Посмотри на меня

Before… Рики уже двадцать минут сидит в тишине, наблюдая за тем, как старший перелистывает страницу за страницей в поисках ответов на вопросы из билетов. Нишимура не надевает наушники, чтобы заглушить свои мысли, не включает фильм и не ложится спать, чтобы просто не думать. Всё это впервые. Стоит поговорить, рассказать правду и признаться в своих чувствах ещё раз. Младший боится, что Сону с ним плохо, а признаться у того просто нет сил или смелости, потому что три года – срок. За это время можно успеть начать жить заново, полностью поменять круг общения, переехать или выучить новый язык.  Когда Рики садится на колени рядом с креслом Сону, тот сразу же опускается на его уровень, чувствуя мягкий ворс кончиками пальцев. Быть на одном уровне – важно, ведь идея превосходства  над любимым человеком в здоровых отношениях ни к чему. Оба это понимают. — Расскажи мне, — тише обычного. Ким гладит младшего по щеке и шее своей теплой ладонью и смотрит тому в глаза.  Нишимура выдыхает. Успокаивается. — Я встречусь с Дани, — в таком же тоне, — я прошу тебя поверить мне. Сону – неожиданно для Ники – лишь понимающе кивает и руку не убирает, он притягивает к себе, гладит по спине и волосам, позволяет услышать биение своего сердца. — Ты любишь её? — Я люблю тебя, — правда, — и это ничего не изменит, однако… Парень не напирает, позволяя младшему собраться с мыслями. Необходимо слушать и ждать, чтобы услышать, иначе никак, иначе ссоры, недомолвки и обиды. — Однако я чувствую, что часть меня осталась с ней, будто, чтобы успокоить эту вечную тревогу внутри меня, я должен собрать пазл, а она последняя деталь, — утыкается лбом в плечо и закрывает глаза, знает, что Сону не оттолкнет, становится легче, — ты меня понимаешь? Ким снова кивает, но пока ничего не говорит, осмысливает услышанное и пытается переварить, чтобы помочь своему человеку. В конце концов, он точно знает, что Ники ненавидит холодную пищу в плохую походу, что он всем сердцем любит спортивный стадион в парке, знает, почему младший его любит. Сону все ещё с Рики, потому что им так хорошо. — Что я могу сделать для тебя? — Останься со мной, на моей стороне, я прошу тебя, — последние слова почти невозможно распознать, однако старший справляется. — Я здесь, так и будет.  Привязать человека к себе возможно, но крайне бесполезно, ведь насильно мил не будешь. Сону никогда не протягивал руку к веревке, потому что знал, что любящий человек вернётся или просто не уйдёт.  Так и будет.

***

— Это ужасно, чувак, — Джейк морщит нос и смотрит на то, как Чонвон выкладывает на отдельную тарелку филе рыбы. — Я всё понимаю, но чистить рыбу самому – самое отвратительное. Ян лишь усмехается и пожимает плечами, вытирая пальцы левой руки салфеткой. В этом старом кафе почти на окраине города очень уютно, рыбу готовят на огне, но вот приводить её в съедобное состояние нужно самому. — Ты преувеличиваешь, — поровну распределяет салат и рыбу на двоих. — Чтобы что-то получить, надо постараться, ничего не даётся просто так. Шим закатывает глаза и бурчит что-то про заумные разговоры в полночь. На улице совсем темно, но заведение не закроется до рассвета, хозяйка мучается от бессонницы. Ян её понимает. Чонвону даже летом как-то холодно и неприятно, он выдыхает, но вдохнуть каждый раз становиться сложнее. Телефон на беззвучном, поэтому сообщение от старшего он замечает поздно. Чонсон спрашивает, где он, просит поговорить, а Ян отвечает честно и сразу же, как увидел. Младший догадывается, о чем хочет спросить его Джей, но об этом не думает. — Хён, — непривычное для Джейка обращение, ну и пусть, — если я уеду… насовсем. Ты сможешь позаботиться о том, к чему я не смогу вернуться? Шим молчит, пережёвывает рыбу и смотрит вниз. Иногда Чонвон не понимал, как старший может знать так много всего о нем из скудных разговоров при встречах. — Мог бы не просить. — Что? — Я хочу позаботиться об этом, я это буду делать вне зависимости от твоего местоположения, однако, — глаза в глаза, — Чонвон, тебе не кажется, что… — Не говори. — Что некоторые вещи должны оставаться в прошлом, как бы сильно они не хотели вернуться, — слова друга кажутся в сотню раз громче из-за их смысла.  Ян закрывает глаза и чувствует, как распадается на осколки, из которых вряд ли можно что-то собрать. Ужасное чувство, что не дает сделать вдох, не дает спать или искренне радоваться за близких.  — Я не давлю, но прошу подумать, — младшему хочется закрыть уши и закричать так громко, чтобы он его услышал, — принимаешь это решение ты здесь и сейчас, или это делает Ян Чонвон, который не знает, куда поступать.  Ян Чонвон три года назад, потому что стоило ему притронуться всего лишь раз и весь опыт, вся личность, все воспоминания полетели с обрыва, как нечто совершенно ненужное. Снова начинать, снова пытаться выбраться из ямы, в которой лишь ты, его нет. — Чонвон, ты в порядке? Выглядишь так, будто сейчас свалишься. — Я выйду, — потому что на улице ждёт он.  Джей все такой же красивый, сердце замирает и отказывается биться вновь, когда он обнимает за талию и целует в лоб. Чонвон потерял счет времени, когда он успел приехать? Неужели был рядом в такой час? Возможно, разговор с Джейком длился чуть больше десяти минут, просто остальную часть Ян вспоминать не хочет, ведь чувствует, что его голова вот-вот просто взорвется из-за попыток сохранить разум и тело в относительном порядке. Чонвон не знает, почему Джей вытирает его слезы, он не помнит, когда начал плакать, не помнит, из-за чего. Ян будто сходит с ума, когда старший начинает его успокаивать, прижимать к себе и просить успокоиться. Он будто смотрит на все происходящее со стороны и не понимает, где именно он. Ни капли алкоголя, ни капли сна за последние два дня. — Янвон, ты слышишь меня? Нет, не слышит. Не слышит ничего, кроме сводящегося с ума писка в ушах. Хотелось бы прямо сейчас просто прыгнуть в воду и утонуть, чтобы все закончилось, но это невозможно, ведь: — Ты говорил, что я утону, — вероятно, очень сложно разобрать его слова. — Что? — Говорил, что задохнусь, но разве сейчас мне лучше? — Чонвон, я не понимаю. Выпутаться с его объятий, выпутаться из него самого – то, что стоило сделать в начале пути, не сейчас, потому что в данный момент это не имеет смысла. Когда все рушится, уже поздно начинать пытаться залатать трещины. Чонвон просто хочет быть в порядке, мечтает не чувствовать эту постоянную ноющую пустоту внутри себя, желает снова научиться крепко спать по ночам и дарить кому-то себя. Всё могло быть иначе. — Зачем ты уехал тогда? — отталкивает слишком сильно. — Черт, если ты так волновался за мою жизнь, то зачем вернулся? Всё бы было хорошо. Было бы. Джей не умеет ненавидеть, но знает, что двух людей в своей жизни не простит никогда: себя и любимого лучшего друга. Когда Джеюн без слов тащит Чонвона свою машину, хочется убить себя. Снова.