Не будь таким необходимым

«Она так смотрит на меня… Блин, я точно ее разочаровал». Да, Дэмиан, абсолютно верно. Аня злится, отстраняется и вновь усаживается на его бедра. В мыслях мальчика-который-не-настаивает столько досады и злости на себя, что Аня лучше придушит его, чем заставит мучиться от собственной глупости. «Я бы показал себя круче, если б только понял, что у нее в голове…» — корит он себя так сильно, что напряжение в его теле можно разглядеть. Ладно, не придушу, лучше прижму к матрасу всей своей мощью и площадью, чтоб не вырвался, а потом… Тогда этот тормоз поймет? Нет, он не просто лежит. Только не для девочки-эспера. Он воюет с бурей эмоций внутри себя. Знает, что нужно сделать хоть какой-то шаг, но до смерти боится, как истинный цундере-джентльмен, для которого путь навстречу их близости идет через минное поле. «Она так сосредоточена. Почему? Насколько все плохо? Нужно срочно спасать положение, но, черт меня дери, что делать, чтоб ее не отвернуть?..» Сколько паники, сколько тревоги. Развеять бы, да Форджер и с собой-то не управляется. — Аня… — несмело произносит он слишком громким шепотом. Форджер чуть вздрагивает, выдергиваясь из телепатической мелодрамы — что же ты в итоге решил? — огонь надежды в ее глазах, наверное, сейчас прожжет в нем дыру. — Ты готова? Неважно, сколько робости и дрожи в голосе, этот простой вопрос звучит так, словно «готова» — про спасение мира. А потому ее: — Да. Звучит тихо, робко, но решительно. И пусть никто не услышит, как план «Б» жалко попискивает под внеплановым «Дэмиан, я тебя хочу». Да, именно, она хочет его. Давно ли это началось, Аня в душе не ведает, но осознала это только сейчас. Дэмиан запускает руку под ее воротник, тянет, заставляя повлечься за ним и выгнуться. Губы — напротив губ, но расстояние между ними кажется слишком далеким, невыносимо, звоните в скорую, если Аня сейчас же не прильнет к ним, заприте в психушке. Она хватает Дэмиана за плечо, другой рукой накрывает щеку и целует — нахально врываясь языком, оплетая его язык, он так же страстно ей отвечает, в порыве чувств забывая робеть. Покорно сложив оружие, приставленное к виску дурацким волнением, он поддается соблазну, когда кладет руки на ее талию, прижимает к себе так настойчиво, что выгнуться сильнее невозможно, расстояние меж их тел сокращается, колени, опиравшиеся ранее на кровать, стремительно соскальзывают к самому краю… Миг — и поцелуй разрывается. Аня с грохотом падает на пол. Миг — и, осознав это, недовольно шипит, поднимаясь из нелепого положения. — Аня, прости! — тревожно кричит Дэмиан, резко поднимаясь, подлетает к Форджер и, как истинный джентльмен, подает ей руку. «Вот дерьмо, уронил любимую девчонку в такой момент. Полный провал от полного кретина». Ну все, ты поплатишься, хочется подумать Форджер, но прочитанное «любимая девчонка» почти растапливает злость. Девочка-шпионка так привыкла падать — в каком бы то ни было смысле, что в падении от чьей-то неудержимой страсти — нет, не чьей-то, а именно от ее робкого гордеца Десмонда — есть что-то слишком ценное, даже заводящее. Озвучивать этот факт Аня, пожалуй, не будет. Она с показным недовольством косится на своего милого мальчика-кретина. Вид такой извиняющийся, что даже тошно. Хотя нет, пусть и дальше смакует свой косяк, пусть думает, что накосячил. Глаза цепляются за рубашку — от волнения он так вспотел, что одежда кажется охренеть какой лишней. Боже, как же сильно хочется увидеть во всей красе его спортивное тело. Наверное, очень рельефное, горячее, напряженное, как хочется прикоснуться пальцем, а может быть языком. Аня, ты… Хотя бы притворись, что не смущаешься. Что умалишенное сердце не мешает своим стуком сохранять хладнокровие. Какое, мать твою, хладнокровие, что за нелепое слово… — Еще раз прости, — повторяет Дэмиан, ты что