***
31 октября выпадало на воскресенье, поэтому Хёнджин с Джисоном проспали до часу дня. Их разбудили настойчивые звонки в дверь. Точнее, Хана нельзя разбудить чем-то, кроме как кинув в него что-нибудь, поэтому проснулся только Хёнджин и в домашних штанах с котами и футболке со стертой надписью поплелся к двери. — Ну вы и сони, просто ужас! — тараторила Йеджи, заходя в квартиру, не соизволив даже разуться. — Нам вообще-то через пару часов нужно быть у Сынмина, а мы даже не доделали костюмы! Девушка наконец обернулась на все еще сонного Хёнджина. Она нахмурилась и подошла к нему. Тот лишь закрыл дверь и пошел навстречу к Йеджи. Она положила пакеты, которые держала в руках, взяла запястья парня и посмотрела ему в глаза. — Ты ел вчера что-нибудь? Хёнджин молчит и чувствует, что его уже достали такие вопросы. Йеджи всегда была доброй, очень доброй, но когда дело доходило до ее лучшего друга, все менялось. — Я не буду заставлять тебя, потому что знаю, что это сделает тебе еще хуже, — она немного отстранилась и задернула рукава кофты, и всю сонность Хёнджина как ветром снесло, — я пережила это ради вас, и я не требую, чтобы ты сделал тоже самое. Просто найди человека, ради которого сможешь завтракать. Парень глядел на девушку и видел ее настоящую. Она нечасто показывала эту сторону себя. По большей части она ее просто стыдилась. Хёнджин видел перед собой девушку, которую когда-то сломали, но они собрали ее как могли, по маленьким кусочкам, по осколкам, которые остались от нее. А Хёнджин не дает даже прикоснуться к своим осколкам. Они пытались, они очень долго пытались, после каждого его побега он приезжал разорванный в клочья, и когда все протягивали к этим останкам руку, они обжигались. — Что в пакете? — спросил Хёнджин, потирая глаза. Йеджи посмотрела на друга, как будто он только что заговорил на французском. — Костюмы, Хёнджин. Нам буквально пару штрихов осталось. Блондин мысленно стукнул себя по лбу, и они пошли в спальню. Йеджи осмотрелась в комнате, нашла какую-то книгу и швырнула в Джисона. — Что за..? — Доброе утро. — О, Йеджи, милая, привет, — сонно проговорил Джисон, пытаясь разлепить глаза. — Встаем, у нас еще дела. Джисон вылез из под пледа, который Хёнджин соизволил отдать другу и поплелся в гостиную. Все трое уселись на диван и занялись недоделанными костюмами. И Хёнджин был рад. Впервые за неделю. Он был рад сидеть и выслушивать привычные ему возгласы Джисона, шить красную шапочку для Йеджи, слушать как она рассказывает про их практику в университете. И ему впервые за очень долгое время было спокойно. — Ты как? — спрашивает Джисон, когда Йеджи ушла на кухню искать какие-нибудь сладости. — Всё нормально. — Не ври, пожалуйста. Хёнджину сильно не нравилось, что он так хорошо распознавал его. А еще Хёнджин не особо понимал, что ответить на этот вопрос. В данную секунду он чувствует спокойствие и комфорт, но через буквально пару минут все может поменяться. Поэтому он не понимал, почему всех так беспокоит его состояние. — Мы хотим тебе помочь. — Я не думаю, что смогу принять вашу помощь. Джисон замолчал на пару секунд, и, поняв, что говорить об этом нет смысла, переключился на другую тему. Он беззаботно болтал о том, что у Сынмина дом ужасно огромный, что он недавно нашел билеты на концерт его любимой группы, но из-за консерватории и зачета не сможет пойти, и в итоге просто начал жаловаться на учительницу по вокалу. А Хёнджин сидел и впитывал это. Слушал, но не вслушивался. Глядел на красную ткань в своих руках и думал над словами Йеджи. А сможет ли он когда-нибудь найти