Посмотри на меня

В чемодан летят абсолютно все вещи.  Нет никакого желания оставлять хотя бы частичку себя в месте, где не было и не будет любви. Приехать днём, когда все из родных на работе, чтобы случайно не пересечься, – да. Служащая, Госпожа Шим, смотрит удивлённо и немного грустно. Она, пожалуй, правда, переживала за ребенка, который рос на её глазах без капли родительской любви. Экзамены сданы, а возраст и наследство от бабушки позволяют просто исчезнуть, стереть себя с полок гостиной и со второго этажа, со всех фотографий или видеозаписей. Очень жаль, что из воспоминаний чужих родных людей стереть себя невозможно.  Даниэль сдала желаемые предметы, даже не думая о том, чтобы последовать навязанным матерью советам. Сложно назвать принуждение советом, но Марш не умеет обижаться, как и не умеет забывать. Она просто сохранит детскую обиду где-то внутри, разделив её и белый, связанный любимыми руками свитер в разные сундуки своего сознания.  Она оставляет по всему дому пустые рамки, вытаскивая из них собственные фотографии, сметает в чемодан и сумки почти всю свою комнату, не забывая про ящики под кроватью и абсолютно все отсеки письменного стола. Забирает абсолютно все, потому что вернуться сюда ещё раз будет ощущаться, как смерть. Даниэль больше не хочет возвращаться к краю.  Так будет лучше? Точно. Совсем скоро начнётся студенческая жизнь: новые знакомства, знания, чувства и воспоминания. На следующую ступень лучше переходить без лишнего груза за спиной. Для Чонвона семья – опора и поддержка, для Дани – камень, что тянет её ко дну. Разумеется, у отца достаточно связей, чтобы после этой выходки все равно поспособствовать поступлению дочери в лучшее учебное заведение, однако думать об этом не хочется.  — Уже уходите? — слышится голос пожилой женщины, когда Марш уже стоит около входной двери, за ней её ждёт брат Чонвона на его машине. Удивительно, как много одобрения и помощи она получает от совсем чужого человека. Почему старший Ян так добр? Обернуться и опустить сумки, чтобы обнять женщину, что делала все возможное для того, чтобы облегчить мучения маленького человека, – правильно. — Спасибо, — закрывает глаза, но не отходит.  Женщина кивает и берет Дани за руку, чтобы по-старчески сжать её ладонь своей. Бабушка так не делала, она нежно проводила слегка шершавыми пальцами по лицу и смотрела в глаза, давая понять: с ней маленькую Марш никто и никогда не посмеет обидеть.  Она ушла, и все изменилось. — Госпожа, вы знаете, что я всегда буду рада узнать, что у вас всё хорошо.  Улыбка и кивок.  С прощанием не принято затягивать. — Прощайте. Уйти и не обернуться.

***

— Я люблю тебя, — говорит и убивает этим всю решительность старшего, убивает его самого и выбивает воздух из легких.  Чонсон, правда, хотел покончить со всем до того, как станет слишком поздно, однако не смог. Эгоистичное желание продлить моменты, которые приносят тебе счастье, затмило голос разума и лучшего друга, просто потому что. Пак не помнит, когда в последний раз так много думал и сомневался. В девятнадцать лет он разорвал все, что у него было, и уехал в другую страну, поступая в дальнейшем абсолютно так же: быстро и без колебаний принимал решения. Что сейчас? Чонвон переплетает их пальцы и зарывается второй ладонью в волосы старшего, после нежно проводя ею по коже – от шеи до плеча. Кажется, лучше Яна Джея никто не мало кто чувствовал, понимал или лечил. Иногда приходится жертвовать собой, чтобы любимому человеку было лучше.  — Почему ты молчишь? Поднимая глаза, Чонсон теряет желание жить, потому что встречает взглядами с ним. Он все знает. Он точно знает абсолютно все, а сейчас лишь пытается обмануть их обоих, скрыть тот факт, что им осталось жить около месяца. Скоро Чонвон подаст документы в университет в родной стране, начнёт новую жизнь, разделит молодость с кем-то достойным, но не с Паком.  «Я мог бы дать больше» – в голове, но никому не интересно. — Хён.  Утянуть в поцелуй – это не выход, но единственное, на что Джей ещё способен. Ян отвечает и прижимается ещё ближе, чтобы ни сантиметра между, потому что знает, что все это значит. Он умный, догадливый, взрослый и осознанный, Чонсон – нет, потому что бежит от правды, отказываясь отдавать нечто любимое, прижимая к себе, как любимую плюшевую игрушку.  Чонвон сможет идти дальше, Чонсон – нет.  Возраст имеет значение. Пак видел десятки живых примеров, но все равно допустил ту же ошибку. У Чонвона первая любовь, отношений может быть ещё много, а у Чонсона было всего два шанса. Такое бывает, некоторые люди не созданы для того, чтобы строить что-либо. Возможно, Джей создан для того, чтобы разбиваться и давать толчок другим.  — Не уходи, — не улетай, не бросай нас, не сдавайся, не позволяй им разрушить все.  Лёгкое прикосновение к его щеке, поцелуй в лоб, в уголок губ, в линию челюсти и последние на сегодняшний день объятия.  — Прости, Янвон, мне пора. Миниатюра конца света. Джей бы посмеялся, но вот только теперь он в главной роли.

