И демоны тоже влюбляются

Фаллену снился дурацкий сон. Ванька зачем-то покрасил свои волосы в зелёный цвет и пришёл к нему с цветами. А он глазел на это чудо природы и ржал в голосину. Потом обиженная мордень Ваньки пошла рябью, начала расплываться, и вот уже на него пялился сам Перей, яростно скалясь. Вздрогнув, Фаллен подскочил. — Приснится же такое, — пробухтел он, пытаясь размять затёкшие плечи и шею. Он не заметил, как вырубился, привалившись спиной к холодному камню в ногах Гнойного. Тот по-прежнему не приходил в себя. Костёр потушили, и пещеру освещал единственный тусклый факел, прикрепленный к противоположной от выхода стене. Почти все воители мирно дрыхли, кроме Окси и Локи, которые ушли в охранение. Проём снова задвинули тем самым большим валуном, оставив только узкий проход. В этот момент что-то пискнуло, и сразу завозился Карма. Медленно потянулся, зевнул, полез в аптечку: подошло время Гнойному принимать новую порцию Противоплазы. Поставив ему укол, Карма поправил немного сбившуюся повязку у него на груди и, снова зевнув, присел рядом. Этот парень нравился Фаллену. Смешливый, доброжелательный, готовый прийти на помощь всем, кто в ней нуждался. Даже не скажешь, что он пожиратель силы, один из самых опасных обитателей межземелья. Его вид — единственный, на кого не влияла разница в течении времени. Возможно, это из-за магии, а может, по каким-то другим причинам. Встречи с такими, как он, избегали все, от самой мелкой неразумной букашки до высших демонов и воителей, а этот спокойно служил в отряде у Окси и совсем не казался опасным. — Не спится? — тихо спросил Карма, увидев, что он смотрит на него. — Дурной сон, — пожал плечами Фаллен и вдруг, не ожидая от себя, спросил: — Как такое случилось, что пожиратель силы в одной команде с воителями? Тот улыбнулся и махнул рукой. — Я же только наполовину пожиратель, моя мама являлась воительницей. Отец, которого я никогда не видел, был одержим идеей заиметь наследника, но связываться с пожирательницами не хотел. Слишком слабый маг, он боялся, что суженая его укокошит раньше времени. А потом встретил мою мать. Та согласилась родить ему ребёнка, однако поставила условие, что первые пять лет дитё будет при ней. Отец согласился, но не собирался выполнять его. Когда я родился, а мама отходила от родов, он украл меня и ушёл в межземелье. Мама — правая рука Ольги Суэл, матери Окси, та была командиром отряда воителей, защищавших Грин в те времена. Она в одиночку отправилась искать папашу, а когда нашла, убила и вернула меня обратно. Не знаю уж, почему, может, благодаря её крови, но я вырос ощутимо сильнее, чем был отец. Поэтому выгляжу намного моложе реального возраста. — Я думал, воителями становятся только выходцы с Тикста. — Вообще-то да, — согласился Карма. — Но, во-первых, хотя мама и Ольга родились уже на Грине, их родители — первая стража этого мира с Тикста. Во-вторых, бывают исключения. У нас, как говорит Локич, интернациональная бригада. Только он, Аскандер и, разумеется, Окси — чистокровные тикстийцы. Про меня ты уже знаешь; Порчи наполовину вампир, мы подобрали его в пустыне их мира, куда его загнали соплеменники, борцы за чистоту крови; Диз — самый настоящий оборотень, сын вождя одного из многочисленных племён, свалил из родной среды обитания, когда его собирались женить; а Жея — потомок феи и выходца с Грина, сумасшедшего мореплавателя. После гибели жены тот таскал девчонку по всем морям и океанам за собой. Сделал из неё настоящую пиратку и сорванца. Никто из нас не умеет орудовать ножами и кинжалами лучше, чем она. И все татухи на нас её рук дело, она в этом мастер. Однажды их корабль затонул возле одного из Антильских островов вместе со всей командой и отцом-капитаном, а её вынесло прибоем на песок. Мы как раз ловили там чертовски злоебучего демона, так и познакомились. — Поэтому Охру спокойно записали в отряд? — с интересом спросил Фаллен. Карма улыбнулся и отрицательно замотал головой. — Скорее все мы попали в команду потому, что в ней уже состоял Охра. Окси с самого рождения воспитывался матерью как воин и защитник. Он несомненно