Хогоин

Дазай проснулся рано. Солнце даже не встало: небо окрасилось в красивый розовый цвет. Он чувствовал себя хорошо. Выспался. Кошмары не мучали. Под боком лежит всё еще спящий Чуя. Его волосы размелись по подушке, а сам прижимает к себе одеяло, вцепившись в него лапками. Дазай осторожно провел пальцами по спокойному личику: такой милый, когда не ругается и не обзывается. Побороть рефлекторное желание оставить мягкий поцелуй в макушку он не смог. А тот всё не просыпался. Дазаю вставать тоже не хотелось: по внутренним ощущениям, было часов пять-шесть утра. Можно еще поваляться – тем более, Чую будить опасно. Придушит еще, со злости. Поэтому Дазай осторожно прижался к напарнику сзади, обнимая, уткнулся носом в волосы и прикрыл глаза, наслаждаясь близостью и покоем. Скользнул пальцами по бедной спине, которая превратилась в один сплошной синяк. Провел по бледной шее, очерчивая засосы. Довольно хмыкнул. Мда. Вчера они… Много натворили. Совесть всё еще отзывалась где-то далеко-далеко в сердце, за запертыми решетками и замками. Дазай не знал, что в голову ударило: может, гормоны, а может, первая, хоть какая-то близость с человеком, которая заставила его потерять остатки разума. Он практически не жалел. Чуя не какая-то мелочь слабая, которая не могла его оттолкнуть и дать по зубам – а это значит, что он был согласен и сам хотел. Осознание приятно грело сердце: Чуя не побоялся, не закрылся, а принял все его ласки и старался отвечать. Может ли это значить, что он тоже имел чувства? Но это неважно. По крайней мере, сейчас. Зачем зря давить на человека, заставлять сомневаться и снова боятся? Он в любом случае примет любой ответ. Но сейчас Дазай хотел только насладиться теплом. Осторожно водя пальцем по нагим плечам, Осаму мягко улыбался, думая ни о чем. Просто смотрел, разглядывая каждую черточку Чуи, ставшего таким родным и привычным за несколько месяцев. Он всё еще был смущен своими мыслями, но по сравнению с действительностью они были ничем. Разве он когда-нибудь мог мечтать о таком? Чуя зажмурился, сонно зевая, притягивая к себе одеяло поближе. Он чуть приоткрыл глаза: после долгого сна разлепить веки слишком тяжко, а тут так хорошо и тепло… В памяти, портя весь момент, вдруг резко всплыли события прошлого вечера и Чуя незамедлительно напрягся, резко садясь на кровати и оборачиваясь к Дазаю, который так и остался спокойно лежать. Встретившись с ним взглядом, Чуя мгновенно зарделся, и отвернулся. Пиздец. Холодные пальцы пробежались по открытой спине и Дазай, хмыкнув, сказал: – Не нужно сейчас драматизировать, пожалуйста. В наших отношениях ничего не поменялось. Верно? Чуя судорожно вздохнул, прижимая к себе одеяло и прохрипел: – Иди нахрен. Чуя резко встал, совершенно забыв о том, что они делали вчера, и также резко сел, охнув от неожиданной боли. – Больно? – сочувствующе спросил Дазай, приобнимая его сзади и обвивая руками талию. – Иди нахрен. Что непонятного? – пробурчал Чуя, пепеля взглядом свои коленки, и его глаза скользнули чуть выше. На коже и растянутых боксерах на несколько размеров больше остались засохшие белесые пятна. Иу. Чуя поморщился. Ума вовремя вытащить у малолетнего гения не хватило, видимо. Он оттолкнул Дазая от себя и поднялся вновь, теперь держась за тумбочку одной рукой, а другой придерживая сползающие трусы и прошлепал в ванную, пропуская сквозь уши какую-то подначку Осаму, брошенную в спину. Пока ванна набиралась, Чуя оперся на раковину и рассматривал свое отражение. Вместо