Don't Tell Me If I'm Dying

Кэйа очнулся нескоро. Перед глазом всё расплывалось, но он смог различить совсем рядом длинные алые волосы… — Люк?.. — тихо слетело с губ. Услышав слабый голос Альбериха, Дилюк поднял голову, внимательно, с беспокойством оглядывая распростертого на кровати рыцаря. — Кэйа? — сорвалось с губ. — Как ты сейчас?.. Кэйа отвёл взгляд, стараясь не смотреть в рубиновые глаза. — Кажется… Лучше… — тихо ответил он, прикрыв глаз. Он не знал, с чем это связано, но ему действительно стало легче. Правда смотреть на Рагнвиндра по-прежнему было больно до цветочных лепестков. — Что… Что случилось?.. Рагнвиндр слегка нахмурился, поджав губы. — Ты потерял сознание несколько часов назад. Сейчас мы у Альбедо, — коротко ответил винодел. — И он сказал… — длинные, аристократично тонкие пальцы непроизвольно сжались в кулак, — что твоё состояние ухудшилось из-за… яда. Кэйа тяжело вздохнул и открыл глаз, задумчиво уставившись в потолок. — Альбедо смог вывести яд, так что сейчас это не угрожает. Но… — Не стоит переживать. Я умру так или иначе, будут это цветы или же что-либо другое, — Альберих слегка пожал плечами. С губ вновь сорвался кашель, Кэйа приподнялся и зажмурился, стараясь справиться с приступом. Вскоре у него в руке оказалось несколько лепестков мальвы, покрытых вязкими каплями крови. Кэйа поморщился, смотря на них. Он не стал говорить о своих подозрениях на Диону и вино, которое она подала. Дилюк прикусил губу, опустив глаза. Сердце болезненно сжалось, когда на ладони Альбериха показались испачканные кровью лепестки. Почему он снова не может сделать ничего, чтобы спасти близкого человека?.. — Кэйа… — Дилюк встал со стула, стоящего у кровати, где он провёл почти два часа, не отходя от рыцаря. Подойдя ближе, он наклонился к лепесткам, прикоснувшись кончиками пальцев к рукам Альбериха. Кэйа вздрогнул и отдёрнул руку, переводя взгляд на Дилюка. Он посмотрел ему в глаза и опустил голову. — Я полагаю, ты прочитал письмо, — хрипло выдавил он и прикусил губу. Из горла вновь чуть не вырвался кашель. Альберих сжал лепестки в руке. — Не говори ничего. Я наконец уйду и перестану тебе надоедать, — Кэйа тихо хмыкнул, горько улыбнувшись. Рагнвиндр вздохнул, на мгновение прикрыв глаза. Неужели Альберих так и не понял… Что он не хочет, чтобы Кэйа уходил?.. — Да, я прочитал. Но… Мне надо поговорить с тобой. Надо было ещё до этого, в переулке… — Дилюк вновь поднял рубиновые глаза на рыцаря. — Кэйа, я… — слова давались с большим трудом. Все эти часы, что Альберих был без сознания, винодел думал, что скажет, когда тот очнется. Думал — но так ничего и не получилось. Однако сейчас ему было необходимо, чтобы слова пришли… — Я не хочу, чтобы ты уходил. Я не знаю, смогу ли что-то сделать, чтобы предотвратить это, но… Хотя-бы… — он вновь взял Кэйю за руку, чуть сжимая пальцы. — Эта ссора слишком затянулась. Прости… Братишка. Кэйа поражённо посмотрел в глаза Дилюка. Сердце на миг замерло. Братишка. Кэйа так сильно отвык от этого слова, что сейчас просто не мог поверить… — Я… — слова застряли где-то в горле среди бутонов мальвы. Дилюк не хочет, чтобы он уходил. Он что, уже умер?.. Альберих не сдержался и кинулся на шею названному брату, крепко обнимая его, словно не замечая сжимающих сердце стеблей — Ты уже сделал достаточно… Я не надеялся на взаимность, — тихо признался он и прикрыл глаз. — Но умереть, зная, что ты хотя бы меня не ненавидишь… Намного лучше, чем… — Хватит говорить это! — пальцы судорожно сжались на белой рубашке Альбериха. — Я не верю… Легенде про эту болезнь едва не несколько веков, не может быть, что сейчас нет и шанса её исцелить! — Рагнвиндр невольно повысил голос. Одна мысль о том, что Кэйа