бывал на Тиксте, но большую часть жизни проводил на Грине. Отряд практически усыновил его, когда мать погибла. Со временем он стал командиром и самым молодым членом команды. Однажды в межземелье появились оторы и чуть всех не уничтожили. — Ничё себе! — присвистнул Фаллен. — Страшные существа! Поговаривают, что воители, пожиратели и демоны единственный раз в истории объединились и смогли их уничтожить. — Да, всё верно, — подтвердил Карма. — Демоны, владеющие смертоносной магией — убойная штука. Откуда они пришли, никто не знал, благо их оставалось немного, они вымирали. Неизвестная эпидемия убила всех их самок, и они больше не могли размножаться. Но оторы очень живучи, лишить их жизни почти невозможно, им помогала магия, поэтому всем пришлось принимать в этом участие. Карма ненадолго замолчал, о чём-то задумавшись, потом вздохнул и продолжил: — Окси с отрядом тоже участвовал. На Грине остались только Локи (он совсем молодым только пару дней как прибыл служить к нам), я, еще ребенок, и не так давно переведённый после выписки из госпиталя Аскандер. Четыре десятка человек — в те далёкие времена отряд был многочисленным, не то, что сейчас, — ушли сражаться. Вернулся только Окси. По пути домой он и Птах, тоже выживший в бойне, наткнулись на приблудного пожирателя, который как раз вытягивал жизнь из сильно раненого демона-борги. Птах погиб в схватке с пожирателем, демона Окси спас, а тот спас его и в конце концов пришёл за командиром на Грин. — Карма вдруг снова горько вздохнул. — Моя мама входила в состав отряда, и я больше никогда её не видел. В этот момент раздался голос Охры: — Хватит лясы точить, достали, спите, пока есть такая возможность. Фаллен зыркнул на него и отвернулся. Потом закрыл глаза и попытался уснуть. Охра прав, никто из них не знал, что ожидало их завтра. Но сон не шёл. Беспокойные мысли роились в голове. Что сейчас с ними будет? Как поступят воители, отправят на Ирекс или попытаются уничтожить? Хотя зачем было спасать Гнойного, а потом самим убивать? Как-то всё не вязалось, и он терялся в догадках. * * * Гнойный пришёл в себя неожиданно, словно ему приснился кошмар. Вздрогнул и открыл глаза: он лежал в их пещере, но, кроме спящего в стороне Фаллена, в ней дрыхли ещё и воители. Он попытался сесть и чуть не заорал от резкой боли в груди. Откинулся обратно, выдохнул, переводя дух и пережидая болезненные ощущения. Потом осторожно потрогал повязку и вдруг вспомнил. Он чуть слышно застонал, понимая, что судьба или боги подкинули ему ещё один шанс убить Оксимирона, но он, как последний дебик, не только не воспользовался ситуацией, но и не позволил этому случиться. Сам собственной шкурой прикрыл его, вот же придурок. Но тогда, в пылу бойни, он впервые едва рассудка не лишился, когда увидел, что Окси на волосок от гибели. Он до сих пор не понимал, как у него получилось прыгнуть так далеко, совершить невозможное только для того, чтобы получить смертельную рану, предназначавшуюся другому. Кстати. Гнойный удивлённо уставился в потолок пещеры. А почему он всё ещё вроде как живой? Что, воители спасли его? Это немыслимо. Но и Фаллен вон сопел в две дырки, раскинув, как обычно, руки: любил друг на кровати развалиться, такое ощущение, что во дворце рос, как король, а не нищим в трущобах. И без наручников, а главное, в целости и сохранности. Поток мыслей обрушился на него с такой силой, что голова заболела, и Гнойный опять застонал. В этот момент кто-то появился в пещере, услышав его, быстро подошёл к лежанке: — Что? Этот голос Гнойный узнал бы среди тысячи других. Злость на себя за упущенные возможности накатила с новой силой. Однако абсолютно дурацкая радость от того, что Окси жив, в противовес гневу, затопила всё внутри. Он устал бороться с этими противоречивыми эмоциями. Разум требовал убить и выполнить задание Перея, но что-то не поддающееся контролю, упрямое, словно человеческая душа, не позволяло ему сделать это. Наоборот, обязывало защищать и беречь. — Пить, — с трудом вытолкнул он и закашлялся. Окси принёс ему воды, приподнял голову и осторожно напоил. — Спасибо, — прошептал он и откинулся на лежанку. — Не думай, что это что-то значит, — тихо отчеканил Окси, — ты жив до сих пор только потому, что спас меня. Но ты по-прежнему мой враг. В приоткрытый проём просочился Локи. Окси сразу убрался и разбудил Охру: видимо, подошло время менять караул. Гнойный зажмурился и пробормотал: — Я и не думаю, с чего ты это взял? Тот, конечно, его не услышал, но он и не надеялся. Гнойный устал, всё тело болело, и он снова провалился в спасительную пустоту. Следующее пробуждение оказалось более шумным. Он очнулся, но тихо лежал, не открывая глаз. — ...