человека, ради которого будет завтракать? Сможет ли кто-нибудь вытерпеть все его выходки? Сможет ли он довериться кому-то так сильно? — Я нашла какие-то шоколадные батончики, — говорит девушка и глядит на друзей. Джисон поднимает взгляд. — Так это мы с Бан Чаном ему покупали недавно, твою мать, Хёнджин, ты принципиально… — Хан остановился, понимая, что его заносит и решил дать слово Йеджи. — Хёнджин, давай ты поговоришь с Лисой? Или с Бан Чаном? Если не хочешь говорить с нами, поговори с тем, кому сможешь довериться. Хёнджин неосознанно морщится. Йеджи сказала это так, будто он им не доверяет, но ведь он им доверяет. — Или все дело в Феликсе? У Хёнджина весь воздух вышел из легких, голова закружилась. Дело ведь не в Феликсе, да? — Поговори с ним. В прошлом году ты слинял как трус, хотя надо было просто поговорить. — В прошлом году все было по-другому, — отвечает Хёнджин и понимает, что это осознают все. — Мы знаем, — мягко начинает Джисон и понимает, что говорить ему особо нечего. Все трое просидели еще пять минут в тишине, прежде чем Йеджи решила, что они должны развеселиться. Она подошла к виниловому проигрывателю, который Хёнджину когда-то подарил Бан Чан, открыла крышку и начала перебирать пластинки. — Есть какие-нибудь запросы? — Ты все равно включишь, что сама захочешь. — И то верно. Йеджи взяла пластинку с Митски и аккуратно вставила в проигрыватель. Мелодия разлилась по комнате. Хёнджин закатил глаза. — Ой, да ладно тебе, — говорит девушка и тянет за руки блондина. Он встает с пола и начинает кружиться вместе с Йеджи. — Всё будет хорошо, — шепчет она и берет за руки уже Джисона. Тот улыбается и танцует. Прошло несколько часов, пока они не сообразили, что им уже пора выдвигаться. Костюмы были закончены. За пять минут им позвонил Бан Чан, чтобы убедиться, что они готовы. Всё трое в унисон прокричали в трубку громкое и четкое «да», и все знали, что Бан Чан улыбнулся. Они загрузились в машину намного больше, чем за пять минут. Пришлось напихать под завязку алкоголя, сменной одежды на утро, еды и всяких других мелочей вроде украшений для дома Сынмина. А дом оказался и вправду большим. Хёнджин подумал, что они приехали в какой-то замок и сразу принялся считать окна, чтобы понять, сколько в доме комнат, но его отвлекли. — Охренеть, — выдохнула Йеджи, сжимая плечо блондина, — а вы уверены, что мы туда приехали? Джисон усмехается, а Хёнджин морщится. Не нравится ему это всё. Сынмин нравится, а обстановка нет. Они управились за час – развесили хэллоуинские украшения, поставили парочку тыкв, заполнили кухню бутылками и стали принимать гостей. Свет был приглушен, под потолком было четыре прожектора, и когда Хёнджин их заметил, у него закружилась голова. Эти прожекторы светились разными цветами и переливались от фиолетового к синему, от синего к зеленому, от зеленого к красному и так по кругу. Первый шот, который попал в организм Хенджина, был подарком от Джисона. Он подначивал его выпить хотя бы стакан пива, но тот наотрез отказывался. Все, кроме Сынмина, понимали, для кого Хван сохранял свою трезвость. Но спустя полчаса Хан все же уговорил друга на очень странный напиток. Хёнджину показалось, что его друзья просто смешали весь алкоголь, который они привезли. — Господи, что вы туда намешали? — скривился Хёнджин и запил клюквенным морсом. — Секрет фирмы, — ухмыльнулся Джисон и глянул куда-то за спину блондина. — А вот и гвоздь программы. Хёнджин непонимающе обернулся и увидел Феликса. Феликса с его маллетом, который бликовал разными цветами. На нем была белая рубашка, а в руках