***
Они шли по разбитой просёлочной дороге, рискуя в любой момент поскользнуться на грязи и упасть в лужу. Их помыли, одели в длинные белые рубашки из грубой ткани, на ноги нацепили резиновые галоши, и теперь тянули за верёвки, привязанные к их ошейникам. Тэхён рассказал, напомнил, Чимину, что всех однонотных омег неизбежно ждёт одна и та же участь — их свозят в такие места, где ими развлекаются альфы, а потом… И в этот раз омеге что-то помешало дорассказать, что же бывает потом. Но Чимину было достаточно и той информации, которую он получил. По обеим сторонам дороги тянулись высокие заборы из проволочной сетки, такие, которые сложно было бы перелезть, не изодрав себе все ноги в кровь. Сквозь металлические прутья просматривались такие же покосившиеся лачуги, как и та, из которой вывели омег. Местные жители останавливали всю свою работу, когда видели проходившую вереницу стражей с пленными. Они с презрением сплёвывали себе под ноги. Ненависть к однонотным впиталась и в землю, по которой они шли, и в воздух, которым дышали. Солнце, по всей видимости, тоже желавшее подсмотреть за омегами, пыталось просочиться лучами сквозь графитные облака, которые, казалось, вот-вот рухнут на землю от собственной тяжести. Вдали, у горизонта, высился тёмный хвойный лес, перед которым растянулось огромное грязно-жёлтое поле с единичными скелетами вековых деревьев. На их ветвях сидели ободранные в драках вороны и каркали на всю округу. Тэхён шёл рядом, уныло опустив голову и уставившись в одну точку. Чимин же оглядывался по сторонам, периодически одёргиваемый за верёвку, и не мог отделаться от ощущения, будто на реальность наложены фильтры из трагических документалок. Причём плохих… — Всё не реально, — прошептал он себе под нос, чувствуя слишком уж живое дежавю. — Чим, почему ты такой спокойный, — опять шмыгнул носом Тэхён, нахмурился и с некоторым отвращением в голосе выдал: — Ты ведь даже пахнешь так, будто родился здесь. Правда, единственная нота, которая была в запахе Чимина, оказалась тыквенной, что очень подходило к атмосфере осени и грядущего Хэллоуина. Но омега не верил в свой запах. Он не чувствовал себя однонотным. Ему казалось, что истинный его аромат должен быть куда более сложным, таким, которым можно было бы гордиться. Возможно, это даже запах события. Хвойная свежесть, яркие листья, чуть нагретые ласковым солнцем, запахи коры и ещё мягкой земли, что радовала всех ароматными травами. Всё это сливалось в единую сочную, красочную картинку прогулки по осеннему лесу. И замечание Тэхёна шло наперекор его собственным представлениям. Но он привык слушать себя. Действительно, ему принадлежал целый лес — жёлтый, оранжевый, красный, с редкими насыщенно-зелёными елями, а не простенькая тыква. Чимин едва успел остановиться, прежде чем несколько грязных свиней протрусили у него под ногами, подгоняемые хозяином. Лицо мужчины, изрезанное глубокими морщинами, не изображало ничего, кроме искренней неприязни к парочке. Двое однонотных, подгоняемых хозяевами, как и его свиньи. Вот только его скотина не носила ошейников. Здесь ненавидели таких, как эти двое. Таких безродных, грязных, ничтожных. Мужчина не сдерживая всей рвавшейся из него желчи, плюнул Тэхёну в лицо. Тот заплакал. — Тэ-Тэ, спокойно, — Чимин взял друга за руку и сжал, утешая. Сам он не поддавался давящей атмосфере паники, хотя видел, что всё здесь было создано для того, чтобы ввести его в ужас. Он попытался было обратиться к мужчине: — Мы не местные и… —Как смеет он говорить со мной? — в сердцах возмутился старик и замахнулся, чтобы напугать Чимина возможным ударом. — Затяните ему ошейник так, чтобы этот щенок задохнулся. Их дёрнули за верёвки, и путь продолжился. Незаметно от их надзирателей Чимин попытался расстегнуть давящий ошейник. Он ненавидел чокеры, ненавидел, когда что-то касалось его шеи. Как будто кто-то делал ему больно этим раньше. Как будто он сам уже пытался спастись от этого. Широкий кожаный ремень не поддался, оставаясь позорным символом отнятой свободы на белой шее Чимина. — Тэхён, я должен тебе кое-что сказать, пока мы не пришли, — он