Посмотри на меня

Чемодан. Чонвон видит темно-коричневый чемодан за дверью в спальню и выдыхает, стараясь успокоить бешено стучащее сердце. Страх прокрадывается через кончики холодных пальцев, пробираясь под кожей в самый мозг, однако Ян не может думать, он не желает даже допускать мысль о том, что это конец. Слишком рано, слишком неожиданно, слишком жестоко. Джей выходит из комнаты, закрывая дверь, а за ней и обзор на ужасную, по мнению Чонвона, вещь, которой быть здесь точно не должно. Проходя мимо младшего, Пак аккуратно машет ладонью по его шее, чтобы запечатать прикосновение на своей коже на всю оставшуюся вечность. Хотелось бы не существовать в моменты, когда Яна рядом нет, и оживать, когда он появляется в поле зрения, точно игрушки во всех детских сказках и мечтах, однако. Чонсон вырос. — Всё в порядке, малыш? — Он наливает кипяток в кружку, где уже лежит чайный пакетик, а для Чонвона достаёт виноградный сок – он не любит горячее. — Выглядишь бледным, замерз? Младшему приходится согласно кивнуть и поджать губы в попытках унять дрожь по всему телу.  Он знал. Конечно, Ян с самого начала догадывался, что этим все может закончиться, но надежда умирает последней, верно? Вероятно, он недостаточно хорош или важен, чтобы удержать старшего рядом. Возможно, он сделал недостаточно, не показал всей серьезности своих чувств, вел себя слишком по-детски.  Все могло быть иначе? — Тогда иди сюда, — улыбается – это так невыносимо красиво – и сам подходит, утягивая в теплые объятия, но младшему все ещё ужасно холодно.  Близость с Джеем впервые работает не успокаивающе, наоборот, она порождает сотни разрядов на коже и заставляет плечи Чонвона содрогаться от страха, паники и чувства вины. В конце концов, он не сделал все возможное, чтобы Чонсон остался, он лишь закрывал глаза на все, что могло в будущем причинить боль. Эффект снежного кома никто не отменял.  — Чонвон? — обеспокоен. Ян ненавидит плакать или давить на жалость, но не может остановить себя, когда цепляется ногтями за чужие плечи, он сам не замечает, как переходит на полукрики, которые все равно не помогают успокоить всепоглощающую тревогу внутри. — Чонвон, что произошло? — Почему? — первое, что удается разобрать. — Почему ты бросаешь меня здесь? Это конец.  Джей замирает и смотрит в его глаза, чтобы окончательно закопать себя в могилу, которую начал рыть слишком давно. Без Чонвона не будет ничего, не будет воздуха, трепета, счастья, боли или жизни, Чонсон исчезнет, будто его никогда и не было, потому что младший – единственное, что могло его спасти. Когда колени Яна касаются пола, Пак чувствует себя мертвым.  — Что мне сделать, чтобы ты остался, хён? — его глаза красные и мокрые, он быстро мотает головой и держит ладонь старшего двумя руками, потому что боится отпустить. — Я сделаю все, ну, пожалуйста. Хён, что я сделал не так? Послушай меня, я буду лучше… Опускаясь на его уровень, Джей берет в ладони его лицо и хочет себя убить, потому что так будет лучше для всех. — Не нужно, Чонвон, — тихо, но он слышит, — ты и есть лучший. Это я тебя недостоин, это я сделал все не так, это я, понимаешь? Чонвон? Ты не должен держаться за меня, потому что ты утонешь, Чонвон. Мое место на дне, а твое – там, где ты есть сейчас, с твоими близкими под солнцем. Он отрицательно мотает головой и всхлипывает, пытаясь собраться на секунду, чтобы сказать: — Моё место с тобой.  — Ты задохнешься, Чонвон, ты будешь жалеть, ты возненавидишь меня, потому что нас будут ненавидеть все вокруг, понимаешь? В его глазах впервые ничего, кроме осколков. — Мне все равно.  Молчание кажется точкой, однако. — Джей-хён. Глаза в глаза, а на улице, кажется, начинается дождь.  — Я всегда буду здесь, — выдыхая весь воздух из легких, Чонвон закрывает глаза и кивает самому себе, — сколько бы дней ни прошло, я буду здесь.  В этом и проблема.

***

— Мы заболеем, — факт. Дани не получает ни слова в ответ и лишь поджимает губы, что начинают дрожать от холода. Дождь все ещё слишком сильный, они сидят на качелях прямо под небом уже чертов час. Марш молчит, потому что знает, что Чонвон не расскажет, потому что боится быть осужденным. Дани молчит, потому что видит, как плечи старшего сотрясаются в который раз, а капли дождя маскируют все последствия осознания. Одежда мокрая насквозь, холодный ветер проникает через кожу прямо в легкие и спускается по стенкам вниз. Ей безумно холодно, ему – невыносимо. От морозов погибали люди.  — Чонвон, — тихо, чтобы не спугнуть, — знаешь, что мне помогло притупить боль от исчезновения Рики? Ян поднимает свои красные глаза и мотает головой, потому что никогда об этом не думал. Если существует что-то, что заставит тупую боль в районе груди затихнуть, он воспользуется этим в этот же миг. — Мне было так плохо, — шепотом. Глаза в глаза. — Я думала, что это конец, понимаешь? Кивает и опускает голову, чтобы сосредоточиться на её тихом голосе. — Я стояла на краю, когда увидела бабушку, — прикусывает губу до крови и смотрит вверх, хотя смысла нет – дождь все скроет. — Думаю, ты бы ей понравился.  Чонвон смотрит непонимающе и слегка дрожит от прошибающего холода и страха.  — Это и есть мой ответ, — улыбка выходит сносной, — меня спасли мои воспоминания и ты.  Сердце останавливается и продолжает биться абсолютно каждый день. — Что же мне делать? — его голос охрип, а глаза опухли, но он все ещё самый родной. — Позволь мне спасти тебя? Чонвон выдыхает и закрывает глаза, чтобы выжить. Он не может спасти себя самого, не может спасти свои чувства, не может понять, что должен делать дальше, не может осознать, кто важен, а кого стоит отпустить. Прямо сейчас Ян не может абсолютно ничего, лишь довериться человеку, что протягивает руку и улыбается слишком тепло. Иногда ему кажется, что он проклят, а после вспоминаются моменты их с Дани знакомства. Если Ян Чонвон проклят, то Марш стала единственным его благословением. Ему не стоит знать, что это работает для двух сторон. Чонин уехал провожать друга с остальными примерно два часа назад. Возможно, Джей ещё в этой стране, дышит тем же воздухом и смотрит на то же небо. Когда Чонвон поднимает голову, он видит лишь тучи и серую массу, с которой на его лицо падают холодные капли. Младшему хотелось бы, чтобы Чонсон больше никогда не увидел этого неба, потому что иначе Ян уничтожит самого себя, поглотит последние разумные мысли и убьет последнюю надежду на нормальное существование. Правда в том, что Чонвон все равно будет ждать. Холодная ладонь в чужой ледяной ладони – правильно. Иногда стоит умереть, чтобы наконец начать жить.