ковбойская шляпа. Увидев друзей, он сразу заулыбался. Светится, подумал Хёнджин. — Феликс! — крикнула Йеджи и набросилась на него с объятиями. — Всем привет! — Привет, — сказал Хёнджин чуть более нервно, чем рассчитывал. Бан Чан заметил. — Ну что ж, вся команда в сборе, идем танцевать! — сказала Йеджи и утащила Феликса с Джисоном куда-то в гущу толпы. — Хёнджин, — неожиданно строго сказал Бан Чан, — поговори с ним сегодня. Хёнджин нахмурился, но кивнул. О чем говорить? Но даже если и есть о чем, то зачем? Что это даст? От одной мысли о Феликсе меня лихорадит, а ты хочешь, чтобы я с ним поговорил. Бан Чан наконец уходит с кухни, а Хёнджин набрасывается на весь алкоголь, который видит поблизости. «Трезвым я это просто не выдержу» говорит себе он, и запивает горькие мысли такой же горькой водкой.***
Опьяневший Хёнджин вваливается в туалет. Он устал. Он чертовски сильно устал. И улыбался он слишком долго. Он закрывает дверь, проходит чуть дальше и спотыкается о чьи-то ноги. Парень вначале пугается, а потом видит знакомый маллет. Сердце делает сальто, а в ребрах снова появляется шум. — Феликс? — не то спрашивает, не то утверждает блондин. — Привет, — тихо говорит Феликс и улыбается. У Хёнджина начинает болеть сердце. Он опускается на пол к Феликсу. У того на экране светится таймер. — Что ты делаешь? — спрашивает он и переводит глаза с телефона на самого Феликса. — У меня через три минуты день рождения, — отвечает парень и пытается светиться. Хёнджин открывает рот, потом закрывает. Потом снова открывает, но сказать ничего не может. Что? Почему он не знает об этом. Почему никто в этой чертовой компании не сказал Хёнджину, что у того, по кому он сохнет уже приличное количество времени, сегодня день рождения. Хёнджин вспыльчивый парень – все от отца. Но чудесным образом рядом с Феликсом ему удалось справиться с гневом. Вместо этого он стал беспокоиться. — А почему такой грустный? — Мама говорила, что на мой 20 день рождения произойдет что-то плохое, наверное призраки украдут меня, — шутит Феликс, намекая на костюм Хёнджина. Тот глупо глядит на покрывало на себе и так же глупо улыбается. И затем Хёнджин понимает, что влюбляется. Вот именно сейчас, в этом дурацком туалете, в этом огромном доме. Каждую секунду все больше и больше Феликс нравится Хёнджину. И от такого Феликса, который перед Хваном сейчас, ему хочется плакать и кричать, как же сильно он влюблен. А самого Феликса хочется закрыть в ладошках и никому не показывать. Такой маленький и драгоценный. Такой важный. — Сейчас приду, — вдруг говорит Хёнджин и вскакивает с пола. Он оставляет свой стаканчик в ногах Феликса и бежит на первый этаж. Он находит Джисона и орет ему что-то в ухо. Джисон обеспокоенно начинает оглядываться и спрашивать других людей. Херня идея, понимает блондин, но уже поздно. Хёнджин встает коленками на стол и пытается привлечь к себе внимание. Музыку немного убавили, и все столпились вокруг него. — Всем привет, да, привет… в общем, простите, что отвлекаю вас, но ни у кого нету свечек? Было бы очень кстати. Все стали перешептываться друг с другом, и вдруг к столу вышел Сынмин. Он был очень помятым, волосы взъерошены, но Хёнджин не удержал на этом внимание. — В верних шкафчиках должна быть упаковка. Там лишь остатки, но я надеюсь, что тебе много и не нужно. Сынмин солнце. Хёнджин глядит в свой телефон. Еще полторы минуты. Он бежит на кухню изучать полки. Нашел. Потом он подбегает к куртке Джисона и ищет в карманах зажигалку. Ворует. Про себя он думает, что это будет уроком прекращать курить. Пока возвращался обратно, схватывает клубничный кексик. Минута. Хёнджин снова влетает в туалет. Тяжело дыша он всучивает кекс в руки Феликса, ставит свечку и начинает зажигать ее. Попыток было четыре. Огонь отражается в глазах Феликса. 