***
Изана устал, он почти не чувствовал собственное тело, когда пролезал сквозь кусты, желая как можно быстрее оказаться в собственной постели. Его глаза слипались, а во рту было слишком сухо. Чёртов Ран безостановочно подливал ему до самого рассвета и был виновен в том, что Изана едва ли мог двигаться и видеть что-то перед собой. Ему казалось, что лицо немеет, вряд ли он может сейчас вообще сказать что-то внятное. Он старался как можно более незаметно пробраться в комнату. Хотя Изана был почти полностью уверен, что слышал голос Шиничиро за своей спиной, когда перед его носом захлопнул дверь, сразу же упав в невероятно удобную постель. Глаза Изаны моментально закрылись и проснулся он уже ближе к вечеру, точнее его разбудил всё тот же Шиничиро, сунув в руки графин с холодной водой, к которому альфа тут же припал губами и, прежде чем покинуть комнату, брат сообщил, что младшего ожидает отец. Изана чувствовал себя ужасно, голова отдавала пульсирующей болью, глаза так и норовили вновь закрыться, а во рту, даже несмотря на выпитую воду, была пустыня. Идти к отцу не хотелось ровно так же, как и вставать с постели, но всё же поднявшись и по минимуму приведя себя в порядок, альфа направился в кабинет отца. Он уже был готов к тому, что ждёт его дальше. Естественно выходка Изаны не могла пройти мимо отца, только не то, что он ввалился в поместье с рассветом, так ещё и пьяным, проспав большую часть дня. — Звал, отец? — Войдя в кабинет, поинтересовался Изана, остановившись сразу под дверью. Мужчина долго молчал, сверля сына взглядом — это была самая отвратительная и одновременно завораживающая пытка для альфы. Словно бы всё его тело в миг напрягалось — это было на уровне подсознания, ещё с самого детства, когда отец был недоволен тем, как он, четырехлетний мальчишка, выполнял боевые стойки или не был искусен в произношении стихов на иностранных языках. Отец всегда находил причину придраться и всегда мучал его своим тяжёлым взглядом. Раньше, когда Изана был моложе, он быстро сдавал позиции и проигрывал в молчаливой игре, но чем старше он становился, тем дольше могла длиться эта пауза. И Изану всегда будоражило то, кто же проиграет в этом раунде на сей раз. — Ты нарушил мои запреты. — Секундная стрелка прошла полный круг на циферблате, а губы Изаны дрогнули в ухмылке. — В который уже раз? Отвратительное непослушание, отвратительное поведение. Как ты можешь называть себя Сано, продолжая пятнать наш род своими выходками? — Каждое слово, вырвавшееся изо рта мужчины, было насквозь пропитано отвращением, но Изана продолжал стоять ровно, словно натянутая струна, ни один мускул больше не дрогнул на лице, он не позволял бурлящим внутри эмоциям хоть как-то отразиться на внешнем облике. — Ты несносный и бесполезный, не способный даже ответить за свои действия. Продолжаешь играть на моих нервах и кичишься своими правами, на деле не стоя и ногтя омеги. Мусор. Ты всё продолжаешь считать себя хоть немного достойным занять моё место? Ты его не получишь, никогда. Вон отсюда, не попадайся мне на глаза, иначе я выпорю тебя как омегу, оставлю висеть на столбе и мочиться под себя. Вон! Изана склонил голову, позволяя отцу понять, что услышал его слова, и покинул кабинет, закрыв за собой дверь. В этот же момент его руки предательски затряслись от той ярости, что скопилась внутри, и ей необходимо было дать выход, поэтому альфа, сжав ладони в кулаки, абсолютно позабыв о головной боли, тошноте и сухости, быстрым и твердым шагом направился прямо на поле для их с Манджиро спаррингов. По-хорошему, сейчас он бы хотел сломать лицо младшему брату, и Изана с удовольствием воспользоваться бы этим, но ни по пути туда, ни на месте спаррингов Манджиро не было, поэтому пришлось выпускать пар на манекене. Вместе со злостью и потом выводя из тела оставшийся алкоголь, Изана пробыл на поле до самой темноты. Злость его закончилась ещё спустя полчаса после разговора с отцом, но волнение сущности внутри, её ярость, не