Князь Юсупов

В руках Пётр Каразин держал вилку, держал он её плотно. Кисть была сильна напряжена. Он тут же пожалел о сказанных словах, ведь судить ему эту девушку не за что. Однако в голове нарисовалось множество вопросов, от которых ему самому стало не по себе. Карамора нахмурил брови и отложил столовый прибор в сторону, бросив холодный взгляд на Татьяну. Мужчина вспотел: капли пота были едва заметны, но он отчётливо ощущал, как капля стекает по лбу к щеке. — Откуда тебе это известно? — Мне многое ведомо. — Я не сбегал. Я бы не бросил её. — Да, мы оба знаем, что если бы обстоятельства сложились по-другому — мы бы не оставили тех, кто нам дорог. Тот промолчал, опустив голову, лишь бы быстрее выбросить мысли из своей головы. Тишина наступила, диалог прекратился на время, пока Таня не продолжила. — Согласитесь, ваша охота на вампиров — это не освобождение народа. — Что ты хочешь этим сказать? — Тихо спросил он, бурча себе под нос. — Это месть, и месть не простая, она за близких людей. Свободой народа тут и не пахнет. Ты не успокоишься, пока не перебьёшь их всех. Тем временем, пока пара сидела за столиком в местном кабаре, слушая те или иные вопли, Юсупов сгорал от нетерпения и ожидания Дашкова во дворце. Почувствовав приближение своих людей, он обрадовался, как маленькое дитя и, захлопав в ладоши, облокотился о стол, после чего скрестил руки на груди и невозмутимо улыбнулся. — Так, ну и? Дашков стоял, как партизан, спрятав руки сзади. Он не мог вымолвить и слова, а терпение золотовласого сгорало за считанные секунды. — Чего молчим?! Где Карамора? — Его там не было. Видимо, ему удалось уйти. Феликс прикрыл глаза, вдыхая воздух медленно-медленно, сдерживая порыв злости, а после закричал: — Вы вообще понимаете, в чём дело?! Он же всех перебьёт, всех..до последнего выродка. Я поставил лёгкую задачу, с которой вы и теперь не справились. Что там с той девкой? — Сбежала с ним. — Твоё обоняние подводит, Дашков. Делай с этим что-нибудь. — Бросив какие-то бумажки со стола прямо на пол, Юсупов нервно улыбнулся. Выдержав паузу, он продолжил. — Она может знать, где находится Балакирев, поэтому дерзайте. Татьяна смотрела на Петра с особым взглядом, она изучала его, пока тот рассказывал ей о своих планах и идеях. Она пыталась войти полностью в курс дела, однако логическая цепочка его рассказа внезапно прервалась. Каразин резко замолчал, отведя взгляд в другую сторону. Балакирева почувствовала долю напряжения. — А где сейчас Пётр Никитич? — Не дождавшись ответа, Таня напряглась сильнее. — Всё в порядке? — Уходим отсюда. — Что? — Живо. Он незамедлительно и скоротечно встал с места и отправился на выход. В след за Петром последовала и Татьяна. Она насупилась и поторопилась, ведь за Караморой было сложно успеть. Тёмные улицы Петербурга накаляли и без того суровую обстановку. Серая масса жалких мелких преступников и бедняков слонялась в это время по углам этих улиц. Мужчина повёл темноволосую в самую глубь унылого квартала. — Да стойте же вы! — Тихо! — Можно мне объяснить, что происходит?! Тот вместо объяснений оттолкнул девушку в сторону, припечатав к стене какого-то дома, что был расположен рядом. Таня ударилась головой, но это не волновало её, в то мгновение она лишь испугалась. Широко раскрытыми глазами она смотрела на него, пока Карамора прислушивался к каждому шороху. Оба они молчали, издаля слыша всего-то отголоски говорков местных пьяниц. Однако тишина, что была вокруг них — заставляла ожидать всего, что угодно. Каразин ловко потянулся к своему пальто и достал оттуда револьвер, после чего протянул его даме которая в