Не будь таким необходимым

Дэмиан садится рядом с ней, не забыв взять с собой Эмиля и Юэна. Чтобы решиться на «столь отчаянный» шаг, он долго боролся со страхом и лишь перед последним уроком осознал, что морально готов. «Плевать на все, на всех, здесь и так каждая собака догадывается о моих чувствах». Раз тебе плевать, почему ты об этом думаешь? Сегодня Десмонд часто отвлекался на посторонние мысли, а Форджер — без устали считывала их. И на каждой переменке, когда он истязал себя сомнениями с особой жестокостью, Аня зачем-то надеялась, что Дэмиан, пусть и на дрожащих ногах, но сам переступит через этот барьер. Барьер, ограждающий их общую пропасть. Бекки заговорчески улыбается и подмигивает Форджер настолько «незаметно», что Дэмиан так же «незаметно» хихикает, и эта дурашливая атмосфера вновь и вновь развевает тревогу. — Если западешь на Эльмана или Эджбурга, я тебе «заподмигиваюсь» так, что ты офигеешь, как я быстро умею моргать, — коварно шепчет Аня подруге. — Не-а, я офигею лишь от того, что сумела влюбиться в одного из этих придурков. — Черт, Блэкбелл, — Форджер накрывает лицо рукой. — Шептать нужно тихо, понимаешь, ТИ-ХО. Бекки тут же заливается краской, бегло оглядывается, испугавшись, что подпевалы интерпретируют желаемое за действительное, и принимается за конспекты, делая вид, что больше всего на свете ей интересен урок биологии. — Вот уж не думал, что Блэкбелл так взволнует тема полового размножения, — хмыкает Дэмиан. Аня прилагает усилия, чтобы сдержать смех. Как же она будет скучать по этой атмосфере! — С вами весело, — едва улыбается Десмонд, а потом полностью погружается в учебу. Его сосредоточенность на любом, даже нелюбимом, предмете заслуживает восхищения. Так сложно удержаться от соблазна «случайно» дотронуться, слегка толкнуть коленкой под партой, чтоб он, почувствовав прикосновение, весь урок думал только о Форджер. Чтоб его сердце забилось быстрее, а мысли вновь доставили ей порочное удовольствие. Нет, Аня, нельзя. Ему слишком важна учеба. Но после звонка — уже можно. Аня меняет настрой и «невзначай» касается ладонью его бедра. — Ч-что ты удумала? — тревожно выпаливает тот, смотря в упор округлившимися глазами. «Черт, из-за этого вопроса я выгляжу полным идиотом». Аня теряется с ответом, понимая, что операция «невзначай» однозначно провалена. Теперь кажется, будто она намеренно и бесцеремонно распустила руки — впрочем, чистая правда. За случайность уже не выдашь, а значит руку убирать тоже нельзя. Так… не смущайся и не красней. Все в порядке. Все так и должно быть. — Учусь… то есть… изучаю, — начинает с запинками и дрожью в голосе, — мышцы. Да. Как называется эта мышца?! Феерично «выкрутилась», мать твою. Ее «в порядке» пинками улетает в мусорку под мультяшный «звук неудачи». — Ты чокнутая! — Десмонд смотрит в упор на ее замершую ладонь, Форджер — туда же. — Н-не знаю я… — сжимает кулаки, бегает взглядом, едва выдыхает. — К-квадрицепс это. Спасибо, мне плевать. Взгляд Ани взволнован и робок, но Дэмиан слишком погружен в собственное «я-выгляжу-как-придурок», не улавливая очевидное «нет-я». «Почему она так пристально смотрит? — волнуется он. — Неужели заметила… Но это невозможно!» Теперь-то конечно заметила, дурень. И фраза «каменный стояк», прочитанная в мыслях ее робкого мальчика, безнадежно выводит из строя. Аня рефлекторно, совершенно случайно кидает взгляд на пах — знает, что под плотной тканью формы все равно не увидит — а потом тут же переводит на самого Дэмиана. И до нее доходит, что он поймал этот взгляд. А ее стремительно краснеющие щеки — стопроцентное «сдала себя с потрохами». Дура импульсивная, а не шпионка. Он машинально смахивает ладонь и одергивает рубашку вниз. Ане