Князь Юсупов

Граф Дашков ожидал Свечникова внизу и, встретив его с порога, направил в комнату Тани. Вампир узнал всё от Руневского. По дороге Дашков всё же рассказал Владимиру Михайловичу всё с самого начала, да и в красках. А разве можно было чем-то удивить этого старика? — Где Юсупов? — Остановившись в коридоре, спросил мужчина. — Господин Свечников, — Дашков терпеливо вдохнул воздух, — это сейчас неважно. Свечников промолчал, после чего попытался опустить ручку двери, но та была закрыта. Это навострило и брюнета. Дашков попробовал сделать то же самое, затем постучал в дверь: — Татьяна Дмитриевна, откройте! — И не подумаю! Уходите! — Послышался голос Тани, рассерженный и грубый. — Татьяна, — вмешался Владимир, — поверьте, я не причиню вам вреда. Мне просто нужно с вами поговорить. Дашков заметно нервничал, ведь был ответственным за эту девушку вновь, он долго сдерживал свой напор, но не стерпел, тихо пробубнив: — К чёрту эту дверь..! — Нет! — Поймав руку нюхача, Свечников перегородил ему дорогу и слегка улыбнулся. — Ступайте, граф Дашков, я сам поговорю с ней. Тот, в свою очередь, смотрел на вампира с недоверием, но всё же ушёл. Через какое-то время Владимир вновь протянул свою руку к ручке и успешно опустил её. Дверь открылась. Войдя в комнату, сперва он обратил внимание на рухнувший трельяж, разбитый осколки, которые были буквально повсюду. Девушка стояла к нему спиной, скрестив руки на груди. Она обнимала свои плечи, смотря в окно. Молча он прошёл к креслу и присел, ожидая, когда же та обернётся. Долго ждать не пришлось. — Почему вы здесь? — Я здесь, чтобы помочь вам. Речь Свечникова была очень приятной и тёплой. Складывалось моментально ощущение того, будто бы ты разговариваешь с самым близким и родным человеком, который всегда обнимет, выслушает и защитит. Однако в тот момент Таня не могла понять даже саму себя. — Помочь с чем? — Она стала стоять сутуло, устало смотрела по сторонам. — Я не нуждаюсь в помощи! — Вы попали в беду... — В беду? Я мертва! Он вздохнул. — Были бы мертвы! К счастью, вовремя и рядом оказался граф Дашков, он спас вам жизнь, что на него, кстати, совсем не похоже. — Я...я не смогу так. Я не смогу быть тем, кем являетесь все вы. — Девушка схватилась за голову и прикрыла глаза, в надежде вот-вот пробудиться от очередного кошмара. — Позвольте узнать, вы так огорчены тем, что были убиты? Или огорчены тем, что убил вас именно тот человек, от которого вы не ждали этого поступка? Этот вопрос заставил Таню замолчать. Она приоткрыла рот, видимо хотела что-то съязвить, но не смогла. Испугалась. Подошла ближе, после чего неуклюже села на пол, рядом с мужчиной, в котором хотела видеть поддержку. — Я не думала, что увижу Петра. Я переживала за дядю. Не могла себя простить, ведь даже не попрощалась с ним, когда сбежала. — Отныне вы мертвы для него. — Но... — Теперь вы должны думать о своей безопасности. — Свечников перебил её. Он посмотрел на Балакиреву строго, как злой учитель. Девушка пыталась восстановить своё сбитое дыхание. От безысходности и страха её тело постоянно покрывалось мурашками. В один момент Владимир Михайлович аккуратно приподнял её подбородок, она посмотрела на Свечникова снова. — Этот мир приносит вам столько боли, но вы всегда извлекали из неё самое ценное. Перестаньте упрямиться. Примите то, что дано вам теперь же. — Господин Юсупов. — Офицер поприветствовал мужчину, пока тот смотрел в пустой длинный коридор. — Где он? — Тот произнёс строго. — Я провожу. Он вошёл в тёмную комнату, там и находился Каразин. Феликс видел лишь его спину. Он победно смотрел на него, взгляд князя был совсем серьёзным, чудом он сдерживал ухмылку, пытался быть сдержанным в данный момент. Когда дверь в камере закрылась, тот медленно повернулся к златовласому, не ожидая, что увидит именно его. Глаза Караморы кишели ненавистью и злобой. Через пару секунд непрерывного молчания Карамора усмехнулся: — И что теперь? Юсупов улыбался. Для него было идеальным вариантом просто молчать, смотря животному в глаза. — Как печально, что после всех твоих сильных попыток — ты будешь казнён. Пётр совсем не удивился, услышав эти слова. Его