Посмотри на меня

Before… Дверь открывается слишком быстро, Джейк надеялся, что это будет длиться вечность, что он сможет раствориться в пустоте собственной квартиры и просто исчезнуть, не оставив и следа своего существования, ведь это правильно, так душно лучше всем. Нет никакого желания делать шаг вперед и притворяться, что он в порядке, ведь это не так. Когда притворяться стало нормальным? Когда любовь превратилась в это? В квартире безумно холодно, она снова открыла все окна, хотя знает, как Шим ненавидит холод, исходящий от мебели после таких процедур, как он недолюбливает холодные вещи и предметы быта. В квартире снова пахнет индийскими благовониями, хотя она знает, что Джеюну становится плохо всякий раз, когда до него доходит этот аромат: голова начинает болеть, а глаза слезиться. Он просил не зажигать их вновь, однако теперь это не имеет никакого значения. — Ты вернулся! — её беззаботная улыбка, объятия и поцелуй в щеку не вызывают совершенно никаких эмоций, кроме отвращения. Шима начинает подташнивать. Неужели Джейк был так слеп на протяжении двух и более лет? Все происходящее кажется одной огромной самой неудавшейся в мире шуткой, ведь иначе это объяснить нельзя. Не может самый близкий – в теории – человек вести себя так, зная, через что проходит его партнер. — Ты не приехала, — необходимо прямо сейчас снять с себя её руки, оттолкнуть подальше и выветрить её присутствие из этого помещения. Навсегда. Девушка вздыхает и кивает пару раз, выглядит ни капли не искренне, из-за подобного Джеюна тошнит до рвотных позывов. Он не понимает, как настолько ядовитый человек мог казаться ему всем, мог казаться ему единственным вариантом для счастливого будущего. Кольцо, полученное от мамы за несколько дней до её смерти, прожигает карман пальто. Джейк не знает, почему старается носить его всегда рядом, но точно знает, что человек напротив его не получит, как и не получит ничего другого от Шима. — Ты обещала, — голос дрожит, это бесит настолько, насколько вообще может бесить что-то на этом свете. Желание перейти на физическую силу или крик разрывает тело парня изнутри, однако не имеет права – мама воспитала иначе. Она закрывает дверь и проходит на диван, что располагается напротив входной двери. Джейк только сейчас замечает включенный телевизор с каким-то музыкальным каналом, это заставляет его кулаки сжаться. — Мама ждала тебя, потому что я пообещал, что ты приедешь, — не разувается, не снимает пальто, лишь делает пару больших шагов к проклятому дивану. — Ты мне обещала. Телевизор выключается, взгляды встречаются. Лучше бы она никогда не появлялась в его жизни, лучше бы не называла свое имя и не дарила ему надежд на светлое будущее. Оно будет, но не с ней. С ней останется лишь пара снимков, которые будут напоминать о том, как быть не должно. — Слушай, я, конечно, понимаю твое горе, — собирает руки на груди и поджимает губы, — мне тоже очень жаль, что так вышло, но у меня были дела. Это отвратительно. У Джейка кружится голова. — Три дня, — кровь закипает, а голос наливается лезвиями, что готовы пройтись по чужой коже, — я просил у тебя гребанных три дня, чтобы ты смогла познакомиться с моей мамой, потому другого времени уже не будет. Она молчит. Разумеется. — И в горе, и в радости? Ты чертова лгунья, ведь тебя не было со мной этот ужасный месяц, не было со мной, не было на похоронах самого близкого мне человека, тебя не было, — крик, кажется, совсем её не трогает, как и слезы, что касаются его щек. Она встает, Джейк надеется, что в следующий момент она уйдёт. — И в горе, и в радости? Милый, я не видела кольца и не слышала предложения, я не давала клятв, — лучше бы она молчала. — Терять родных тяжело, однако ты… — Убирайся. Шок на её лице не вызывает ничего. Шим снимает пальто, достаёт из-под кровати свой чемодан и бросает в него абсолютно всё её вещи, игнорируя крики и удары по спине и плечам. Абсолютно все равно, до безумия все равно, что она будет делать дальше. — Собирай свои вещи и сваливай нахрен из моей жизни, — кричит ей в лицо и разрывается на тысячи кусков, потому что больше у него никого нет, — я приеду завтра, и чтобы ноги здесь твоей не было, это ясно? Её слезы — вода, что не имеет никакого смысла. — Так тебе нужно было кольцо, чтобы просто быть рядом? — вырывает руку и смеется, словно сошел с ума, однако это не сравнение, реальность. — Найди того, кто его тебе подарит, и не смей попадаться мне на глаза. — Джейк, — не его имя. Из ее уст не его. Выбежать на улицу и осознать, что ты один в огромной стране, – конец. Джеюн собирается снять номер в отеле и просто умереть там же, он это и делает, пропуская последний пункт плана из-за собственной слабости. По сути, здесь у него ничего не осталось. Однокурсник говорил что-то про возможность перевестись в Австралию – прекрасно, главное, не оставаться наедине с самим собой, иначе вероятность сожрать себя изнутри повышается с каждым прожитым часом. Шим засыпает и просыпается новым человеком, человеком, которому изначально нечего терять. На следующее утро он молча заберёт у неё ключи, а через месяц его там уже не будет. Однако по приезде обратно через два года в квартире тепло и не пахнет благовониями.