а я тебе уже говорил, ты не мой командир! — рычал Фаллен. — Нехуй мне приказы отдавать! Я пойду на охоту, разрешаешь ты или нет. Я не твой пленник, и жрать всё равно нечего. Если ты думаешь, что сбегу и оставлю раненого Гнойного, то ты идиот. — Святые небеса! — зашипел Окси, на эмоциях даже всплеснув руками. — И это мне говорит демон, у которого ни чести, ни совести, ни морали. Насмешил, блядь! — Пошёл ты! — выплюнул Фаллен и направился на выход. Окси дёрнулся его остановить, но Аскандер предложил: — Кэп, еды и вправду нет, давай я с ним пойду? Окси промолчал, и Аскандер вышел следом за Фалленом. Гнойный даже улыбнулся: Фаллен всегда такой Фаллен. Никто ему не указ, ни высший правитель, ни командир воителей. Всех слал лесом, и пофиг ему. Так было с момента их знакомства. Если его личные интересы шли вразрез с чьими-то приказами, то они никогда не выполнялись. Сколько раз он огребал за такие финты — даже подсчитать трудно, но меняться всё равно, как видно, не собирался. — О, вы очнулись! — К нему подошёл один из воителей, молодой улыбчивый паренёк. — Очень хорошо. Меня зовут Карма, сейчас поставим вам укол и сделаем новую повязку. Думаю, завтра можно уже будет встать. Гнойный не знал, сколько прошло времени, пока Карма возился с ним, наверное, не больше часа, но тут здоровый, как скала, мужик затащил в пещеру израненного Аскандера. — Где Фаллен? — прохрипел Гнойный, приподнимаясь. Остальные воители кинулись к пришедшим. — На нас напали, когда мы отошли подальше и вы не могли услышать, — прерываясь и морщась, сообщил Аскандер. Карма быстро осматривал его раны. — Вейроки? — спросил Окси. — Нет, — замотал тот головой, — мы же не спускались с горы, мы шли вверх. Это были борги в форме элитных войск Перея. — Что?! — рявкнул Гнойный. — Откуда они здесь? Никто не знал, где мы с Фалленом! Повелитель должен был думать, что мы до сих пор на Грине. Мы даже его лазутчиков всех убрали, чтобы те ему не донесли. — Я не знаю, — устало прошептал Аскандер. — Вшестером они напали неожиданно. Фаллен мог уйти от них, он оказался отличным и ловким бойцом, при этом уничтожил двоих. Я отрубил голову одному, но трое схватили меня и пообещали убить, если он не пойдёт с ними добровольно. Они отпустили меня только затем, чтобы я передал послание для Гнойного. — Ну! — не выдержал тот. — Перей прилюдно казнит Фаллена как изменника, если ты не придёшь сам. Срок тебе одна неделя. Гнойный и Охра зарычали в два голоса: — Я иду! — Нет! — в пещере зазвенел командирский голос Окси. — Никто не пойдёт! Гнойный пытался подняться с лежанки, несмотря на то, что его всеми силами удерживал Карма. Охра молча и решительно складывал свой рюкзак. — Я сказал, отставить! — Окси забрал вещмешок у Охры. — На Оране вам обоим верная смерть, и Фаллену не поможете, и сами сгинете. Нас всего восемь, с таким количеством демонов просто так не справиться. Сейчас возвращаемся на Грин, нужно разработать план. Нечего дурака валять, требуется какая-то хитрость, и мы обязательно что-нибудь придумаем. * * * Фаллен приходил в себя медленно и мучительно. Казалось, каждая клеточка собственного тела и сосуда вопила от боли. Что говорить, в родном мире умели причинять страдания. Но он жалел только об одном: нужно было выйти из человеческого сосуда еще в Падших горах, возможно, Гнойный или воители нашли бы его и сохранили. Фаллену нравилось это тело, но чего уж сейчас стенать. В данный момент он всё равно не мог его покинуть, слишком израненная собственная оболочка не имела на это сил. Кажется, придётся умирать в