свою очередь, аккуратно схватила его. Она неуверенно продолжила смотреть на своего предводителя и не осмеливалась задавать какие-либо вопросы. — Будьте здесь. Таня послушно кивнула головой, обхватив револьвер крепко руками, она взвела курок и была готова, хотя сама не понимала, к чему. Сердце бешено билось в груди от неизвестности. В это время Петя стал отходить в сторону, повернувшись спиной к девушке. Его шаги были осмотрительными и предельно осторожными, однако в самый неподходящий момент свысока приземлился какой-то человек. То был незнакомец, который быстро прыгнул в сторону охотника на кровожадных. Всё произошло настолько быстро, притом Татьяна даже не закричала, будто бы была готова к такому исходу. Карамора был не промах, он мигом выстрелил упырю в область живота, а тот не дрогнул, выстоял и набросился на мужчину, вонзившись клыками ему в плечо. Таня держала неприятеля на прицеле и, не задумываясь, услышав пронзительный клик Петра от боли, выстрелила выродку в голову, обезвредив его. Мерзавец свалился на землю, простонав. Стон был таким противным и мерзким, словно это было дикое животное, которое подстрелили. Петя схватился за место ранения, стиснув зубы от боли, а девушка подбежала к нему. — Метко. — Больно? — Она посмотрела на окровавленное место. В области плечевого сустава не было лоскута одежды, он был вырван вместе с куском кожи. — Пустяк. Надо уходить отсюда. Они немедленно направились в путь, дабы выйти быстрее из тёмного переулка к транспорту, что ожидал их на другом конце улицы. Таня всё ещё была ошеломлена. — Откуда он взялся? — Они следят за мной, это ненадолго. — А сейчас мы куда направляемся? — К Ткачёву. После услышанного Татьяна улыбнулась, ведь с этим человеком ей хотелось пообщаться более всего. Она терпеливо и поторопилась вместе с Караморой к экипажу, после чего в скором времени они были уже на месте. На дворе уже была полночь. Холод был жуткий, Петербург почти никогда не согревал, но воздух был несравним с воздухом в каком-либо другом городке. Тепло от камина, расположенного в зале в небольшой скромной квартирке, было небольшое. Возле письменного стола, на кресле, расположился Пётр Никитич, который держал в руках книгу. Что-то с особым интересом он читал, поглощая жадно каждую написанную автором букву. Он не обратил внимание на приход гостей. Пока Нобель и Танька находились на так называемой кухне, Пётр и Татьяна Дмитриевна прошли к публицисту. — Я не один. — Заявил он с порога, обращая взор Ткачёва на гостью. — Кто это? — Пётр Никитич посмотрел грозно, неприветливо. Это оттолкнуло Таню от желания доброго знакомства, хотя в его глазах она тут же увидела какое-то сожаление и сопереживание. — Здравствуйте, — тихо, зато чётко промолвила она, — Я Татьяна Дм... Девушка не успела представиться, как тот перебил её. — Я не требовал вашего имени, барышня. — Пойди-ка на кухню. Нам поговорить надо. Татьяна послушно кивнула головой и молча покинула гостиную комнату, оставив мужчин наедине друг с другом. Ткачёв укорительно посмотрел в глаза Каразину, он гневался. Чувствуя и свою ответственность, Пётр Никитич отложил книжонку в сторону и встал с места, подойдя ближе к Петру. — Вы спятили? — В чём дело? Не понимаю. — Вы всё прекрасно понимаете, товарищ мой. Но неужели не понимаете, на что вы ведёте эту бедную девушку?! Сколько крови мы уже пролили, вы..