Когда раны больше не болят

Живопись словами Следующие недели на работе Вай провела потерянно. Внезапное откровение полностью ослепило ее. Она никогда раньше не чувствовала себя поставленной на место так, как во время этой встречи. Хуже всего было то, что она оказалась беспомощной, когда подняла этот вопрос перед своими коллегами, которые знали о шерифе еще меньше, чем она. Она подумала, что эта встреча может ослабить желание узнать больше о своем боссе. Но все закончилось тем, что у нее стало еще больше поводов для размышлений. Они продолжали работать в том же режиме, передавая ей кассеты у стойки регистрации в конце каждой смены. Время от времени ей на стол клали указания, в которых подробно описывались вещи, которые она должна была сделать. Иногда они касались поиска зацепок в деле, настоящей следственной работы, но могли быть и обычными — например, проехать по определенным улицам. Однажды Вай поразило, что Кейтлин специально попросила ее проехать по Глиммер-стрит. Это была одна из тех улиц в верхней части Пилтовера, где улицы были аккуратно вымощены булыжником, а тротуары выложены золотом. На Глиммер-стрит не было ничего интересного, кроме небольшой школы, почти скрытой кедровым деревом на переднем дворе. Хотела ли Кейтлин проверить, где она раньше часто бывала? Ходила ли она в эту школу? Именно в такие моменты Вай чувствовала в себе новую решимость сделать все возможное, чтобы описать пейзаж так, как он понравился бы ей. & Когда я проходила мимо улицы Глиммер, там не было особой активности. Изредка по тротуару ходили люди. Здания были одинаковыми, с золотыми дверными рамами, брандмауэрами и балконами. На мощеных улицах можно было почти играть в хопскотч, ни один кирпич не угрожал сместиться. За кедром притаилась школа. Он вырос очень большим, не таким большим, как на картинах, но достаточно большим, чтобы быть в Пилтовере. Вокруг дерева построили небольшой забор с воротами. В саду цветут маленькие розовые цветы. Чувствуешь себя очень по-домашнему. Я видела группу детей, которым было не больше десяти лет, которые бежали по ступенькам здания в маленький сад, их маленькие крики, когда один из мальчиков начал играть в пятнашки, заставив остальных разбежаться. Появилась учительница, очки на носу, седые волосы собраны в пучок. Она немного поругала их, но я заметила, что на ее лице была улыбка, когда она наблюдала за происходящим. & Я проходил мимо моста по дороге домой из патруля. Я застала закат. Он отбрасывал длинные тени на землю, покрывая все теплым оранжевым свечением. Солнце садилось так низко, что казалось, будто оно выглядывает над горизонтом океана. Обычно я не обращаю внимания на такие вещи, но сегодня это была та великолепная вещь, которую делает небо, когда голубой цвет перетекает в оранжевый. Интересно, есть ли у этого цвета название? Надеюсь, что есть. Забавно, что теперь я вижу все это вот так, во всей красе. В Зауне никогда не заходит солнце — его едва видно сквозь самые высокие здания, прежде чем город погрузится в ночь. Темнота мне знакома, я знаю эти улицы как свои пять пальцев, и всю свою жизнь здесь я не желала ничего другого, потому что это было все, что я знала. Но жизнь в Пилтовере все изменила, не то чтобы мне когда-либо нравилось, как выглядит Пилтовер, но от всего этого света и солнца у меня тоже захватывает дух. & «Вас хочет видеть шериф», — заметила женщина за стойкой регистрации, не отрывая глаз от своего журнала. «Вы можете передать это сами». Вай посмотрела на магнитофон в своих руках. Такого еще никогда не было. Коридор, ставший ей знакомым за время ее вторжения, вдруг стал чужим, как будто он приближался к ней. Когда она постучала в деревянную дверь и открыла ее, было уже не слишком поздно, но в комнате было темно, за исключением полупрозрачных штор за спиной, которые давали естественный тусклый свет. «Вы звали меня, шериф?» Вай шаркала ногами, закрывая за собой дверь. «Я просто хотела