такой понурый, сейчас не до этого, в голове Ани — гребаные фантазии, чертова рубашка, как же хочется ее снять… Соберись, Аня. Соберись. Думай, как спецагент, и выжми из его чувства вины как можно больше выгоды. И она собирается. Настрой становится… властным? — Извиняйся лучше, — выпаливает с очень правдивой дерзостью. Смотрит в упор суровым взглядом. Дэмиан понимает лишь то, что его ждет очередной сюрприз от самой странной девчонки Эдема. — К-как? Купить тебе арахис? — настороженно произносит, зная, что попадание — мимо. Какой ты милый наивный мальчик. — Да, но этого мало. Уровень ее выдержки — показное спокойствие, уровень интонации — «Я приказываю». Аня неспешно садится на кровать, дерзко закинув ногу на ногу, не спуская глаз с Десмонда. — Снимай рубашку, — рявкает, мол, немедленно и без возражений. Глаза Дэмиана широко открываются. — Ч-что? — Оглох? — повторяет как для тупых, смотрит исподлобья. — Раздевайся, говорю. Затем кивает головой, мол, вперед, не стой как истукан, действуй. «Так. Стоп. Что вообще я несу?» — резко осознает, что сказала полминуты ранее. В ужасе стопорится. Уверенность оказалась не более, чем реалистичной галлюцинацией, но теперь правда окатила кипятком, а лицо раскраснелось, словно обожженное. «Как я вообще могла такое сказать? — дичайше паникует, моля, чтоб Дэмиан не заметил. — Это не я, это все — крик накопившейся злости». «Черт, почему она смотрит на мой пах? — тот ловит ее опущенный взгляд, понимая по-своему. — Это что, ее план дальнейших действий?» Ты такой дурак, Десмонд. Хотя для дурака слишком сильно прав. «Так, Дэмиан, соберись. Она же сама сейчас толкает тебя к тому, о чем ты мечтал. Пользуйся шансом и не дрейфь». От его «мечтал» Ане не по себе, но в слишком приятном смысле. — Ладно, — говорит тот внезапно расслабленным голосом, хватает наглости даже ухмыльнуться, ха, по себе знаю, актерская игра. — Если ты так хочешь увидеть… А может, не такая уж игра, понимает ведь, как девочки восхищаются его накачанным телом. Почему Аня так волнуется, когда он начинает расстегивать пуговицы — быстро, одну за одной? Почему так смущается, если раздевается не она? Десмонд распахивает рубашку, снимает, откидывая на кровать, с гордостью обнажая рельефный торс. О господи. Аня нервно вздыхает, непроизвольно сжимает ноги, хоть бы не заметил, как ерзают бедра. Глаза как-то сами распахиваются до максимума, рот — приоткрывается. — Ну как? — ухмыляется Дэмиан, стреляет глазками: он-то прекрасно видит реакцию и понимает, в чем причина, неотразимая тварь. Ане бы сдаться, коль поймана с поличным, но упертость все еще держит в узде: — Девять из десяти, — уверенно лжет, понимая, что зря. — У тебя со зрением все в порядке? — а вот и крик гордости, единственной, кто сейчас поверит девочке-врушке. — Какая, к черту, девятка?! — Штрафной балл за то, что меня уронил, — парирует Аня, почувствовав надежду перехватить эмоциональный контроль. Форджер развлекается, глядя, как засуженный мальчик мило дуется. Но вдруг он подходит к ней, наклоняется — черт, как близко сейчас его обнаженный торс, пальцем скользит в узкий вырез рубашки, слегка оттягивает ткань и настойчиво шепчет прямо в губы: — Тогда покажи мне, как выглядит максимальный балл. Его слова хлещут наотмашь и ступорят. Что это? Опять глупый страх? — Как? — строит дурочку Аня. — Вот так, — он смело расстегивает пуговицу на её рубашке. Аня машинально хватает его за руки. — Дальше показывать? — раздражается. — Ты вся такая смелая, пока смотришь, как раздевается кто-то другой, — усмехается с холодным сарказмом. — А сама ужасно стесняешься, когда приходит твой черед. Слова вколачивают шурупами жестокую правду. Вся липовая готовность испаряется, но можно ли вообще к этому подготовиться? Однако — Соберись, Форджер. Он наконец тебя подтолкнул, значит время