вы не должны губить простых людей, тем более эту сударыню. Она совсем дитя. — Послушайте, Ткачёв, — Грубо прошептал Петя, — не уж то вы думаете, что я её приволок сюда силой? Балакирева сама напросилась ко мне в группу. Как только анархист услышал фамилию этой незнакомки, его лицо помутнело. — У неё на то свои причины, но есть и главная, которая объединяет всех нас – жажда справедливости. — Балакирева? Это..? — Да, это тот самый. Давайте уже перейдём к нашей задаче. Как только темноволосая вошла в кухню, она увидела Эммануила Людвиговича, о котором, прежде, ей удалось лишь читать в газетах и научных статьях. Этот человек сидел за столом, на котором располагалось множество приборов и пробирок, тот явно что-то мастерил, также не обращая ни на что внимания. Однако Таня, та скромная и молчаливая девушка, которая имела очень чистую душу, заметила девушку и приветливо улыбнулась. — Добрый вечер. — А вы кто такая? — Воскликнул прыткий молодой человек. — Меня Таня зовут. Я приехала сюда вместе с товарищем Караморой. — Где-то я вас уже видел. Не припомню, где. — Чахоточный раскашлялся, пока другая протянула руку для знакомства. Татьяна приветливо улыбнулась и пожала в ответ. — Вы, случайно, не из министерства внутренних дел?! — Нет, что вы, господин Нобель. Пётр созвал всех товарищей для собрания. Ребята услышали его клик и немедленно направились в зал. Татьяна всё ещё чувствовала себя не в своей тарелке, чувствовала какую-то холодность, да и недоверием каким-то веяло. Неужели так всегда в новых местах? — Я думаю, мне не стоит долго распинаться и знакомить вас по всем правилам. Это Таня, она теперь состоит в нашей группе. Каждый из нас знает, мы дорожим каждым человеком, находящимся в этой комнате. И у нас есть незаконченное дело. Карла более просить ни о чём не придётся, да и не к месту это всё. — Юсупов, этот князь, надо с ним что-то решать. — Заявил Эммануил. — Через две недели будет праздный вечер в имении Щербатова. Там все эти уроды соберутся. — И что ты предлагаешь? Взорвать? Не будет от этого толка. Балакирева не смогла удержаться и всё же прервала их спор, вставив свои символы. — Наверняка их гораздо больше. — О чём вы, барышня? — С интересом спросил Ткачёв. — Те, кто стоит за Юсуповым и подле него. Было бы неплохо остановиться на них, подбираясь к нему самому. — Твои мысли мне близки, но никто из нас не сможет туда пробраться. — Почему? Я могла бы сделать это. Наверняка, Григорий Александрович помог бы мне с этим. — Исключено. — Резко возразил Карамора. — Слишком рискованно. — Революции не бывает без рисков! Также, как и справедливости. Это будет более благоразумно. — Татьяна Дмитриевна, — тихо вымолвил Пётр Никитич, — Господин Каразин прав. Это может навредить вам. — Обдумаем весь план и примем решение завтра утром. Сейчас поздно. Нужно отдохнуть. Несмотря на то, что была поздняя ночь, в квартире горело достаточно много свечей, и из разных комнат доносились голоса. Таня мгновенно отключилась. Она провалилась в пропасть сознания, и никак не могла вспомнить, когда она могла так долго не спать. Она пробудилась ранним утром и, переодевшись в более пристойный вид, хотела уже выйти из комнаты, пока в неё не постучались. Тут же подбежав к дверям и открыв их, перед собой она увидела свою тёску, девочку Таню, которая молча улыбнулась, а в руках держала поднос со скромным завтраком. — Танечка, зачем вы.. Та лишь продолжала молчать. Татьяне было жаль, искренне жаль ту девушку, она ей глубоко сопереживала. Когда через некоторое время она вышла в зал, то увидела вдали из-за открытых дверей на кухне Петра и Нобеля, которые о чём-то серьёзно разговаривали. Она хотела направиться к ним, пока её не остановил голос Ткачёва. — Ах! — Простите, я не хотел напугать вас. — Пётр Никитич, всё в порядке, не тревожьтесь. — Право, я хотел бы принести извинения за то, как мы познакомились этой ночью. Я не питаю к вам претензий или неприязни, поймите, мне лишь не хотелось бы вас втягивать в это всё. Таня замолчала, послушно выслушивая исповедь мужчины. — Я помню вас совсем маленькой девочкой. Тогда вы приезжали со своим отцом в Амстердам.