сказать, что в последнее время вы проделали большую работу. Ваши записи по текущему расследованию дела о сталелитейном заводе были весьма полезны. Мы близки к тому, чтобы выйти на главного подозреваемого». Она аккуратно складывала несколько кассет на углу стола, осторожно перебирая их пальцами, чтобы они не упали. «Просто делаю свою работу, шериф». Несмотря на тусклый кабинет, Вай заметила, что ее плечи немного расслабились. «Кроме того, я ценю записи о некоторых местах. Например, закат на мосту. Раньше я никогда не обращала на это особого внимания. Я никогда не прошу тебя вдаваться в такие подробности, и даже когда ты извиняешься за то, что слишком много рассказываешь о Зауне — все в порядке. Мне нравится слушать об этом». В ее груди поселилась легкость. Она никогда не получала никакой обратной связи от своей работы, кроме того факта, что ей не говорили, что она плохо справляется со своими обязанностями. Но решение описать шерифу всю картину было ее собственным решением, ее маленьким способом наладить контакт со своей одинокой начальницей. «Спасибо, шериф». Вай могла поклясться, что уголок ее губ приподнялся в полуулыбке. «Пожалуйста, зови меня Кейтлин». Рутина Вай не потребовалось много времени, чтобы выяснить распорядок Кейтлин. Она часто была на станции уже в семь, раньше, чем большинство сотрудников, которые приходили на работу в девять. Хотя официально ее работа заканчивалась в шесть, она нередко задерживалась после окончания рабочего дня. Обычно ее подвозила и забирала машина участка, поэтому от нее не пахло солнцем или хоть немного усталостью, в отличие от многих, кто ходил на работу пешком. У ее босса были склонности трудоголика. Для Вай это означало, что она должна прилагать больше усилий, чтобы соответствовать ей. Она старалась просыпаться так рано, как позволяло ее тело, и обязательно заканчивала все дела на день, прежде чем идти домой. Во время обеденных перерывов в кладовой она не могла не интересоваться своей начальницей, которая в основном держалась особняком в офисе. Точно так же, как высшие офицеры редко присоединялись к обычной болтовне во время перерыва, между начальством и подчиненными всегда существовала грань, которую Вай понимала. Но она знала, что для Кейтлин это было нечто большее — Вай даже не удивилась, что она единственная, кто видит ее чаще всех в участке. Она просто избегала всех остальных. Она набралась смелости и спросила ее однажды днем, когда патрулирование рано закончилось, и она помогала Кейтлин с другими мелкими делами. «Ты… ты когда-нибудь куда-нибудь ходишь?» Кейтлин подняла глаза от своего стола, доставая наушники, прикрепленные к магнитофону, используемому для записи брифингов на совещаниях. «Что, прости?» «О, я просто хотела спросить, ты когда-нибудь выходишь из дома? Ты проводишь большую часть дня в своем офисе». «Там много работы». «Да, но помимо этого…» Казалось, она размышляла некоторое время. «У меня нет причин для этого? Кроме того, ты отлично справляешься со своей работой, давая мне знать, что там происходит». Одна из вещей, которая удивляло Вай в ее начальнице, — это то, насколько она организована. Еще до знакомства с Кейтлин Вай знала, что она способный и старательный человек, способный руководить всем отрядом и добившийся в этом больших успехов. Видя, как она работает, как ее руки на ощупь находят нужные предметы, как организована система, понятная только ей, Вай не могла не проникнуться еще большим уважением к этому человеку. Она ходила с тростью — сложенной бело-золотой палочкой, которая часто лежала у нее на столе, но Вай редко видела, как она ею пользуется, поскольку в своем кабинете она обходилась без нее, зная по памяти, где что находится. В большинстве случаев ей просто требовалась помощь, чтобы достать вещи, которые находились за пределами ее офиса, но когда она доставала все, что ей было нужно, она никогда не просила Вай о помощи. Большую часть времени она