умрёт, возможно, через несколько дней, умрёт сразу после того, как они впервые за несколько лет смогли заключить друг друга в объятия… У них слишком мало времени. Кэйа хрипло, тяжело вздохнул, пряча лицо на плече названого брата. — Дилюк, единственный способ её исцелить — это взаимная любовь, — Кэйа горько улыбнулся и отстранился, посмотрев в рубиновые глаза брата. — Давай просто проведём… последние дни вместе? Этого… Будет достаточно, — Альберих на мгновение запнулся, но всё же договорил. Он слабо обхватил ладонь Рагнвиндра своей и опустил глаза. Дилюк вздохнул, опустив голову. Пальцы сжались на смуглой ладони, словно боясь отпускать её хоть на мгновение. — Хорошо, — тихо слетело с губ. Если это единственное, что он может сделать… Рагнвиндр приложит все силы, чтобы последние дни Кэйи были счастливыми. *** Кэйа сидел перед Дилюком в таверне, внимательно разглядывая его. Сдерживать приступы получалось редко, но он был счастлив просто видеть Рагнвиндра так близко и понимать, что он рядом, он никуда не уйдет, он не оставит его… — Люк, — негромко позвал он, взглянув в рубиновые глаза. — Я скучал. Рагнвиндр слабо улыбнулся. — Ты говоришь это, должно быть, в третий раз, — рубиновый взгляд пал на бокал с вином в руках Альбериха. — Ты уверен, что тебе не станет хуже? Кэйа улыбнулся уголками губ и опустил взгляд на бокал. — Я правда скучал, — он чуть хрипло рассмеялся и сделал небольшой глоток вина. Услышав следующую фразу Рагнвиндра, Альберих тяжело вздохнул. — Вряд ли будет хуже, чем есть… Я ведь всё равно… — Кэйа прикусил губу и чуть сильнее сжал бокал вина. Дилюк стиснул зубы, в бессильной злобе сжав кулаки. Как он может настолько спокойно говорить об этом?! Рагнвиндр, вздохнув, вышел из-за барной стойки. Подошёл к рыцарю, положив руку тому на плечо. — И всё же, пей осторожнее… Кэйа. Кэйа прикусил губу и прижался к Дилюку, откинув голову ему на грудь. Он вновь почувствовал, как в уголке глаз скапливаются слёзы. У него осталось так мало времени… — Люк… Я рад, что в детстве я встретился с тобой. Вздохнув, Рагнвиндр всё же улыбнулся, прикрыв глаза. — Я тоже рад… *** Солнце неторопливо скатывалось за горизонт, освещая последними золотисто-алыми лучами гладкую поверхность озера. Вечерний прохладный ветерок трепал траву и листья на деревьях, а мелкие волны поглаживали сероватый мягкий песок у самого берега, по которому сейчас неторопливо ступали две красивые мускулистые лошади с всадниками на спинах. Кэйа слабо улыбнулся, смотря на озеро, на водной глади которого красиво переливались всевозможные оттенки неба. Он глубоко вдохнул прибрежный аромат, прикрыв глаз. — В последний раз мы так прогуливались ещё в юношеские годы… Хах, а ты был неплохим капитаном, мистер злой-и-хмурый-Рагнвиндр, — Альберих тихо хмыкнул, переведя взгляд на Дилюка. Винодел лишь усмехнулся, чуть натягивая поводья и заставляя своего гнедого коня немного сбавить темп. — Даже не пытайся уговорить меня вернуться. И потом, тебе самому это невыгодно, не так ли? — Дилюк приподнял бровь, бросая взгляд на Капитана Кавалерии. Но рубиновый взгляд изменился, стоило Кэйе вновь прикрыть рот рукой в попытке сдержать кашель. — Ты как? Если сложно ехать самому, можешь сесть ко мне… Кэйа с досадой взглянул на алые лепестки и выкинул их. Через пару мгновений Альберих смог натянуть улыбку. — Эй, я бы не был Капитаном Кавалерии, если бы не мог ехать верхом в любом состоянии! — Кэйа гордо вздернул подбородок и довольно взглянул на Рагнвиндра. Только не думать об этом. — И то верно, — Дилюк слегка улыбнулся, но беспокойство в рубиновых глазах не исчезло. Он слишком давно знал Кэйю, чтобы не увидеть, как он изображает улыбку, гонит прочь причиняющие боль