—Улыбнулся он. — Вы, должно-быть, и не помните. — Совсем нет. — Хихикнула она. — Я едва помню, как куда-то могла выезжать с отцом. Мы были не так близки. Но я читала ваши работы, и всегда хотела познакомиться с вами. Ваши высказывания поражали меня до глубины души. Особенно, мне удалось прочесть в журнале «Русское слово» о том, что в настоящее время все люди равноправны, но не все равносильны, то есть не все одарены одинаковой возможностью приводить свои интересы в равновесие - отсюда борьба и анархия… — Спасибо вам. Прошло время. Всё же, Татьяне удалось убедить Карамору в том, что ей нужно побывать уже на сегодняшнем светском вечере. И отправиться она туда должна была не одна. С обеда группа направилась в поместье Ланского, где тот, в свою очередь, ожидал приезда гостей. С порога Таня бросилась в объятья к Григорию Александровичу. — Я так рада, что с вами всё хорошо! — Незачем было так переживать. Меня эти выродки не тронут. Товарищ Каразин, не могли бы вы ещё раз объявить о моей задаче сегодня вечером? По телефону я не совсем понял требований. — Вы и девушки отправитесь сегодня на вечер и будете предельно аккуратны, я буду сзади дома, неподалёку, чтобы меня не было заметно, также как и товарищ Нобель. Вечер обещает быть долгим, поэтому запасёмся терпением и будем начеку. От Балакиревой потребуется сложная задача, поэтому Таня будет ей помогать; вам нужно будет найти документы, списки, дарственные, всё, что посчитаете нужным. — Вы не подумали об охране, Каразин? — Спросил Ткачёв. — Здесь самое интересное, Пётр Никитич, Нобель поделится усыпляющим газом, поэтому Ланской поможет осуществить этот трюк в момент, когда будет торжественное объявление, и все будут заняты более интересным. Пару таких упырей усыпить — не так сложно. Двое других моих людей будут ждать их у чёрного входа и вуаля. Пока Пётр и остальные продолжили вести разговор о предстоящем, Таня и Головина убежали наверх, в комнату Балакиревой, где та собиралась отыскать самый изысканный наряд на мероприятие. Темноволосая усадила подругу на край постели и понеслась к дверям гардероба, откуда мгновенно посыпались разные платья. Головина прежде не видела столько нарядов разных оттенков и тканей. Глазки её засверкали белой завистью. — Танечка, ты можешь выбрать любое, — улыбнулась Балакирева, после чего достала одно из самых дорогих платьев светло-лазурного цвета, — но кажется, это затмит абсолютно всех. Примеришь? Головина отрицательно покачала головой, она была даже напугана, ведь не видела себя с другой стороны, со стороны красоты и ослепительности, преображения. Она не считала себя истинно красивой девушкой, да и прикасаться прежде не доводилось до таких нарядов, всё это ей было чуждо и страшно. Таня попыталась успокоить новую знакомую и добротно провела её к украшениям и платьям. — Тебе очень идёт. Честное слово! Давай попробуем сделать что-то с волосами? Через несколько часов Таня уже одна спустилась вниз, где Карамора находился один. Он перебирал какие-то бумажки, сидя на краю дивана. Когда тот увидел Балакиреву в платье даже не белого оттенка, а скорее сероватого, но сияющего, он обомлел. Всё это недолгое, что они были знакомы, он прекрасно понимал, кем она являлась и что из себя представляла, но такую красоту ему удалось увидеть впервые. Что он почувствовал, когда увидел её в