проводила, слушая записи отчетов и делая записи своих собственных выводов. Она обязательно складывала все в папки и знала наизусть, где найти ту или иную, когда она ей понадобится, и у нее был уникальный метод организации вещей, который имел смысл только для нее — в который Вай старалась не вмешиваться. «Куда положить последние отчеты об убийствах — в ящик для отчетов о расследованиях или в отдел убийств?» — задала искренний вопрос Вай. «Добавь их в пятничный архив, рядом с записями совета». Вай никогда не задавалась этими вопросами. Иногда, даже когда Вай помогала Кейтлин с оформлением документов, она не могла не наблюдать за ней. Не по какой-то странной причине, а потому что ей было интересно наблюдать за работой своей начальницы. Все быстро изменилось, когда Кейтлин поймала ее. «Ты знаешь, я могу сказать, когда ты наблюдаешь за мной». Вай напряглась, почесав затылок. «О, я не я…» «Должно быть, я кажусь тебе довольно интересным человеком. Уверяю тебя, это не так. Я практически жената на этой работе». Вай узнала, что большинство ее файлов помечены рельефными ярлыками, потому что Кейтлин могла читать их рукой. Однажды она спросила, не пыталась ли она выучить какую-нибудь другую систему письма. «Я пыталась однажды, но у меня началась мигрень», — просто ответила Кейтлин. Именно важные совещания с ключевыми сотрудниками занимали большую часть ее времени во второй половине дня. Вай заметила, что после этих встреч она часто врывалась в свой кабинет с помятым лицом и головой, прижатой к рукам. Это была еще одна особенность, которую она узнала о своей начальнице — частые мигрени, которые возникали из-за того, что знала и понимала только она. Вай также однажды спросила ее об этом. «Это хроническое заболевание, которое у меня уже давно», — сказала Кейтлин, как будто это все объяснило. «Ты ведь знаешь, что значит «хронический»? «Да.» «Это значит, что это повторяется», — ответила она, не слыша ее ответа. «Поэтому ты держишь свой кабинет в темноте?» «Забавно, но мои глаза от природы чувствительны к свету. Но воздействие света также может спровоцировать мигрень, так что, думаю, у меня есть двойная причина избегать его». «Как ты ее получила?» «Случайно. Давным-давно», — сказала она с завершением, которое, по мнению Вай, означало, что ей не стоит продолжать эту тему. Она судорожно сжала руки. «Ты знаешь, в чем, по мнению людей, моя проблема?» неожиданно спросила Кейтлин в дразнящей манере. Вай не знала, как подойти к этой теме. «Они думают, что моя проблема в том, что я слепая, а на самом деле это проклятые мигрени». «Я не думаю, что у тебя есть какая-то проблема». Кейтлин одарила ее небольшой улыбкой. «Как щедро». В один момент Кейтлин спросила ее, чем она занимается в свободное время. «Я хожу на спарринг, ну, знаешь, чтобы бить всякую ерунду». Она рассказала Кейтлин о членстве, которое она получила. «Я не знала, что в Пилтовере есть такое». «Ты будешь удивлена. Тем более в Зауне». «Ты когда-нибудь скучаешь по нему? По Зауну?» «Не могу сказать, что люблю, не могу сказать, что ненавижу. Но это дом». На короткое мгновение в лице Кейтлин мелькнуло узнавание. «Чем ты любишь заниматься в свободное время?» Вай отбросила вопрос назад. У нее было такое же поведение, когда Вай задавала вопросы, которые каким-то образом оказывались слишком личными. Кейтлин выглядела так, будто хотела что-то сказать, но передумала. «Скучные вещи. Жената на работе, помнишь?» Кексы Вай выполняла свои личные поручения, когда у нее было свободное время. Обычно они не были слишком серьезными — просто отправляла одежду в химчистку, забирала вещи у портнова. Но Вай не ожидала, что однажды она окажется в кондитерской и увидит за стеклянной будкой пирожные всех форм, размеров и цветов — мечту о сахарной вате. В Зауне не было такой роскоши, как магазины сладостей, там у простых людей хватало мелочи только на хлеб. Упитанный мужчина за прилавком посмотрел на Вай. Она прочистила