***
— Блять, — Хёнджин не успевает сказать ничего кроме мата и бежит в ванную. Феликс пытается разлепить глаза. Он смотрит на время, потом на пустую половину кровати, а потом обеспокоено бежит за Хёнджином, но получает лишь дверь перед носом. — Ты в порядке? — сонно, но настороженно спрашивает Феликс. Хёнджин утыкается в раковину и пытается понять от чего его так скрутило. Голова начинает гудеть. Он же не ел, он утешает себя этим, но по факту лишь закапывает. В мыслях он должен был сейчас лежать в обнимку с Феликсом, а не запираться в туалете. Жарко. Очень жарко. Растянутая футболка, которую вчера нацепил на него Феликс, становится мокрой. Он падает на пол над унитазом. Думает, что лучше бы он не пил, но сразу же понимает – не получилось бы. Если бы он знал, что Феликс ответит взаимностью может всё было бы по другому. Но он не знал. Ему в который раз было страшно. — Блять, — хрипит он. Кости начинают невыносимо болеть, а в голове лишь «я не хочу чтобы Феликс видел меня таким». И ведь правда не хочет. Он держит эту часть себя дома. Даже Джисон с Бан Чаном не видят ее. Эта часть именно то, чего Хёнджин так боится в себе. То, что он не властен над своим телом, над своими чувствами. Он может манипулировать кем угодно, но никогда не получалось собой. Ребра сжимаются, напоминая что в желудке ничего нет. Плечи ноют, напоминая о ноше, которую Хёнджин держит на себе просто потому, что не может есть. Сердце пропускает несколько ударов. — Хёнджин? Блондина выворачивает наизнанку. В животе в миг становится очень пусто и одиноко. В секунду становится слишком холодно. Мозг говорит о том, что организм еще не закончил, но парень понимает – всё. В голове начинается какой то бардак. Он медленно трясущимися руками тянется к двери, открывает ее и впускает Феликса. — Ты хоть ел вчера что нибудь? — сразу же спрашивает парень и кидается на пол к Хёнджину. Он осторожно поправляет одну блондинистую прядь. А сам Хёнджин молчит. Пристально разглядывает свои пальцы и молчит. Потому что нет. Ничего он не ел. И не смог бы. Он вчера ехал в машине с Бан Чаном, Йеджи и Джисоном и считал в заметках калории, которые набрал прошлым днем. — Хван Хёнджин, ты пил вчера на пустой желудок? — строго спрашивает Феликс, но видя лицо Хёнджина сразу смягчается. Феликс не глупый, он очень смышленый. Хёнджину нравится это в Феликсе. Он мог говорить умные вещи с таким невинным лицом. Он мог заставлять людей доверять ему и, сам того не зная, быть подушкой безопасности. Он легко мог бы заставить Хвана сделать что угодно, тот был бы лишь рад. Феликс просто не знает какая у него власть над этим парнем. Все это Хёнджину не играло на руку, и он выбрал вариант просто сдаться. Принять поражение и сдаться. — Да. Феликс закрывает глаза и тихо вздыхает. Хёнджин лишь молится, чтобы тот его не возненавидел. Он хочет исправится, он хочет снова стать здоровым, но ему нужна помощь. Феликс осторожно поднимает Хёнджина и ведет его на кухню. Следующие 10 минут проходят в тишине. Феликс открывает холодильник, роется в нем пару минут и прикидывается возможные варианты. — Будешь блины. — Это вопрос? — Нет. Хёнджин прячется в своих коленках. Вот так он и провел детство. В диване и в своих коленках. Прятался и боялся. Наверное маленький Хёнджин думал о том, чтобы спрятаться в фортепиано (он видел это в каком то фильме), но сейчас он слишком большой для таких трюков. А хотелось бы. Он вспоминает красный календарь, на котором рассчитывал дни. Когда он может питаться нормально, а когда нет. Получил тройку – нельзя, похвалил отец – можно купить мармеладки. Хорошо выступил на концерте – отец и сам покупает ему мороженое. Хотя отец никогда не понимал такой «диеты» Хёнджина, но пока сын хорошо выступал и играл этюды, он