ослепительном блеске? Он почувствовал колющую боль в области сердца, ведь Петя в миг подумал о том, что девушку могут из-за него поймать, и он будет расплачиваться за это вместе со своей совестью всю оставшуюся никчёмную жизнь, на которой и так было слишком много жизней невинных людей. Такие мысли были и в самом начале их знакомства, однако их удалось быстро разогнать, но не сейчас. Когда Каразин увидел эту наивную улыбку, то сразу понял, чего ему стоит бояться. — Не скрою, тебе очень идёт. Прекрасное платье. Девушка с вьющимися волосами, с такой чистой и нежной кожей, напомнила ему об Алине, поэтому он стал отводить свой взгляд в сторону, лишь бы не позволять себе думать о прошлом. — Вы когда-нибудь были на балу? — С такой же наивной и детской улыбкой поинтересовалась девушка, застав Карамору врасплох. Тот покраснел даже, сам не понимая, от чего, но всё же, ответил, пусть и сухо, проглотив комок. — Однажды. — И как? — Должен отметить, всё это мне несвойственно. — Жаль, хотелось бы увидеть, как вы танцуете. Хихикнув, она направилась к выходу, где собрались все остальные для того, чтобы отправиться на место их операции. Вечер был таким же холодным, однако небо было настолько чистейшим, каждая звёздочка освещала этот сумрак. Протяжное здание, украшенное к предстоящему балу, было особенно красиво в тёмное время суток. Огни светились, а смотря на них, можно было почувствовать себя в сказке. Сюда собирались люди с разных точек мира. Приглашены были многие: губернаторы разных городов, высокопоставленные чины, столичная свита и даже дети, а также и другие уважаемые люди. Бальный зал сиял тысячами свечей и был наполнен ароматом орхидей и королевских роз. Ланской в сотый раз поморщился от ярких огней, слепивших ему глаза. Они находились здесь уже около часа и на удивление все проходило вполне спокойно. В зале находиться Тане Головиной было некомфортно. Взгляд упал на лестницу, которая вела на второй этаж, куда им после предстояло направиться. Балакирева стояла рядом, подбадривая напарницу, пока подле них находился Ланской. — Шампанское? — Промолвил прислуга, подойдя к дамам. Головина неумело взяла бокал с напитком в руки, это выглядело так нелепо, но забавно. Балакирева слегка улыбнулась и подошла к ней ближе. — Смотри, вот так, и всё будет просто. Вот, видишь? Та благодарственно улыбнулась в ответ и отведала изысканное содержимое. Татьяна вновь ощутила эту атмосферу, где люди радуются и веселятся. Снова этот этикет, который часто она недолюбливала. Вновь слышна прекрасная оркестровая музыка, эти солирующие скрипки и альты, всё это звучало настолько волшебно, пока к ней не подошёл Ланской с новостями. Его слова вернули Балакиреву с облаков на землю. — Они здесь. На той стороне. Юсупов и его свита. — Что же нам делать? — Сейчас - наслаждаться вечером, как бы мерзко это не звучало. Я помогу вам пройти туда и отвлечь остальных позже. Раздались нотки знакомого вальса. Мужчины немедленно стали направляться к дамам для того, чтобы пригласить их на этот великолепный и волшебный танец. Григорий Александрович не остался в стороне этих кавалеров. На удивление, этот серьёзный мужчина приблизился к Головиной Тане, которая была шокирована его действием. Знала она этого графа всего лишь день, и даже боялась его сурового взгляда, однако тот покраснел, но протянул свою руку ей. Татьяна подтолкнула девушку, наблюдая за тем, как та смущается, а после проводила пару добрым взглядом. Головина так испуганно посмотрела на Григория, что можно было догадаться о её причинах в отказе, однако тот спокойно посмотрел ей в глаза, добротно одарив