горло и сделала вид, что знает, что делает. «Я бы хотела заказать коробку клубничного э-э-э-сюрприза. Клубничный сюрприз», — она поморщилась, забыв о заказе Кейтлин. «Пирожные или кексы?» «О…» Она посмотрела на разнообразные пирожные по другую сторону витрины. Все они слились в одно целое, и она не могла различить ни одного из них. «Кексы?» Мужчина нагнулся, чтобы достать розовую квадратную коробку. Он раздвинул стеклянную панель и взял кексы с клубничной глазурью с помощью щипцов и положил шесть штук в коробку. Он быстро перевязал ее ленточкой и передал Вай. Вай торопливо передала купюры, которые дала ей Кейтлин, и вышла из магазина. Вай не могла забыть выражение лица Кейтлин, когда она положила коробку с кексами на ее стол. «Это потрясающе, спасибо, Вай». Кейтлин уже открыла крышку коробки, но подняла глаза, вероятно, почувствовав, что она не вышла из комнаты. «Хочешь немного?» «О, нет, все в порядке…» Она нахмурила брови. «Ты ведь ела кексы раньше?» «Я не… я не знаю, были ли это кексы. Может быть, это были пирожные…» Кейтлин улыбнулась, показав щель между зубами. Вай решила, что ей это нравится, ей нравится видеть ее улыбку. «Ты должна попробовать эти, они просто райские». Вай медленно подкралась к ее столу. «Протяни руку», — приказала она. Вай раскрыла перед ней ладонь, на которую Кейтлин положила кекс. «Спасибо». Она нерешительно откусила кусочек, чувствуя, как тот тает во рту. Когда она почувствовала приторную сладость десерта с легкой терпкостью клубничного вкуса, она поняла, почему Кейтлин так их любит. «Хорошо, ты права, это вкусно». «Я же говорила», — у Кейтлин было такое выражение лица, когда она знала, что была права. Вай позволила ей это. Она уже собиралась выйти из кабинета, когда Кейтлин заговорила со смягченным выражением лица. «Ты спрашивала о моих увлечениях… выпечка. Я люблю печь». Когда Вай шла домой в тот день, она снова прошла мимо кондитерского магазина. У нее мелькнула мысль, что ее сестре там понравилось бы. Ее охватила тихая грусть. В Зауне не было таких магазинов, как этот, но она всегда старалась дать сестре самое лучшее — лучшие фрукты из награбленных, лучшее из всего, что она могла ей дать. Была бы она любительницей кексов или пирожных? Эти мысли заполнили голову Вай, пока она приближалась к своей квартире. Затем ее мысли переключились на Кейтлин — то, как она оживилась при виде кексов. Ей нравилось, что у нее есть такая сторона, это делало ее более человечной и менее похожей на шерифа, которым она была известна. Вай решила, что она — любительница кексов. Старый друг Вай стояла на табуретке, держа в руках коробку, в которую она складывала документы на хранение. В этот момент раздался восторженный стук в дверь. «Войдите», — позвала Кейтлин. Дверь открыл высокий широкоплечий мужчина в бело-золотом жилете. Когда он вошел, комната наполнилась сильным мускусным ароматом. «Боже твой парфюм, я чувствую его за милю». Кейтлин сделала раздраженное лицо. Он хихикнул, в его голосе послышался глубокий отклик. «Ты не сможешь от меня избавиться». Он уверенно опустился на один из стульев перед ее столом и скрестил ноги. «Как поживает мой любимый вампир?» «Заткнись», — когда она заговорила, Вай увидела улыбку в уголках ее губ. «Ну, у меня появился новый помощник. Джейс, это Вай. Вай, это мой друг Джейс». Джейс вдруг понял, что в комнате есть кто-то еще, и посмотрел в глаза Вай. Он оскалил зубастую ухмылку. У него была загорелая кожа и точеное лицо, такие она видела у мужчин в журналах в магазинах Пилтовера. «Приятно познакомиться с тобой, Вай. Она не дает тебе покоя?» Джейс поднял бровь. «Моя подруга печально известна тем, что отгоняет ассистентов. Последний, сколько, едва ли две недели?» «Это не моя вина, что они не следовали инструкциям. Вай была полезна». Кейтлин выпрямилась. «Что привело тебя сюда? Я на посту». Он вздохнул. «Ну, я был очень занят, между мастерской и заседаниями городского совета. Нелегко