Посмотри на меня

Дани снимает свои кеды и видит лишнюю пару обуви, по внешнему виду очень напоминает ту, что принадлежат человеку, которого видеть здесь не хотелось бы. Она слышит голоса, Чонвон и этот человек на кухне, туда заходить не хочется, однако дверь открывается. Чонсон выглядит уставшим, он кивает в знак приветствия, но этот жест оказывается проигнорированным. Ян молча идет за ним, пока Марш в тишине заваривает чай и достаёт мед. В голове ничего, кроме белой кружки с котами.  С Рики они распрощались после ужина в японском ресторане. Скорее всего, они встретятся ещё раз, Дани спокойно просидит вечер в компании старых друзей, а после пропадет до следующей случайно встречи, заранее заготовленной судьбой.  Убедиться, что у него все хорошо – важно, но оставаться в чужой жизни насовсем нет надобности.  — От тебя пахнет сигаретами, — факт. — Что он здесь делал?  Дани не нравится общаться так, она не привыкла игнорировать или грубить, но видеть слезы родного человека становится невыносимым. Молча налить ему чай – жест, демонстрирующий больше, чем слова.  — Джей предложил поехать с ним в Штаты, — нет.  Марш поджимает губы и кивает, смотря лишь на кружку перед собой.  — Твой ответ?  — Я сказал, что отвечу позже, — пауза затягивается, он пытается собрать мысли в кучу, — но я думаю согласиться.  Девушка медленно кивает, но поднять глаза и посмотреть на него просто не может, пытается найти в себе силы, но напрасно. Она не может пошевелиться, сглатывая и выравнивая дыхание.  Другая страна – сложно.  Если он будет счастлив, Дани это примет, придумает способ, чтобы видеться хотя бы пару раз в полгода, потому что Чонвон – семья, иначе никак. Марш даже попытается объяснить всё его родителям, будет рядом с ними, убедится, что его и уже ее семья ни в чем не нуждается.  Так правильно.  Все будет хорошо.  — Ясно, — улыбается.  — Ты против моего отъезда? Глупости. — Нет, конечно, нет, — наконец смотрит в глаза и успокаивается, — такое явно не мне решать, да и как я могу быть против, если ты счастлив, верно? Чонвон кивает, но улыбки на его лице нет, Дани и не ожидала её увидеть. Бросить все и кинуться за любимым на другой конец света, потерять все, что наживал годами, пытаться объяснить семье, что чувства никак не могут быть ошибкой. Начинать новую жизнь без малейшей возможности забыть старую – невероятно сложно. Марш не смогла бы, снова не смогла бы. — Всё будет хорошо, — тихо говорит Дани, пытаясь поверить самой себе, она кладет свою ладонь на чужую, всегда помогало. Но не сейчас.  — Нет, не будет, — Ян горько усмехается и убирает руку, чтобы оттянуть себя за волосы и прийти в адекватное состояние. Не получается. — Зачем ты так говоришь? — Не будет хорошо, ни черта не будет, — глаза краснеют, горло начинает саднить. Чонвон не в порядке, впервые настолько. Он оттягивает волосы сильнее, но начать дышать не получается, уже не получится.  — Чонвон… — Я задохнусь, — смотрит на стол, а после зажмуривает глаза, — без него здесь и там с ним.  Дани жаль, она смотрит на красные от всего происходящего глаза, не имея возможности помочь, смотрит на то, как снова сгорает тот, что заставил гореть. Некоторые вещи должны оставаться в прошлом, а не возвращаться прямо перед тем, как стать забытыми.  Проверка от Вселенной? Возможно. Марш молится, чтобы Чонвон её прошел, потому что с каждым разом все больнее.  — Ты не задохнешься, просто найди свой воздух, — пытается звучать строго, но вкладывает слишком много любви, — забудь про все и сделай вдох. С ним там или без него здесь ты сможешь дышать, это единственное, что останется с тобой навсегда. — А ты?  Чонвон делает вдох, его плечи опускаются, а глаза начинают зудеть. — И я. 