сжал ледяную руку рыжеволосого парня ещё сильнее. Им обоим было невыносимо холодно в одних рубашках. Но только один из них дрожал ещё и от страха. И это был не Чимин. — Давай, — жалобно согласился Тэ и судорожно сглотнул. Чимин собирался сказать ему, что попытается бежать, и что Тэхён должен быть готов следовать за ним. Собирался рассказать о тех надписях, которые он нашёл. Посвятить друга во все свои догадки. Всё не реально. Реален ли Тэхён? Правда ли он его друг? Чимин видел этого человека впервые. Да, он казался безобидным и несчастным, но на карту было поставлено слишком многое. Доверять здесь нельзя никому, поэтому он попытался хотя бы успокоить дрожавшего парнишу: — Я уверен, ты познакомишься с замечательным альфой. Ты же помнишь всё, что я рассказывал тебе утром? Тэхён кокетливо заправил рыжую прядку за ухо и очаровательно улыбнулся. Эта улыбка, такая искренняя и наивная, заставила Чимина поверить, что у него всё получится. Получится спастись из этой нелепицы. Они же не в средневековье, в конце концов. В современном мире к однонотным не относятся так. Это не настоящая реальность. Не та, которой принадлежал Чимин на самом деле.***
Как только они добрались до Чёрного пруда, их разделили. Сопротивлявшегося Тэхёна утащили в один из шатров, расставленных по всему полю, а Чимина оставили у воды. Деваться ему было некуда, стражники стояли прямо за спиной, готовые в любой момент пресечь любой мятеж. Так что Чимин просто спустился ближе к воде и вгляделся в её гладь. Пруд действительно был чёрным, казалось, что в нём и вовсе нет воды, но есть лишь бездна. Бездонная и мрачная. Идеально круглый, идеально чёрный, пруд казался порталом в Ад. Или метафорой чьей-то ужасной души. Такая могла быть только у жестокого человека, который не любит никого, кроме себя. И самовлюблённо ненавидит всех, кто отказывается от него. Такой человек может не просто убить, он может превратить жизнь другого в Ад. Только лишь пропустив через портал своей души. Чимину стало не по себе от этих мыслей. Они показались ему реальными и это действительно пугало. Гораздо больше, чем дешёвые декорации вокруг. Факелы с огнём, кроваво-красные шатры, все эти стражники с плетьями — не смешно ли? Если это чья-то выдумка, то она крайне паршивая. Какой уважаемый альфа захочет трахать таких омег, какими оказались они с Тэхёном? Таких грязных и противных по здешним меркам. Да, их несколько часов парили в горячих ваннах и натирали тело какими-то вонючими ванильными мазями, но разве это всё могло скрыть их истинную природу? Чимин, пахнувший тыквой, и вишнёвый Тэхён. Вишня, серьёзно? Самый банальный запах для омеги. Тот, кто придумал этот мир, явно не приложил и капли усилий сделать его похожим на реальность. Местный Создатель — бездарность. Вот кто настоящее ничтожество. Чимин рассмеялся от собственных мыслей. Он был абсолютно спокоен, внутри разливалось чувство какой-то неприкосновенности. Он был уверен, что сможет освободиться. Хотя никакого плана у него не было. Один из стражей грубо дёрнул за верёвку и Чимин, потеряв равновесие, упал на землю, давясь удушливым кашлем. Его продолжили требовательно тянуть, так что он подчинился и, поднявшись на ноги, последовал за зовом своего поводка. Его заставили разуться и снять рубашку у входа в один из шатров. Чимин лишь хмыкнул и разделся. В шатре он оказался не один — в центре на мягком кресле с бархатными подлокотниками сидел мускулистый альфа с длинными чёрными волосами, собранными сзади в мальвинку. Он был одет в старомодные брюки и полурасстёгнутую чёрную льняную кофту. На коленях у него примостился оголённый Тэхён с горящими розовым щеками и ушами. Обернувшись и увидев Чимина, омега смутился ещё больше и попытался прикрыться, но альфа лишь шире развёл колени, вынуждая ноги Тэхёна тоже разъехаться в стороны. Он крепко удерживал омегу за ягодицы и Чимин заметил, что одна его рука была сплошь покрыта татуировками. Мужчина подмигнул и продемонстрировал кроличью улыбку. Прямо на глазах Чимина, он медленно ввёл один палец в прогнувшегося Тэхёна и восхищённо стал наблюдать за его