волос – гнездо, в уголках глаз собралась бесячая утренняя слизь. Губы покусаны, и покрылись жуткой корочкой. На шее и на груди множество синяков. Или, точнее, засосов. Чуя попробовал помассировать кожу, но отметины никуда не делись. Накахара тяжело выдохнул, расслабляясь в горячей воде. Он даже не знал, что чувствовать. Вроде всё нормально. Да? Но он никак не мог сбросить какое-то подсознательное напряжение. Состояние такое… будто затишье перед бурей. Сколько они уже здесь? Меньше суток. А чувство, будто несколько лет заточения. Они оставались в неведении – и это больше всего раздражало. Может, за окнами бурлит весь криминал Йокогамы, поднимаются восстания и идет война с зомби. А они… вы поняли. Именно отношения с Дазаем сейчас волновали меньше всего. Чуя словно забыл все свои переживания и смирился. Переспали и переспали. Бывает. По сравнению с обычными портовыми пытками в несколько дней – точно ерунда. Чуя поежился: ему показалось, что по комнате пробежал холодный ветерок. Что, конечно, самовнушение. Дверь-то закрыта. Спустя пару секунд напряженного улавливания любого постороннего звука, Чуя не выдержал и открыл шторку, открывая вид на комнату. Ничего. Всё тихо. Дверь закрыта. «Чертова паранойя» – выдохнул Чуя, ложась в ванну обратно. Дазай в это время решил всё-таки перестать валяться и пошел на кухню заваривать чай. Из закромов Хироцу он вытащил какой-то паёк с галетами, намазал на них тонким слоем паштет и выложил аккуратно на тарелочку. Добавил бы парочку лепестков петрушки сверху – для ресторанного оформления, ну – да свежих трав не было. И так пойдет. Чайник заорал на конфорке и Дазай поспешно выключил газ, разливая дымящийся кипяток в две кружки, а затем и настоявшийся чай. От характерного запаха вкусного чая Дазай чуть не упал. Хорошо. А вот и Чуя вышел, закутавшись в полотенце. Дазай позвал: – Пошли сюда! Через несколько минут посвежевший (и одетый!) Чуя вернулся в комнату, развалился на стуле и, окинув взглядом приготовленное блюдо и разлитый чай, язвительно хмыкнул: – Хозяюшка, блин, – но времени не терял и проглотил одну галету разом. – Я старался, – обижено протянул Дазай, делая несколько глотков. Позавтракали они молча: кушать хотелось, всё-таки. Вчера как-то времени на полноценный ужин не было… Когда тарелка опустела, а неловкое молчание всё не заканчивалось, Дазай, напряженно подумав и не отрывая глаз от одного влажного локона, закрутившегося кудряшкой у линии челюсти, выпалил: – Знаешь, Чуя. Я думаю… Мы могли бы уйти. Просто уехать куда-нибудь. – Куда? – фыркнул Накахара, хмурясь и кладя тяжелую голову на руки. Он устал. – Не знаю, – Дазай пожал плечами. – Я вырос… тут. Рядом с Мори. Но… я не могу уже. А ты – ты бы хотел уехать? Со мной? – Осаму запнулся, с надеждой вглядываясь в лицо. – Было бы славно, – задумался Чуя, слабо улыбаясь, думая о радужном будущем. Накахару бы устроил любой вариант: даже в трущобах Котобуки, лишь бы в спокойствии и подальше от заразительного безумия в расширенных зрачках… отца. Но раньше он никогда не думал, что Дазай будет рядом. Чуя сразу решил, что тот Мафию не покинет: разве что, сам захочет. И вот он сам практически предложение делает. Это радовало, хоть и заставляло сердце тревожно сжиматься. Теперь он не мог сбежать, бросить Дазая одного. На хрупкие плечи легла еще одна ответственность. Дазай… Нет, Осаму, сидел, поставив одну ногу на табуретку и обхватив ее руками. Его глаза уставились куда-то в коридор: они блестели с легкой надеждой. Некоторое