не было так стыдно уже очень давно, но ее дикое смущение этот дурак опять воспринимает на свой счет. — Это невозможно. Ты… невозможная! — отчаянно вырывается из его уст, после чего Дэмиан резко поднимается, собирает вещи и вновь удирает. Только сейчас Форджер, оглядываясь, понимает, что все остальные из их компании давно покинули аудиторию. * * * Аня спешно направляется в общежитие, пряча раскрасневшееся лицо ото всех. Одно легкое касание там-где-нельзя заставляет почувствовать себя озабоченной дрянью. Даже если сам Дэмиан в этом плане обходит по всем фронтам. Девочка-эспер так волнуется, что о ней подумают. Смех — да и только! Впрочем, Аню с первого класса считают странной. Взгляд не тот, эмоции не те, заторможенность и непредсказуемые действия. Сложно быть нормальной, когда изо дня в день слушаешь одновременно, что говорит человек и что думает. Два потока информации, как правило, слишком разной — и нужно собирать их в единый паззл. Даже папа признал это сложным. Она открывает дверь, нервно кидает сумку, ложится на кровать, выдыхая и прикладывая руку к горячему лбу. Воспоминания возвращаются и приукрашиваются, она зачем-то думает, как можно было сделать иначе, получше? И можно ли списать все на оценку ситуации для будущей стадии плана «Б»? Бред. Хватит. Глупо оправдываться миссией, когда думаешь о чьем-то члене. Аню тошнит от самой себя. Она пытается не думать, вообще ни о чем не думать, но грязный, ненужный сценарий вероломно вколачивается в больную голову, чем злит и смущает ее. Арахис. Да, у нее еще осталась недоеденная пачка. Она хочет арахис. Аня очень, мать его, хочет арахис. Она дергает ручку ящика стола, достает пачку и начинает нервно вгрызаться в любимое лакомство детства. А потом щелк — словно радиосигнал, улавливаются чьи-то рваные мысли. Человек, к которому сверхспособность особо чувствительна, оказывается в зоне ее действия. Только этого не хватало. — Пожалуйста, Дэмиан! Прошу тебя… только не останавливайся! Аня отчетливо слышит свой собственный голос — дрожащий и умоляющий довести ее до оргазма, прерывающийся пошлыми стонами. Комната Десмонда находится достаточно близко, чтоб сунуть туда, куда нельзя, свой любопытный нос. На этот раз она даже не пыталась туда залезть. Надо бы вылезти… Не буду я говорить эти гадости, и не надейся, чертов извращенец! Но вылезать Аня почему-то не собирается. Его слащавые фантазии долгое время вызывали испанский стыд, и она специально считывала их во всех подробностях, чтоб испытать отвращение. Увы, никакого отвращения почему-то не вышло, наоборот, она стала относиться к этому, как к чему-то, ну… нормальному, «почему нет?» и — Я должна это видеть. Может, потому, что он — Дэмиан? И у него, по мнению Форджер, есть особое право на такие фантазии. Теперь Аня, раз за разом подслушивая «свои» карикатурные вздохи и стоны, ощущает какое-то маньяческое удовольствие. Его запертые ото всех мечты сосредотачивают на себе, даже когда Аня возвращается подавленной. Увлекают так, что ее собственные тревожные мысли на время покидают мозг, либо трусливо прячутся, осознав свою никчемность. Миссия — не миссия, но почему ее настолько захватывает такая мелочь, как чье-то тайное крышесносящее обожание? Какая живая, динамичная картина — и все в мою честь! Она по-дурацки хихикает, восхищаясь собственными остротами. Жаль, что нельзя покрасоваться перед Дэмианом столь элегантным чувством юмора. В такие моменты «маленький развратник» Десмонд кажется ей особенно… милым. Но важнее сейчас то, что даже после сегодняшнего все осталось как прежде. Она не слышит в его мыслях негатива. Не слышит, что Форджер со своими убогими «причудами» разочаровала его и теперь не так уж и сильно ему