10 секунд. Хёнджин осторожно поднимается и выключает свет. — Загадывай желание, Ли Феликс, — говорит все еще немного задыхаясь Хёнджин. Теперь Феликс светится во всю. В темноте это прекрасно видно. — Хочу чтобы… Хёнджин опешил и налепил свою руку на рот Феликса. — Не сбудется же — почти обиженно проговорил Хёнджин. Феликс улыбнулся. Маллет сиял. Очки рядом с ним тоже. 3 секунды. 2. 1. 0:00 Феликс задул свечку. Темно. Глаза постепенно привыкают и теперь Хёнджин может разглядеть силуэт парня с маллетом. — С днем рождения, Ли Феликс, я надеюсь, ты будешь светиться с каждым днем все ярче и ярче, — говорит Хёнджин и улыбается самой искренней улыбкой. — Гляди-ка, тебя никто не украл, — продолжает болтать Хёнджин и пытается разглядеть эмоции Феликса в темноте. — Из привидений здесь только ты, — говорит Феликс и пододвигается к блондину чуть ближе. — Мне тебя надо украсть? — спрашивает Хёнджин почти шепотом. Именинник заулыбался. Хёнджин захотел его поцеловать. — Было бы здорово. Это еще успеется. Хёнджин придвигается к Феликсу. Оба дышат рвано. Оба боятся. Но оба хотят. Феликс убирает кексик и наклоняется навстречу Хёнджину. Их губы встречаются. У Хёнджина начинает кружиться голова, и он не до конца понимает, от чего именно. Теперь шум не только в животе, но и в голове. Больно то ли морально, то ли от того, как Феликс сжимает плечи. Хочется убежать, вдвоём. Хёнджину хочется забрать этого парня и не выпускать уже никогда. Голова перестает работать, когда он чувствует тяжелое дыхание Феликса на своей шее. — Щекотно, — лишь шепчет блондин. — Прости, — тихо отвечает Феликс. Хёнджин снова пытается найти губы Феликса, но на полпути останавливается. — Всё нормально? — спрашивает тот, а у Хёнджина в голове вертятся шестеренки. — Давай сбежим? Хочешь ко мне? Феликс улыбается, но Хёнджин этого не видит. Он чувствует эту улыбку на своей шее. — Идём. Они поднимаются с пола и выходят из туалета. Феликс находит свои очки где-то на полу, а Хёнджин забирает зажигалку. Он делает пометку отдать ее Джисону когда-нибудь потом – пусть пока выкручивается без нее. Они спускаются вниз ко всем остальным. Йеджи встречает их какой-то странной ухмылкой, а Бан Чан просто усмехается. — Ну наконец-то, — лишь говорит он, когда два блондина подходят к нему, держась за руки. — Ты знал?! И молчал?! — спрашивает Хёнджин и смотрит вначале на Бан Чана, потом на Феликса, потом снова на Бан Чана. — Ну вообще-то не молчал, я же сказал тебе поговорить с ним, ну вот и поговорили… — парень оглядывает их с ног до головы. Хёнджин думает, что они оба сейчас взъерошенные, потому и заслужили такой взгляд старшего, но ему, если честно, все равно. — Мы едем ко мне, — говорит Хёнджин, как будто это что-то само собой разумеющееся. — У вас даже свиданий не было, — снова усмехается Бан Чан и отпивает из своего стаканчика. Хёнджин вначале хмурится, а потом показывает язык старшему, как самый настоящий ребенок. Феликс искренне улыбается. — Такси-то хоть сможешь заказать? — Я не ребёнок. — Уверен? Хёнджин состроил гримасу и протащил Феликса на выход. Потом блондин будет извиняться за то, что не попрощался ни с кем кроме Бан Чана, за зажигалку, которую он нагло спер у Джисона, и за то, что они вот так уходят посреди вечеринки. Но сейчас в его руке рука Феликса, и это для него было самым важным. Пока они пробирались сквозь толпу