время спокойной тишины, которая уже не была некомфортной – и тут напарник протягивает руку, резко вскакивая с табуретки: – Пойдем в одежде Хироцу покопаемся! – и от такой игривой детской улыбочки Чуя растаял, соглашаясь со всем и сжимая ладонь на располосованном запястье Осаму. Кучу времени они провели за очень интересным занятием: поподробнее разглядели одежду, перебрали книги, опять перекусили и вдоволь нахихикались. Несколько раз разговор заканчивался мягкими поцелуями, но Чуя совсем не был против. Он чувствовал себя хорошо и совершенно комфортно. С таким Дазаем, он бы и правда хотел проводить гораздо больше времени. Но всё хорошее всегда быстро кончается. Топот по лестнице, на который парни отреагировали мгновенно: напряженно оторвались друг от друга, вскинули голову и тихо-тихо направились к входной двери – посмотреть в глазок. Тогда они и увидели паникующего Хироцу. Мужчина ворвался в квартиру, закрывая дверь на щеколду, а затем и на замок: его волосы были спутаны, и, хоть движения были отточены и идеальны, стало понятно, насколько сильно он переживает. – Я надеюсь, у вас всё нормально, – сохранив лицо, в полуутверждении сказал он, быстро мазнув взглядом по растрепанным волосам мальчиков, выглядывающим из-под футболки красноватым пятнам на шеи Чуи и, впервые за несколько лет их знакомства с Дазаем, по его нескрытому бинтами телу. Но, тут же мысленно дав себе оплеуху - не его это дело - начал разговор. – Эйс мертв. – Как? – Осаму посерьезнел за секунду, а под темными кудрями пошел тщательный мыслительный процесс. – Жестоко. Я нашел его лишенный глаз труп, который повесили в моей гостиной. Пока я спал. В комнате повисла напряженная тишина. Вот, та самая буря, которая не давала Чуе покоя. Ему казалось, будто он упускал одну очень важную деталь, которая постоянно была на слуху, но ускользала от него. Что же… – И теперь ты не знаешь что делать, – сделал прямолинейный вывод Дазай. Хироцу поморщился, но всё же подтвердил: – Эйс должен был собрать какой-никакой отряд. Вместе мы бы обезвредили Мори. Не думаю, что кто-то бы из штаба начал сопротивление. Но теперь… – Теперь никаких вариантов нет, – покачал головой Чуя. По спине пробежал неприятный холодок. – Хироцу, ты – идиот, – выплюнул Дазай, вскакивая с места и натягивая свой покоцанный пиджак. – Убийство было совершено в твоем доме, этот кто-то подобрался так близко, и теперь ты приехал сюда, раскрывая наш адрес. Времени нет. Забирай Чую и сваливайте куда подальше. – Дазай, приди в себя, – Хироцу грубо тряхнул юношу за плечо, останавливая в дверях, – что ты сделаешь против него? Убьешь? – Да. – Дазай не дрогнул, твердо ответив. Чуя же, сбросив с себя налипший страх, повысил голос: – Нет, мы поедем все вместе! Напарник отвернулся от Хироцу. Сделав шаг к Чуе, он мягко улыбнулся, пропустив через пальцы огненный локон волос и тихо прошептал: – Не переживай. Я очень постараюсь вернуться. И, также резко отстранившись, Дазай хлопнул дверью, выбежав на лестничный проем. Чуя потратил секунду, набрасывая на себя сверху толстовку и надевая обувь, и, осуждающе взглянув на Хироцу, побежал следом. Мужчина, почесав затылок, тяжело выдохнул, но присоединился. А на улице их ждал сюрприз. Дазай, за рулем автомобиля Хироцу, уверенно газанул, скрываясь от их взгляда, завернув на какую-то улицу. Мужчина выругался, но побежал к ближайшей оставленной машине – хозяевами были их временные соседи, видимо – и, как-то порывшись внутри, смог завести автомобиль без