under the Tijuana sky

Адан запирает дверь и ведет себя как гостеприимный хозяин — предлагает Диего присесть, заваривает кофе и откуда-то даже достает печенье. Эти три печеньки явно некоторое время уже полежали, но это не важно. Диего рад одной возможности наблюдать, как Адан, распустив волосы, ставит на место столик, а потом с ногами залезет на кресло и сворачивается в кокон в пледе вокруг кружки со своим кофе. Он блаженно прикрывает глаза, вдыхая его аромат, а потом впивается почти бездонными черными зрачками в Боргеса, явно ожидая объяснений. — Почему ты пришел один? Это не "Почему ты пришел?" и не "Почему ты так долго не приходил?". Адан был уверен, что Диего придет и приведет с собой кого-нибудь неприятного, чтобы схватить Адана и доставить в полицию для допроса. — Не люблю свидания втроем. Или считаю, что мне одному ты скорее раскроешь все карты, чем допросной группе. — Мы снова в это играем? — А тебе не нравится? — Давай отныне говорить прямо, — закатывает глаза Адан, и Боргес весело хмыкает. Он совсем не хочет кофе, его и так потряхивает, но делает глоток, чтобы дать себе время придумать, что сказать. Он не думал об этом по дороге, надеясь, что спасется экспромтом. Не прокатило. — Я... был готов, что это окажется ловушкой или что вы с Алехандро просто так потешаетесь над глуповатым военным. Конечно, я не хотел, чтобы у моего провала были свидетели. Адан молчит некоторое время. Его взгляд останавливается на губах Диего, изогнутых в легкой полуулыбке, и опускается в кружку. — Я ждал тебя. Диего забывает, как и зачем нужно дышать. — А я надеялся, что ты хочешь меня видеть. Адан кивает и ничего не отвечает. Они сидят в тишине, иногда Боргес как будто порывается что-то сказать, но всегда передумывает. Адан один раз уходит покурить в ванную, но быстро возвращается. Он заводит будильник на 4 часа, чтобы Диего успел добраться до казармы, и садится на прежнее место в прежнюю позу. Бросает взгляд на желтую тусклую лампочку. Лампочка мигает и кажется вот-вот погаснет. Адан снова встает и заглядывает в шкаф. Роется там, достает коробку с новой лампочкой, убирает ее и снова садится. Диего вдыхает, выдыхает, готовится начать монолог, но давится воздухом и закашливается, чувствуя себя последним лузером. Адан фыркает, и неловкость атмосферы немного спадает. — Я ведь тебя совсем не знаю, — наконец решается Диего. Он оставляет кружку с едва тронутым кофе на стол и поворачивается к Адану всем корпусом. — А ты не знаешь меня. Так что происходит? — У нас есть возможность узнать друг друга. — И ты расскажешь? — Я думал, что когда ты придешь, я окажусь за решеткой раньше, чем назову свое имя. — Адан перебирает пальцами по чашке. Диего краем сознания отмечает, как постукивают его отросшие ногти. — Я выдал тебе кредит доверия и сотню раз успел пожалеть. Но оказывается ты беспокоишься о своей кредитной истории. Так что я одобряю тебе кредит побольше. — Ты сказал, что ты вор, — Адан кивает, но как будто слишком резко. Диего про себя смеется. — Но зачем наркокартелю что-то воровать? — Информация — не совсем мой профиль, но очень ценный ресурс для всех. Так что пришлось чуть-чуть переквалифицироваться, но оплата того стоит. — Адан ухмыляется и дергает бровями. — Зарплата военного меньше примерно в тысячу раз. Нищий военный только тяжело вздыхает и хлопает по пустому карману штанов. Кажется, там даже отзываются две монетки. — А теперь моя очередь. Это вы устроили взрыв на площади сегодня днем? Боргесу кажется, что он ослышался. — Что? Нет. Среди тех, кто собрался там, были смертники. — Тебя это пугает? — Не люблю, когда гибнут невинные люди. Но я видел вещи и пострашнее. — Диего пожимает плечами и невольно добавляет в голос сталь. — Я прилетел сюда прямиком из Афганистана. Адан... просто кивает и еще раз изучающе осматривает его. Снова повисает тишина. — Один мой хороший знакомый погиб из-за этого взрыва, — Адан вздыхает. — Я никогда не хотел влезать в такое дерьмо. Я краду картины из галерей, а не помогаю развязывать войны. Боргес поджимает губы. Его самого только чуть-чуть оглушило тем взрывом. А смертников ему не было жаль. Но Адан выглядит так, будто потерял последнего члена семьи. Его хочется утешить, но откуда бы Диего знать слова поддержки. Поэтому он только протягивает руку и сжимает запястье Адана. И молчит. — Я умею танцевать танец оленя, — внезапно говорит Адан. Диего смеется так громко, что немного наигранно. — Мой отец был родом из штата Сонора, так что в детстве меня учили движениям оленя. — Ты обязан будешь мне показать, — пытаясь отдышаться, просит Боргес. Как ни странно, за все время в Мексике он еще