выражение лица не изменилось. — Избавившись от меня, вы не положите конец тому, что уже начато. Вам придётся отвечать за все преступления. — О каких преступлениях идёт речь? — Громко рассмеялся князь, облокотившись спиной о стену. Он выпрямил плечи и глубоко вздохнул, ведь такие беседы его всегда утомляли. — На твоём счету их бесчисленное количество. — Кто вы такие? Вурдалаки, что сидят у власти и пьют кровь. Вы творите безумие. Все, до единого. Юсупов смотрел на его лицо, которое было в побоях. Видимо, Дашков хорошо постарался перед тем, как его увезли в крепость. Многочисленные ссадины, синяки. Его это совсем не украшало, лишь доказывало, насколько он опасен и чёрств. Карамора тёр свои ладони и часто опускал глаза вниз, руки его, словно, чесались. Подняв голову вновь, он увидел улыбку Феликса, ждал от него ответов. — А что делаете такие, как вы? — Златовласый пытался сдержать смех. — Людей спасаете? Тот промолчал. Поэтому князь немного сгорбился и сложил руки на груди, произнеся следующую фразу почти в пол голоса: — А Балакиреву ты спас? Эти слова заставили Петра превратиться в монстра. Он резко оцепенел и разозлился. Подскочив с места, он бросился на вампира, безоружный и босой. Тот, без единого дёргания, оттолкнул всей силой революционера в сторону. — А-а! Карамора вскрикнул, стиснул зубы от боли. Ударившись о бетонную стену, он попытался подняться с пола, подползая к лавке. Сплюнул кровь и поднялся с колен. — По твоему велению она погибла этой ночью. Это твоё последнее преступление, за которое придётся ответить. — Ты думаешь, вы останетесь на этом пьедестале? Сдохну я — придут другие. — Даже если когда-нибудь такое произойдёт, — ухмыльнулся князь, отойдя в сторону, — ты этого уже не увидишь. — Повернувшись к Караморе спиной, он вымолвил последние слова. — Я всегда побеждаю: так или иначе. Услышав ту фразу, Пётр сжимал кулаки, впивался пальцами в собственную кожу. Молчал. Всё ещё молчал. Юсупов покинул камеру в ту же минуту, уходил он медленно. — Сегодня же казнить его. — Он промолвил сухо. — Тело выбросить. Ясно?! — С гневом закричал Феликс, уходя прочь. Время близилось к тёмному вечеру. Таня всё ещё находилась в своей комнате. Первую порцию крови она так и не приняла. Ей было страшно от мысли, что она может быть такой же, как и её отец. Девушка прекрасно понимала, что вампиры, окружающие её теперь, совсем не такие, но этот страх...Он убивал изнутри. Сидя на кровати, она опустила голову вниз, впивалась пальцами в свои волосы, и прикрывала глаза, пытаясь мысленно уйти куда-то далеко. Ощутив приближающиеся шаги к её комнате, она вскочила с места и отошла к подоконнику. От окна исходил слегка прохладный воздух, он пробегал по её спине, заставляя остывать. В комнату вошёл Феликс. Его мысли были спутаны, но на сердце становилось легче от мысли, что Караморе пришёл конец, а значит — пришёл конец огромному количеству разрухи и хаоса. Мужчина молчал, молчал, как и Таня. Она держала голову высоко, несмотря ни на что. Её длинные волосы спадали на спину, на её плечи. Холодные глаза оценивали князя, как будто он не стоил её внимания в данную минуту. Идеальная... Вампир устремился на беспорядок, что оставила девушка. Осколки стекла, прочий бардак говорили о том, какая буря происходит у неё внутри. Настало время прервать это неловкое молчание. Он был серьёзен, что было совсем не похоже на Феликса. Подойдя ближе, он внезапно остановился посередине комнатки. Вспышка страха в этих гордых глазах. Он позволил своим глазам скользнуть по её телу, по этим взъерошенным вьющимся волосам, по её коже, бледной и чистой. С каждым шагом он приближался всё сильнее. И подошёл совсем близко, нависнув над её головой так, что той не хватало сил поднять свои глаза. Татьяна застыла, почти не двигалась. Его горячее дыхание коснулось её ледяного лба, и она закрыла свои глаза, зажав нижнюю губу между зубами очень сильно, чтобы заглушить всё. Его длинные прекрасные пальцы обвились вокруг её запястий, златовласый прижал меня своим сильным телом, полностью в его власти, обе её руки были скованны. В его темных глазах светились возбуждение и восхищение. Феликс кратко прошептал: — Когда-то велел убить тебя, а в итоге погиб я. — Всего на секунду он слегка улыбнулся, вспоминая о своих ранних мыслях и действиях. — Прошу, не трогай меня. Он выдержал её взгляд, а она его. После, Балакирева отвернулась, но Феликс не позволил. Вампир повернул её голову так, чтобы она продолжала смотреть на него. — Я не могу, Феликс...