ключей. Чуя грохнулся на заднее сиденье, и в напряженном молчании они ехали в штаб Портовой мафии. Наконец, спустя пятнадцать минут настоящего дрифта, во время которого они нарушили сразу сотню законов вождения, Хироцу затормозил у застекленных дверей. – Я займу охрану, – Чуя кивнул, забегая в здание. На его долю выпал разговор с Мори – нужно было отвлечь его. Спускаясь вниз в лифте, Накахара паниковал. Ужас сковал его сердце – даже дышать было тяжело. Милая музыка била по ушам, весь мир заворочался в желудке, тошнило ужасно, а ладони вспотели. В коридоре он еле как нашел нужную дверь, хоть Хироцу и сказал, где искать. Приложив ухо к поверхности металлической двери, он услышал приглушенные голоса, и резко вошел. В лаборатории, к потолку которой поднимался какой-то дым, стояли двое – неряшливо одетый Осаму, который, с выражением полного отчаяния что-то говорил Мори, и сам мужчина, одетый с иголочки, в красивом костюме с позолоченными узорами. На жестяном лабораторном столе переливалась на свету жидкость темно-красного цвета. Там же и лежал какой-то шприц, куча непонятных бумаг и некая масса на весах. В общем, был беспорядок. – Отец! – крикнул Чуя, вбегая в комнату и сразу же забирая всё внимание себе. Мори не оборачивался, хоть и его фигура стала напряженнее. Он договорил: – …В конце концов, Дазай, ты еще давно должен был умереть. Голос – как сталь, режет не жалея. Осаму отпрянул, на секунду теряясь. Чуя же этим воспользовался, стараясь контролировать свой голос и не дрожать. Адреналин забурчал по венам, разгоняя панику. – Отец, – повторил он. Мори изящно повернулся к Чуе, глядя на него сверху вниз. – Тц, Чуя. Тебя здесь не должно было быть, – Мори скривился, но взял себя в руки. – Хорошо, что ты сам всё понял. Так уж получилось, мне не удалось участвовать в твоём воспитании, извини. – Э… Ничего страшного, – поспешно заявил Накахара, стараясь Мори разговорить. Хотя, впрочем, ему этого и не требовалось: тот сам был рад стараться. – Твоя мама была очень мила по началу, – он вздохнул, – но потом наши отношения испортились, когда она узнала о моих увлечениях. Видишь ли, я врач. Чуя осторожно кивнул, на секунду переводя взгляд на пробирки на столе. Серьезно? Злой гений? Биологическое оружие? Может Мори вообще фея Динь-Динь? – Все врачи мечтают найти лекарство от всех болезней. Которое бы сделало человека непобедимым… – мечтательно протянул Мори, раскинув руки. Казалось, он будто бы забыл о существовании других в этой комнате. Но тут он встряхнулся и подошел к Чуе близко-близко, положил свои руки на плечи мальчику и прошептал: – Я позволю тебе испробовать. Я всегда мечтал о наследнике, ты… Что он дальше говорил, Чуя не услышал. Кровь билась в его висках, давя на мозг. Он не мог пошевелиться: в черных глазах он видел красные проблески, холодные руки давили на плечи со странной силой, а он словно прирос к полу, не в силах сделать хоть что-то. Сзади раздался тихий, еле уловимый шорох: Дазай скользнул рукой к пистолету, направляя его на Мори. Чуя не успел даже подумать об этом, как его отец молниеносно повернулся к своему пасынку, не уворачиваясь от пули, а перехватывая её на лету. Дазай, с круглыми от шока глазами, не успел ничего предпринять: некая нечеловеческая сила в руках Мори схватила его и отбросила в стену так мощно, что Осаму впечатался спиной в бетон, вызвав тучку осыпавшейся штукатурки. Юноша сполз по стенке вниз: его голова безвольно повисла, и он не издал ни звука. – Осаму! – Чуя бросился к