пришло. Преодолей же чертов барьер! И она собирается с силами, чтоб хватило испепелить страх, и ослабляет дрожащие руки. — Покажи, как надо, — четко отвечает, натягивая «ответную» ухмылку. Убирает ногу с ноги, чтоб удобнее было слегка откинуться назад и выглядеть менее зажатой, мол, я совсем не волнуюсь, а ты? А он… выглядит таким радостным — особенно в мыслях — что не видит, насколько ее игра бездарна. Десмонд делает вдох, будто собирая решимость перед сражением мирового масштаба. Битвой с лихими пуговицами Зла, что угрожают всеобщему благу. От этих неуместно шутливых мыслей Аня не сразу замечает, как Дэмиан подсаживается рядом, а ее рубашка раскрывается в стремительном темпе. Десмонд вновь показывает мастерство, его руки абсолютно спокойны, хватает одной, чтоб быстро расправиться с пуговицами. Лишь ощутив легкий холодок на коже, она осознает: осталась лишь одна. Миг — расстегнута и она. Глаза Дэмиана — серьезные. Серьезно направленные на ее бюстгальтер. От такого напористого взгляда Аня снова машинально хватается за рубашку, стыдливо прикрывая грудь. Пальцы дрожат, выдавая испуг. Дэмиан молчит, никак не комментируя ее непробиваемый страх. Не потому что теряется, а, кажется, что-то обдумывает. Наконец он произносит: — Аня. Я действительно хочу увидеть тебя обнаженной, — словно давшееся с трудом признание. — Но настойчиво склонять тебя к этому у меня не получится. В его голосе — сожаление, от которого самой Форджер становится грустно. Дэмиан будто намеренно подстраивает все так, чтобы Аня сама решала, как будет развиваться дальнейшее, и в то же время выглядит таким… учтивым? Нет, отступать уже поздно. Она не проиграет в сражении какому-то дурацкому страху. Рубашка слетает с тела — по велению остатков решимости ее хозяйки. Аня молча заводит руки за спину, не без труда расправляется с застежкой. Не смотри на меня так внимательно, не смотри! Но от взгляда не скрыться, она дрожащими пальцами касается бретелек, медлит, стесняясь, но все же сдергивает их с плеч. Бюстгальтер ловко соскальзывает с грудей. О господи, я сделала это… Щеки и лоб, моментально вспыхивая, неимоверно горят, будто почти вся кровь приливает к зоне лица. Аня медленно, с трудом поднимает глаза на Дэмиана — этот гад не смотрит, он беззастенчиво пялится. «Спасибо Господу, что подарил мне зрение. У нее так мило стоят соски. Я должен их потрогать…» Дэмиан, твою ж мать! Если б стыд имел вес и форму, он бы пробил этот чертов пол, потом фундамент первого этажа, и устрашающие громыхания собрали б толпу испуганных людей, решивших посмотреть, а что там такое. Девочка-перепуганный-эспер даже не может отключиться от его мыслей, в таком состоянии сверхспособность ей неподвластна. Стоп, Форджер. Хватит строить из себя бедную овечку или хотя б убери это несчастное выражение, от которого Дэмиан опять решит, что к чему-то тебя принуждает. — Ну, к-как? — спародировать не получается: ухмылка слишком наиграна, взгляд робок, а голос дрожит. Впрочем, он вряд ли это заметит. — Ты такая красивая, Аня, — с восхищением шепчет он, все еще не отрывая взгляд от грудей, затем жадно накрывает руками и гладит с упоением. Ладони трутся о ее соски, которые возбуждаются сильнее, эти ощущения взбудораживают, заставляют сосредоточиться только на них, отчего удается чуть-чуть сбить напряжение. Аня откидывает голову назад, надеясь, что ее томный вид не рассмешит. Она не видит лица своего мальчика, но понимает: барьер сломан. Дэмиан наконец-то позволил себе нырнуть в свое желание с головой, а Аня — расслабиться и нырнуть следом за ним. А потому он, отрываясь от ее груди, подхватывает бедро, накрывает ладонью голову, аккуратно толкая вниз, а Аня — сразу поняв его намерения, помогает уложить себя на кровать. Затем — смело залезает сам, нагибается к ней, опершись коленями по обе стороны от ее