светлой улыбкой. — Доверьтесь мне, это несложно. Балакирева наблюдала за тем, как они вальсируют. Она, зная Ланского с самого раннего детства, быстро почувствовала, что он весьма заинтересовался в этой особе. Но ещё она почувствовала вновь чей-то устрашающий взгляд на себе. Вдали она увидела графа Дашкова, который очень опасно разглядывал именно её. Она потерялась, сердце бешено забилось в груди, а дышать становилось тяжелее от мысли, что её режут без ножа. Это был страх, который смешивался с ненавистью и презрением к таким существам. Она смотрела на Дашкова в ответ, не сводя с него глаз, и даже не заметила, как к ней приблизилась старая знакомая. — Таня? — Послышался знакомый до боли голос. — Катерина? — Как же я рада вас видеть, Танечка! Девушка угодила в объятья своей знакомой, после чего страх от взгляда вампиров исчез. Она потеряла Дашкова на той стороне зала, чему была даже рада. — Я столько месяцев искала тебя, должна признаться, что мысли меня всякие стали посещать, но я рада, что встретила тебя здесь! Катерина являлась старой подругой детства для Татьяны. Они с самых пелёнок росли вместе. Их связывало немногое, ведь взгляды на, абсолютно, все вещи, были совершенно разными и противоречивыми, но не смотря на это, она всё же была рада повидаться с кем-то из прошлого. — Мне столько тебе нужно рассказать, подруга! Может, уйдём от шума? Татьяна пыталась вновь отыскать знакомые лица упырей, пока та отчаянно тянула Балакиреву за руку к выходу. — Что-то серьёзное? Прости, сейчас не самое лучшее.. — Это не займёт много времени, однако очень важно! Это касается моего будущего. Ей ничего не оставалось делать, как поспешить за старой знакомой, которая волочила темноволосую за собой очень вязко и быстро. Сквозь шумную ликующую толпу было сложно протиснуться быстро. В каждом лице она видела лишь отблески лиц тех мерзких упырей. Она глотала ртом воздух, которого было так мало. Она волоклась за Катериной вверх по лестнице, где почти никого не было, кроме прислуги, разносивших напитки и прочее. Дойдя до двери, что вела в неизвестность, Таня остановила девушку резко, вцепившись ей в руку. — Куда мы пришли?! Что случилось? Расскажи. — У тебя всегда было слишком много вопросов. — Язвительно пробурчала та. — Что? После очередного вопроса Таню ожидал сильный удар рукой по голове, в момент та дама открыла дверь и в темпе толкнула туда девушку. Балакирева свалилась на кафельный пол, от такого мгновенного удара ей стало не по себе, голова попусту не соображала. В миг крепкие, на удивление, руки той мерзавки вонзились в её талию, затем также резко Катерина подняла подругу с пола и силой поставила на ноги, скрутив руки за спину. Как только темноволосая подняла свою голову, то увидела перед собой Дашкова, того самого, кто выслеживал её по поручению. — Катерина Семёновна, ну зачем же так грубо. — Пусти?! — Вас оказалось просто поймать, Татьяна Дмитриевна. — Усмехнулся брюнет, продолжая стоять на том же месте также спокойно. Однако запах девушки его так заинтересовал, что он спешно направился к ней. Та упрямо дёргалась и вырывалась, а он приблизился к этой чистой и душистой шеи. Запахи мигом смешались, от наслаждения и нежности до отвратности. — У нас с вами есть некоторые недоговорённости, голубушка. Ну, ничего, я думаю, мы со всем справимся. Катя оттолкнула девушку снова, ей было опять же тяжело удержаться на ногах. Наступив на собственную ткань платья, Татьяна почти свалилась, но её удержал сам Дашков. — Зачем тебе это, Катя?! — Закричала она. Девушка молчала, только ухмыльнулась. Татьяна в ту секунду ненавидела её, она