|Священная Римская Империя, Город Трир, Постоялый двор Вольфганга, 19 сентября 1588 года, вечер|
Выбежав в коридор, Эревард наткнулся на крупного коренастого бугая с окровавленным топором, позади которого стояло ещё двое вооруженных людей. «Вот что бывает, когда толпа не умеет действовать слаженно — я как будто дрался с одним и тем же человеком три раза» — подумал он спустя двадцать секунд, перешагивая через их изрубленные трупы. Из соседнего номера к нему выскочил ошарашенный Мартин с небольшим кинжалом — дагой*. Его глаза были вытаращены а лоб сморщен, рот чуть приоткрыт. Он всё ещё был пьян.
— Ч-что происходит?!
— Разбойничий налёт, наверное, — не посмотрев на него ответил Эревард, непоколебимо шагая вперёд. Даже когда помещение наполнил оглушающий грохот выстрела, а в сантиметре от его головы опасно просвистела пуля, он, не колеблясь, моментально сократил дистанцию и с яростным криком разрубил врага от плеча до пупка. В свисте той пули он как будто ощутил дыхание Смерти и это раззадорило его. Перед ним выскочил очередной противник с колуном в руках, уже занесённым вверх для удара. Уклоняясь от атаки, Эревард отскочил в сторону и ударил мужчину в солнечное сплетение рукоятью меча. Тот согнулся от боли и был моментально обезглавлен.
Лишь сейчас он заметил, что у него сильно звенит в ушах, а рана на правой руке вновь кровоточит, да так, что он снова был вынужден держать меч одной левой рукой. Ввалившись в главное помещение, он невольно поморщился от вида: повсюду на полу лежали убитые посетители, были разбросаны вещи и опрокинуты стулья, брызги крови на стенах… Довершал эту картину раненый Вольфганг, лежащий у барной стойки. Под ним уже образовалась больших размеров лужица алой крови, что фонтаном струилась из бедра. Его живот так же был порублен.
— О, Э-Эревард, это ты… — слабо протянул он. — Они… Убили всех…
— Разбойники?
— Гхр… Наверное…
— Ты серьёзно ранен.
— Я зна… — он сильно закашлял кровью, не сумев договорить.
— Это смертельно, Вольфганг, — он присел на корточки и похлопал его по плечу. — Спасибо за гостеприимство. Отдыхай, ты заслужил.
Из подсобки вышел мужчина с одноручным мечом. Увидев Эреварда, сидящего на корточках, он уже было побежал на него, но вдруг запнулся от кинжала, влетевшего ему прямиком в лоб, и упал. Этот бросок совершил уже отрезвевший Мартин. Он забрал свой кинжал а заодно и меч убитого: — Я посторожу вход, а ты иди и добей остальных. Никто из них должен уйти, — сказал он, глядя, как Вольфганг испускает дух.
Эревард встал и перепрыгнул через барную стойку. Оглянувшись назад, он слегка кивнул Мартину и вошёл в подсобку. Повсюду в ней были разбросаны какие-то бумаги, стоял полупустой открытый сундук с барахлом, валялись ящики с вываленной на пол едой. И многочисленные грязные следы ботинок. Следы вели в комнату напротив, откуда воин слышал какое-то копошение. Сильнее сжав меч в левой руке, он выбил дверь ногой и увидел двух мужчин с топорами на поясе, которые складывали монеты и ценности из сундука себе в кошельки. Он не успел атаковать их, так как упал на пол, получив очень сильный удар дубиной по голени и по руке, в которой был меч, со спины. Обезоружив его, враг смачно ударил его по лицу ногой. Голова Эреварда закружилась, сознание помутнело, а глаза налились кровью.
— Эревард, да? За минуту я одолел и Мясника из Трира и Мартина Вольфа. Считай — убил двух зайцев одним выстрелом. Как ты думаешь, теперь меня можно назвать мастером боя, или я ошибочно считаю, что преуспел? — спросил незнакомец. Он был мускулистее и выше Эреварда, у него были чёрные, как уголь, волосы, заправленные в коротких хвост, и драная грязная одежда монаха. В левой руке он держал массивную деревянную дубину, укреплённую стальными пластинами.
— Т-ты… Зачем?..
— У нас мало времени, скоро набегут стражники, — он жестом показал тем двум мужчинам, что собирали деньги, чтобы те не отвлекались, — Не думал, что мой план так хорошо сработает.
— Убей меня!..
— Прости, но я не намереваюсь делать этого ни с тобой, ни с Мартином Вольфом. По крайней мере сейчас.
— Много говоришь…
— Извиняюсь, так надо, — его грубое лицо приобрело виноватый вид. — Я собрал людей и напал на этот постоялый двор ради вас. До меня дошли слухи о вашем мастерстве. Мне захотелось испытать себя. Однако, никто из вас не сумел показать всё, что умеет. Поэтому я хочу сразиться с вами вновь, когда вы станете ещё сильнее. Меня зовут Уильям Галлахер, я всего лишь бывший воин-священник, ставший изгоем, и желающий вновь найти Бога. Я постигну искусство войны и стану мечом в руках Господа. Или дубиной, если угодно, — он улыбнулся, покосившись на своё оружие. — Ищи меня на севере, в городе Гамбург, через два-три года, если хочешь взять реванш. А сейчас — прощай, — Пока Уильям переступал через Эреварда, тот воспользовался моментом и схватил его за ногу правой рукой, но тут же получил удар дубиной в живот.
— Интересно, многого ли ты достигнешь за это время? — бросил он, покидая помещение вместе со своими людьми. Эревард его уже не слышал. Только и успев, что про себя назвать его говорливым ублюдком, он потерял сознание…
***
Пустота. Эревард погрузился в пустоту, бесконечно разливающуюся во все стороны. Вновь он ощутил дыхание Смерти, но на этот раз она была была гораздо ближе — приобняв за плечи, Смерть дышала ему прямо в затылок.