ни разу не видел их национальные танцы. А слышал много. — А танец со шляпой? — Только женскую партию. Боргес снова довольно хохочет. А успокаиваясь, ловит взгляд Адана. Неприятная догадка проходится морозом по коже. — Что с ним случилось? С твоим отцом. — Мои родители погибли, когда мне было 10. Автокатастрофа. Адан утыкается в чашку. У Диего отлегает от сердца (потому что если бы оказалось, что он погиб только сегодня, Боргес не сумел бы утешить). Но очевидно, что тема не самая приятная, поэтому он не решается расспрашивать. — Ну, я своих родителей вообще не помню. Я вырос в приюте, а место это не очень... хорошее. Вот и сбежал в армию, как возможность подвернулась. — Он отводит глаза, понимая, что и сам не хочет ворошить прошлое. — Ну так... Что все это все-таки значит? Что это за место? Адан поднимает голову, но смотрит в сторону, изучая помещение, как будто в первый раз. Мыслями он явно далеко и едва ли услышал попытки Диего прояснить ситуацию. Он встает и подходит к небольшой тумбочке, на которой стоит крохотный радиоприемник. — Я купил эту квартиру, когда получил небольшое наследство от родителей. После их смерти никто не хотел брать взрослого ребенка в семью, так что я уехал сюда сразу, как достиг совершеннолетия. Думал, близость к границе поможет построить жизнь. Ну, примерно так и вышло. — Адан вертит колки приемника, пока не добивается тихого, но чистого звука. Играет что-то медленное. Диего чувствует, что атмосфера неуловимо меняется. Адан поворачивается к нему и чуть откидывается на тумбочку позади себя. — Потанцуешь со мной? — Только если это будет танец оленя. Ладони у Адана мягкие и холодные, в контраст чуть вспотевшим — Боргеса. Зато его тело горячее, словно в лихорадке. И голова потрясающе правильно ложится на плечо из-за разницы в росте. Медленно, не в такт музыке раскачиваясь, прижимая к себе кажется самого прекрасного мужчину на планете, Диего думает, что разговоры подождут. Если они вообще понадобятся. Прямо сейчас важно то, что Адан ногтями выводит круги у него на пояснице, тихо рассказывая что-то про музыку, которая играет. Композиция меняется, и теперь говорит уже Боргес — о том, где успел побывать и каких людей увидеть, о забавной армейской рутине и о своей любви к местной кухне. — Я всегда боялся сильных чувств, — вдруг говорит Адан, не поднимая головы. Его пальцы чуть сжимаются под лопатками Диего. От этого по телу последнего разбегаются электрические разряды. — Сильное и внезапное всегда опасно. Я привык все контролировать и планировать. Но кто бы мог подумать... Этого не было в моих планах. Как и огромного соблазна поддаться этому. — Он шумно вдыхает совсем рядом с шеей Боргеса. — Я так сильно хочу поддаться, Диего. Могу ли я себе это позволить? Диего поворачивает голову и, ни секунды не думая, отвечает, касаясь губами чернильных волос: — Иногда поддаваться своим слабостям необходимо. — Так ты — моя слабость? Тогда нечестно, что ты знаешь про нее, а я про твои — нет. — У меня много слабостей. Можешь начинать список. — Он чуть отстраняется, заглядывает в глаза Адана, находит в них ответ на свой вопрос и наклоняется. — Слабость номер один... Звенит будильник. Диего смотрит на него непонимающе, но опускает руки, выкручиваясь из объятий. — Слабость номер один — время. Ничего не могу поделать с этим ублюдком, оно всегда побеждает. Я должен идти. Адан понимающе улыбается и кивает. — Через пару дней у меня будет увольнительная. Можем... — Диего замолкает, не зная, насколько уместно сейчас позвать его на свидание, учитывая образ жизни их обоих. — Я в основном обитаю на Пасео де лос Эроес, — как бы невзначай отвечает Адан. — Но вечерами люблю посидеть на дамбе. Там так тихо и безлюдно. — Ох, да ты что! — подхватывает Боргес, принимая правила игры. — Я там так ни разу и не был, хотя я здесь уже три года. Надо будет выбраться как-нибудь вечером. Адан многозначительно дергает бровями и открывает дверь. Легкая улыбка не сходит с его губ, пока она не закрывается за Боргесом. А потом медленно оседает по стене и прячет лицо в коленях. Диего выходит в промозглое влажное утро и хочет умыться в ближайшей луже. Его сердце стучит как бешеное, а душа требует кричать так громко, чтобы деревья вокруг содрогнулись. Внезапное признание Адана заставило его кое-что понять. Он так давно не позволял себе отдохнуть и просто насладиться чьим-то обществом. Он так давно не чувствовал такого желания. Он впервые четко понял, что не хочет больше оставаться военным, капитаном Боргесом, а хочет быть просто Диего. Просто собой, без чинов и званий. Просто хочет чувствовать и иметь возможность об этом сказать.