нему, но сжавшаяся на его плече рука заставила его остановиться. – Ха-ха-ха! Глупый мальчишка, – громко засмеялся мужчина. – Он правда думал, что меня это остановит? – пренебрежительно задал вопос он. – Ты… Что ты такое?! – закричал Чуя, отпихивая от себя руки отца. – Хватит истерить, – Мори зарядил ему мощную оплеуху: такую, что юноша зашатался, но смог выстоять. Щека горела, мозги работать отказывались, билась в голове лишь одна мысль: «Дазай!». – Начинаешь раздражать, сынок. Чуя увернулся от следующего удара. Мори потер переносицу, словно у него разболелась голова. – Пусть здесь уберутся. Не люблю пыль, – сказал он, отворачиваясь от Чуи, как от надоедливой мухи и нажал на кнопку вызова охраны. Ничего не произошло. Мори яростно стукнул кулаком по столу: на жестяной поверхности остался отпечаток. Огай во время отвлекся: Чуя постарался сбросить с себя сковывающий шок и оглядеться, думая головой. Дазай всё так и лежит неподвижно: под ним расползлась небольшая лужица крови. Хоть и все инстикты говорили бежать к нему, Чуя понимал, что он ничем не сможет помочь. Он осторожно подобрал пистолет. Не сомневаясь ни на секунду, Накахара нажал на курок. В этот раз, разозленный отсутствием охраны, Мори слегка потерял свою нечеловеческую реакцию: он успел увернуться, но пуля слегка задела его бок, оставив на одежде дымящийся след. Он взревел: его глаза горели красным огнем, и в долю секунды он оказался рядом с Чуей, отбрасывая его, как котенка. Он врезался настрадавшейся спиной в стол, но смог подняться. Мори приблизился к нему и прошипел, пепеля взглядом: – Я ошибался. В тебе нет ничего от меня. Его холодная рука сжалась на горле юноши. – Ничего не изменится, если ты умрешь, – убедительно сказал он. – За свою долгую жизнь я смогу еще найти наследников, ха-ха-ха! Чуя вцепился пальцами в его руку, пытаясь разжать пальцы, сжимающие гортань всё сильнее и сильнее. В голове пронеслась мысль: «неужели он так и умрет?»… Глаза заволокло туманом: он еле видел искривленное лицо отца. Он чувствовал, как горло сжимается всё сильнее, а места в груди совсем не осталось. Захрипев, Чуя из последних сил, в судороге нащупал на столе тот самый шприц и воткнул куда-то в плечо Мори. Тот неожиданно отпустил руки и закашлялся, а Чуя, жадно захлебываясь поступившим кислородом, нажал на поршень, вгоняя непонятное вещество в тело. Он совсем не ожидал, что Мори, выпучив глаза, начнет дергаться на месте, корчась в приступе невыносимой боли – он лишь хотел отвлечь его и выиграть несколько секунд, чтобы добраться до пистолета – но мужчина задергался в приступе, а затем, спустя пару минут затих. Чуя, шатаясь, осел на пол рядом с Дазаем, бледным и потерявшем сознание, но, приложив голову к его груди, Чуя услышал тихое биение сердца. Двери с треском отворились: внутрь зашел Хироцу и куча охраны в полной экипировки. Они кричали, что-то спрашивали у Чуи, но он не мог понять ни слова, из последних сил цепляясь за полумертвого Осаму, и показывая пальцем на Мори, что-то выдавливая из себя хрипящии слоги – заговорить нормально он не смог. Потом он почувствовал ласковые руки той самой медсестры, которые погладили его по голове, а затем и ввели в вену успокоительное. Его глаза закрылись, а сам Чуя погрузился в спасительную темноту. Очнулся он в уже в знакомом лазарете – его нос уткнулся в бедро Дазая, сидящего рядом, и он тут же вскинулся посмотреть на напарника – а с ним было всё относительно неплохо. Побитый, вновь в бинтах, в таком специальном