Я не буду такой. Это не я. Его рот скривился в рычании, но тот сдержал свой гнев. Снова наступила тишина, он вытянул запястье девушки, потянув её на себя, а после повёл быстрыми шагами к выходу. Прямиком они двигались по тёмному коридоре в направлении его комнаты. Татьяна Дмитриевна не сопротивлялась, не издала ни звука, ни писка. Молча следовала за ним. Закрыв дверь изнутри, он подтолкнул её к большому зеркалу, что находилось в центре комнаты. Лишь пару свечей и свет камина освещал всё пространство. В его покоях было очень тепло и уютно, чего не скажешь о её разрухе, что сотворила Таня. Встав позади неё, он горько рявкнул: — Посмотри на себя! Девушка отчаянно замотала головой. Тот, в свою очередь, поднял её подбородок, заставив всмотреться в отражение. Выражение лица Тани было застывшим. Она смотрела так, словно боялась саму себя. Ей было противно. — Ты прекрасна... — Прошептал Юсупов, наклонившись к её уху. — Ты вечна, Таня. Феликс видел, как та напрягла своё горло, как она пыталась сглатывать свою жажду. Она сопротивлялась с собой же, но была не в силах. Отойдя от неё в сторону, он подошёл к камину. Обернувшись, она увидела - для чего. На нём радовали глаз уложенные ровными рядами дольки сушёных апельсинов, они находились в тарелке. Веточки лаванды лежали там же, совсем рядом. Запахи приятно смешивались между собой. В ту секунду она понимала, что чувствует гораздо больше, нежели в прошлом. Но князь подошёл к бокалу, который по началу Таня даже не заметила. Бокал был наполнен кровью, от вида которой её затошнило. Она стала ядовито смотреть на его лицо, он приказывал ей взять бокал совершенно молча. Сделав пару шагов, темноволосая отошла назад, а затем остановилась, уткнувшись спиной в стол. Его властные руки поднесли бокал к её губам, но более он ничего не сделал. Видел, как та умоляюще смотрит на него, как боится сделать что-то поспешное. Дрожь пробежала по её спине. В горле пересохло, руки и ноги отяжелели. Вампир молчал, его тёмные глаза впились в её. Губы у обоих горели. Феликс сделал глоток напитка, смаковал каждую каплю. После, он поставил бокал на стол, совсем рядом. Отпечатки содержимого всё ещё оставались на его губах, будто он сделал это специально. Обхватив её лицо руками, он приблизился сильнее, давая ей понять, что она должна сделать. Юсупов наклонился сильнее, кончики их носов соединились воедино, так, что она почувствовала этот запах. От этого в горле зажгло. Было так больно дышать. С каждым вдохом, Таня чувствовала эту боль, зверскую, мучительную, сравнимую с разрядом тока. Татьяна задрожала под силой этой боли, её рука всё ещё была на его руке. Почему-то его глаза отражали её боль, как будто он чувствовал её глубже, чем она. Он медленно прикоснулся губами к её, передавая вкус крови. Непроизвольно она пыталась оттолкнуть саму себя, вырваться, но тот не давал этого сделать. Феликс прижался губами к её, его пальцы впивались в её волосы, перебирая их, а другая рука сжимала запястье между телами. Его губы овладели её. Балакиреву обдало жаром. Едва. Вспышка покорности, и он погрузил свой язык в её рот; она опробовала на вкус этот ужас, как считала раньше. Кровь поглощала её рассудок. Её вкус опьянял, а жар тела князя подавлял. Его большой палец прижался к её запястью, ладонь скользнула от бедра к пояснице. Маленькие электрические искры последовали за его прикосновением. Отстранившись от неё на мгновенье, он взял кубок, наполненный кровью вновь в руки. Но девушка ещё не отпускала вторую, она прижала его длинные пальцы к своим губам, после чего стала медленно целовать их. Вампир следил за каждым её движением губ, влюблялся каждый раз, когда чувствовал, как та прикасается к нему. В животе сильно потянуло, желудок сжался от одной мысли, что она может выпить весь бокал. Брать его в свои руки