не могла поверить, что та девочка, с которой они музицировали на семейных вечерах вместе, смогла дойти до такой пакости. В ту секунду она хотела убить её своими руками, ей было плевать на всё. Музыка вальса прекратилась, и Григорий Александрович заметил отсутствие дамы, как и Головина. Они напряглись и стали незамедлительно искать подругу. — Черт, эта ночь обещает быть долгой! — В комнату ворвался Юсупов с бокалом, наполненным свежей кровью. Он хихикнул, увидев девушку, что так долго они разыскивали, после чего присел на стул. Стал наблюдать. Его мимика завораживала и в то же время пугала даже Дашкова, но тот не хотел отвлекаться от своей работы. Представление только начиналось. — Что тут у нас? — Да вот, Князь, девчушка-то наша с Каразиным успела сплестись. — Помилуй, Господи! — Послышалось дикое кощунство. — У тебя три минуты, прежде чем моё терпение лопнет. — Князь проворчал, откинув золотистые пряди назад. Татьяна издала нервный и истерический смешок, а после совершенно спокойным голоском стала интонировать. — Два месяца назад случился пожар в имении Балакиревых. Вы, должно-быть, читали об этом в газетах. — Об этом писали в газетах? — Холодно поинтересовался князь, и на его лице отразилась отстранённая задумчивость, без тени былой наигранной улыбки. — В ту ночь погибла вся моя семья, включая маленькую девочку, которая ни в чём не была виновата. Её живот был распорот, на теле не было ни одного живого места. А кусок, что остался от руки женщины, валялся рядом с её раздробленным телом на кусочки. — Таня шептала эти слова с улыбкой. В ту минуту она не была здорова. Она, словно, бредила этим рассказом, описывая всё в самых ярких красках. Юсупов чувствовал всё, что та описывает, но мужчина не подавал и виду, снаружи он был абсолютно чёрствым и холодным. Прямой жалости к девушке он и не питал, в его планах было только её устранение. — Вы - мерзкие пресмыкающиеся, что творите безрассудство там, где захотите. Юсупов мгновенно поднялся со стула и подошёл ближе к ней. Из-за своего высокого роста ему пришлось нагнуться ниже, чтобы быть на одном уровне с её глазами, что так пронзительно и остро смотрели в его. Таня видела своё отражение в его зрачках. Она бы, несомненно, впилась голыми руками в его лицо, и сделала бы всё возможное, чтобы он страдал сильнее, даже если бы ей пришлось умереть прямо здесь и сейчас, однако Дашков придерживал её накрепко. — Боюсь тебя обрадовать, золотце, не вся твоя семья отправилась на тот свет. — Что? — С долей надежды и страха прошептала она, пока тот ухмыльнулся, выдохнув. — Твой батюшка, Дмитрий Михайлович, он жив. — Юсупов придурковато улыбнулся, наблюдая за реакцией Татьяны. — Не зная всего, бедная девчушка впала в отчаяние, а после решилась пойти за Караморой, словно за Моисеем на самое дно ада. — Спокойно вымолвил Дашков, стоя справа. От услышанных слов её ярости и безумию не было предела. Девушка стала вырываться сильнее. — Карамора был прав насчёт вас. Вы - упыри, у которых нет ни души, ни совести. Вы тщетные, падшие бесы. — Необязательно падать в воду, чтобы почувствовать, что тонешь, правда? — Юсупов вопросительно посмотрел на Татьяну, пожирая её взглядом. Он был совершенно спокоен и не так суров, как бывало обычно. Ведь в пытках ему также не было равных. — Не стоит отдавать свою жизнь за чью-то глупую идею. Ведь очевиден же исход событий. Последовал резкий выстрел. Князь мгновенно упал на пол из-за ранения серебряной пулей в спину. Послышался пронзительный крик, который спровоцировал Дашкова на атаку в упор. Одним взмахом руки он оттолкнул Татьяну на большое расстояние. Девушка