делал вид, что не замечает. Да, конечно, у них были ссоры из-за этого, но только когда блондин голодал неделями. Тогда он был рассеянным и играть хорошо получалось с трудом. Они с отцом ненавидели друг друга. Но на самом деле, чем дольше Хёнджин живет, тем больше склоняется к версии, что они просто не понимали друг друга. Он ведь болен, а что отец вообще знал об этом всем? И внутри что-то в который раз укололо. Хёнджин вспомнил, что ведет такой образ жизни уже давно, и он устал. Ужасно сильно устал. — Ешь, — говорит Феликс, ставя блины на кухонный стол, а рядом упаковка голубики. Хёнджин молчит и не двигается. Сидит в своих мыслях и выходить не собирается, он просто не может. Голубика выглядит не так вкусно как в школьные годы, но и он уже не школьник. И это сейчас является чем-то очень глупым и неважным. Зато важно, что Феликс сидит напротив и пристально смотрит на Хёнджина. — Я не могу, — отвечает он и отводит взгляд куда-то в окно, боясь даже подумать о том, чтобы посмотреть в глаза парня напротив. — Хёнджин, — мягко начинает тот, чтобы не дай бог спугнуть парня, — я не особо понимаю, что с тобой, но ты можешь рассказать, если хочешь. Блондину приходится ломать все свои принципы, потому что он не может устоять перед таким Феликсом. Таким заботливым, таким нежным, таким важным. Он заламывает пальцы и прикусывает язык, но понимает что скажет. Ведь сейчас перед ним сидит не отец, который спрашивал бы, почему тот не доел обед, а Феликс. Парень, который его вытащил из мыслей и заставил смотреть на мир. Парень, который вчера ответил на его поцелуй. Хёнджин скажет Феликсу все, что тот попросит. Хёнджин ответит на все вопросы, которые Феликс задаст. — Я еще не сжег калории за позапрошлый день. Феликс очень тихо выдыхает, как будто снова боится спугнуть Хёнджина и немного отодвигает тарелку с блинами. Берет парня за руку, цепляет рукой голубику и ведет их в гостиную. Сажает блондина на диван и целует в щеку. — Одну я, одну ты. Феликс берет две ягоды и закидывают одну себе, а вторую отдает Хёнджину. Последний выдыхает, как будто готовится к чему-то очень важному, и жует ягоду. Ему становилось хуже, но Феликс взял его за руку. — Прости, — лишь шепчет Хёнджин, — ты не заслуживаешь… такого. Ты явно не хотел этого. — Хёнджин, — снова начинает Феликс, — я хочу этого. Я хочу быть с тобой, я хочу разговаривать с тобой, я хочу смотреть как ты играешь, я хочу, просто поверь. Хёнджин мямлит что-то себе под нос, но Феликсу было не важно. Он осторожно пододвигается и целует блондина. Хван глядит на голубику, потом на парня рядом, потом на фортепиано. Может он и сможет завтракать ради Фелткса. — Ладно. Феликс улыбается и светится. И Хёнджину этого достаточно.***
— Хёнджин смотри, — Йеджи взяла с вешалки теплое пальто и показала парню. Хёнджин нахмурился и повертел головой. — Боже, Хёнджин, ты такой привередливый, — сказал Джисон, разглядывая разноцветные рубашки. Тот лишь показал ему язык. Прошло примерно две недели с Хэллоуина, с ноября погода стала еще холоднее. Йеджи решила собрать совет, чтобы купить новые вещи или хотя бы теплую куртку. Хёнджин понимал, что на самом деле это все только для того, чтобы посплетничать. Он лишь ждал, когда девушка решится начать говорить. Они походили по магазину еще немного, но блондину ничего не понравилось. Джисон с Йеджи вздохнули в унисон и пошли дальше. — Хёнджин, как там у вас с Феликсом? — спросила Йеджи с такой ухмылкой, что даже Джисон почти засмущался. Вот и оно, подумал Хёнджин. Но он не особо представлял что ответить. — Все хорошо. — Что значит хорошо?! — воскликнула девушка и повела парней в магазин зимних вещей. Джисон пихнул ее, как бы говоря, что «хорошо» это достаточно. Йеджи нахмурилась. — Ну мы вроде