Она — лишь улыбка и взгляд

      Я понятия не имею, сколько провалялся, но первое, что привело меня в чувства, был крик. Вот только я не знаю: показалось мне, или же кто-то и правда кричал неподалёку от меня. Высокий, девичий голос, похожий на… Нет, она не могла быть посреди этого побоища. Я бы просто не простил себя за это. Потом была боль. Кажется, несколько рёбер сломано, как и выбита из сустава левая рука.       Повреждённая до этого нога была придавлена тяжеленным мотоциклом. Harley-Davidson Heritage Softail Classic, если не ошибаюсь. С полным баком весят эти «монстры» более двух сотен килограмм. Мне представить было страшно, что эта махина сотворила с моими органами — всё-таки он влетел в меня на полном ходу. Удивительно, что я в принципе ещё жив.       К моему ужасу, наши ряды редели. Тайджу был похож на чудовище, которое ничто и никто не мог остановить. Что, в общем-то, и ожидалось от бывшего лидера Чёрного Дракона. Бойцы «Канто» в страхе и дичайшей панике бежали, спасая свои жизни, вот только просьбы не трогать их им, увы, не помогали — Шиба и не думал даже останавливаться, вырубая одного за другим.       Мне же оставалось только наблюдать за тем, что творилось, задаваясь вопросом: «Где же Такеоми?» Отчего-то мне казалось, что я знал ответ на свой вопрос. С момента, как Шиничиро распустил первое поколение, наш старший брат так и не смог найти своё место в жизни, вновь ощутив себя ничтожным. Поэтому он срывался на мне за ошибки Сенджу только чаще. Ему нужно было заполнить пробел своей никчёмности, почувствовать вновь утраченный авторитет — лишь бы не заниматься вновь самобичеванием, в то время как все его товарищи уже смогли найти своё призвание в жизни. Старший Сано открыл свой магазин байков, Вакаса и Кейзо занимались спортивным залом. И только Такеоми не умел ровным счётом ничего.       К слову о легендарном дуэте. Их разгромили, не дав возможности атаковать. Меня всё не покидало ощущение, что ему явно что-то пообещали, раз он вообще согласился примкнуть к этим соплякам. Сенджу уже очнулась к тому моменту, не веря своим глазам: её некогда товарищей одолели за пару минут. И то мне казалось, что Тайджу ещё с ними игрался. При иных обстоятельствах, от Имауши и Бенкея не осталось бы и мокрого места ещё с самого начала.       Кое-как сдвинув с себя байк, я попытался подняться, опираясь рукой о вагон. Первая попытка была неудачной, что было вполне очевидно, но я не сдавался, пытаясь подняться вновь и вновь. Нужно было лишить Томан их главного преимущества — уж дюже они расслабились и возрадовались своей явной победе. Не стоило.       Манджиро спустился вниз, явно решив разобраться с Ханагаки раз и навсегда. В моменты, когда я почти коже ощущал его Чёрный Импульс, мне становилось не по себе. Холодок пробегал по позвоночнику, и я, будто бы вспоминал события из детства.       Мы тогда были совсем детьми, которые ещё не до конца понимали, что делают, не отдавали отчёта своим словам и поступкам. И о том, что какая-либо травма могла бы повлиять на мироощущение и сознание, никто не задумывался. Вот и Сано точно не думал, что, изуродовав мне лицо, он испортит наши отношения, я захочу ему отомстить, прикинувшись его другом и единственным, кто от него не отвернулся. Кто, после такого, вообще захочет быть как можно ближе, находясь в здравом уме?! Вот и я не хотел, несмотря на обещание, что я дал его брату.       Хромая, я добрался до Тайджу и ударил в спину, оставив порез. Этого было мало, чтобы убить такого крепкого здоровяка, однако достаточно, чтобы повредить ему спину и обездвижить. Что, в общем-то, мне и было нужно. — Чёрта с два я тебе позволю! — Такемучи вознамерился остановить Манжиро, что, естественно, в мои планы не входило. Я всё идеально спланировал. Я и Ханма. Мы хотели оба отомстить Сано за то, что он сотворил. Если бы он не сопротивлялся, цепляясь за своих жалких друзей, всё обошлось бы малой кровью. И Эма была бы жива, и все вели бы свои дела, увидев будущее.       