— Всякий день достоин стать последним, — прошептала она ему на ухо.
Когда-нибудь она обязательно возьмёт его за руку и вместе они уйдут далеко-далеко, туда, где их никто не найдёт. Увидев однажды, в раннем детстве, он уже не мог думать ни о ком, кроме неё. Даже будучи живым, он посвятил всего себя Смерти. Своей возлюбленной. Но не сегодня. Смерть отстранилась от Эреварда и растворилась в пустоте.
— Она то не ждёт, то манит, — тяжело вздохнув, сказал он в бездну. И словно в ответ на его слова, пустота вдруг разразилась адским грохотом, словно всеобъемлющее невидимое пламя заклокотало в каждом уголке этого места. Его уши наполнила какофония неясных звуков, и он проснулся…
***
|Священная Римская Империя, Город Трир, Постоялый двор Вольфганга, 20 сентября 1588 года, ночь|
— Вставай! Вставай! — Мартин раздавал Эреварду пощёчины. Тот скорчил недовольное лицо и простонал: — В-всё-всё, хватит! Встаю! С-сейчас.
С трудом поднявшись, он заметил городских стражников за спиной Мартина.
— Это ваш гросс-мессер? — спросил один из них, одетый в офицерскую одежду.
— Д-да… — Эревард еле-еле присел, упершись спиной к стене. Его голень ноюще болела, живот крутило, а голова была мутной и кружилась.
— Это вы убили тех разбойников?
— Да… Они напали на постоялый двор… И меня убить хотели.
— Позвольте поблагодарить вас от всей души, — офицер пожал руку Эреварду и Мартину. — Очень жаль, что мы не смогли прийти раньше… Зайдя внутрь, мы были шокированы количеством убитых. В живых мы нашли лишь Мартина Вольфа и вас.
Стражники допросили воинов, и выпроводили их с места преступления, дав забрать свои личные вещи. Плетясь по центральной улице, Мартин, отделавшийся разбитым лицом, всё ещё не веря в происходящее, рассказывал:
— Он выглядел как обычный нищий с дубиной. Улыбнулся, сказал мне что-то, и в тот же миг, сократив дистанцию, выбил мне меч из рук. Потом вмазал по лицу. Я и отрубился.
— Его зовут Уильям Галлахер. Когда он меня свалил, он без умолку трепался о том, что он хочет найти Бога, и ещё какую-то нелепицу… Раньше он был воином-священником, но стал изгоем. Он мне многое рассказал.
— Да ну? Что ты ещё знаешь? У меня есть счёт к этому ублюдку!
— И у меня. Это его люди убили Вольфганга. И меня он одолел, но не убил — Эревард поморщился, — Сделать такую милую вещь по отношению к своему противнику, как пощада — это оскорбление, — он хромал, опираясь на плечо друга. «Сильный ушиб. Не перелом. Заживать будет неделю…»
Мартин достал из кармана чудом сохранившийся бутыль вина и отпил из него.
— Этот Уильям хорош, — сказал он.
— Да. Он сказал искать его в Гамбурге, портовом городе на севере страны, через два-три года. Хочет хочет ещё раз сразится.
— Он похож на тебя.
— Тебе кажется, — расстроено вздохнул Эревард. — С такими травмами я не смогу биться в предстоящей битве. У меня уйдёт неделя на восстановление. Придётся разорвать контракт…
— Тебе нужны деньги?
— Всем нужны. Зачем спрашиваешь?
— Держи, у меня их много, — Мартин протянул ему два увесистых мешка, набитых золотыми монетами. Эревард опешил.
— Я сбежал из дома и захватил с собой отцовские деньги.
— Отцовские деньги? — Эревард принял мешочки и медленно сложил в сумку. Вопросительно посмотрев на Мартина.
— Я родом из знатной семьи, ты и сам мог додуматься. Скрываюсь от родственничков и путешествую по стране. Три года уже как.
— Я тоже сбежал из дома. Меня воспитывал обычный кузнец. Но ты… Ты ведь другой. Что вынудило тебя отправиться в странствие?
— Не думай, что раз у меня есть деньги, то я отличаюсь от других людей, — Мартину не понравились слова Эреварда. — Я хочу стать известен как воин и мастер фехтования, а не папенькин надрессированный сынок, что всю жизнь будет возиться с бумагами и «вести дела».
— Прости, не подумал, — Эревард остановился. К этому моменту они уже вышли на окраину города. — Наши пути расходятся здесь. Март, — он похлопал друга по плечу. — Ты ещё услышишь моё имя. Прощай.
— Что?! Ты куда-то торопишься? — спросил Мартин, ошарашено глядя на Эреварда.
— Да, — без толики сомнений ответил он. — Скоро я покину город, но сначала зайду к врачу, залатаю раны. Мне очень пригодятся твои деньги.
— Ясно… — он выдохнул, принимая решение своего нового друга — «Мы оба свободные люди, пускай делает, что хочет» — подумал Мартин. Он отхлебнул из бутыля и продолжил:
— И куда ты направишься?
— В Вену.
— Прямиком в столицу?.. Что-ж, тогда мы ещё увидимся, Эревард! Не удивляйся, когда во время своего путешествия тоже услышишь моё имя, — Мартин допил бутыль и убрал его обратно в сумку. — Ну всё, иди уже, пока я пьян, и готов так просто распрощаться с тобой.
Эревард развернулся и принялся, похрамывая, уходить. Не оборачиваясь, он, улыбнувшись, сказал:
— Удачи с Фридой.
— И тебе с путешествием — пожелал Мартин. На горизонте светало.
Продолжение следует…