***

Джейку душно. И пусть в клубе работают все кондиционеры, пусть по нему гуляет свежий воздух, а на парне все лишь навсего рубашка, расстегнутая на несколько первых пуговиц. Джейку очень тяжело дышать.  Встреча со старыми друзьями из университета не была хорошей идеей, потому что из этой компании Шим успел просто напросто вырасти, подобное случается, ничего страшного в этом нет.  Недопитый бокал виски одним своим видом заставляет недовольно морщиться и чувствовать подходящую к горлу тошноту. Джеюн забывался в таких местах раньше, посещал их специально, чтобы не думать о том, как в одно мгновение разбилось все, что было ему дорого, как покинули те, с кем хотел остаться до конца.  — Она десять из десяти, — восклицает кто-то сбоку, но Джейку безумно все равно, он хочет поскорее вернуться домой и заснуть, чтобы забыть этот день навсегда. Оценивать девушек подобным образом отвратительно, Шим никогда так не поступал, однако долгое время молча терпел выходки своих «друзей», чтобы не оставаться наедине со своими мыслями на долгое время. Теперь жалеет. — Джеюн, не хочешь пригласить её вместе с подругами к нам? У тебя отлично это получается, — получалось. Шим поджимает губы, чтобы унять тошноту, только вот теперь не от алкоголя, а от самого себя. Если бы только он смог стереть эти два с половиной года из головы, если бы только тогда умер он. Всё в этом месте отвратительно: люди, музыка, атмосфера, запах, слова и поступки. — Я таким больше не занимаюсь, — через силу, потому что говорить с ними до конца вечера не собирался. Начинается смех, какой-то непонятный гул, который откровенно выводит из себя. Кулаки чешутся, но это лишь способ выпустить агрессию на самого себя, используя других. Джейк учится принимать прошлое. Получается херово. — Да ну, дружище, ни за что не поверю! — А стоило бы, — вытаскивает пару крупных купюр и бросает на стол, чтобы в следующий момент направиться на выход, не говоря ни единого слова, которое можно было бы посчитать вежливым прощанием. Свежий воздух не помогает, лишь вгоняет в ещё больший хаос. На улице уже стемнело, нужно вызвать такси и отправиться домой, конечно, необходимо поступить именно так. Джейк просто идет. Он не знает, в правильную ли сторону, не знает, что именно должен видеть вокруг себя. Алкоголь не дает сосредоточиться, это отвратительное чувство заставляет рыдать от беспомощности. Когда такси все же удается поймать, не происходит ничего. Он оплачивает поездку, поднимается в свою квартиру и, даже не путаясь в ключах, открывает дверь. После её хлопка происходит всё, что должно было произойти очень давно. Папа ведь говорил, что стоит прожить и пережить, что скрывать свою боль ни в коем случае нельзя, что кричать и плакать можно и нужно. Джеюн отца уважает, всегда слушает и следует его советам, однако в этот раз не вышло. За два с половиной года он так и не съездил домой снова. Увидеть всё то, что так любил самый родной человек, кажется невыносимым. Шим боится и ненавидит себя за это, потому что знает, что нужен отцу, знает, что нельзя так оставлять родной дом, но просто не может. Даже учась в Австралии, он не смог. Другой город, другой вид, другие люди. Он потерялся и не может найтись. Он потерял и не сможет найти. Джеюн берет в руки телефон, чтобы позвонить, но уже некому. Он желает выговориться и поделиться всем, что скребет изнутри, но никто не ответит. Если быть честным, Джейк безумно одинок в своих попытках. «Найди того, кто сделает тебя счастливым, и, когда будешь уверен в своих чувствах, подари это кольцо, мне его передала твоя бабушка, мать моего мужа». Джейк в который раз достаёт его из шкатулки и прижимает ближе, будто может вернуть присутствие мамы хотя бы на жалкие несколько секунд. Плакать ещё никогда не было так легко. «Мне очень жаль, сынок, что я её не увижу, но обязательно познакомь её с отцом и Лейлой». Её красивое лицо перед глазами и тихий голос за шесть часов до противного пикания аппарата делают больно. Она не хотела бы, чтобы он помнил её такой, но ушла именно так. «Каждому из нас нужно тепло, не позволяй никому отнять твое и не отдать ничего в ответ, я прослежу». Проследила. — Алло? — Пап, это я. — Сынок? Я так давно не слышал твой голос. — Прости, — простит. — Ты плачешь? — Пап, прошу… — Что? Джейк, ты в порядке? — Помоги мне.