ног, руками — от головы. Он целует ее в губы, а Аня не без стыда представляет, где сейчас бы особенно хотела видеть его лицо. Нет, не рядом со своим. И он не может быть настолько наивным, чтоб не догадаться. Сообразительный мальчик спускается ниже, целуя шею, ключицу, вновь доходя до груди. Затем прикусывает сосок зубами, касаясь языком посередине, другой — сжимает меж пальцев, вытягивает, потом — ласкает вокруг ареолы. С губ Ани срывается тихий, стыдливый стон, а возбуждение срывает пределы. Черт. Если он сейчас не коснется ее там, где сейчас влажно и жарко, она не вытерпит и сделает это сама. Нет, Форджер, держись. Но держаться не получается, рука машинально забирается под юбку, касается мокрой ткани трусиков. Дэмиан реагирует быстро, отрываясь от груди, перехватывая ее руку своей. — Не своевольничай! — говорит тот приказным тоном, хочется ответить чем-нибудь едким, но под его пальцами и языком она так размякла. Однако сил и воли еще достаточно, чтоб отбросить его нахальную руку и накрыть ладонью член, заставив содрогнуться от ласковых, но настойчивых движений. Услышав его звучный вздох, Аня слегка ухмыляется, о да, мой милый властный мальчик, что теперь будешь делать? Но тот почему-то стопорится, поднимая на нее растерянный взгляд. — Блин, Аня, — начинает тихо, подозрительно смущенным голосом, — а у тебя, это… есть презервативы? — Что?! — ошарашенно выпаливает Форджер. — К-конечно, нет, с чего бы они у меня были?! Щелк — и оба осознают весь ужас положения. — Вот и у меня нет, — с величайшим сожалением завершает он секс-некролог. Черт. Чертчертчерт. На конкурсе тупых ситуаций это — сокрушительная победа. Тупой и еще тупее получают билеты на остров девственников. — Ничего, — внезапно произносит Дэмиан с оптимистичным настроем. — Я знаю другой способ доставить тебе удовольствие. Аня вздрагивает. О да. Он имеет в виду именно это. От одной мысли внутри, да и снаружи становится обжигающе горячо. Сразу всплывают образы, которые ранее были в его фантазиях, только теперь они воспринимаются совсем по-другому — так, что сердце стремительно ускоряет темп, дыхание становится напряженным. От предвкушения Аня неосознанно закусывает губу. Когда понимает, что все это от Дэмиана не скрыть, до жути смущается, со всей силы вжимает голову в подушку и устремляет взгляд вверх — глупо, ведь даже так видно ее до жути раскрасневшееся лицо. Если он собирается прямо сейчас воплотить свои фантазии… — Я просто сказал, а ты уже вся будто упиваешься картинами того, что я собрался делать, — произносит он жутко самодовольно, сука, это ведь ты их придумал. Аня вновь переводит взор на него. Изумительный мерзавец сияет хитрейшей улыбкой. Задирает юбку, подтягивая до груди. Насквозь мокрые бикини резко стягиваются вниз, сползают к пальцам ног, оказываются в его руке. Дэмиан подносит их ближе к себе и, держа на ладони, довольно разглядывает, словно трофей. — Ты так намокла, — говорит с наигранным изумлением. Убери их куда-нибудь, гад, тебе так нравится меня смущать? — Наверно, давно уже… Не договаривает, откидывает нижнее в сторону, устремляет взгляд на то, что раньше скрывали трусики, и резким движением поднимает ее ноги, заставляя колени согнуться. На открывшийся вид глазеет слишком внимательно и вместе с тем с явным наслаждением, вот диво-дивное, чертов девственник. — Может, не будешь пялиться так откровенно? — вырывается у Ани возмущённо, еле держится, чтоб не прижать ноги друг к другу. — Все еще стесняешься? — поднимает взгляд, боже, не говори это вслух. — Зря. Выглядит на десять из десяти. Паршивец. Он специально язвит. Все еще дуется из-за девятки? — Хватит языком молоть! — отвечает раздраженно. — Ты, кажется, хотел сделать им более полезные вещи! Дэмиан слегка улыбается, обнажая зубы, предвкушающе закусывая губу — какая ехидная, нахальная