Что до Майки, то он бы медленно разлагался, как личность, утопнув по самые уши в криминале, убийствах и наркотиках. Кисаки всё идеально продумал, и, несмотря на его яростное желание быть правой рукой для Сано, чего я не приемлил, я готов был им помогать. Но Тетта умер, и Ханма, желавший отомстить Майки, решил примкнуть к моей идее морально уничтожить нашего общего обидчика. — Ханагаки Такемичи, ты называешь себя путешественником во времени, но ты не понимаешь насколько важна его судьба! Его судьба была решена ещё с момента, когда он был ребёнком! У него нет другого пути, кроме резни. — Мне хотелось убедить всех вокруг, что это и правда так, что ничего иного жизнь для Сано не подготовила. Просто ради того, чтобы Майки верил в это сам.       Мацуно, решивший, что настал самый подходящий момент, попытался устранить Ханму, чего, конечно же, не вышло, однако, на моё удивление, он встал после сильного ответного удара. Потрясающая выносливость. Он прокричал, что было сил, о посвящении своей жизни Ханагаки, что было очень глупо. Я заметил странную тенденцию всех, кто доверяет ему, умирать. Что ж, недолог был век Чифую.       Все, кто до этого лежал поверженными на земле, поднялись. Флаг второго поколения тоже подняли, и все вокруг скандировали, как одержимые, отчего становилось тошно. Даже Шибу подняли с земли, что выглядело крайне жалко — лучше б оставили лежать. Ханма насмехался над этими глупыми детьми, которые не знали, когда стоит остановиться. Это был тревожный знак для них.       И вновь по моему телу пробежала дрожь. Чёрный Импульс пробудился, и Такемучи с одного удара оставили без сознания. Абсолютная белезна глаз Сано пугала. Я ждал этого момента; точка невозврата. Момент, при котором уже никто не смог бы обратить вспять то, что было намечено.       Однако удар, от которого увернуться было просто невозможно, пришёлся мне по шее. Я понял лишь в последний момент: мы породили чудовище, которое не различало своих и чужих. Сожалел ли я о том, что сделал? Конечно сожалел, и очень сильно. Я заигрался, не заметив, как погружался во мрак следом за Манджиро, позволяя самому себе утонуть в ненужном насилии, запрещённых веществах, которые смогли бы разукрасить мой прогнивший насквозь мир, в котором нет места светлой душе, вроде Ра. Она не приняла бы меня таким, не пошла бы со мной, как бы я её ни уговаривал. Я сам уничтожил всё, к чему стремился.       Слыша вновь девичий крик перед тем, как в глазах вновь потемнело, я просил прощения у всех. У Сенджу за то, что относился к ней плохо, у Араты, что покинул её, не объяснив ситуацию. Если бы я всё рассказал ей в самом начале, она бы точно меня выслушала, не став проклинать и лить слёзы. Она у меня умная и сильная, она всё понимала, она понимала меня, как никто другой. Понимала, чего я хочу, что мне нужно. И, возможно, знала, что я тот ещё трус, если не сказал ей с самого начала, что сильно люблю её.       Я не слышал ничего, ничего не видел. Мне казалось, что я падаю в бездну, где мне самое место за всё, что я сделал. Если Арата плачется обо мне, не нужно. Я сам виноват в том, что случилось. Я хотел лучшего для неё, для нас, думал, что не имею права решать за двоих, но, как бы ни было паршиво это признавать, сам решил, что она хочет быть рядом со мной, хочет своего счастья. Я не спросил Нагакаву об этом, не предложил ей быть моей до конца жизни, и за это я просто себя ненавидел. Разрушил её жизнь, ничего не объяснив и не сказав. День ото дня видел, как тух её свет в глазах, и не пытался это остановить. Мне хотелось начать всё сначала.       Моё забвение длилось неизвестно сколько, однако, когда я отдалённо слышал возгласы, перед глазами всё плыло. Было мутно, и я был больше удивлён тому, что вообще жив остался после удара Манджиро. Зная его силу, на выживание можно было не рассчитывать. Видимо, Вселенная ненавидела меня настолько же сильно, насколько я сам себя, раз решила подарить мне шанс в очередной раз вернуться. Иного ответа на свой вопрос я не находил, и он был вполне логичным.       Я наблюдал за неравным боем Сано и Такемучи. Стоило отметить, что последний имел поразительную стойкость и точно предугадывал атаки, умело уворачиваясь. Вот только это не помогало ему атаковать в ответ… до тех пор, пока Майки не открылся. Такемучи нанёс сильнейший удар из тех, на какие был вообще способен. И это… поразило меня до глубины души. Этот сопляк в самом деле верил в то, что делал. Заслуживает уважения.       