человеческом виде, да и плевать. Он мог уйти от нападавших, пусть не легко и просто, но шанс был. Шестеро молодых, только из учебки демонов, пока глупых, в них больше высокомерия и зазнайства, чем истинных знаний и опыта. Они не участвовали в битвах и сражениях. Скорее всего, это была их первая самостоятельная вылазка. Но Фаллен не мог бросить Аскандера, воители решили бы тогда, что это именно он убил их человека, и точно пострадал бы Гнойный, а тот и так при смерти. В сыром и холодном каземате Фаллен мечтал только о том, чтобы друг подольше не приходил в себя, иначе даже полудохлый всё равно рванёт его спасать, он ни минуты в нём не сомневался. И если ему, Фаллену, всего лишь отрубят голову, поскольку он один из самых низших в военной иерархии Орана, то Гнойного за измену сначала запытают до полусмерти, а потом надолго оставят висеть на дыбе. Таких мук он не желал единственному близкому ему существу. С трудом поднявшись, Фаллен пошатываясь подошёл к одинокому зарешёченному окну. Ему остро захотелось хотя бы ещё разок увидеть яркое солнце, голубое небо и зелень листвы. Снова оказаться на Грине, пройтись по шумным проспектам Питера или по тихим, уютным маленьким улочкам со скверами и лавочками у парадного. Вдруг очутиться в аквапарке с ржущим Ванькой и поражённым, как и он, до глубины отсутствующей души Гнойным. Всего лишь на крохотное мгновение перенестись в почти родную квартиру и поприветствовать Тёмыча. Но взгляду открывались только привычные с детства тусклые картины серого убогого мира. Да наступающая на город пустыня маячила далеко на горизонте. Раздался лязг открываемой задвижки, и в камеру зашли два охранника. — Повелитель хочет видеть тебя, шевелись, отребье, недостойное его взгляда, — отчеканил первый и дёрнул его за рукав любимой куртки. Он резко вырвал руку, и тот замахнулся для удара, но второй что-то ему пробормотал на ухо, и первый, скривившись, как от зубной боли, рявкнул: — Шевелись, падаль! В другое время Фаллен нашёл бы сотни, тысячи эпитетов, чтобы наградить ими этого уёбка, тем более они на Грине очень расширили свой словарный запас, но сейчас спорить и нарываться не имело смысла. И он, тряхнув головой, покинул темницу. — Вы предали меня! — громыхал на весь тронный зал Перей. — Самый ценимый мной воин заделался нянькой, чтобы подтирать сопли такому жалкому ничтожеству, как ты! Вот к чему это привело! Гордись, никчемный отброс общества, ты погубил его! — Вам не добраться до Гнойного, а я готов умереть. В конце концов, все рано или поздно там будем. — Фаллен усмехнулся и только выше вскинул голову, расправляя плечи. Повелитель гневно схватил его за шею и сжал когтистую лапу. — Ты сдохнешь в самых страшных муках, — зашипел он ему в лицо. Дрожь прошла по телу Фаллена, но испугаться по-настоящему он не успел, Перей так сдавил его горло, что в глазах помутнело, и он провалился в тихую, даже приятную пустоту. * * * То ли огромное желание рвануть на выручку Фаллену заставило его быстрее выздоравливать, то ли Карма и Жея поистине отличные лекари, Гнойный не знал. Он метался по базе воителей, снедаемый чувством вины, не находя себе места. Он мог дважды убить Оксимирона, но не сделал этого. А теперь за все его проёбы Перей мучил Фаллена и издевался над ним, а вся его вина только в том, что он доверился не тому демону. Понимание ситуации сжирало изнутри похлеще любого паразита из межземелья. Надо отдать должное воителям, они развили бурную деятельность. На их базу прибывали и прибывали бойцы из других отрядов. Уже знакомый Гнойному Змей Замай и с ним с десяток человек появились первыми, за ними Баста привёл почти всех своих людей, без лишней показухи заявив, что Смоки с оставшимися отлично справятся и без них. Локи позвал своего давнего друга Чейни, с которым учился вместе, и тот не отказал. Таким образом их команда пополнилась ещё воинами. Люди приходили по одному или по двое, чаще отрядами. Даже из самых отдалённых миров не остались равнодушны к просьбе Окси. Гнойный отлично понимал, что их совсем не волновала судьба Фаллена. Да и с чего бы? Но авторитет и уважение к Окси сделали своё