мысли, притворяясь, что всё в порядке… Было больно смотреть на то, как брат слабеет с каждым днём… Но если Кэйа не хотел, чтобы на его уязвимость обращали внимание… Значит, Рагнвиндр не должен был этого делать. *** На часах давно перевалило за полночь. Посетители покинули таверну под настойчивым взглядом Рагнвиндра, поэтому сейчас в помещении царила тишина и покой. Кэйа с лёгкой печалью смотрел на опустевший бокал. Он чувствовал, что всё ближе к смерти. Он знал, что ему осталось недолго. — Выпьем за Монд? — Кэйа слабо улыбнулся, фальшиво, бессильно, но с надеждой. Он налил в бокал ещё немного вина и поднял его, ожидая Дилюка и Розарию. Два самых близких человека. Неужели сегодня он видит их в последний раз?.. Монахиня с виноделом бросили друг на друга непроницаемые взгляды. Оба просто не переносили общество друг друга с первого дня знакомства, и эта холодная война продолжалась, несмотря на ранние попытки Альбериха доказать Дилюку, что монахиня отнюдь не холодное язвительное порождение Каэнри’ах, а Розарии — что винодел не гордый самовлюбленный индюк, который только и делает, что кичится своим состоянием. Про себя молодой человек и девушка были согласны лишь в том, что вряд ли когда-нибудь примирятся в своих разногласиях… Но сейчас они должны были прервать эту холодную войну. Ради Кэйи. — За Монд, — Розария слегка улыбнулась, поднимая свой бокал. — Да и за тебя, придурок. Поверить не могу, что вы всё же помирились. Дилюк промолчал, лишь тепло посмотрев на Кэйю и также подняв бокал — правда, с виноградным соком, а не вином. За Монд и, прежде всего, за тебя. Кэйа едва заметно, но искренне улыбнулся, чувствуя, как к глазу подступают слёзы. Он тяжело сглотнул и стёр их тыльной стороной руки. — Люблю вас, — почти прошептал он, с нескрываемым теплом смотря на Дилюка и Розарию. Альберих залпом опустошил бокал и отставил его на стойку, прикрыв на мгновенье глаз. — Это лучшее вино, которое я когда-либо пил, — произнес рыцарь, поднявшись из-за барной стойки. — И лучший вечер. Спасибо вам… За всё, — к горлу подкатил ком, но Кэйа заставил себя поднять взгляд. Он понимал, что благодарит в последний раз. Дилюк с Розарией чуть нахмурились, с тревогой смотря на рыцаря. Его слова, действия… На Альберихе как будто, впервые за много лет, не было масок, будто он даже не пытался их надеть, а наоборот, осознанно снял все. И сейчас это было… Почти страшно. Он вёл себя так, словно уже был готов умереть. Розария, оставив бокал с вином, наклонилась ближе к Кэйе. Едва касаясь кожи кончиками пальцев, положила свою руку поверх его, подняла голову, смотря прямо в глаза. — Рада, что мы встретились, — она прикусила губу, но взгляд так и не отвела. — Кэйа, ты… — Говоришь так, словно собрался уходить, — её прервал голос Рагнвиндра. Винодел, приподняв бровь, бросил взгляд на Альбериха. — Может, сегодня останешься… — Дилюк на мгновение замолчал, словно подбирая слова. —… дома?.. Кэйа перевел взгляд от Розарии к Дилюку, опешив. Дом. Значение этого слова исчезло для Альбериха ещё четыре года назад, в день ссоры с Рагнвиндром. Куда бы Кэйа не уходил, он знал, осознавал, что не дома. Но теперь… — Я… Согласен, — почти прошептал Альберих. Плевать. Это последний раз, когда он может насладиться своей жизнью. Розария посмотрела на Рагнвиндра слегка удивлённо, но всё же кивнула, одобрительно улыбнувшись. — Ладно, я пошла. Утром чёртова служба, — монахиня залпом допила вино и встала, отставив бокал. — Увидимся завтра. И девушка направилась к двери, кинув напоследок на Дилюка взгляд, который сейчас был красноречивее всяких слов. Надеюсь, ты сделаешь его счастливым… Хотя бы в конце. Кэйа тяжело выдохнул, посмотрев вслед Розарии, и опустил голову, прикрыв