нужна. Не так хороша, как он думал, а значит — все, баста, еще не поздно переключиться на кого-то, более подходящего. Она не слышит этого, не слышит. А если услышит — черт, даже думать об этом не хочется — он все равно остается привязан к ней. У Десмонда был тысяча и один способ увлечься другой — и тогда бы супер, мать его, шпионке пришлось бы попотеть, чтоб вернуть все на круги своя. Но второй сын не создает такие помехи плану «Б». Он добровольно погряз в этой катастрофически выгодной для всех влюбленности. Эта мысль так греет, но… Плевать. Плевать. Плевать. Аня вгрызается в арахис, злобно сминая полупустую пачку. Она догадывается, где сейчас рука Дэмиана. Сюжет снова скачет как проклятый, эпизоды повторяются несколько раз, если меняются — то резко, косо, да и вообще не в хронологическом порядке. Комната Форджер — долбаная пародия на кинотеатр, где вместо попкорна — арахис, а вместо шпионского фильма — вот этот вот грязный эроавангард, которым она почему-то смогла проникнуться. Пару минут назад она молила довести ее до оргазма, а сейчас — полностью одета, и его пальцы снова тянутся к пуговицам на рубашке. Десмонд умело расстегивает одну за другой — ну очень уж быстро — затем, оставляя ее в одном бюстгальтере, легко касается живота и нежно проводит вверх. Будешь ли ты такой смелый, оказавшись наедине со мной реальной? Аня сладко хихикает, смакуя его представления о собственной «невозмутимости» и очевидном «опыте» в деле женского наслаждения. Она так долго считывала грязные секретики Дэмиана, что научилась составлять в голове и образы, которыми он упивается в уединении. Форджер не просто слышит, как с губ «той» Ани срывается вздох — короткий, рваный, с намеком на возбуждение. Она видит, что рот сейчас приоткрыт, веки сомкнуты — получается слишком приторно — видит, с каким страстным желанием Дэмиан хватает ее за грудь, а второй рукой скользит под юбку прямиком в трусики. Ну, что дальше, мой ни разу не робкий мальчик? Она с улыбкой берет новую горсточку, с недовольством констатируя, что осталось мало. На следующий сеанс надо запастись как следует, раз фильмы становятся все дольше и дольше. — Мы только начали, а ты уже такая влажная, — ухмыляется он. «Ага, мечтай», — «реальная» Аня мыслит нахально, с вызовом и усмешкой. А вот «образная» уже сходит с ума от движения его пальцев. Это правда так приятно? Форджер собирает остатки любимого лакомства, с нетерпением ожидая бурной кульминации. Почему же она так стойко, нет, скорее так увлеченно, но в то же время расслабленно и даже с иронией, смотрит его фантазии, как любимое ток-шоу по телевизору? Но при этом, когда дело хоть чуть-чуть коснется чего-то реального, когда они войдут в слишком тесный телесный контакт — о котором оба будут знать — почему она так смущается? И, если Дэмиан не знает, что Аня читает мысли, то почему так смущается он? «Ты такой дерзкий в своих мечтах, — с ухмылкой думает Форджер, оценивая его довольный, вожделеющий взгляд, которым он оглядывает ее уже оголенное тело. — Но в реальности краснеешь, как первоклассник, стоит мне только дотронуться — неважно, до тела, до чувств». В этом контрасте есть что-то безумно ей нужное и столь похожее на нее саму, сколь непонятное. Внезапно раздается мелодия, слишком резко вырывающая ее из мыслей. Форджер машинально достает телефон. Звонок от отца. — Привет, Аня, — серьезно говорит он. — Надо срочно обсудить твою успеваемость. Буду через десять минут. — И сбрасывает трубку, не услышав ее запинающееся от неожиданности «Х-хорошо, папа». Иллюзия душевного покоя вмиг исчезает, гадко улыбнувшись и саданув под дых. «Обсудить успеваемость» — одна из кодовых фраз, значащих: Срочная миссия. Позже и без тебя — никак.