полуухмылка, как же бесит, завораживает и сражает наповал, если у Ани еще осталось, что сражать. О господи, он наконец касается ее там. Скользит двумя пальцами меж складок, затем аккуратно, неглубоко вводит их внутрь и начинает медленно двигать. Раздается хлюпающий звук, черт, почему так неловко? А ему, как будто, нравится этот звук, пальцы чуть ускоряются, а Аня просто закрывает глаза и начинает тихо, смущенно постанывать. «Черт, как же возбуждает…» От этой мысли она и сама заводится только сильнее. Вдруг становится обжигающе тепло между ног, о боже, это его дыхание, миг — и он касается кончиком языка чуть выше пальцев, проводит вверх, легким движением задевая клитор. Господи. ГОСПОДИ. Звук, который она только что издала, уже похож на крик. И Дэмиан, конечно же, улавливает, что надо делать дальше, чтоб она продолжала так пошло стонать, когда ускоряет движения языка до максимума, синхронно с пальцами, когда все мысли и чувства сходятся в маленькой, но чувствительной зоне тела. Потрясающе — слишком блеклое слово для описания ее ощущений. Она сжимает покрывало до жаркой боли в кончиках пальцев, стонет бесстыдно и громко, желая лишь, чтоб это никогда не кончалось. Пока я схожу с ума, я полностью в твоей власти. Вдруг Дэмиан отстраняет лицо, чтоб спросить: — Тебе нравится? Форджер бьет кулаком о кровать. Совсем дурак? Конечно же — — Да... И: — Умоляю тебя, продолжай! О черт. Не дурак, а стратег, ведь добился, чего хотел. Он довольно хмыкает, возвращаясь к ласкам, его язык сейчас так невыносимо нужен, что, если понадобится, она готова умолять бесконечно и быть самой послушной девочкой. — Дэмиан… Дэмиан… — почему-то так хочется выкрикнуть его имя. «Продолжай, милая, хочу, чтоб ты кончила с моим именем на устах». Ощущения становятся все ярче, невероятней, ее крики — громче, еще бы чуть-чуть, чуть-чуть скорости. — Дэмиан… пожалуйста, быстрее… «Как? ЕЩЕ БЫСТРЕЕ?!» Он пытается ускориться, но язык достиг своего предела, а вот Аня — еще нет. Однако — «Надо — значит будет, моя любимая». Он отрывает язык, и касается клитора пальцем, начиная круговые движения вокруг него — пальцами легче двигать, и у него получается достичь необходимого: и для Форджер, и для себя. Будто вспышка во всем теле и голове — Аня достигает пика. До этого она не знала, что такое — оргазм, но, когда почувствуешь, его не перепутаешь ни с чем. Аня звучно выдыхает, прекращая стоны, сменяя их на тихие всхлипы, чувствует судорогу во всем теле, оно пульсирует так сильно, от лба до кончиков пальцев. Наслаждение, собранное в одной точке, теперь приятно разливается по ослабевшему телу, погружая в негу и умиротворение, а стук сердца потихоньку успокаивается. Дэмиан, сделав пару движений напоследок, отстраняется и выдыхает вместе с ней. Открывая глаза и приподнимаясь, Аня видит, как он вытирает пот со лба — наверно, изрядно устал. Ее невероятный мальчик ложится на кровать рядом с ней и выжидающе смотрит. — Десять из десяти, — выдает Аня, едва отдышавшись. Десмонд не отвечает, лишь тепло улыбается и нежно обнимает за талию. — Спасибо, Дэмиан, — чуть погодя, шепчет она. Зарывается в его волосы, ласково гладит по голове. Спасибо, что так старался, спасибо, что мне сейчас кайфово до чертиков. Мягкие Анины пальцы спускаются к его плечу, проводят до поясницы, слегка оттягивают пояс штанов, мгновенно отпуская. Нет, это еще не все, понимает Аня, и косится на Дэмиана, который отчего-то прикрыл глаза. — Ты что, уже спать собрался? — ласково спрашивает, заставляя вновь посмотреть на нее. — Ну… ты же уже кончила, или… — произносит на автомате. «Взгляд, будто она опять что-то замышляет». — Кончила, да не закончила, — отвечает неоднозначно, — на тебе слишком много одежды. От размякшей бессознательной Ани остается все меньше, дерзость и решимость слишком быстро напоминают о