У меня, будто всё детство пронеслось перед глазами. Как мы были детьми, играющими беззаботно на детской площадке, как Сано хвастался своими навыками в боевых искусствах, вёл нас с Баджи за собой. И, что самое интересное, от этих воспоминаний становилось тепло на душе. Я хотел вернуть это время!       Все вновь принялись скандировать, возрадовавшись удачной контратаке Ханагаки. Вот только этого мало, чтобы окончательно вывести из строя Сано. Последний недоумевал, почему Ханагаки вообще вернулся в прошлое, если он обещал защищать всех в Томан, а также ту девчонку, Хината Тачибана, вроде.       И чего бы я точно не ожидал — Майки знал о прыжках во времени своего брата. И, кто бы мог подумать, об этом ему сказали Вакаса и Бенкей. Удивительно было, что они сами знали о таких вещах. Я был уверен, что лишь мне поведали о том, какую цену пришлось заплатить, чтобы спасти Сано от незавидной участи быть «овощем», а после и вовсе погибнуть.       Воспоминания, которые, как мне казалось, были лишь ночными кошмарами, не являясь таковыми на самом деле, мелькали, как потрёпанные фотокарточки перед глазами. Момент, где Майки в инвалидной коляске, не говорит ничего, ничего не видит и не отвечает, момент беспробудного пьянства Шиничиро и его депрессии на фоне проблем: сбежавшая из дома Эма, дедушка, умерший от разрыва сердца. Всё шло наперекосяк. Финалом этого прошлого стала его смерть, которую я видел своими глазами, после похорон Манджиро. Весь смысл в жизни старшего из детей Сано просто утратился в одночасье, не оставив после себя ничего.       Я вполне мог его понять — сам бы закончил свою жизнь, если бы в один момент не стало бы той, из-за кого моё сердце всё ещё билось. Я бы не смог жить с пониманием, что из-за моей неосторожности Нагакава покинула этот мир.       Обещание, которое я дал Шиничиро, было связано не только с продолжением нашей с Сано дружбы, но и с просьбой сделать вид, что все те воспоминания были не более, чем дурным сном. И я выполнил обещание, не задумываясь даже.       Но я не знал, что старший Сано передал кому-то свои силы. И тут, взглянув на Ханагаки, всё встало на свои места. Если Вакаса не соврал, то носителем способности перемещаться во времени стал именно этот сопляк. Слёзы сами потекли по моим щекам, и я не знал их причины, даже не хотел в этом разбираться.       Они оба вновь вцепились в драке, вот только я не учёл, что в руках Манджиро была моя катана, и заметил это слишком поздно. Чёрный Импульс, за которым я следовал из страха за свою жизнь и за жизнь Араты, уже полностью поглотил сознание Майки, и мне с моего положения ничего более не оставалось, кроме как принять неизбежное. Последний путешественник во времени будет убит. У него не будет и шанса разрушить проклятие! — Майки и его Чёрный Импульс неразделимы. Они — одно целое! Я следовал за Майки, словно в каком-то трансе, и так сильно увлёкся, что и сам стал тонуть в этой тьме. — Мой голос был осипшим от сильного удара по шее. Я не хотел, чтобы Такемучи умер, ведь все, кто пытался спасти его от проклятия, которым Шиничиро его наградил, желая спасти, погибли.       Каким бы наивным дурачком ни был нынешний лидер второго поколения Томан, в нём был тот огонь, который был в старшем Сано, за что я его безмерно уважал. Пускай слабый в драках, но он был тем, кто все освещал путь во мраке, и я своими глазами мог лицезреть его глупое, но геройское самопожертвование, которое положило всему конец.       Ханагаки Такемучи, наивный малец, верящий в добро и справедливость, погиб в эту ночь на заброшенной железнодорожной станции, при этом умудрившись спасти сотни чужих жизней, многие из которых он в принципе не знал, но не побоялся рискнуть ради них.       Отчаянный крик Майки раздался на всю округу, когда до всех дошло, что светловолосый пацан умер, добровольно позволив проткнуть себя катаной. Я закашлялся, чувствуя, что сил у меня снова не оставалось. И перед тем, как вновь потерять сознание, я снова услышал девчачий крик. И голос мне был до боли знаком. Арата.