Моё имя Такемичи!

       Омега стоял за спиной Изаны, чувствуя прикованный к себе взгляд Шиничиро, и невольно у него по спине бежали мурашки. Седьмой был уверен, что если ли бы прямо сейчас Изана, сидящий перед ним на стуле с высокой спинкой, за которую омега держался, не выпускал бы концентрированный аромат, смешанный с успокаивающими феромонами — что отлично перебивали аромат старшего альфы, то сам он давно бы корчился на полу. Хотя, на самом деле омега не уверен, что Шиничиро хотя бы догадывается о том, что Седьмой может ощущать ароматы.        Вообще, в последние пару недель, после того, как Манджиро его избил, Седьмой старался не отсвечивать и прятаться в потаённых углах поместья, создавая видимость кипящей работы. На деле, даже дышать было слишком больно, боль не хотела отступать, а сукровица продолжала корочкой засыхать на бинтах, от чего осторожные действия господина при перевязке приносили омеге невыносимую боль, и Седьмой, не стесняясь, рыдал каждый раз.        Изана очень сильно изменился, он продолжал быть с омегой осторожным, но, тем не менее, словно бы стал отдаляться — меньше разговаривал, прикосновений стало меньше. Но альфа всё так же продолжал исчезать каждую ночь, заставляя омегу запирать за ним дверь до самого утра. Омега ждал его с рассветом, альфа стучал в дверь особым образом, и Седьмой понимал, что это Изана и его нужно впустить, чтобы позволить поспать пару часов, прежде чем тому придётся посетить семейный завтрак, после которого он всегда приносил для омеги что-то необычайно вкусное.        Аромат Изаны усилился, это означало, что Шиничиро начал давить на брата собственным ароматом. В последнее время омега чувствовал, словно бы его обоняние усилилось. Будто все запахи и ароматы приобрели не просто оттенок, но и глубину. Он стал лучше разбираться в эмоциях окружающих его омег и альф, и, ко всему прочему, омега стал зависим от ароматов, в особенности, к своему стыду, от аромата Изаны.        Омега ничего не мог с собой поделать, когда, прикрывая глаза, позволял себе просто наслаждаться ароматом сильного альфы. Седьмой полностью осознавал то, что вновь прыгает в яму, надеясь, что шипы на этот раз не пронзят его насквозь. Несмотря на то, что он постоянно отдёргивает, напоминая самому себе уровень, находящийся ниже плинтуса, именно там, где на полу остаётся грязь, принесённая на подошве ботинок.        Омега медленно и глубоко дышит, чувствуя, как спина от долгого стояния начинает болеть всё сильнее, а в голове появляется туман, поэтому Седьмой крепче сжимает пальцы на спинке стула. И в этот момент его ноги на мгновение ослабевают, заставляя пошатнуться и едва не свалится на пол, с трудом удержавшись на месте. От чего прервался разговор альф, в который омега не вникал, следуя одному из основных правил выживания омег — «Не имей слуха, чтобы не лишиться его по настоящему».       Изана обернулся к Седьмому, но со своего места подниматься не стал, так как омега держится только благодаря ему. Седьмой вновь становится ровно, низко склонив голову и убрав руки со спинки стула, тут же сжимая пальцами край своей длинной рубахи. Пара долгих мгновений, когда Седьмой ёжился под внимательным взглядом альфы, тянулась слишком медленно, но в следующее мгновение альфа хлопает себя по коленям:        — Садись. — Омега не смеет сопротивляться, с точностью исполняя приказ альфы, тут же невольно втягивая больше воздуха и аромата Изаны. — Я понимаю… — Продолжает прерванный разговор альфа, а омега вздрагивает, когда чувствует, как руки альфы обвились вокруг талии. Седьмой не позволял поднять себе взгляда ни на одного из альф, но, тем не менее, он ничего не смог поделать с желанием сущности напиться ароматом Изаны, с жадностью вдыхая его. — Но не собираюсь покидать поместье.        — Между тобой и Манджиро слишком тяжёлая аура. Всё это ведёт к конфликтам. — Голос старшего стал тише, и Седьмому даже показалось, что Шиничиро заговорил более нежным голосом, ослабляя давление ароматом. — Я беспокоюсь, отец может лишь сильнее обозлиться на тебя и тогда…        — Шиничиро, ты боишься отца? — Омега слышал в голосе Изаны обиду, ту самую, с которой он раньше рассказывал Седьмому о своём детстве. — Тогда чего же ты так паникуешь? Я не собираюсь покидать поместье, чтобы Манджиро двигалось легче.        — Изана, не будь ребёнком!        — Я не ребёнок. — Омега прикусывает губу, чувствуя, как сильно вокруг него сжимаются руки альфы. Омега боится воскликнуть от боли, сильнее жмурясь, и, кажется, Изана замечает это, расслабляя руки. — Я больше не хочу слышать подобное. Это всё?        — Изана, ты не понимаешь…        — Вставай. — Стоило Изане раскрыть объятия, как омега тут же вскочил, позволяя альфе тоже подняться на ноги, и последовал за ним прочь из зала. Альфа был зол, и это беспокоило сущность внутри омеги, подталкивая Седьмого к тому, чтобы оказаться с ним рядом и испускать феромоны. Сущность желала кружить вокруг альфы и успокаивать его, мурчать о том, что всё будет хорошо, но Седьмой решает противится сущности внутри него, поэтому он лишь незначительно изменил свой аромат, настолько легко, что он не ожидал от альфы какой-либо реакции, и был рад тому, что тот совершенно не заметил этого.        Когда же они добрались до комнаты господина, альфа остановил Седьмого.        — Я хочу отдохнуть. — Сказал он, оставляя омегу за дверью.        Седьмому не оставалось ничего, кроме как отправиться на поиски какого-либо занятия. И вскоре он добрался до прачечной, работа для него нашлась сразу.        Он просто закатал рукава рубахи выше и двинулся к котлам, где в горячей воде выпаривались простыни. Он без слов преступил к работе, отлично занимая своё место в механизме, совершенно без разговоров и указаний выполняя действия. Словно бы он не только что присоединился к пяти омегам, находившимся в прачечной, со стороны это выглядело так, словно он всё время был там.        Работа кипела, и это было абсолютно не похоже на то, как работают беты или альфы, вокруг которых всегда есть шум. Они переговариваются, смеются или даже поют за работой, создавая непрекращающийся шум. Но единственный шум, окружающий группу трудящихся омег — работа.        Седьмому даже не обязательно смотреть на своего напарника, когда он меняется местом с одним из тех, кто вытряхивает простыни, складывая их и делая более компактными. Омега просто погружается внутрь себя, вновь отправляясь в путешествие по вымышленному миру. Отгоняя от себя мысли о боли, которая проявляется от работы и жары в помещении, а так же мечты о альфе.        Седьмой не считает время, которое он провёл за работой, но когда работа замирает из-за голоса альфы, подозвавшего его, на улице уже стемнело.        Муто, что позвал его, просил следовать за ним, и омега сразу ощутил в аромате альфы угрозу, Седьмой сразу осознал, что у него большие неприятности, но, тем не менее, он двигался за огромным человеком, удаляясь в уединённый уголок. Муто замирает и, не оборачиваясь, обращается к омеге прозвищем, данным ему Изаной:        — Такемичи… — Пальцы омеги вцепляются в подол рубахи, когда альфа оборачивается к нему. — Избавься от плода. Изане не нужен наследник омега. Убей его.        Седьмой сжимается, чувствуя, как его сущность ощетинились, он даже отступает на шаг, прикрывая собственный живот ладонями, омега даже едва не скалится на альфу. Но вовремя загоняет сущность в угол, несмотря на это, он всё так же молча смотрит в землю, боясь убрать ладони от своего живота.        — Не смей заставлять повторять приказ дважды, омега. — Злобно шипит Муто, и ноги Такемичи едва не подкашиваются от волны аромата, выпущенного альфой. — Держи. — Муто протягивает ему какой-то свёрток, который омега тут же забирает из рук альфы. — Завари этот отвар и выпей, это поможет избавится от плода. — Омега ещё не успел даже осмыслить слова альфы, как он быстро склоняется к его уху, заставив ощутить леденящий кровь ужас, который заставляет буквально застыть на месте, сжав свёрток. — Не смей заставлять меня применять силу, омега.        Альфа резко выпрямился, заставляя Седьмого вздрогнуть, тут же прикрывая ладонями живот, Муто ещё пару секунд сверлит его взглядом прежде чем, развернувшись, оставляет его один на один со своими мыслями. Сущность внутри оскалилась, злобно шипя на ушедшего альфу, а Седьмой просто трясся от страха, не в силах усмирить дрожь в теле.        Омега просто не знал, что ему делать дальше, ему было страшно ослушаться приказа альфы, а внутренняя сущность никак не желала заткнуться. Седьмой хотел просто разрыдаться, он знал, что прямо сейчас он источает феромоны страха и злости, но он не мог даже сконцентрироваться на том, чтобы сдержать свои всхлипы и удержать слёзы.        