лицо ладонью. Он чувствовал, как стебли мальвы сильнее сжимают сердце, душат, не давая вздохнуть. — Люк… Кхм… Пойдём? Я устал… — хрипло попросил он, посмотрев на Рагнвиндра из-под ресниц. Дилюк без лишних слов подошёл к рыцарю, положил руку ему на плечо, поддерживая. Кэйа старался не показывать этого, но Рагнвиндр видел, как брат ослаб за последние дни. Болезнь, казалось, вытянула из его тела все силы, не оставив ничего, кроме самой жизни… но и ту она желала отнять как можно скорее. Альберих постоянно твердил, чтобы брат не винил себя, но… Дилюк не мог, хоть и отлично понимал, что подделать чувства невозможно. Если бы только… — Я скажу Аделинде приготовить комнату. Уверен, она будет рада снова тебя видеть, — Дилюк натянуто улыбнулся. Кэйа слабо улыбнулся в ответ и тихо выдохнул. — Люк, прежде чем уйдёшь, — он поднялся и немного несмело обнял Рагнвиндра. Ему нужно было это сделать. — Я не собирался уходить без тебя, — Дилюк прикрыл глаза, приобняв Кэйю в ответ и слегка неловко погладив по спине. Так непривычно впервые за несколько лет быть с кем-то… нежным. — Так что ты хотел сказать, Кэйа? — винодел вновь перевёл взгляд на рыцаря. Кэйа тяжело вздохнул и спрятал лицо на плече Рагнвиндра. — Хотел ещё раз поблагодарить тебя… — в голове Кэйи промелькнуло в последний раз. Он знал, что это последний день, который он сможет провести с Рагнвиндром. И теперь понимал, что быстрая, внезапная смерть намного лучше той, которую ожидаешь с минуты на минуту… Дилюк удивлённо приподнял брови. — Эй, такое количество благодарностей от тебя слышать слишком непривычно, — винодел тихо хмыкнул, заставив себя натянуть улыбку. Его не за что благодарить. Ведь если Альберих не выживет, значит, Рагнвиндр сделал недостаточно. Кэйа хрипло рассмеялся, но смех прервался тяжёлым кашлем. Альберих отстранился, зажав рот ладонью и отвернувшись от Рагнвиндра. Мальва душила его. Любовь заставляла его задыхаться. Кэйа взглянул на пару бутонов с вязкой кровью на своих руках и слабо сжал их, прикусив губу. — Люк… Я, наверное, пойду, — рыцарь тяжело сглотнул. — Это может быть опасно… — Мне плевать. На плечи Альбериха легли сильные руки винодела, поддерживая и не давая упасть. Дилюк, будто не замечая кровь и не думая о возможности заразиться, взял с чужой ладони бутоны мальвы, сминая их в кулак, и подал рыцарю салфетку, заранее взятую из-за стойки. — В Бездну. Я не собираюсь стоять и смотреть, поэтому даже не пытайся возражать! — Рагнвиндр непроизвольно повысил голос, пальцы судорожно сжались на бутонах мальвы. — Пошли. Хватит уже стоять здесь. Кэйа слабо вздрогнул, смотря, как Рагнвиндр сжимает лепестки. Сердце пропустило удар. Неужели он не понимает, что может заразиться?!.. Сейчас Альберих узнавал Дилюка. Не просто так ему была дарована стихия пиро, ведь он, хоть и не первый год прятал это за холодной, несколько высокомерной маской, внутри словно огонь… Но, услышав последние слова, Альберих несколько опешил, коротко соглашаясь и уходя с Дилюком. — Только не влюбись, — тихо произнес Кэйа, мельком взглянув на Рагнвиндра. Дилюк не ответил, молча продолжая идти вперёд. Лишь сильнее напряглись пальцы на плечах Кэйи, смяв тонкую белую рубашку. *** Ночью Рагнвиндр так и не смог заснуть. Мысли в голове путались, неизменно возвращаясь к одному: мальве. Винодел чувствовал, как там, в другой комнате, Кэйа также не может заснуть от сотрясающих тело приступов кашля, но всё, что он сейчас мог — в бессильной злобе сминать в пальцах простыню, стискивая зубы. Он не верил. Просто не верил в то, что скоро, до боли скоро, Кэйи может не стать. Он не хотел в это верить, разум просто отказывался принимать это… Кэйа не умрёт. Не может умереть… Ведь так?..