себе. Она накрывает ладонью член, сжимая, поглаживает так, чтоб под ее пальцами он вновь затвердел. — О боже, ты что удумала? — глаза Дэмиана открываются шире. «Неужели?..» Аня тормозит руку. — Лежи смирно и не двигайся, — черт, звучит слишком слабо и неубедительно. Аня поднимается с кровати, присаживается сбоку от Дэмиана. — В-в каком смысле? — Лежи смирно. Не двигайся, — вторая попытка уже больше похожа на настойчивый приказ. Аня слегка волнуется, поэтому вновь не может удержаться от повелительного тона. Ее талантливый мальчик с первого раза сделал все почти идеально, а сможет ли она доставить ему не меньшее удовольствие? Приходится напрягаться, вспоминая грязные мысли, случайно прочитанные от самых разных людей — кто знал, что среди общего мусора может оказаться кладезь информации, которая окажется полезной? Аня краснеет — не от мыслей чужих людей, а от того, что собирается этими знаниями воспользоваться. Однако главные страхи давно остались позади. Ей часто приходилось справляться с чем-то с первого раза и часто — успешно. Аня — сообразительная девочка, в WISE не принимают просто так. Этим она себя успокаивает, когда расстегивает пуговицу его штанов, затем — ширинку, уверенным, агрессивным движением стягивает их, сразу полностью, откидывая в сторону. — О-ох, Аня! — только и может сказать Дэмиан, не в силах произнести что-то более умное. Миг — она стягивает и боксеры. Наконец-то. Браво, Аня. Перед тобой его член во всей своей красе. Этого ведь ты хотела? Как ощущения? — Сама меня упрекала в том, что я откровенно пялюсь, а теперь… — возмущенный голос Дэмиана выдергивает из сосредоточенного изучения. Она поднимает глаза на него: красный как рак. И вправду: девчонка-первооткрыватель слишком заинтересованно рассматривает то, что обычно не показывают на людях. — А ты что у нас, тоже стесняшка? — хихикает, затем задумчиво произносит: — Ва-ау! Он такой большой и гладкий! Выходит слишком завороженно, Десмонд не может сдержать смешок, а раскрасневшееся лицо так и сияет. Черт, и что делать дальше? Аня не знает, но кое в чем у нее все же имеется огромный опыт… Включает эспера. Выключает сомнения. Устраивается над коленями Дэмиана и целеустремленно хватает за основание члена, будто алкоголичка за бокал крепкого спиртного. — А что делать дальше? — вырывается у нее так, будто она задает вопрос учителю на практике домоводства. — В-вернее, Дэмиан… как тебе нравится? Такая формулировка вопроса подходит куда больше. И растерянность не выдаст, и заботу покажет, еще и его мысли направит в нужное русло. Ай да спецагент Форджер! Она поднимает ласковый и проницательный взгляд на него. Как при типичном молчаливом допросе. Ну, почти. Он смотрит как-то со страхом. «Ну и как я ей, сука, отвечать должен?! А вдруг она меня пошлет?» — Попробуй, как считаешь нужным, — запинаясь, тихо произносит тот. Цундере-паника внутри Дэмиана вновь трубит в фанфары, больно хлеща нежный эсперский слух. Однако подходящие картины вновь всплывают в образах ее робкого краснющего мальчика. Вспоминая то, что он делал ей, Аня больше не считает их такими уж развратными. Она медленно нагибается, не сводя с Десмонда глаз — который так же в упор смотрит на нее, напряженно дыша, с трудом веря в реальность происходящего. Обхватывая его ягодицы, поднося лицо ближе к головке члена, она обволакивает ее губами, нежно целуя несколько раз, затем, открывая рот пошире, вбирает ее полностью. Ей не нужно смотреть на Дэмиана, его реакция беззвучно орет о том, насколько метров от уровня горизонта он сейчас себя чувствует. Только благодаря этому Аня может более-менее расслабиться и не сомневаться в себе слишком сильно, хотя и осознает, насколько маленький и неумелый у нее рот — она спускается по стволу совсем на чуть-чуть, но, если заглотить посильнее, то закашляется и сработает