***

Она все ещё красива.  У Юны темные длинные волосы, что локонами лежат на хрупких плечах, большие глаза, в которых хорошо видны отблески света, прекрасные губы, светлая бархатистая кожа без изъянов и невероятная улыбка.  Однако теперь она взрослая женщина. — Чонсон, — улыбается и заключает в крепкие объятия, постукивая ладонью по спине, — сколько лет. Сонхун пропускает какую-то неуместную шутку, но Паку все ещё совсем не смешно, он перестал воспринимать юмор жизни. Карма, видимо, правда, работает, раз сейчас к нему прилетают все его грехи в трехкратном размере.  — Шесть, — опускает глаза, — шесть лет, удивительно, правда? Я тоже рад встрече, Юна. Странно видеть человека, которого любил до безумия, спустя столько лет одиночества. Чонсон присаживается рядом с ней и просто молчит, потому что сказать нечего. Чонин рассказывает что-то об их с Юной защите проекта, а Джей не понимает, как это произошло: не имел понятия о том, что первая сильнейшая любовь учится вместе с лучшим другом.  Она ведь хотела в СНУ. Интересно, как чувствуют себя другие, когда их мечты крошатся и превращаются в стеклянную пыль? Пак, например, не чувствует ничего.  — Так вы однокурсники? — Чонин учится на архитектора, а я на архитектора окружающей среды, много общих дисциплин, — голос изменился, стал чуть ниже и глубже. В целом, красиво и приятно для слуха. Джей молча кивает и продолжает слушать, хотя все эти разговоры не имеют никакого значения. Голоса в голове смешиваются в фоновый шум, слова перестают быть словами, превращаясь в неразборчивые звуки. Ему все равно, что происходит в жизни у людей, которых он не увидит больше, либо увидит через неприлично большой отрывок времени. Не все равно только на Чонвона. Пак не понимает мотивов старшего Яна, не понимает, чего он хотел добиться, приглашая на дружеский ужин первую любовь друга, которого это не интересует. Чонин должен знать, что Чонсон не такой, он не из тех людей, которые могут переключиться по щелчку пальцев. Джею сложно довериться, ему сложно отпустить, но сделать это придется снова. Родители Яна в театре, он сам скоро переезжает в съёмную квартиру, а Чонвон остаётся. Он вырастет и под конец обучения в университете тоже переместится в жилье, что будет располагаться ближе к центру или работе. Так и происходит в обычных семьях, так и должно происходить. Слышно, как щелкает замок в двери, слышен смех родного человека и женский, слышно, как обувь падает на подставку. Встречаясь взглядами с Чонвоном, Джей чувствует, что ему хочется его обнять, а больше ничего и не нужно. Слишком много лишних людей, Чонсон из всех выбрал бы именно младшего, но права выбора у него нет. — Пришли? Чонвон, поздоровайся с ребятами, Дани, ты тоже проходи, — Чонин смотрит на девушку, как на надежду, что пока что удаётся удержать в руках. Старший брат Чонвона хочет видеть его с ней. Пак чувствует себя лишним в данном уравнении, с ним не получится найти корни, с ним оно останется нерешенным. Когда Ян видит Юну, меняется в лице, это замечает лишь Джей. Он продолжает улыбаться и вежливо отвечать на вопросы, которые Чонсон не слышит и не хочет слышать. Они сбегают на второй этаж, а старший остаётся, потому что детям положено уходить, а взрослым продолжать сидеть за столом до талого. Это правило, которое придумали садисты. В рабочем портфеле подарок Яну, а вручить его кажется сложнее, чем потратить на него круглую сумму. Так надо. Необходимо оставить после себя хотя бы что-то, что будет напоминать об искренности чувств, даже если коробка с лентой полетит в мусорку сразу после вылета. Друзья расходятся по гостиной и что-то обсуждают, а Чонсон сбегает, быстро поднимается на второй этаж и стучится в знакомую дверь, чтобы войти и увидеть двух подростков, спокойно ищущих что-то в компьютере.  У неё больше шансов. А Джей счастлив, если счастлив он. — Я, пожалуй, заварю нам чай, — громко шепчет Дани и уходит.  Знает?  — Чонвон, — от одного имени в груди расцветает сад душистых цветов.  — Хён, почему она там? — оборачивается и не обращает внимания на пакет в руках старшего, он встает с кресла и подходит ближе, смотря прямо в глаза. — Это ведь твоя бывшая девушка? Вы… Не знаю… Хотите попробовать снова? Чонсон не понимает, как младший может ревновать его, потому что для Пака кристально ясно: лучше Яна уже не будет, а пробовать с кем-то, кроме него, – глупость. — Я взрослый человек, — делает шаг ближе и кладет ладонь на плечо. — Обеспеченный, привлекательный, кто не захочет попробовать снова?  Чонвон выдыхает, а Джей тихо смеется, проводит пальцами по чужой коже и не может насмотреться, насладиться. Иногда появляется мысль о том, что он смог бы младшего просто напросто съесть, потому что невозможно терпеть дистанцию между ними. Нужно ближе, чтобы даже дышать не воздухом, а друг другом. — Хён, ты дурак, — справедливо. — Я знаю, — целует и не испытывает ни капли вины за то, что делает это в доме родителей Яна, он чувствует, а на остальное все равно. — Я принёс кое-что. Протянуть пакет и наблюдать за тем, как Ян распаковывает подарок, – то, что хотелось бы делать на постоянной основе. Когда оберточная бумага исчезает, Чонвон удивлённо поднимает глаза. — Хён, что это?  — Планшет, ты ведь скоро поступаешь в университет, лишним не будет. — Но это слишком дорого. Не дороже тебя.  — Не дороже денег, я ведь зарабатываю, все нормально. Распечатай и настрой, если что, Дани поможет, думаю, а мне пора, — младший хватает за руку и снова  целует, Джей принимает это за «спасибо». Вот бы месяц длился всю жизнь. — Можно приехать к тебе завтра? — Да.