Посмотри на меня

— Чего ты боишься? Чего боится Ян Чонвон? Пожалуй, всего, что связано с тем, кто этот ненавистный вопрос задаёт, то есть, он боится задохнуться в другом человеке и не получить второй шанс. Он боится оставлять то, что удалось нажить там, откуда не хочется уезжать. — Чего я боюсь, хён? Стать никем, пустым дополнением к полноценному состоявшемуся человеку, стать фарфоровой игрушкой, гордостью владельца и представителем холодной неживой красоты. Чонвон убежден: в Корее он навсегда останется личностью, человеком, которого есть за что уважать, что будет происходить там, где он от роду не был – тайна. Языковой барьер заставит выучить язык, и это поможет, однако от барьера между душами и взглядами не спасет ничего. Ян не сможет просто выучить то, как он должен чувствовать, думать и говорить, это бред. Остаться с ним, но не остаться собой? — Да, Чонвон, поделись со мной, — он не злится, однако младший сжимается. — Переживаешь насчет жилья? Будешь жить со мной. Если не хочешь, я сниму тебе квартиру. Поступишь в хороший университет, я сделаю все возможное. Что ещё? Английский? Научу. Ян слушает внимательно, но не слышит, впрочем, слышать там и нечего. Джей ведь прекрасно понимает, что причина не в этом, он лишь пытается перевернуть переживания младшего, убедить его в том, что там, куда он его зовёт, нет того, чего стоит бояться. Джей почти не лжет. — Родители, Дани, три года моей учёбы, друзья, знакомые, репутация, будущее – с этим мне что делать? Молчит. — Когда твой самолет, хён? — Не мой. Наш. — Так когда? Пак слишком тяжело вздыхает и отворачивается, облокачиваясь на барную стойку. Он нервно смотрит на часы и потирает лицо двумя ладонями. — В субботу утром. Дани сказала, что на выходных Чонин планирует выезд на природу. В следующий понедельник Чонвон должен встретиться с первой заказчицей. Через два дня после этого празднует свой юбилей один из друзей. Чонвон, конечно, приглашен. Жизнь здесь, там её нет. — Давай проведем пятницу вместе, а мой окончательный ответ ты поймёшь в субботу. Чонсон кивает. Оба знают ответ заранее.

***

— Ты изменилась, — заключает Рики, немного устало улыбаясь и выпуская из легких сигаретный дым. Они сидят на привычном обоим небольшом стадионе посреди парка и курят привычные обоим сигареты с фильтром и, вроде, вишневым вкусом. На улице прохладно, но не так, чтобы кутаться в куртки или свитера. Ужин с Сону прошел довольно мило. Он приготовил много всего, они обсудили учёбу и общие воспоминания со школьных времен, обсудили планы на будущее и экономическую ситуацию в стране. Было тепло, а былая неловкость утонула в чувствах к другому человеку. Когда Рики пошёл провожать девушку, у Кима не возникло вопросов, он лишь улыбнулся и насильно всунул ей контейнер с выпечкой. — Повзрослела, может? Нишимура на полном серьезе вглядывается в её глаза и лицо, а после усмехается, делая ещё одну затяжку. Сам процесс сближает, хотя… Куда ещё ближе? — Может, — он поправляет прядь её волос и кивает самому себе, — тебе очень идет. — Спасибо. Они сидят и молчат, однако не чувствуют себя так, будто то, что происходит, – неправильно. Скорее, наоборот. Иногда люди встречаются друг другу, чтобы просто быть рядом, не всегда в качестве партнеров. Судьбой может стать человек, с которым вас не свяжет даже невинный поцелуй, но он все ещё здесь: в твоей жизни, там, где он должен быть. — Ты влюблена? Иногда этот самый человек может почувствовать больше, чем можешь ты сам, может подтолкнуть тебя к осознанию собственных чувств. — Почему ты так думаешь? — Глаза не врут, — пожимает плечами и улыбается, снова. — Кто он? Марш поджимает губы и смотрит вперед. Три года отделяют парня и девушку, сидевших на этом самом месте, и их же нынешних. За три года портрет в её сердце потеснил другой, в его – неизвестно. — Хороший друг Чонвона, — вспоминая чужую улыбку, она спокойно выдыхает. — Надеюсь, и мой тоже? — И что между вами? — Пока ничего, однако, — пауза на обдумывание, — я думаю, что хотела бы зайти дальше. — Почему? Странный вопрос. Дани копирует его жест и пожимает плечами, тушит сигарету подошвой новых кед и не жалеет. Она выросла, ей не нужно отчитываться перед теми, кому все равно. У неё новая семья, своя. — Он кажется надежным, — тише, — я чувствую себя в безопасности, хотя мы редко оставались наедине. Даже если он молчит, я знаю, что он имеет в виду, это… сложно объяснить, Рики. — Судьба? — Я в неё не верю. — Ты можешь врать всем, кроме меня, договорились? Судьба свела нас спустя три года, потому что мы друг другу нужны. Почему она не могла послать ему тебя, а тебе его? Звучит логично. Ники хочется верить. — Он писал тебе сегодня, верно? — он дожидается её кивка. — У тебя глаза резко засветились, мне даже Сону об этом сказал. — Что же мне делать? Парень думает от силы минуты две, после тоже тушит свою сигарету и гладит Дани по голове, так ласково, как это может это делать только родной человек. — Чувствовать и не бояться, потому что тебя невозможно не любить. Марш коротко усмехается и отводит взгляд. — У тебя ведь вышло. — Не вышло, — слышать это странно, но дорого, — я люблю тебя. По-другому. Надеюсь, когда-нибудь ты поймёшь, как именно. Дани понимает, потому что чувствует то же самое.