быть главным изобретателем Пилтовера. Это было единственное свободное время, когда я выполнял поручение в западной части города. В любом случае, мы должны как-нибудь поужинать, если ты свободна». Кейтлин пожала плечами. «Если ты не против поздних ужинов после семи, то конечно». «Отлично. Я, наверное, просто пошлю записку одному из моих сотрудников, чтобы он принес сюда». Он опустил руки на бедра. «Хорошо, мне пора идти». Он приподнялся на сиденье и помахал рукой Вай. «Приятно было познакомиться с тобой, Вай. Позаботься о моей подруге, она не привыкла быть среди людей». «Джейс…» голос ее босса был почти ругательным. «Ладно, пока, Кейт!» Его голос прервался, когда он позволил двери закрыться за ним. В офисе снова воцарилась тишина. Не то чтобы тишина была некомфортной для Вай. Просто она резко контрастировала с тем присутствием, которое Джейс привнес в комнату. Вай никогда не видела, чтобы Кейтлин так оживилась, как сейчас, когда рядом был Джейс. Это был первый раз, когда она увидела Кейтлин не только как своего босса или шерифа. Она опустилась на табурет. Кейтлин открыла магнитофон, чтобы вставить новую кассету. «Извини за это. Джейс может быть слишком навязчив». «Нет, все в порядке. Он кажется милым». Вай колебалась, но позволила словам пролиться. «Он твой парень?» Как только она произнесла эти слова, она погрузилась в атмосферу. Джейс хорош собой, они с Кейтлин, казалось, были очень давно знакомы, и оба они были из Пилтовера. Она еще никогда не чувствовала себя такой чужой, как сейчас, находясь в комнате с ними двумя. Кейтлин покачала головой и рассмеялась. «Боже, нет. Этот человек не создан для отношений». «О, вы, ребята, просто показались…» «Да, у нас такое часто бывает. Мы просто хорошие друзья. Но он… он мне не подходит, если ты понимаешь, о чем я». Вай не понимала, почему она почувствовала, как жар поднимается по ее лицу. Весь оставшийся день она чувствовала странный трепет в груди, голова шла кругом от осознания. Наконец-то у нее появилось что-то общее с ее боссом. Тонкая линия Каким-то образом поощрение со стороны Кейтлин подействовало на Вай. Если она сдерживала себя в том, чем могла бы поделиться на записи, то теперь она стала говорить почти все, что приходило ей в голову, без фильтрации. Хотя она никогда не могла заставить себя говорить о Паудер, она легко могла рассказать о своем детстве в Зауне. Она говорила о свалке, где она играла, когда была маленькой, скользя на самодельных досках, сделанных из алюминия. Она рассказывала об извилистых боковых улочках, по которым приходилось маневрировать, когда они убегали от полицейских за кражу фруктов на фермерском рынке. Был также заброшенный склад, который служил детской площадкой, где ржавые трубы использовались как турники, а металлические конвейерные ленты — как горки. Говоря с диктофоном, Вай вспомнила, что в прошлом были и хорошие воспоминания. Не все должно быть запятнано тем, что случилось с ее сестрой. Это была трудная тема для обсуждения, и ей приходилось часто напоминать себе, что поиск радости в прошлом не отменяет боли от потери сестры. Вызовы в офис после работы стали обычным явлением. В тот день Кейтлин пригласила Вай сесть в кресло с кожаной обивкой перед ее столом. Несмотря на ее протесты, она также попросила, чтобы кто-то из сотрудников офиса принес чай. Так она и застряла на кресле, осознавая, как сидит, несмотря на то, что это не имело значения. Занавеска была частично открыта, впуская остатки позднего дневного света. Это был самый яркий свет, который она видела в офисе. «Это правда?» Ви моргнула. «Что?» «То, что ты рассказала мне о том, как росла в Зауне», — говорила она, пока ее руки аккуратно складывали несколько кассет, не пропуская ни одной. «Я всегда думала, что улицы там довольно опасные, но ты рассказывала о всех этих приключениях, которые у тебя были. Это кажется намного больше, чем я могла себе представить». «О, это. Да, это была тяжелая