долетела до большого окна, и чудом ли не вылетела оттуда. Ударившись, она мигом поднялась с пола и увидела Ланского вместе с Головиной. Танечка сама выстрелила в брюнета, но тот увернулся от пули. Григорий Александрович бросил револьвер в сторону Балакиревой, которая разом его поймала, направив его на Катю. Старая "подруга" бросилась на Таню, а та не успела выстрелить вовремя. Обе девушки свалились на пол, после чего Катерина вонзилась острыми клыками в руку, которой она пыталась отталкивать противницу. Татьяна почувствовала нестерпимую боль, рука горела, словно вся кость ломалась несколько раз, снова и снова. Револьвер упал в сторону, но находился не так далеко, не имея более возможности и сил сдерживать её кровавую атаку, она смогла дотянуться до оружия и выстрелила в это мерзкое отродье в упор, обезвредив тем самым пожирателя. Окончательно поднявшись с пола, Балакирева увидела, что Дашков и Юсупов обездвижены, но не мертвы. Головина сидела на коленях возле князя и вводила какую-то инъекцию, после чего Ланской быстро помог ей встать. Таня же, направила револьвер на золотовласого, желая его мгновенной смерти. Ей ничего не мешало выстрелить ему несколько раз в сердце, да и в голову, однако прицел сбился, благодаря Григорию, который отнял револьвер и потянул даму за руку на выход. — У нас всего считанные минуты, чтобы уйти отсюда, иначе здесь останутся только наши трупы! Идём же! В порыве злости, гнева и адреналина, Татьяна ничего не соображала, она последовала за напарниками, наблюдая за лежащей прислугой и охраной в коридорах. Добравшись до чёрного входа, возле которого стояло двое людей Караморы, они выдохнули. У самого конца пути из этого длинного и чёрного подвала, стояли остальные члены их группы. Каразин держал на мушке те приближающиеся шаги, а когда увидел окровавленную Балакиреву — не поверил своим глазам. Капли пота стекали с его лба, не смотря на холодную погоду и ледяной ветер. Татьяна, не задумываясь, бросилась к нему в объятья, позабыв обо всём на свете. Страх всё ещё не уходил из-под ног, они дрожали, были такими холодными. Она схватилась за него, как за малейший шанс спасения, за человека, который либо мог спасти, либо же, наоборот, толкнуть в жерло пропасти. Пётр ни в коем случае не отталкивал её, напротив, сильнее прижал к себе. Это было странное чувство, которое она испытывала в ту секунду, их объятья длились совсем недолго, а Балакирева ощутила, что перестала быть бесстрашной. Каразин зарылся носом в её прохладные тёмные локоны волос, встретив взглядом Ланского и Головину, которые не могли отдышаться. Быстро добравшись до экипажа, они направились в их штаб. Внутри салона было теплее и безопаснее. — Помогли лекарства? — Поинтересовался Нобель. — Ещё как. — Послышался ответ Ланского. — Мы не смогли их убить, но Юсупов заснул беспробудным сном, боялись, что быстро подействует или не подействует вообще, пришлось смываться. — Это я во всём виновата. Таня стала корить себя за свои же ошибки. Ей не стоит так часто и сильно доверять людям. — Я подвела всех. Головина взяла девушку за руку, показывая ей взглядом, что это не так. — Не говори так. Если бы не товарищ Головина, мы бы все точно погибли. Господин Нобель, ваши шайбы с усыпляющим газом помогли, никак кстати, без них бы Таня не забрала записи и документы, и мы бы не нашли Татьяну. — Танечка, молодец. — Гордо промолвил Пётр. Поздняя ночь. Опять. Люди вбежали в имение Ланского, будто бы с пожара в воду. Однако груз и тяжесть с груди Татьяны не уходили. Она и не заметила той сильной раны на руке, что оставила её горячо любимая подруга.