позволили Изане остановится до тех пор, пока деревянный манекен не был разбит в щепки. Он осел на землю, всё ещё ощущая волнение сущности, с подбородка капал пот прямо на землю, стекая по всему лицу, мешая даже нормально видеть. Мышцы гудели, а лёгкие горели. Сущность внутри ворочалась, словно бы мечась в беспокойстве из угла в угол, не позволяя Изане привести мысли в порядок. С неба на голову Изане упала первая капля дождя и подул холодный ветер, вызывая мурашки по коже. Оторвав взгляд от земли, Изана осмотрелся, понимая, что уже давно стемнело и единственный человек, находящийся на улице сейчас помимо него, был Муто, стоящий за приделами спарринговой зоны. — Ты закончил? Изана поднялся с земли, отряхнув штаны, направился к парню, что протянул ему сухое полотенце, позволяя стереть стекающий по лицу и шее пот. Капель, падающих с небес, становилось всё больше. — Знаешь, сегодня воду в кузнице никто не менял. — Начал жаловаться альфа, Изана лишь фыркнул. — Обычно это делал твой омега. Но сегодня я его вообще не видел. Изана замер, уставившись на друга, на языке вертелся вопрос: «Что ты имеешь ввиду?», но прежде чем он успел его задать, Муто продолжил: — И Манджиро отправился в южное поместье вчера. Изана просто смотрел на абсолютно серьёзного друга, когда ему казалось, словно земля под ногами рушится. — Омеги нет в поместье, я проверил. — Что? — Голос Изаны дрогнул, но сейчас ему было плевать на это, он шагнул вперёд, затем ещё, вынуждая Муто отступить с дороги. Он вновь, словно пьяный, шаг за шагом, двигался в сторону поместья, уставившись пустым взглядом перед собой, чтобы спустя пару секунд сорваться на бег. Ворвавшись в поместье, он оттолкнул с дороги случайно оказавшегося на пути омегу, и не обращая внимание на оклик Шиничиро, бросился к своей комнате, чтобы понять — она абсолютно пуста, аромат омеги всё ещё был там, но очень ослаблен. В воспоминаниях словно вспышками всплывали кадры того, как он сам вошёл утром в комнату, его даже никто не встретил и никто не открывал ему дверь. Дверь, которая должна была быть закрыта изнутри, свободно поддалась пьяному Изане. И только сейчас, бросив взгляд на нее, он увидел сорванный шпингалет. Изана пошатнулся, чувствуя, как его сердце пропустило удар. — Нет… — Прошептал он, прожигая взглядом шпингалет, словно бы он мог его испепелить. — Нет. — Изана? — Шиничиро, появившийся в дверном проёме, заставил альфу вздрогнуть и вернуться в реальность. — Что случилось? — Я убью Манджиро.***
Когда Изана накинул на плечи плащ, подаренный им Такемичи, и вышел во двор поместья, там его ожидал Муто, не осмелившийся войти внутрь главного дома: — Я подготовил лошадей. — Дождь уже шёл в полную силу. Накинув на голову капюшон, Изана на миг замер, ощутив аромат омеги, оставшийся на плаще. — Не смей! — Шиничиро выскочил следом за Изаной, наплевав на кровоточащий нос, но Изана уже не слушал его, двинувшись следом за Муто в сторону ворот, где стояли в ожидании лошади. Сейчас Изана видел перед глазами лишь тьму, полностью овладевшую его сознанием, усталость полностью испарилась, уступив место жажде крови. Альфа чувствовал, как его клыки и ногти удлинились, от чего дёсны болели, и лишь плоть Манджиро могла ослабить эту боль. Он не слышал криков брата, вскочив на лошадь, он сразу сорвался на бешеный ритм, направив животное в сторону дороги. Изана не видел ничего перед собой, всё его сознание было занято лишь картинами истерзанного тела, но оно абсолютно точно не принадлежало Манджиро и это пугало альфу ещё больше. В своих ведениях альфа видел остекленевшие голубые глаза и слипшиеся от крови чёрные волосы — безжизненное, истерзанное тело омеги, вот что предстало перед глазами Изаны. Он винил себя, что упустил драгоценное время, за которое с его Такемичи могло произойти всё что угодно, поэтому он всё подгонял и подгонял жеребца, слыша свистящий ветер в ушах и топот копыт. Изана едва не слетел с лошади, когда та резко затормозила, отозвавшись на команду