дело, а лишний раз поквитаться и завалить пару десятков демонов никто из них никогда бы не упустил возможности. В обход официальных источников, просьба Оксимирона разлетелась, как лесной пожар. Гнойный один раз случайно услышал разговор Охры и Жеи, та волновалась, что Окси так и не сообщил Нойзону о готовящейся операции. — Это противоречит всем правилам воителей, — вздыхала она, — он будто специально старается вывести брата из себя. — Ты же знаешь, — Охра пожал плечами, — он никогда не руководствуется уставом, а Нойзон закрывает на всё глаза. Он слабак по сравнению с кэпом. Гнойный тогда подумал, что Окси прирождённый лидер и если бы он правил на Тиксте, то у демонов полностью отсутствовали бы возможности проникнуть в миры людей, в любой из них. Но Окси любил Грин и не собирался отсюда уходить, а Нойзон слишком труслив, чтобы устроить демонам апокалипсис. Отряд всё увеличивался, но больше всего Гнойного потрясли события, произошедшие дальше. Однажды ранним утром он уловил шум за окном и решил, что явились ещё желающие принять участие в битве, но, выглянув, охренел. Примерно три десятка здоровых, накачанных мужиков без оружия яростно срались с другими вновь прибывшими. Он безошибочно определил, что в их ряды влились оборотни и вампиры. — Борги испокон веков зарились на земли оборотней, если мы сейчас останемся в стороне, они никогда нам покоя не дадут! — рычал огромный, как гора, дядька, брызгая слюной. — Поэтому вампиры должны уйти, мы не будем воевать рядом с ними! — Так и нас это отродье уже замучило! — пытаясь казаться выше и всё время приподнимаясь на носочки, выплюнул дохлый, среднего роста чувак тому в рожу. — Мы не уйдём, проваливайте вы! И снова вся разномастная толпа загудела, заворчала и поднялась на дыбы. Окси и его парни пытались утихомирить забияк, но те тысячелетиями враждовали между собой и только совсем недавно немного притихли, вернее, негласно избегали стычек и распрей. Поэтому каждый стоял на своём, не слушая голоса разума. Гнойный ухмыльнулся и покачал головой. Эти олухи спорили, кто пойдёт в бой, а кто нет, и никто не хотел уступать, смешно же. Откуда-то из-за их спин вдруг вышли три девушки. Одна из них, Жея, угрюмо смотрела на придурков, две другие, абсолютно одинаковые внешне, невысокие, миниатюрные, с разноцветными ленточками в девчачьих косичках, лениво жующие жвачку, терпеливо ждали, когда закончится балаган. Гнойный сразу понял, что девчонки пожирательницы силы, можно было даже не сомневаться. А то, что те выглядели лет на шестнадцать-семнадцать, говорило о том, что они очень сильные ведьмы. Редко кто из их братии оставался молодым долгое время, им было свойственно быстро стареть. — Всё! Хлебала захлопнули! — наконец не выдержав, крикнула одна из них. Вторая надула пузырь из жвачки и согласно кивнула головой. — Идут все, кто явился, а если продолжите устраивать бучу, размотаю на всю жизненную силу, достали! Толпа мужиков отступила, как по команде. Все понимали, связываться с этими красотками, себе дороже. — Вот и хорошо, — выступила вперёд Жея. — У каждого у нас претензии к Перею, каждый жаждет его смерти. Надо сплотиться всем вместе в этом желании, а не устраивать крысиную возню. К ней подошёл довольный Окси: — Через полчаса сбор всех командиров, решим, как будем действовать. А пока отдыхайте, но не забывайте, что Къяра и Мойра следят за порядком. Девчонки снова кивнули в унисон, и толпа медленно рассосалась. — Женский подход? — обратился к Жее Окси. Та пожала плечами и ушла вслед за пожирательницами. Окси оглянулся, увидел его в окне и, привычно поджав губы, отвернулся. Гнойный вздохнул. Он давно перестал на него обижаться, скорее немного злился, да и то по привычке. Хотя, если честно, скучал по этому упрямцу. Хотелось снова прижать его к себе, почувствовать, как чужие губы ласкают и шепчут всякую ерунду. Снова ощутить его податливость или, наоборот, отдать всего себя и пропасть в удовольствии. Спасали только невесёлые мысли о Фаллене, он гнал от себя желание и волновался за друга. Свой человеческий сосуд Гнойный забрал из межземелья и так же под стазисом доставил