танцующих людей, Хёнджин чудом смог заказать такси, а Феликс забрать свою куртку. Они вышли на свежий воздух. У Хёнджина заболела голова, но он пытался не думать об этом. — Через пять минут приедет, — сообщил он, а Феликс поднялся на носочки, чтобы поцеловать блондина в щёку. У того сердце начало ныть. Он всматривался в каждую веснушку на лице Феликса и улыбался как идиот. Блондин с маллетом лишь смущался. Из дома приглушенно доносилась музыка. На улице было прохладно. Осень подготавливала к зиме, и Хёнджин на секунду подумал, что может быть перестанет сбегать. Но эти мысли прервал чей-то смех. Входная дверь открылась, и музыка зазвучала чуть громче, но через мгновение снова скрылась за дверью. Оба блондина обернулись и увидели Минхо с Джисоном, которые чуть ли не лежали друг на друге. Они о чем-то громко спорили, но потом сели на скамейку и начали целоваться. Феликс быстро глянул на Хёнджина. Тот пытался протрезветь, чтобы запомнить эту картину. Но тут к ним подъехало такси, и они охотно уселись в машину. Феликс все еще удивленный, а Хёнджин просто пьяный. — Походу, — вдруг начал Феликс, — не мы одни сегодня поговорили. — Я… ну… рад за них? Феликс засмеялся и снова взял Хёнджина за руку. А тот лишь не хотел прерывать такой момент. Они доехали без происшествий, но зайти в квартиру было тем еще испытанием. Хёнджин был вымотан, а Феликс просто устал. Они еле-еле поднялись, открыли дверь и чуть не упали внутрь. — Ты бы мог мне просто сказать, — вяло сказал Хёнджин. — Я боялся, так же как и ты, — мягко ответил ему Феликс заправляя кровать чистым бельем, которое нашел на сушилке. Квартира Хёнджина за неделю его страданий превратилась в хаос, но Феликса это никак не смущало. — Ну всё, ложись, — сказал парень и попытался уложить переодетого и умытого Хёнджина в постель. — А ты останешься со мной? — всё так же вяло спросил блондин, но все же сел на кровать. — Куда я денусь, — ответил Феликс и выключил свет. Для человека, который был в квартире Хвана лишь один раз, Феликс уж очень хорошо ориентировался. Если бы Хёнджин не был таким уставшим, он бы обязательно это подметил и его живот устроил бы ему бунт. Они улеглись вместе друг на против друга. Феликс гладил затылок Хёнджина. — У тебя очень красивые скулы, — вдруг сказал Феликс, — я в детстве очень любил рисовать скулы, но из-за этого у меня все лица получались квадратными. — Правда? — улыбнулся Хёнджин. Как же ему сейчас хорошо. — Правда-правда, — ответил Феликс, и пододвинулся чуть ближе в теплому телу Хвана. — Ты как потерянный кот, которого оставили на улице в Новый год, — сказал Хёнджин и начал поочередно выцеловывать веснушки Феликса. — Почему именно в Новый год? — шепотом спрашивает тот. — Потому что в твоих глазах всегда салюты. Хёнджин вспомнил очки Феликса, но сразу же откинул эту идею. Очки лишь заслоняют эти салюты. Они может и отражаются, но это иллюзия. — Салюты могут быть не только в Новый год, — мягко возразил Феликс, сжимая плечи Хёнджина. — Ты все время холодный, — сказал блондин и отстранился от Феликса. И это было правдой. Тело Хёнджина всегда было теплым, а Феликс всегда был холодным. Его руки, уши и нос были маленькими льдинками. — Зато ты всегда согреваешь, — сказал наконец Феликс и поцеловал Хёнджина в лоб, — засыпай. Хёнджина долго уговаривать не пришлось. Через пару минут Феликс услышал тихое сопение рядом с собой. Он осторожно выпутался из крепкой хватки блондина и лег на сантиметр подальше. Он очень стеснялся. Ему 20 лет, а он до сих пор в таких вещах ребенок. Он сжал руку Хёнджина под одеялом и наконец уснул.