самостоятельно Таня не хотела, поэтому Феликс сделал это сам. Он наклонил её голову медленно, плавно, поднеся содержимое к устам. Та прикусила нижнюю губу, когда тихий крик вырвался из горящего горла. Кровь заполнила рот девушки. Потом она потекла по её губе, вниз по подбородку. Сначала платье, а потом грудь и руки Балакиревой были в крови. Красный. Красный. Красный. Этот цвет был повсюду. С каждым глотком она всё болезненно стонала, до испарения сил, потому что в лёгких не осталось воздуха. Она не могла дышать от этой ненасытности. Ему нравилось наблюдать за ней в тот момент. От каменного выражения лица всё менялось до лёгкой улыбки. — Тебе стало легче? Таня вздрогнула от низкого вибрато его голоса. Схватив его за рубашку, она резко потянула его вниз. Их губы соприкоснулись вновь, но мужчина и не шевельнулся, ожидая, что та сделает следующий шаг сама. Момент самоконтроля был сорван, как только он заставил её попробовать кровь. Он углубил поцелуй. Его запах и жар поглотили девушку, как и прежде, заставили тело ожить самым ужасающим образом. Таня оцепенела. Девушка от собственной жадности, злости и потери контроля над собой вцепилась своими ногтями в его плечи, рубашка в миг оказалась не такой прочной, на ней остались дыры, сквозь которые вытекала кровь из новообразовавшихся ран, но князь не сдвинулся с места. Он сильнее обнял девушку, прижимая их тела друг к другу. Захватывающе, пугающе, опьяняюще. Татьяна прикусила его нижнюю губу, а ему это сильнее нравилось, влекло. Зарычав ей в рот, мужчина крепче сжал её горло руками, его поцелуй стал еще крепче. Вкус его крови закружился у неё во рту, поэтому через секунду она отстранилась с одинаковым отвращением и тошнотворным восхищением. Губы Феликса были искусно алыми. Темная улыбка тронула его губы, Таня же, пытаясь отдышаться, пытаясь избежать его ошеломляющего присутствия, отвернулась на миг, увидев своё отражение в зеркале и съёжилась. Её губы тоже покраснели. В тот момент она выглядела чудовищем, считала себя ужасным существом и, не смотря на это, радовалась. Руки Феликса, обнимавшие её, двигались, пока его большой палец не коснулся нижней части груди девушки. Она в миг замерла, не произнесла ни слова протеста. Его рот нашел её горло, губы моментально стали оставлять следы поцелуев на белой шее. Грязное платье было спущено вниз, после чего нежные пальцы князя, которые совсем не знали труда, скользили по коже Татьяны, всё выше и выше, пока не достигли цели. Её губы приоткрылись от этого ощущения. «Я не хотел меньшего, чем каждую её частичку. Её сердце, её душу, тело. Её чистоту и её тьму.»— Эти мысли гуляли в голове Феликса в ту секунду. — Что ты сейчас чувствуешь? — Тихо спроси он, шепча ей в губы. — То, что не чувствовала никогда. Эта фраза заставила его улыбаться во весь рот. Схватив её на руки, мужчина дождался, когда она сама сорвет с него изорванную рубашку и вонзиться в него. Откинувшись вместе с дамой на кровать, она нависла над ним, победно целуя каждый сантиметр его тела. Феликс не успевал дышать. Он продолжал поглощать её глазами. Большего ему не надо. Их медленный ритм был будоражащим, волнительным и таким прекрасным. Она застонала, ее мраморные щеки вспыхнули. Она приближалась. Вампир приподнялся к её губам, скользнул языком внутрь, пробуя эту безупречную сладость. Он мог трогать её рёбра, пересчитывая каждую косточку на её теле, ладони скользили по её телу, Юсупов с жадностью и страстью сжимал её кожу, оставляя на талии красные следы, что моментально исчезали. Прижавшись лбом к её лбу, они остановились, мужчина оставался внутри неё на несколько мгновений. Её тёплое дыхание овевало его губы. Прошло несколько недель с тех пор, как всё изменилось. Девушка узнала о состоявшейся казни Караморы от самого Феликса следующим днём после того, как его известили об этом. Она не могла поверить в услышанное в первую секунду. В какой-то степени она чувствовала и свою вину в его смерти. Этот камень лежал у неё на душе и не собирался падать. Почему-то страх внутри неё не мог заставить её поверить в его смерть. Ей даже не дали увидеть его тело, собственно говоря, как и Феликсу. О его группе