на Грин, но принципиально пользовался только собственным телом. Все отправляющиеся на битву должны привыкнуть к нему и запомнить. То же самое сделал и Охра, хотя и не выходил из чужой оболочки не одну сотню лет. В этот момент к нему заглянул Карма. — Ну сколько можно? — взмолился Гнойный. — Я уже здоров! — Не обольщайся, — отмахнулся от него тот и достал свою любимую аптечку. — Если дырку в пузе мы тебе худо-бедно запломбировали, это не значит, что ты поправился. Во-первых, ты потерял много крови, во-вторых, нарощенные мышцы нужно тренировать. Поэтому сейчас воткнём укольчик тебе в задницу, чтобы внутренние повреждённые органы быстрее заживали, потом капельница, Охра предложил свою кровь, — добавил он, увидев, что Гнойный собрался отказаться. — А завтра на полигон со всеми, бицухи качать и восстанавливаться. У тебя всего два дня, чтобы привести себя в порядок, поэтому заткнись и подставляй жопу. Карма напоминал ему Фаллена, такой же засранец, а главное, ему пофиг, что Гнойный высший демон, и это почему-то было приятно. Он улыбнулся и, страдальчески вздохнув, отдал себя в руки настырного целителя. Тот быстро справился с инъекцией и окликнул в окно Охру. Велел обоим лечь в кровати друг напротив друга, настроил капельницу и оставил одних. Они с Охрой до сих пор нормально не пообщались. Гнойный понятия не имел, что тот думает обо всём, но сам к нему не лез, не видел смысла, важно, что тот собрался искать его друга сразу, как только узнал о похищении. — Вампиры, оборотни и даже пожирательницы, чё, серьёзно? — пробормотал он, когда после ухода Кармы Охра так и не произнёс ни слова. — Почему нет? — хрипло ответил тот. — Все они ненавидят демонов, а нам нужны любые союзники. — Но так быстро! У вас просто не было времени на переговоры. — Девчонок Карма позвал, — безэмоционально обронил Охра, — он их лет триста назад от мамаши их ублюдочной спас, она хотела сожрать близняшек. Прикончил её, а мелких притащил к нам. Пока лечил, я их понемногу силой подкармливал. Хорошие малышки, безбашенные, конечно, как любые пожирательницы, но сами не нападают, только если им угрожают, и нам иногда подсобляют, если надо. — А остальные? — не удержался Гнойный. — Оборотней привёл Диз, это его племя, а отец вожак стаи. Он хоть и вставил сыночку за то, что тот сбежал из родного дома и столько лет весточки не подавал, но согласился помочь. Порчи собрал своих, вампиры вообще не умеют жить коллективно, они и у себя-то каждый сам по себе, но времена меняются, молодёжь устала существовать в рамках, к тому же демоны за прошедшее столетие уже трижды к ним вторгались. — Ага, — согласился Гнойный, — в последний раз лет двадцать назад мы с Фалленом тоже в этой вылазке участвовали. Только упыри нашу армию так покусали, долго нас потом колбасило. Правда, и мы их немало положили. Лично я считаю эти захваты бессмысленными и бесполезными для демонов. Людей там нет, а вампиры давно научились питаться синтезированной кровью. — Перей вас туда просто так отправляет, — фыркнул Охра, впервые показывая хоть какие-то эмоции, — из вредности, чтобы не расслаблялись ни вы, ни они. — Вот с этим я полностью согласен, — кивнул Гнойный, — есть в нём такое говнецо, и держать его в себе он не может. Охра вдруг заржал, чуть не свернув иглу. — Да уж, братец всегда был говнистым, даже для демона. — Перей твой брат? — дёрнулся Гнойный. — Охренеть, вот так новость! Я знал, что вы двое связаны, но не думал... Охра как-то странно на него посмотрел и, прищурившись, спросил: — Тебя кто истории рода учил, сосунок? — А по ебалу за сосунка? — Гнойный вдруг разозлился, но Охра по-прежнему глядел на него не с презрением, а как будто оценивающе, и он успокоился. — Никто меня не учил, кому я был нужен? Родился недоношенный, вечно болезненный хиляк. Один демон заступился за меня, когда родственнички хотели добить, и возился со мной. Учил защищать себя и никого не бояться. Он пропал неизвестно куда, больше я его не видел. Да и плохо помню, мелкий совсем был. Только состояние безопасности рядом с ним на всю жизнь на подкорке отложилось. И слова, которые он сказал