больничном воротничке на шее – но живой. Чуя закашлялся, обвивая руки вокруг талии Осаму, а тот ласково потрепал его по волосам, улыбаясь. – Ты наконец-то очнулся. – Тхх, – прохрипел Чуя, прочищая горло. Наконец, он смог выдохнуть: – Сколько я?.. – Почти два дня, — покачал головой Осаму. – Врачи сказали, что это сильный шок, сверху стресс и асфиксия. Ты просто вымотался настолько, что не хотел просыпаться. – Ты как? – Я в норме, – он повел плечами, не переставая поглаживать Чую по голове. – Растяжение, ушиб, содрал кожу. Не смертельно. – А Мори? – А с ним… Всё сложно, – Дазай замялся. – Он жив, но… Навряд ли надолго. Хироцу им занимается. Ты только представь! Он нашел в документах огромное количество экспериментов Мори. Он проводил опыты на людях на протяжении почти всей своей жизни, в попытках найти лекарство от смерти, – поймав скептический взгляд Накахары, Дазай уточнил: – Это звучит фантастично, но… Видимо у него сработало. Хироцу рассказал, что по этой сложнейшей формуле необходимо принимать особое лекарство какой-то определенный срок, а затем закрепить результат именно той жидкостью, которую ты ввел Мори. А если порядок перепутать… – То есть, Огай всё-таки не бессмертен? – Нет, конечно. Хироцу всё еще сомневается в эффективности этого «лекарства» – вполне возможно, что такая сила досталась Мори из-за большого количества адреналина в этой жидкости. Но мы никогда не узнаем этого. Хироцу уничтожил все эксперименты. Чуя отвел взгляд, поджав губы. Он, конечно, не верил в фантастику, но такое логичное объяснение не показалось ему удовлетворяющим. Этот красный блеск глаз… слишком хорошо въелся в сознание, заставив вздрогнуть. Дазай тут же зашуршал одеялом, подоткнул его Чуе и взял его за руку, ложась рядом на тесной койке. Его глаза блестели. В них отражалось столько эмоций, что Накахара растерялся: и грусть, и боль, и тоска – но одновременно с этим облегчение и робкая надежда. Парни провели в лазарете еще несколько дней. Чуя почти всё время спал, набирая потраченные силы, а выходить вообще не хотел. Осаму его поддержал: лежал рядом, грея его ладони и читал книжки, иногда и вслух, помогая Чуе успокоиться. Наконец, они решили, что прятаться тут слишком глупо – в конце концов, в этом здании решалась не только их судьба, но и судьба всей мафии. Поэтому, дуэт целенаправленно направился в кабинет босса. В здании царила тишина. Многие люди были вынуждены уйти: все исполнители оказались выведены из строя, а о судьбе Босса никто не знал. По итогу, штаб опустел, все ждали, спрятавшись по укрытиям. Чуя прошел на этаж уверенно: теперь им нечего бояться. Он распахнул дверь кабинета, и увидел… Мори, спокойно восседающего на кресле напротив Хироцу. Чуя остолбенел. Он выглядел совершенно нормально – слегка усталый, но кроткий, держащий руки на коленях. Дазай вырвался вперед, прикрывая собой Чую и наставил на Мори пистолет. – Хироцу, какого хрена?! – Стой! Не смей стрелять, – Хироцу поднялся и вырвал пистолет из рук юноши. – Прошу прощения, – обратился он к Огаю, а тот неловко кивнул, теребя край своей, словно больничной, рубашки. – Мальчики, рад вас видеть. Мори-сан полностью потерял память. Он не помнит ни-че-го. Парни застыли. Чего?! Одновременно в их головах пронеслось «он притворяется». Просто пиздит, чтобы выйти сухим из воды. Но Хироцу словно услышал их мысли: – Самый квалифицированный психиатр это подтверждает. Мори-сан сейчас, как чистый лист. – Так и есть, – раздался голос мужчины, который сейчас был