ничего не было слышно, совсем ничего, как бы она не старалась навострить уши, находясь рядом с графом Дашковым, Юсуповым и прочими членами Дружины. В один вечер Феликс находился в гостях у Свечникова. Отправился он туда не просто так, ведь у Владимира для него было особое сообщение. Так, после всего самого важного, они сидели и играли в шахматы и, после очередного проигрыша Владимиру Михайловичу, вампир томно вздохнул, понимая, как скучно проигрывать более достойным противникам. На его лице не было веселья, хотя всё складывалось, действительно, хорошо. Никак иначе нельзя было посмотреть на его жизнь теперь. — Князь, — с улыбкой проговорил Владимир, допивая напиток, — у вас что-то произошло? От чего вы так тоскливы? Юсупов посмотрел на него, долго молча, а после решил ответить совсем тихо: — Вам знакомо такое странное чувство: так долго желаешь чего-то невозможного, и вдруг, оно в твоих руках? Свечников едва сдержал хихиканье, он улыбнулся, как старик, которого казалось бы, совсем было нечем уже удивить теперь. Он посмотрел на Феликса, уже как на взрослого человека. Он и правда вырос в его глазах. Из того мальчишки-гулёны, который радовался безрассудствам и пошлостям, в настоящего мужчину. — Сдаётся мне, что это чувство называется любовью, князь. Не так ли? Но златовласый молчал. Оно тут же отвёл свой взгляд в сторону, на его лице по-прежнему не дрогнул ни один мускул. — Может, вам с ней стоит поговорить? В голове тотчас представился её образ. Образ Татьяны. Феликс едва сдерживал эту паршивую улыбку, искреннюю и чистую, которую так не любил показывать. Мужчина не мог подобрать нужных слов, заробел и растерялся. — Я...я не знаю, с чего начать... — Должен признаться, я вам завидую. Феликс был ошеломлён. Он в секунду повернул голову в обратную сторону и пристально посмотрел в глаза Владимиру. Удивился по-настоящему. — Мне? — Нет ничего невозможного для того, кто обладает двумя привилегиями: Вечной молодостью и силой. Вдвоём они тихо засмеялись. — Это звучит довольно убедительно, но... — Не нужно откладывать всё в дальний ящик. Жизнь, пусть и вечная, однако она не будет стоять на месте. Прошло какое-то время после их беседы, они закончили играть и, присев в гостиной, Феликс решил открыть старому другу и другие карты: — Я хочу, чтобы княжна Балакирева стала членом нашей Священной Дружины. — Она этого хочет? — Не долго думая, спросил он, раскуривая сигару. — Вы не должны настаивать. Желание Татьяны Дмитриевны должно быть не навязанным. — Мы говорили с ней. — Хорошо. Следующим утром, совсем рано, Таня открыла глаза, почувствовав чьё-то знакомое присутствие рядом. Незыблемо быстро она вздрогнула от неожиданности. Перед ней сидела Алина, которая так приветливо улыбалась, девушка сидела здесь совсем недолго. — Ах! — Прости, прости... я не хотела тебя пугать! Таня приподнялась с постели и выдохнула, её щеки покрылись розовым румянцем от неловкости. — Прости, я... — Балакирева стеснительно улыбнулась, поправив растрепавшиеся пряди волос, — с той самой ночи всё никак не могу привыкнуть. Всё это, — она указывала на себя, — это так странно чувствовать. Алина Сергеевна хихикнула по-доброму. — Пора тебе уже понять, что странности — наша вторая натура. А теперь, пойдём собираться! Татьяна сильно волновалась по дороге в место, где должно было состояться посвящение. Юсупова с раннего утра не было во дворце, как и остальных людей, они обещались оказаться там первыми. Всю дорогу Алина была рядом с девушкой, убеждая её, что всё будет хорошо. В зале собралось порядком двадцати человек. Он был совсем тёмный, лишь свечи и свет, что проходил сквозь окна-мозаики, освещал местность. Девушка стояла в центре, поверх неё была накинута мантия. Её кожа была светлой и чистой, Юсупов тотчас заметил, как она волнуется. Ему хотелось бы остаться с ней наедине, только вдвоём. Но он ждал. Дашков стоял позади князя, как и Руневский с Алиной. Все головы присутствующих были покрыты капюшонами, поэтому Балакиревой было сложно поднимать голову и искать лицо каждого знакомого и близкого ей человека в ту минуту. Ответственный за посвящение стал говорить, его голос был достаточно