мне, когда мы в последний раз встречались, никогда не забуду: «Ты вырастешь сильным и умным, но не опускайся до мелочной подлости, не бери пример с отца». Как будто я знаю, кто мой отец. Охра вдруг закрыл глаза и тяжело задышал. Складывалось ощущение, что ему безумно больно и терпеть эти муки нет сил. — Ты чего? — Гнойный приподнялся на локте. — Эй, Охра, что случилось? — Сколько себя помню, я всегда воевал, — осипшим голосом и не открывая глаз, начал тот. — Сначала защищал себя и более слабого брата. Потом в армии тогдашнего правителя сражался. У меня нет и не имелось детей, не до того как-то было, я всё время оставался уверенным, что рождён для битв, наследниками не обзавёлся. Брат всячески меня поддерживал в этой вере, даже подзуживал и напоминал. Но потом я начал задумываться о том, что одинок в этом мире, даже Перея я не мог назвать родным существом. Однако скоро всё изменилось, одна демоница из высшего сословия понесла от него. Перей бесился, ему не хотелось обременять себя ребёнком, да и девица не жаждала малыша. Но он родился, и его отдали на воспитание в род к специально обученным нянькам. Перей всеми силами скрывал, что теперь у него есть сын, он полностью отстранился от него и уничтожил всех сведущих в этом деле. Каждое слово Охры как глыба ложилось на грудь Гнойного, он начал задыхаться и, запрокинув голову, застонал. — Карма! — рявкнул во всё горло Охра. Тот тут же возник на пороге, словно всё время сидел под дверью. — Отключай, ему и так достаточно, — бросил Охра. Гнойного трясло как в лихорадке, но когда Охра собрался уйти, ухватил его за руку и прошептал: — Что стало с тем ребёнком? — Он должен был погибнуть от несчастного случая, и мне пришлось взять мальчугана под свою защиту. Он — единственное живое существо, хоть как-то близкое мне, я всегда гордился его упорством и стремлением выжить. Перей вынудил меня уйти, но его я никогда не забывал. Он вышел за дверь, а Гнойный лежал на кровати и не мог пошевелить ни ногой, ни рукой. Охра оказался его родным дядей и тем, кого он так долго искал, почти потеряв надежду. Поднявшись на нетвёрдых ногах, он с трудом дополз до окна и выглянул на улицу. Охра как раз проходил мимо. — Если бы Фаллен первым не рванул тебя выручать, я вряд ли бы вступил в бой. Он сказал, что не готов видеть своего Ваньку в утробе у вейрока, и не спрашивая меня сиганул вниз. Уверен, ты должен это знать. Для него ты очень близкий. Охра замер, окаменев, но потом молча кивнул и пропал из виду. И только теперь до Гнойного дошло: если Охра его дядя, то повелитель Перей — родной отец! Мразь, конечно, ещё та, но всё равно. — Пиздец, — выдохнул он, заваливаясь обратно на постель. — Просто всем пиздецам пиздец. * * * — Да врёт он всё! — бушевал Окси. — Ты что, не понимаешь? Чтобы спасти свою душонку, выкрутится и вывернется наизнанку! — Какую душонку? — Охра похлопал друга по плечу. — Откуда она у демона? Нет, бро, не врал он. Я видел его в тот момент, он в полном ахуе находился. К тому же это не я ему рассказал, а он первый упомянул, что слабеньким был, забитым, что его чуть не прикончили. Что не помнит того, кто его спас, но слова мои не забыл. — Да мало ли кому и что ты говорил! — не собирался просто так сдаваться Окси. — Он где-то услышал и теперь пытается втереться к тебе в доверие! — Нет, — Охра тоже не уступал, — с тех пор, как я увидел его в естественном виде, всё ломал голову, почему он кажется мне знакомым? Сейчас понял. Он напоминает мне меня самого в эти годы. Видимо, кому-то там, — он указал глазами в небо, — стало угодно, чтобы мальчишка ничего не взял от родного отца, а только от его брата. Ты можешь психовать и злиться на него как на любовника — за то, что одурачил тебя и всех нас, но Гнойный, в отличие от большинства борги, старается быть честным, ненавидит войны, и у него есть верный друг. Всё это в огромной степени доказывает, что я прав. И теперь я знаю, почему он взял себе такое имя. Это я дал ему его. Я не раз говорил, что он как гнойная рана, лечишь её, лечишь, а она всё равно сочится сукровицей. Потому что он уже тогда был до искр из глаз