Седьмой сходил с ума из-за сущности, которую постоянно старался удержать под контролем. Он не знал, почему его сущность была настолько… настолько. Седьмой даже не мог подобрать слов, она просто казалась ему бесстрашной, дерзкой — такой, какими должны быть альфы, но не омеги. Постоянная внутренняя борьба вытягивала из Седьмого последние силы. Он, словно марионетка с обрезанными нитями, упал на землю, пытаясь сдержать всхлипы и сжимая свёрток, не зная, что с ним делать.        Сущность скалилась, желая выцарапать ушедшему альфе глаза, а Седьмой трясся от страха, потому что не знал, что делать дальше. Он не понимал собственных чувств, не понимал происходящего вокруг. Ему было страшно. Ему было больно. И он не знал, что делать.        Седьмой постоянно погружался в созданные самостоятельно миры, там у него было всё, а самое главное, в этих вымышленных мирах, у омеги всегда была цель. В реальности же у него не было ничего, Седьмой даже не знал, зачем живёт. Просто умирать страшно и больно. Омега не знал, какая у него цель, мечта, которая могла бы исполниться не только в вымышленном мире. У Седьмого не было ничего из этого.        От осознания этого становилось ещё хуже.        Омега стирал слёзы, что потоком стекали по его щекам, но никак не мог остановить их. Он даже не обращал внимание на время, которое просидел на земле, или на то, что происходит вокруг, а потому, когда возле него кто-то остановился, Седьмой испугался и отшатнулся, падая с колений на зад, и невольно обратил взгляд на Изану, возвышавшегося над ним, тут же отводя взгляд, пытаясь сдержать рвущиеся рыдания внутри себя, пока альфа присаживался рядом с ним на колени.        Холодные пальцы альфа схватили омегу за подбородок, заставляя поднять лицо.        — Выглядишь отвратительно. — Даже сейчас слёзы омеги не переставали стекать по лицу, а всхлипы, кажется, стали только громче, пока он старался смотреть куда угодно, только не на лицо господина. — Размазал сопли по лицу, забился в угол и сидел здесь, пока я искал тебя… — Омега слышал в голосе Изаны раздражение и даже отвращение. — Я даже подумал, что ты сбежал. — Он отпустил омегу, поднимаясь на ноги. — Знаешь, я бы даже не разочаровался в тебе. Не знаю, почему ты казался мне особенным, но, кажется, я ошибся. Ты такой же жалкий, как и остальные. Только и можешь размазывать по лицу сопли и безвольно исполнять приказы. Слушай… — Броском воткнул в землю нож совсем рядом с ладонью омеги, заставив того вздрогнуть. — Отрежь свой палец, прямо сейчас. Я хочу его съесть. Давай.        Седьмой дрожащей рукой взял в руку нож, чувствуя его тяжесть, слова альфы словно эхо повторялись в голове омеги, когда он, отложив свёрток в сторону, прижал лезвие к мизинцу на левой руке. В этот момент даже сущность затихла. Альфа в ожидании находился рядом, и Седьмой видел на тени, как тот сложил руки в замок на груди.        Сердце в груди билось так быстро, что казалось, оно в любой момент может просто прорваться. Слёзы затуманивают взгляд, и пара капель даже упала на руки омеги.        Острое лезвие больно давило на кожу, и омега всё никак не решался, было страшно. Потому что он точно знал, что будет больно. Ему всегда больно. Это преследует его всю жизни и, казалось бы, он должен уже привыкнуть, но этого не произошло. Седьмой устал от боли, он устал от того, что каждый просто издевается над ним. Омега всхлипнул, чувствуя, как затихшая сущность вновь показывает клыки, ощетинившись.        Эта сущность, находящаяся внутри, была гораздо смелее Седьмого. Она не боялась огрызаться, даже если после следовало наказание. Почему-то в один момент ему показалось, что отличной идеей будет просто позволить зверю взять верх и довериться. Кажется, он окружил себя коконом аромата, словно дополнительной зашитой, продолжая всхлипывать.        — Режь! — И омега повиновался, резко вскинув руки и вонзив лезвие в землю, где всего мгновение назад была нога альфы.        Слёзы мгновенно высохли, Седьмой оскалился и, вырвав нож из земли, кинулся на альфу, он просто пёр на отступающего Изану, размахивая ножом, заставив оступиться и упасть, а сам накинулся сверху, метя лезвием в глаз. Альфа перехватил его руку, вынуждая омегу буквально навалиться на нож всем весом.        Альфа на мгновение ослабил хватку и лезвие вошло в землю рядом с головой Изаны. А глаза омеги шокировано распахнулись, и он с ужасом уставился перед собой. Чувствуя, как альфа под ним медленно дышит.        