жизнь, не пойми меня неправильно. Жить день за днем, не зная, будет ли у тебя что завтра поесть. Но, несмотря на это, мы могли веселиться. Это никогда не мешало нам стараться. В Зауне быстро взрослеешь, но в такие моменты мы напоминаем себе, что мы все еще молоды, и немного веселья никогда никому не помешает». Кейтлин мягко улыбнулась. «Звучит гораздо веселее, чем взросление в Пилтовере. В окружении всевозможных наставников, взрослых, рассказывающих тебе в семь лет, какое будущее они планируют для тебя», — задумчиво проговорила она. «Быть шерифом — это не то, что ты планировала?» Вай не знала, в том ли она положении, чтобы спрашивать, но у нее было ощущение, что Кейтлин была открыта для разговора в этот день. Она усмехнулась и покачала головой. «Боже, это долгая история. Мои родители никогда не хотели, чтобы я работала ни одного дня своей жизни. Это обычные дела высшего общества, в моем случае — пойти по стопам мамы в качестве городского чиновника. Это не мое». Вай улыбнулась, представив, как родители Кейтлин сходят с ума от ее выбора профессии. Профессия, которую она выбрала, была самой далекой от того, что кто-либо ожидал от девушки ее статуса. «Как они это восприняли?» «Сначала они не очень к этому отнеслись. Но со временем они увидели, что это то, что у меня хорошо получается. Это то, что мне нравится делать». «Почему ты все равно это сделала?» «Я хотела быть большим. Я хотела делать больше. Я всегда хотела помогать людям», — ее голос был искренним, и Вай это видела. Несмотря на то, что Кейтлин занималась в основном кабинетной работой, все знали, что в участке царит жесткий порядок. «Это хорошо, что ты выбрала эту профессию, даже если…» Кейтлин внезапно напряглась. «Я не всегда была такой, знаешь ли», — быстро ответила она. В комнате воцарилась тишина, за исключением слабого гула радиоприемника. Вай знала, что попала на неизведанную территорию. Она полагала, что родилась такой. Кейтлин было так комфортно в своей коже, что ей и в голову не приходило иное. «Прости, я не…» Неловкость переросла в беспокойство. Пока Кейтлин знакомилась с ней, она почти ничего не знала о своей начальнице. Это был единственный раз, когда она почувствовала, что близка к тому, чтобы открыться, и она обложалась. «Все в порядке, ты не могла знать». Кейтлин подняла пальцы, как бы говоря ей остановиться. «В любом случае, судя по твоим записям, ты росла не одна. У тебя есть братья и сестры?». «Сестра». «Она с тобой в Пилтовере?» Знакомое чувство поселилось в ее животе, что-то, что она испытывала бесчисленное количество раз, хорошо знакомое, как старый друг. «Она мертва», — ее голос надломился. В комнате снова воцарилась тишина, но Кейтлин быстро взяла ситуацию в свои руки. «Мне жаль, Вай». Ее слова звучали искренне, когда она говорила. На протяжении многих лет Вай слышала разные варианты того, как люди выражали ей свои соболезнования. Даже самые искренние, как у Кейтлин, не приносили ей ни малейшего утешения. Извинений было недостаточно, чтобы вернуть ее. Вай сжала кулаки, пытаясь выровнять дыхание. Могла ли Кейтлин заметить изменения в ее дыхании? Она не хотела знать. Кейтлин прочистила горло. «Извини, я, наверное, тебя задерживаю. Ты уже закончила на сегодня. Можешь идти». В отличие от прежних увольнений, это был скорее вариант, чем приказ. Тем не менее, Вай приняла вызов, встала со стула и уже вышла одной ногой за дверь, когда Кейтлин заговорила. «У меня нет братьев и сестер», — сказала она сначала немного тихо. «Но я знаю, что такое горе. Всегда есть тонкая грань между «до» и «после». Я надеюсь, что ты найдешь свой путь через «после». Вай смотрела вниз на свои ноги, давая Кейтлин вникнуть в ее слова. Она не сказала ей, что станет лучше, — эти слова часто произносят люди, которые никогда не понимали чувства потери. Ви встретила взгляд Кейтлин, и на секунду ей показалось, что она смотрит прямо ей в глаза. Это были глаза, которые понимали ее боль.