рвотный рефлекс. Член кажется таким большим — будет прилично спрашивать про размер? Как двигаться дальше? Думай, Аня, думай. Вспоминай все, что знаешь. Надеюсь, он не догадывается, что мой мозг сейчас работает больше, чем рот. Она отрывает губы от члена, затем кончиком языка проводит по головке, и еще, и еще. От быстрых круговых движений ее податливый мальчик вздрагивает — Аня чувствует пальцами эту дрожь и не может сдержать счастливой улыбки, его легкие обрывистые вздохи заставляют стараться еще больше, лишь бы сделать их громче и звучнее, лишь бы в мыслях услышать что-то, похожее на мольбу о продолжении, как готова была молить и она, когда Десмонд делал невероятное своим языком. Почувствовав себя уверенно, Аня подключает руку. Дэмиан стонет, выдыхая что-то, похожее на «господибоже». Затем, немного погодя, слышится неозвученное: «Я вот-вот кончу, стоит ли предупредить?» Нет, совсем нет. Еще рано, мой милый невинный мальчик. Ведь Аня полна сил двигаться дальше — как в буквальном, так и в прямом. Неопытная, но очень сообразительная, она резко замедляется, останавливает и руку, сжимая основание сильнее — это задержит его ненадолго, а Аня еще чуть-чуть поучится, попробовав заглотить глубже. Она слегка опускается — еще один сантиметр за плечами, вернее, за щекой, обхватывает член губами, медленно возобновляет движения. Дэмиан еле сдерживается, чтоб не толкнуться навстречу, зная, что малейшая неаккуратность может все испортить. Впрочем, Ане удается более-менее привыкнуть. Ее глубокие и медленные движения сменяются на мелкие и быстрые, и стоны Дэмиана — озвученные и особенно мысленные — стоят того, чтобы не позволять себе отрываться и делать паузы. — Господи… как же хорошо… почему так хорошо? — его речь превращается во что-то неосознанное, постепенно становясь бессвязной, давая Форджер понять — о да, все идет действительно «хорошо» — и заставляет продолжать в том же духе. «Все, пора», — понимает Аня, почувствовав, что силы на исходе. Еще несколько толчков — и рот заполняется теплой жидкостью. Аня вынимает член, отстраняется и сглатывает то, что не успело вытечь изо рта. Очень солено. «Ничего себе, она проглотила мою сперму!» Дэмиан смотрит на нее с удивлением и обожанием воедино. То, что в его мыслях сейчас, — самые пошлые слова благодарности, какие только можно придумать, они же — самые приятные. Распрямляя спину, она присаживается рядом и тут же ощущает, как устала челюсть и болит поясница. Впрочем, явственно написанное на лице ее мальчика удовольствие стоит этого дискомфорта. — Сколько у тебя? — вдруг спрашивает Форджер, когда уже лежит рядом с ним, нежась в тепле его тела. — Чего? — выпаливает ошарашенно, хотя все понимает с первого раза. — Член. Сколько сантиметров? — повторяет Аня с вызовом. — Н-не знаю я! — теряется мальчик-врушка, моментально заливаясь краской, а голос опять переходит почти на крик. — Думаешь, я измерял?! «Восемнадцать». — Ну ладно, — хмыкает Аня, хихикая. Данные получены, теперь можно и оставить его в покое. Десмонд обнимает ее с нежностью, отнюдь не похожей на платоническую, утыкается носом в обнаженную грудь, целует, Форджер — обнимает в ответ, прижимаясь и закидывая ногу ему на бедро. Можно ли сказать, что сейчас она счастлива? Вдруг он отрывает лицо от ее тела, смотрит прямо в глаза и произносит очень серьезно: — Я люблю тебя, Аня. Она вздрагивает. Его заявление резкое, неожиданное, оно вмиг вызывает мешанину чувств, в которых совсем не хочется сейчас утопать. Радость? Тревога? Страх? Все и еще больше, но: — А я тебя… — шепчет, выдавливая слова и до жути нежную улыбку. В попытке успокоиться, Аня вновь глядит в его добрые, счастливые глаза, вспоминая все изумительное, что только что между ними произошло. Забудь про остальное. Забудь. Все потом, только не сегодня. Слышала? Не сегодня.