вовсе не холодно-превосходительным, а очень мягким и спокойным, хоть и было заметно, что ему не по себе. – Хироцу-сан рассказал мне некоторую информацию о моей жизни, но… – он покачал головой, – я даже не могу это осмыслить. Мне очень жаль, но я понятия не имею, что я за человек. Чуя тяжело сглотнул, вновь переглянувшись с Дазаем. Похоже, этот не-Мори говорил правду. – Фукудзава-сан очень хороший специалист, он мне очень помог, – робко продолжил мужчина, – можете, пожалуйста, не стрелять? Ох, блять. Очень вежливо. – Мы можем поговорить наедине? – напряженно спросил Чуя. Хироцу намек понял, и попросил Мори удалиться в сопровождении охраны. Мужчина, его биологический отец, показался ему большим ребенком, который просто ничего не понимал. – Я знаю, как это выглядит, – Хироцу поднял руки в оборонительном жесте. – То, что ты вколол ему, вызвало такую реакцию. Мори полностью потерял память, он помнит лишь о базовых вещах, вроде японского языка, немного своего раннего детства, книг… И всё. Я частично ввел его в курс дела, сказал, что он много всего натворил. Огай не хочет иметь с этим чего-то общего. – Он всё еще опасен! – воскликнул Чуя. – Он чуть ли не убил нас всех, да еще и несколько раз! В его башке где-то есть рецепт самого настоящего эликсира бессмертия, и вообще… – Не бессмертия, а, скорее, вампиризма, – поправил Хироцу. – Чуя, я лично знаком с Фукудзавой, он лучший специалист в своем деле. Память Мори восстановлению не подлежит. Совсем. А если уж и случится чудо, мне сразу же доложат и он будет ликвидирован. – Теперь Босс – ты? – спросил Дазай. – Чуя, – поджал губы Хироцу. – Я лишь временный заместитель. Парень отступил шаг назад, вцепившись в руку Осаму. – Ты шутишь что ли? – Ты – сын предыдущего Босса. У тебя есть полное право на власть. – Нет! Хироцу, ты же прекрасно понимаешь, что я этого не хочу! – замотал головой Чуя, начиная паниковать. – Знаю. Так уж вышло, что я Мори тоже родственник. Не кровный, но… – Хироцу хмыкнул в усы. – Не буду я вас трогать, дети. Финансирование получите, за это не беспокойтесь. На время вам стоит скрыться – пока мафия в ослабленном состоянии, враги будут этим пользоваться. Я вам снял дом в небольшом городке далеко-о-о от Токио. Будьте счастливы. С остальными делами я разберусь. Когда юноши, пошатываясь от груза свалившийся на них информации вышли из комнаты, Хироцу искренне улыбнулся. Всё складывалось как нельзя хорошо. Мори, можно считать, больше нет. Чуя, создающий конкуренцию своей связью с бывшим боссом, устранен. Дазай, который мог занять его место выдающимся умом – тоже. Эйс мертв. Все остальные якудза прекрасно понимают, что единственный, кто сможет взвалить на свои плечи груз ответственности – это Хироцу. Правда, остались еще недовольные – те, которые считают, что достаточно почтенный возраст мужчины может сыграть роль… Хироцу вновь хмыкнул. Пузырек с темно-красной жидкостью ожидал своего часа в надежно запертом сейфе.

***

На улице стояла прекрасная погода. Начало февраля, оттепель, снег таял, птички распевали утренние песни, а на платформе никого не было, кроме двух молодых парней, которые ждали поезд, приходящий с минуты на минуту. Когда же природную симфонию прервал гудок поезда, заставляя их шарфы трепаться от резкого потока воздуха, Осаму, вобрав в себя чистый воздух, широко улыбнулся, протягивая руку своему напарнику: – Вместе? – И навсегда, – ответил Чуя, крепко хватая ладонь Дазая и делая шаг в купе, а по совместительству – в свою новую жизнь.