Однажды на Сенатской

— Хорошо, раз Вы того желаете. Значит дело было так… Отец мой, Царствие ему Небесное, был очень хорошим доктором и все к нему приходили за помощью. О том что в Петербурге есть хороший медик, узнал император и он приказал привести моего отца во дворец. Там ему дали испытательный срок и вскоре взяли на работу. Много мой Батюшка лечил и родителей Ваших и братьев и сестер. Он пытался вылечить сестру Вашу, Ольгу Павловну, но к сожалению ее не удалось спасти… Ваши родители были в горе и хотели изгнать отца из дворца. Они думали, что это его вина. Но как позже он рассказывал, со слов Императрицы Екатерины, я все его слова записывала в книжку, оказалось что… Девушка потянулась за сумкой и достала оттуда записную книгу. Открыв ее на нужной странице, Ангелина начала зачитывать текст, написанный аккуратным почерком. — По описанию Екатерины II: «15-го скончалась великая княжна Ольга. И представьте себе от чего? Вот уже недель осьмнадцать, как у неё обнаружился такой голод, что она беспрестанно просила кушать; от того она росла непомерно для своих двух с половиной лет; в то время вышло много коренных зубов зараз, и после шестнадцати недель страданий и медленной изнурительной лихорадки наступила смерть…». А дальше идут уже слова моего отца: «Девочке было 2,5 года. Описание событий несколько странное, с одной стороны девочка очень много ест и быстро растёт, с другой, медленная, изнурительная лихорадка. Как мне кажется, когда у ребенка изнурительная лихорадка и он вряд ли будет постоянно просить есть. Зубы, конечно, лезут иногда очень тяжело, поднимается температура, но Ольга Павловна уже была не младенцем, все должно было проходить как-то проще, легче. Не очень понятно, что же на самом деле послужило причиной смерти девочки. Для Марии Фёдоровны это была трагедия, ее дочь скончалась 15 января 1795 года, а буквально за неделю до ее смерти, 7 января, она родила шестую дочку Анну, и вот, такой страшный удар для матери. Ольга болела фактически всю вторую половину беременности своей матери, да и рожала Мария Федоровна всегда довольно тяжело, состояние матери после трудной беременности, сложных родов, и смерти дочери трудно себе представить, все ее дети до этого дня росли, были здоровы и вот, потеря дитя. Девочка скончалась, ее похоронили в Александро-Невской лавре, в Благовещенской церкви.» Так что мой отец был тут не причем. — Почему-то я не помню его. — задумчиво произнес Николай. — Не думаю, что могли бы. Он скончался когда Вам было всего 7 лет. Но и Вас он лечил, только во младенчестве… А потом отец стал плохо себя чувствовать, он попросил у Вашего отца отставки по состоянию здоровья и ушел из дворца с позволения Вашей матери, а через несколько лет его не стало… — девушка смахнула слёзы. — Прошу Вас, не надо плакать, не люблю женские слезы, мои сестры когда плакали, это могло продлится несколько часов. Я с братьями сразу уходил из дворца, подальше от этого ужаса. Ангелина издала смешок и сразу утерла выступившую влагу на глазах. Вытащив карманные часы, девушка посмотрела на них и сказала юноше: — Прошу меня простить, Николай, но мне уже пора идти. Вечером я к Вам ещё приду, проверю швы и поменяю повязки. Договорились? — Хорошо, буду тебя с нетерпением ждать. — Николай, также как и при их прошлом прощании на Сенатской, взял руку Ангелины и оставил на ней поцелуй. Девушка улыбнулась ему и тут, как будто по волшебству за палаткой раздался голос главного доктора, который искал Ангелину, говоря о том, что принесли новых раненых и нужна ее помощь. — Пора. - проговорила Ангелина. Девушка поднялась и начала отходить к выходу. Стоя уже у выхода, она обернулась и сказала: — Мы с вами не прощаемся. Скорейшего выздоровления, Николай Павлович Романов. И чуть поклонившись, тем самым выразив уважение, она вышла из палатки. — Я же говорил меня так не называть. — сказал Николай, но девушка уже вышла. Ближе к вечеру, девушка как и обещала пришла к Николаю. Однако зайдя к нему, она увидела спящего юношу. Будить его не хотелось, поэтому Ангелина тихо подошла к койке и поправив свисающее покрывало, села на стоящий рядом стул и взяв принесенную с собой книжку, стала ждать пока Романов проснётся сам. Часов так 5 спустя, Николай проснулся и увидел сидящую рядом с ним девушку. Пока она спал, она успела немного прибраться в палатке и заполнила список раненых. Сейчас она не заметила как он проснулся и что-то черкала карандашом в небольшом альбоме. — Ангелина? Как давно ты здесь? — хриплым после сна голосом спросил он. — Точно сказать не могу… Около нескольких часов. Могу я проверить ваше ранение? — Конечно, как посчитаешь нужным. Сняв старые бинты, она проверила швы, а после поменяла повязки. Когда графиня перебинтовывала его, она случайно задела кистью плечо, Николай зашипел. — О бога ради простите, Николай Павлович! — воскликнула девушка и резко отняла руки от юноши. — Ангелина, я прошу тебя. Хватит называть меня так! Просто Николай. Мне с детства это хватает и начинает уже по немногу раздражать. Поэтому прошу, просто Николай и можно на «ты», пожалуйста. — Хорошо, просто…кто я, а кто в.ты. — Сейчас мы оба равны. На войне не важно кто ты. Император, цесаревич или простой солдат. Эти статусы показывают нас перед народом. Кто мы есть. А так мы все люди. Так что больше никаких " Николай Павлович», договорились? — сказал юноша и протянул руку, будто бы скрепляя договор. — Хорошо. — в ответ она протянула свою тонкую и миниатюрную ладошку. Пожав друг другу руки они вдвоём тепло рассмеялись. Ангелина закончила перевязку и пожелав Романову доброй ночи, ушла.