***

— Это чудесная идея, — улыбается Дани, наблюдая за тем, как действуют её слова на Чонина. Он расцветает и часто кивает, расслабляясь. — На этих выходных? Мы будем, а можно пригласить друга? Яна сейчас ничего не может расстроить, потому что провести время с друзьями и близкими впервые за долгое время – не считая свадьбы – кажется главной радостью жизни. Наверное, поэтому он не спрашивает, кто этот друг и как его зовут, просто соглашается и проверяет телефон. — Я тебе напишу завтра, уточню адрес, покупать ничего не нужно, я сам все устрою, — скорее всего, ему написала жена, раз он так поспешно встает и стремится к коридору, чтобы натянуть свои классические ботинки и пальто. — До встречи! Марш провожает его и выдыхает. Чонин неплохой человек, она в этом убеждена, однако. Она не может простить его за то, что причинило вред не ей, а любимому человеку, хоть это и кажется чем-то странным. Дани пообещала не раскрывать его секрет и подождать, пока он сделает это сам, но старший сделал ошибку: промолчал. Бабушка говорила, что тайное всегда становится явным, однако, если скрывать правду слишком долго, она разозлится и сожжет все на своем пути. Нельзя надеяться на счастливое и беззаботное будущее, если в прошлом из-за тебя не произошло то, что было уготовано судьбой. Марш чувствует, что должно произойти нечто правильное, но в то же время разрушающее. Ей нужно быть рядом, в любом случае, но лучше не вмешиваться. Чонвон вернётся домой через час, она расскажет ему об идее его старшего брата и накормит ужином, чтобы после наблюдать за тем, как он нервно смотрит в свой телефон и кусает губы в кровь. Она набирает номер, что появился в её телефонной книжке недавно и немного успокаивается, как слышит теплый голос на другом конце. — Дани? Алло? — Привет, не отвлекаю? — Вроде, нет, я пытаюсь работать, но не особо выходит. Ты что-то хотела? Мне приехать? — Да, но не сегодня, — странное чувство, — приглашаю тебя на подобие барбекю в субботу, если есть желание, конечно. Молчание не напрягает, Дани слишком комфортно, чтобы волноваться. — Я думал, ты зовешь меня на свидание и обрадовался, — к этому невозможно привыкнуть, — но я, в любом случае, согласен. Марш молчит, но боится сбросить вызов. Или не хочет. — Если ты хочешь провести со мной время, было бы славно, потому что я очень хочу, — ощущается правильно.