиеся, а потом принимающиеся строить глазки Баджи, который во всей этой кутерьме теряет из вида Кимуру и Кондо, что уже окольными путями движутся навстречу обоим Хайтани, пока Харучиё и Шион присоединяются к диверсии Ханмы и девчонок.       Хитоми оказывается за пределами площади, ощущая узкую ладонь подруги, сжимающую её пальцы. Камори всё ещё находится под очарованием момента и силы древней магии, поэтому не может сопротивляться, пока Кимура тащит её вперёд, мечтая уже передать Риндо и крепко выпить, перед этим наподдав Рану за беспечность. Ух блять, одним отлизом он не отделается!       Ведьмы оказываются в кромешной тьме — кто-то нарочно погасил все фонари, но страха нет, потому что Хитоми чувствует острый запах Рана, а в следующие мгновение он выныривает из темноты, поднимая Кимуру на руки и впиваясь ей в губы жадным поцелуем, а рядом с ними…       Рядом с ними, полностью увлечёнными друг другом, зарождается новая вселенная, где есть свои солнце и луна, впервые встретившиеся в волшебную ночь летнего праздника, который соединит их до конца их дней, делая единым целым. Риндо ощущает, как вместо крови по венам течёт жажда — острая и жгучая, хуже и, одновременно, слаще любой, которую он когда-либо испытывал. Девушка стоит всего в нескольких сантиметрах, смотря на волка самыми красивыми светло-зелёными глазами на свете; они кажутся перевёртышу самой сутью его жизни, а запах незнакомки — сладкая вишня с шоколадом, — обволакивает Риндо целиком, подчиняя и заставляя покоряться в ответ, без какого-либо сопротивления.       Он протягивает к ней руку, касаясь шёлка волос, и девушка замирает, забывая, как дышать. Касание перевёртыша слишком нужное, правильное, хочется, подобно кошке, прильнуть к ладони и просить ещё и ещё. Камори чувствует, как ловкие пальцы легко развязывают ленточки, удерживающие маску, и она оказывается на земле между ними, а волк судорожно вздыхает, с жадностью любуясь лицом своей истинной.       — Ты восхитительна, — голос охрип, почти садясь, но Риндо кажется, что настоящей красоты он и не видел до этого момента, а сейчас смотрит на девушку, будто слепец, который прозрел и впервые увидел солнце. — Моя любовь.       — Я — Камори, — Хайтани прикрывает глаза, а потом, больше не желая себя сдерживать, тянет ведьму к себе, запрокидывая её голову вверх, склоняясь к манящим приоткрытым губам.       — Риндо, твой…       — Просто мой, — она целует его первой, и волк звереет, мечтая прямо сейчас подмять свою пару под себя, скрепляя их связь, чтобы заявить всему миру: Камори принадлежит ему, Хайтани Риндо, и больше ничто и никто этого не изменит. Перевёртыш прижимает девушку к стене, крепко обнимая за талию и шею, чувствуя, как тонкие пальцы избавляют его от маски, и он позволяет ей соскользнуть с себя, на мгновение отрываясь от сладких губ Кондо, чтобы в следующее мгновение наброситься на девушку с новой силой, вылизывая её изнутри.       Они целуются так, будто никогда раньше не знали, каким сладким может быть поцелуй. Кусаются, толкаясь в рот друг друга гибкими языками и глухо стонут, тесно соприкасаясь телами, пока рядом с ними стоят Ран и Хитоми, будто два родителями, наблюдающими за своими детьми.       — Вот уж не думала, что мы — вуайристы, — ухмыляется Кимура, чувствуя сильные руки волка на своей талии. Хайтани тоже стянул с неё маску и теперь осыпал висок медленными нежными поцелуями, почти мурлыча от удовольствия — истинная в его объятиях, там, где и должна быть постоянно. — А теперь ты может объяснишь мне, любовь всей моей жизни, какого хера я одна отдувалась на площади?       — Ты знаешь ответ на свой вопрос, — хмыкает Ран, а потом разворачивает Хитоми к себе лицом, прислоняясь к её лбу своим. — На истинную Риндо посягали, и, если бы на её месте была ты, мой брат тоже бы меня не останавливал.       — Ох уж эти волчьи обычаи и нравы! — шипит девушка. — Знаешь же, что в городе нельзя устраивать склок.       Ран хитро улыбается, а потом его руки обхватывают аппетитную задницу Хитоми, и он прижимает истинную ближе к себе, чтобы она ощутила животом его эрекцию.       — Мы можем пойти в лес прямо сейчас и заняться друг другом, душа моя, я даже готов быть снизу, чтобы ты объездила меня, — его шепот будоражит, выступая влагой на чувствительной коже, и Хитоми изгибается ему навстречу, втягивая в новый поцелуй. Как вообще можно противиться этому обольстительному поганцу, что каждый день сводит её с ума?       — Думаю, лес пока придётся уступить Риндо и Камори — им нужнее, — усмехается Кимура, а после спускается поцелуями на шею Рана, обводя языком острый кадык, ходящий ходуном под её ласками. — Но ты же любишь острые ощущения?       — Что ты задумала? — волк собирает в кулак тяжелую копну золотых волос и оттягивает голову Кимуру от себя, смотря в сверкающие ярко-зелёные глаза, сверкающие вожделением.       — Минет почти на глазах охотников, — улыбается Хитоми, и дыхание Рана утяжеляется. — Хочешь? Заводит мысль о том, что я буду ласкать тебя, а ты — нагло улыбаться, наблюдая за ними?       — Ты — настоящее искушение, моя дьяволица, — улыбается Хайтани, а потом вновь притягивает девушку к себе, влажно и глубоко целуя, смакуя вкус нежных губ, как самый дорогой напиток. — Мы сделаем всё, что захотим.       — Идём, — они расходятся, чтобы в конце вечера ввязаться в спор, ставший отправной точкой в начале конца.