сухим, он не повышался ни в один интервал: — Отреклись ли вы от своих прежних убеждений? — Да. — Тихо произнесла она. — Что бы с вами не случилось, вы должны с мужеством преодолевать всё, ежели твёрдо решили вступить в Дружину. — После недолгой паузы, тот продолжил. — Для чего вы пришли сюда? Имеете ли вы понятия о целях Дружины? Зачем вы здесь и чего хотите от нас? — Я хочу побеждать зло, руководствуясь чистыми помыслами и справедливостью. — Клянётесь ли вы хранить тайну Священной Дружины? — Клянусь. Дашков смотрел на сильную девушку, которая ещё не так давно по приказу князя Юсупова должна была умереть. Он видел и понимал, что она является совершенно иным человеком, граф осознавал до сих пор тот факт, что она могла погибнуть по его вине. — Клянётесь ли вы отдать жизнь и всё, что у вас есть за Святой Престол? — Клянусь. — Клянётесь ли вы всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире? — Клянусь. Последовало истинное молчание. Один из ответственных за посвящение отправился к алтарю, на котором стоял кубок, наполненный кровью. Она развязала один из бантов на накидке, после чего медленными и плавными движениями сбросила её вниз. Феликс не смог удержаться, он тут же поднял свои глаза. Прежде он уже видел её оголённой, но в тот момент ощутил это совсем иначе. Её изысканные черты, пропорции всего тела были великолепны. От изящных локонов волос, что так искусно лежали на плечах, до ступней. Он прекрасно понимал, что теперь они не являются просто знакомыми друг для друга. Ей преподнесли кубок. По началу ей стало вновь плохо от этого запаха, стыдно и мерзко за саму себя. Однако вспомнив ту ночь, в которую Феликс открыл ей её суть, открыл другую сторону, которую прежде Таня видела лишь раз, она обхватила кубок руками и поднесла к губам. Сгустки ещё тёплой, на тот момент крови, стекали по её груди и капали на мраморный холодный пол. Но, выпив почти всё до самого дна, она спокойно выдохнула. Через час в зале остались только князь Юсупов и княжна Балакирева. Дождавшись, когда девушка переоденется, он встретил её у алтаря, где прежде состоялось её посвящение. Он поцеловал её в макушку, растягивая момент вдыхания аромата её волос, ведь они так прекрасно пахли, этот запах можно было сравнить с сушёными апельсинами, которые перемешивались с корицей. Как только они отстранились друг от друга, он заметил алый румянец на её щеках и тут же провёл пальцами, ощущая этот жар. — Как ты? — Тихо спросил он, не скрывая своей любящей улыбки. — Никогда бы не подумала, насколько я буду счастлива за последнее время. В глазах Тани светились огни, искры, она выглядела, как радостный ребёнок, получивший наконец то, что он так давно хотел. Но вдруг улыбка с лица Феликса исчезла. Он посчитал нужным сказать ей то, что теперь ему было доподлинно известно: — Мне нужно тебе кое-что рассказать. Таня испуганно и удивлённо приподняла брови кверху. Она держала мужчину за руку. Боялась услышать что-то плохое. — Что? Что это..? — Твой отец. Он вышел на Свечникова. — Князь не мог отвести от неё глаз и не хотел этого. Он предпочёл ничего не утаивать. — Владимир Михайлович доложил мне об этом ещё вчера. — Так, — она внимательно вслушивалась в каждое его слово, — и что? Что-то известно? — Он просит о покровительстве, в тайне от Дружины. — Вампир вытащил записку, что лежала у него в кармане. — Но мы не знаем, где он сейчас. Дашков уже занимается его поисками. — Это же, это же отлично, правда? — Эмоции на личике Балакиревой были довольно смешанными. Она запиналась и пыталась восстановить своё дыхание. Тот перехватил её руку, взяв её за запястье нежно. — Но ты не должна ничего делать. — Строго произнёс он. — Но..почему? — Ему теперь не уйти. Он даст о себе знать, и мои люди тут же поймают его. Тогда всё будет решено. Ты не должна рисковать ни чем. — Феликс, это касается и меня! Разве нет?! — Гневно и встревоженно вскрикнула девушка, выхватив руку. — Ты не запретишь мне. — Но ты обязана меня слушать, как главу Дружины. Таня не хотела ссориться, но и сидеть на одном месте ей не доставляло удовольствия никогда. Она промолчала, закатив глаза кверху, после они отправились во дворец.