реакцией. Омега на нём сначала извивался, покрываясь испариной, а потом, тихонько всхлипнув от удовольствия, стал сам насаживаться на палец альфы. — Поздоровайся со своим другом, — хриплым от возбуждения голосом приказал длинноволосый брюнет. — Чим… ах… ин, — Тэхён упёрся руками в плечи своего альфы, пытаясь вернуть себе способность говорить. — Чимин, он такой, как ты описывал. Как ты узнал? Он просто знал. Возможно, он уже видел всех их раньше? Иначе откуда взялся такой детальный образ? Тэхён застонал, ощущая в себе ещё один палец, а альфа продолжил облизываться и влюблено смотреть за сладкими муками своего однонотного пленника. Чимин сел на ковёр у входа, прикрылся подушкой и стал разглядывать убранство шатра. Ему было неловко находиться здесь, видеть всё происходившее и слушать все эти звуки. Но, так или иначе, взгляд возвращался в центр помещения. Он смотрел, как сильные руки оглаживают Тэхёна, который, не помня себя от переизбытка чувств, двигался вверх-вниз, скользя на пальцах альфы. Он приоткрывал рот и откидывал голову назад. Влажные розовые губы, прилипшие ко лбу волосы, капельки пота, заставлявшие его тело соблазнительно блестеть в приглушённом свете, — всё это отдавалось тянущим ощущением внизу живота Чимина. Он немного смутился своей реакции, но уже не мог отвести глаз. — Чонгук, выйди, — Чимин вздрогнул, услышав низкий с хрипотцой голос прямо над собой. Он поднял голову и увидел альфу с длинными белыми волосами и чёрной повязкой на лбу. Хитрый взгляд карих глаз, один из которых пересекал длинный вертикальный шрам, по всей видимости, уже не одну минуту наблюдал за Чимином. Альфа был похож на императора из исторических дорам. Такой же статный, такой же… красивый. Омега смутился ещё больше, отодвигаясь подальше и притягивая к себе ещё одну подушку с бордовыми кисточками. Чонгук легко подхватил Тэхёна и закинул его к себе на плечо. Кивнув блондину, он вышел вместе с разомлевшим омегой, и в шатре остались только Чимин и «император», который сел на место Чонгука. — Подойди, — приказ, который Чимин не мог, не хотел, игнорировать. — Без подушек. Хочу видеть тебя всего. Омега нерешительно бросил подушки в сторону и медленно придвинулся к альфе, который неотрывно смотрел на него своими тёмно-карими, почти чёрными, глазами. Ужасно знакомыми глазами. Они были похожи на две мини-копии пруда. Являлись ли они отражением души этого альфы? Принадлежали ли эти глаза именно этому альфе на самом деле? Чимин был уверен, что не просто встречал их когда-то, он был с ними знаком слишком хорошо. Настолько, что они вызывали ужас на клеточном уровне. Кажется, у этих глаз было тело сильного мужчины в строгом костюме. Кажется, этот мужчина застёгивал на нём ошейник, а потом душил… Чимин встряхнул головой. Ему становилось страшно от своих мыслей, он не мог больше смотреть на императора перед собой, не чувствуя подступавшего к горлу ужаса, так что опустил глаза в пол. — Меня зовут Юнги, — с усмешкой в голосе сообщил альфа. — Я Чим… — Сядь на колени, — прервал его новым приказом Юнги. И Чимин, ведомый до тошноты знакомой привычкой подчиняться этим глазам, упал перед ним на колени. Вся его уверенность в собственных силах разбилась на миллион мелких осколков. Он мог бы сбежать от кого угодно, но спастись от этих глаз не мог никто. Чимин знал, что это невозможно. — Нет, нет, я имел в виду, — голос Юнги дрогнул сочувствием, он поднял омегу с пола и усадил на своё колено. — Я сниму это… Изящные пальцы императора потянулись к шее Чимина, у которого вмиг забилось сердце и вспотели ладони, он попытался отшатнуться, но Юнги второй рукой крепко его удержал. — Не бойся меня, малыш, — у Чимина брызнули слёзы из глаз, когда он услышал такое знакомое ненавистное прозвище. — Ладно, ладно. Я не буду трогать, только успокойся. Огромным усилием воли омега заставил себя отдышаться и поднять полные слёз глаза на альфу. Юнги выглядел искренне обеспокоенным. — Где я могу тебя касаться? — ласково спросил он, кладя руку Чимину на колено. Омега кивнул. Тогда Юнги начал нежно водить пальцами сначала по бедру, потом широко прошёлся по