Наваждение отступило, и омега вновь ощутил, как начинает дрожать. Он, чёрт возьми, напал на господина! Кажется, Седьмой был готов обмочиться от страха, когда альфа резко перекатился, уложив омегу на лопатки, вызывая боль, которая сейчас омегу ни чуть не волновала. Он с ужасом просто уставился на Изану, даже не отводя взгляд.        Изана выдернул из земли нож, а по его лицу расползалась хищная улыбка, заставляя омегу задержать дыхание. Лезвие блеснуло в лучах заходящего солнца.        — Ты хотел меня убить? — Седьмой молчал. — Хотел выколоть мне глаз? Ты возненавидел меня, а? Отвечай.        — Н-нет, господин Сано. — Промямлил омега слишком жалким голосом.        — Тогда зачем ты кинулся на меня? — Изана склонил голову к плечу.        — Я просто… господин, я не знаю. — Протараторил Седьмой, тут же зажмурив глаза. Альфа засмеялся, запрокинув голову назад. Омеге было страшно, от его ужаса даже сущность потерялась где-то на фоне.        Смех альфы резко оборвался, и омега напрягся, ожидая, что нож сейчас вонзят в него. Время шло, а ничего не происходило, но внезапно на него что-то капнуло, потом ещё и ещё. И омега осторожно приоткрыл один глаз в момент, когда ещё одна капля разбилась о его щеку.        Лицо альфа было совсем близко, и омега с ужасом увидел, как из пореза на щеке господина капает кровь. На мгновение он даже подумал о том, что сам порезал альфу, но слова Изаны опровергли это:        — Будем считать, что ты дал мне отпор. — Изана взял омегу за руку, вложив нож в его ладонь. А после приставил лезвие в дрожащей руке к своей груди. — Если хочешь кого-то убить, бей сюда или… — Он переместил лезвие к собственному горлу. — … сюда. Или в почку. — На лице Изаны расплылась нежная улыбка, что в сочетании с капающей кровью заставляла омегу лишь ежиться. — Это теперь твой нож, всегда носи его с собой. Если к тебе кто-то пристанет, просто убей его… Понял?        — Да, г-господин Сано. — Альфа поднялся, помогая встать омеге и стирая с лица кровь, посмотрел на Седьмого, неуверенно прижимающего нож к своей груди, не зная, что с ним делать. Ведь у него не было даже пояса, чтобы он мог вложить нож туда.        — Пусть пока будет у меня. — Он забрал нож, а после направился к оставленному омегой свёртку, который показал Седьмому. — Что это?        — Отвар. — Тихо ответил омега, пока альфа, нахмурившись поднёс его к собственному носу, пытаясь учуять.        — Для чего?        — От плода…        — Муто… — Простонал Изана, а после, вновь стерев выступившую кровь, подошёл к Седьмому, нависая над ним. — Не смей убивать нашего ребёнка. — Омега смог лишь кивнуть, боясь поднять взгляд. — Идём.        Он потянул омегу в сторону особняка, где омега уже обработал длинный и глубокий порез. Его было нужно зашивать. Но Изана отказался идти к лекарю. Тогда омега, дрожащими руками, сделал это сам, постоянно извиняясь, боясь причинить больше боли. Но альфа лишь обнимал его за талию, в полумраке комнаты окутывая омегу своим ароматом.        Это немного помогало, и омега смог закончить при свете дрожащего огня свечи.        После чего в комнату постучала другая омега, сообщая об ужине, но Изана велел ей убираться, притягивая омегу себе на колени и сильнее сжимая в своих объятиях, он уткнулся лбом в его плечо.        В ту ночь альфа вновь затянул омегу к себе в постель, всю ночь прижимаясь к нему и обнимая.        Седьмой смог заснуть только под утро, а когда проснулся, то не обнаружил Изаны рядом, но на кровати лежала чистая одежда, что явно предназначалась омеге. Но тот не стал менять собственную рубаху, так как сомневался. Он лишь снял с постели грязное бельё, собираясь отнести его в прачку, но в дверях его встретил Изана.        — Почему ты не переоделся? В этой рубахе… — Изана дёрнул Седьмого за ворот. — … ты не сможешь носить подаренный клинок. Переоденься.        Омега не смел спорить, оставляя грязное бельё у двери, он надел на себя подаренные господином вещи: простую, удобную рубаху, и такие же простые штаны, что подвязывались поясом, на котором красовалась кобура с уже вложенным в нее ножом.        Изана подошёл к омеге, заставив его поднять голову. А после коснулся пальцами серёжек омеги.        — Я не хотел вчера есть твой палец. Человеческое мясо отвратительно на вкус. — Изана говорил это очень серьёзно, и омеге было не по себе от этого. — Я просто хотел, чтобы ты отказал мне. Ты не похож на других. — Альфа улыбнулся. — Но ты превзошел ожидания… — Альфа запустил ладонь в волосы омеги, почёсывая его затылок. — Давай прикончим Манджиро?