въедливым, настырным, упрямым и острым на язык. Родственнички и наймиты Перея раз за разом пытались его извести, сам правитель долго ждал, что отпрыск наконец загнётся от какой-нибудь болезни, но он назло всем выжил. Ничего не добавив, Охра покинул его кабинет. Выматерившись, Окси прошёлся обеими ладонями по бритой голове. Гнойный выводил его из себя, не давал спокойно делать своё дело, просто как заноза в жопе: и достать невозможно, и жить так сил нет. Он старался не ассоциировать его со Славой. Говорил себе, что тот умер и его никогда не будет. В первый вечер по возвращении из межземелья Окси сказал своим, что должен отдохнуть, и съебался в квартиру. Нажрался в сопли, крушил мебель, надеясь таким способом вытряхнуть из себя все чувства к этой сволочи. Смотрел совместные фото и чуть мобилу не расхреначил, благо Локи позвонил. Сообщил, что Гнойному стало хуже, вероятно, повлиял переход, что тот весь горит, мечется, бредит и зовёт то Фаллена, то Мирона. Но на базе закончилась Противоплаза, а у Окси она хранилась в ящике комода вроде НЗ на всякий пожарный случай. Он враз протрезвел, схватил лекарство, вызвал такси и, забыв, что ненавидит Гнойного, рванул на базу. А потом всю ночь сидел у его кровати, смачивал холодной водой полотенце для компресса и надеялся, что тот не узнает, что известный воитель Оксимирон на самом деле безвольная тряпка. Не выдержав, он выскочил на крыльцо. Давно наступила ночь, все обитатели базы мирно спали в кроватях. Он решительно направился в больничный блок. Жея, дежурившая в эту ночь, сидела у раненого мужа. Аскандер почти поправился, и Карма пообещал его завтра выписать. Дверь из палаты в коридор Жея не закрыла, и Окси слышал, как они что-то шептали друг другу, иногда хихикали, как дети, но чаще помалкивали, видимо, целовались. Не доходя до них, он нажал на дверную ручку нужной палаты и проскользнул внутрь. Гнойный спал на спине, подогнув одну ногу в колене и закинув руку за голову. «Славка так же спал», — резанула непрошенная мысль, и он, ещё больше разозлившись, ближе подошёл к кровати. Зачем вообще припёрся, что хотел сказать или сделать, он не знал. Стоял и смотрел на Гнойного, не в силах уйти. Тот словно почувствовал и открыв глаза, дёрнулся, но Окси успел быстрее и не позволил ему подняться: уперев колено в матрас, навис над ним, хватая за горло. — Что ты ещё придумал, сволочь? — прошипел он прямо ему в лицо. — Я тебя, гада, насквозь вижу и не позволю причинить вред моему другу. Гнойный моргнул пару раз, видимо узнал и сразу расслабился в его руках. А Окси со стыдом осознал, что даже в обличье демона тот его заводит. Хотелось смять эти совсем не человеческие губы своими и отпустить себя. Снова почувствовать, как он откликается на его ласку, как дрожит от предвкушения и скупо стонет под ним. — Мирош, — прошептал Гнойный, — я же почти всё время в отключке находился. Когда мне такие сложные планы разрабатывать, сам подумай. Тут бы живым остаться — и то благо. — Ненавижу тебя, гнида, — выплескивая из себя всю боль, прохрипел Окси. — За всё ненавижу. — Я знаю, — еле слышно ответил тот, будто не замечая, что Окси всё сильнее сдавливает его горло, только дышал как-то урывками. — Поверь, я отлично это знаю. Он неожиданно обхватил его за пояс своими ручищами, заставляя упасть на него грудью, охнул, когда они потревожили рану, и вдруг впился в него поцелуем. Окси откликнулся сразу, целовал, кусал, терзал чужие губы. Он уже не надеялся, что когда-нибудь испытает снова этот восторг. Хватался за его плечи, гладил массивную шею, не в состоянии оторваться. Не мог заставить себя, даже если бы хотел, и только на грани, когда явственно ощутил, что в следующую секунду кончит, резко отпрянул, скатился с кровати и подорвался прочь. В спину ему прилетел полный горечи и разочарования стон Гнойного: — Мироша-а. Он нёсся по территории базы в сторону полигона, а потом до самого рассвета бегал по полосе препятствий, подтягивался на турнике и отжимался до изнеможения. Когда первые лучи солнца коснулись Грина, Окси, еле передвигая ноги, добрёл до койки и не раздеваясь упал навзничь, мгновенно засыпая.