животу, чуть царапнул соски и, приблизившись, оставил несколько долгих поцелуев на ключицах. Чимин глубоко вдохнул, растворяясь в приятных ощущениях. Он даже не вздрогнул, когда рука альфы опустилась на его член, собирая капельку проступившей смазки. — Вот, так гораздо лучше, правда? — Юнги улыбался ласковой десневой улыбкой. В его глазах не было тех холода и угрозы, как у того мужчины в костюме. Чимин расслабился в руках блондина и немного покраснел, чувствуя, как мочит смазкой штаны императора. — Тебе нужно говорить о своих желаниях и однажды мы начнём нашу встречу не со слёз, да? Может, в следующий раз. Слушай себя. Может, в следующий раз. Слушай себя. Эти слова молнией прошибли Чимина. Он с подозрением посмотрел на альфу. Неужели он что-то знает? Неужели он — ключ к спасению из всего этого кошмара? — Ты так смотришь… Да, возможно, следующего раза не будет, — он чуть сжал в кулаке член Чимина, надавливая большим пальцем на головку, чем вызвал у него протяжный стон. Оставив одну руку внизу, поглаживая и сдавливая, второй он начал выводить узоры на спине омеги. Поднимаясь всё выше и выше, в один момент он оказался у самой шеи Чимина, который уже слабо контролировал ситуацию. Он хныкал и толкался в кулак альфы, отчаянно прося большего. Ему казалось, что с ним впервые обращались так аккуратно и трепетно. И пусть всё здесь нереально, пусть он должен был спасаться, он не мог. Не мог остановить Юнги. Его внутренняя травма не давала сбежать из нежных объятий императора. Плевать, если это не его мир. Плевать. Главное, что он встретил человека, который с ним нежен. — Вот так, — шёпотом выдохнул Юнги, сбрасывая с Чимина ошейник. Он обхватил его шею, заставляя омегу инстинктивно задержать дыхание, но вместо пугавших, лишавших воздуха движений, он лишь осторожно провёл ладонью по тем местам, где ошейник оставил синяки. — Хороший мальчик. Чимин снова вздрогнул. Какая-то часть внутри противилась сладкой неге, сидела ложкой дёгтя и заставляла его держать в голове, что всё здесь — выдумки неизвестного безумца. Слушай себя. Спасайся. Он заставил себя выпутаться из объятий императора и поднять ошейник. Он должен оставить себе подсказку, на случай, если сегодня ничего не получится. Возможно, этот ошейник появится в следующем дне. Вытащив из ножен на поясе Юнги небольшой клинок, он принялся вырезать на чёрной коже буквы: «Ты знаешь всё. Это выдумка». Когда на тёмной полоске места больше не осталось, он подумал, что выбрал не самые подходящие слова. Он вгляделся в них, пытаясь как можно ярче связать надпись и все те догадки и чувства, которые появились у него в течение дня. — Что ты делаешь? — Юнги не пытался помешать, не пытался отговорить или отвлечь. Он лишь с любопытством в своих глазах, ставших практически полностью чёрными, наблюдал за всем, что делает Чимин. Омега перевёл на него взгляд, сохраняя в памяти и то, что Юнги был с ним нежен и добр. Возможно, он всё-таки тот, кому можно довериться. — Что со мной будет сейчас? — Ты знаешь, — император виновато отвёл взгляд. — Они заберут тебя и убьют. — Как тогда мы встретимся в следующий раз? — Чимин слышал, как к их шатру бежали несколько пар ног. Видимо, у него остаётся слишком мало времени. Юнги молчал. — Как тогда мы встретимся, если меня убьют? — Чимина уже тащили под руки несколько стражей, а Юнги всё ещё молчал. Видимо, он проговорился. Ему не следовало говорить про будущую встречу. Чимин кивнул и прежде чем его схватили, успел заметить, как тёплые тёмные глаза блеснули безжалостным холодом чёрных омутов. Он позволил тащить себя на мост, вдававшийся прямо в центр Чёрного пруда. Он позволил поставить себя на самый край хлипкой деревянной конструкции. Он не слушал голоса местных, которые наперебой кричали что-то о неприязни к однонотным. О необходимости истребить их всех. Вся эта мишура его не волновала. Он знал, что вернётся. Знал, что Юнги поможет ему. Чимин смотрел на дуло пистолета, направленное ему в лицо, и улыбался. Он справится. В следующий раз он точно справится. Раздался выстрел, и Чёрный пруд с прожорливым плеском проглотил обнажённое тело.