скачущего рядом Муто, альфа хотел тут же набросится на друга из-за его поступка, но: — Смотри. — Муто указал на что-то, лежащее среди дороги. — Это один из наших бет. Изана спустился с нервничающей лошади, медленно приблизившись к телу, лежащему на земле. Муто, словно профессиональный сыщик, осмотрелся вокруг, а Изана присел на корточки рядом с трупом и перевернул его застывшее тело на спину, мгновенно цепляясь взглядом за торчащий из его груди нож. Тот самый нож, что он отдал Такемичи. Резким рывком вырвав его из тела, Изана, даже без света луны, был точно уверен в том, что это тот самый нож. — Изана! — Муто отвлёк альфу от рассматривания резной рукоятки, обратив внимание на часы с цепочкой, что показывал ему друг. — Валялись в кустах. Он передал их Изане. Стекло на часах треснуло, а в трещинах виднелась кровь, сама же цепочка была порвана, но не это больше всего беспокоило альфу, а то, что на задней крышке была гравировка «Сано М.». — Следы размыло дождём. — Произнёс очевидное Муто, а Изана сжал часы Манджиро в кулаке, отправляя нож за пояс. — Плевать, я точно знаю, где он сейчас.***
Прежде чем открыть глаза, Седьмой почувствовал сухость во рту и боль во всём теле. Тьма комнаты мало что позволяла рассмотреть, поэтому омега, свесив ноги на холодный пол, схватился за голову, чувствуя пульсирующую боль в висках. Тошнота подступила к горлу и прежде, чем он успел сообразить, Такемичи вырвало прямо на пол. Тело пробрал озноб и слабость и омега, обхватив себя руками, затрясся, не понимая, где находится и что вообще происходит, он зарыдал. Страх — это всё, что у него было абсолютно всегда. Под дверью появилась полоска света, а после ключ повернулся в замке и дверь открылась, заставив Такемичи отвернуться и зажмуриться от света керосиновой лампы. — Ещё не успел обжиться, а уже портишь интерьер. — Как-то слишком весело произнёс Мансаку, расправив свои усы. Он поставил лампу на тумбу у кровати и коснулся ледяной ладонью лба вздрогнувшего омеги. — Да ты весь горишь! — Он резко подхватил сжавшегося омегу под мышки и закинул в постель, накрыв одеялом. — Нельзя чтобы ты умер. Тогда Изана точно сойдёт с ума. Лежи и не шевелись. Старик суетливо подскочил к двери, громко позвав кого-то из омег, находящихся в поместье, и как только одна из них добралась до комнаты, он отдал поручения прибрать в комнате и приготовить еду, а сам вновь вернулся к Седьмому, который едва ли вообще понимал, что происходит, ему было холодно и страшно, его мутило и трясло. Всё тело омеги болело. — Я прикажу обтереть тебя уксусом, а сам приготовлю отвар. Ты слышишь меня? — Да, господин Мансаку. — Даже несмотря на полубредовое состояние, уста омеги словно бы сами знали ответ. — Не вздумай сдохнуть. Старик оставил лампу на тумбе у кровати, сам же направившись на кухню. Он не мог позволить своему плану разрушиться, так что он обязательно позаботиться об этом омеге и дело здесь было не только в его плане. Мансаку не был идиотом, он сразу понял, что аромат этого омеги влиял на окружающих и даже на него. Точнее, на сущность, находящуюся внутри старого альфы, заставляя его следовать инстинкту о защите. И от этого всё становилось ещё веселее, ведь оказывалось, что истории его прадеда обретали реальное подтверждение. Теперь Мансаку был уверен, что действительно были времена, когда омеги сводили с ума альф, позволяя себе использовать их. — «Раньше омеги были другими, Мансаку. Они стояли с нами, альфами, на одной ступени, просто мы по глупости научились их ломать. — Ломать? — Да, ломать. — Прадед с весёлой улыбкой коснулся собственного носа. — Мы как идиоты забираем у них самое важное. Однажды всё это выйдет нам боком, Мансаку.» Прадед часто любил рассказывать Мансаку разные истории, которые, на тот момент ещё совсем юный альфа, запоминал, впитывая информацию как губка. Единственное, что в тот момент смущало мальчишку — особая нежная любовь прадеда к омегам. Мансаку усмехнулся, закидывая сушёные травы в котёл. — Интересно…