встречаемся, — Хёнджин улыбнулся сам себе. Внутри потеплело. — Вроде, — фыркнула Йеджи. Она глянула на Джисона и прошла вглубь магазина. Она рассматривала голубое пальто, которое наверно понравилось уже самой девушке. — А у тебя вообще все хорошо? — спросил Хан, пробираясь сквозь заросли вешалок. — Да, — твердо сказал блондин, — возможно впервые за долгое время. Джисон обнял того за плечи и усмехнулся. — Кто ж знал, что это будет Феликс. Хёнджин лишь подумал, что знал это с самой первой встречи с Феликсом. Понял тогда, когда начал снова сочинять. — А ты сама то что? Нападаешь тут на меня, а что у тебя с Рюджин? — спросил Хёнджин, догоняя Йеджи. Девушка вдруг остановилась и уставилась на блондина. Тот сразу смутился. Почувствовал, что задел что-то уже разбитое. Хотел было извиниться, но Йеджи пребила его. — Всё сложно, — отмахнулась она и показала другу еще одну синюю куртку. Хёнджин на это лишь снова повертел головой. — Но все же в порядке? — настороженно спросил Джисон, смотря прямо в глаза девушки. — Я не хочу чтобы вы беспокоились, все нормально. — Йеджи, — настойчиво продолжил Хёнджин. Она осторожно повесила куртку обратно на место, развернулась к парням и сложила руки на груди. Пару раз поморгала, а потом вздохнула. — Мы с ней общаемся, и мне кажется, что она может чувствовать тоже самое, что и я к ней, но к ней пристает Чонгук, — тихо сказала она. Хёнджин с Джисоном переглянулись и нахмурились. — Твою мать, он до сих пор…? — Джисон не закончил предложение, а лишь подошел чуть ближе к Йеджи. — Мы можем с ним поговорить, ну по мужски, — сказал Хёнджин. Джисон отчаянно закивал. Девушка слабо улыбнулась. — Мужчина ты мой, — она потрепала блондина по волосам. Она хотела уже пойти дальше, но заметив два все еще напряженных взгляда на себе, еще раз вздохнула и продолжила говорить. — Слушайте, все хорошо. Что было то было, это ведь еще в средней школе было. Сейчас он мне даже не говорит ничего. — Ага, — вдруг со злостью сказал Джисон, — средняя школа, а потом старшие классы, а потом и лето перед первым курсом. А потом еще говорит, что пережил ваше расставание, ага. Но ты ведь скажешь, если что-то начнется? — Да, скажу. Слушай, я ведь уже не школьница, я не позволю ему ничего. — И мы тебе верим. Йеджи снова слабо улыбнулась. — Ладно, пойдем в кафе, я хочу съесть чего-нибудь, — сказала она и всё благополучно вышли из магазина. Хёнджин заказал какой то мини торт и чай. Йеджи с Джисоном походу захотели устроить шведский стол, потому что они заказали просто гору всяких пирожных и других сладостей. Вдруг на телефон Хёнджина пришло сообщение. Он удивленно глянул в него.Феликс, который художник
Привет, вы же сейчас в торговом центре?
Хёнджин привет, да, а ты откуда знаешь?Феликс, который художник
Йеджи сказала. Я тут рядом проезжаю, можно к вам?
Хёнджин глянул на друзей и хорошенько обдумал это. Он не хотел, чтобы Йеджи завалила их вопросами, а потом, как мать сказала им предохраняться. Но и Феликса хотелось увидеть. — Ребят, вы не против, если Феликс прийдет сейчас? — спросил он. — Ооо… — затянула Йеджи и ухмыльнулась. Джисон снова пихнул ее. — Давай, мы все равно уже заканчиваем, — сказал Джисон и мягко улыбнулся. Хёнджин мог лишь гадать, что его друзья подумали. Почему-то, когда дело касалось Феликса, все вокруг становились другими. Хёнджин думал об этом, но не пришел ни к какому выводу. Он так много думал, но никогда не делал вывод из своих размышлений. Его это бесило. Через десять минут Феликс стоял у входа в торговый центр, там они все и встретились. Йеджи на пару с Джисоном сразу начали щебетать о том, что им срочно надо идти, мол в театр вызывают, а потом немного отойдя Йеджи крикнула «предохраняйтесь голубки!». Хёнджин смущенно улыбнулся. Так и знал, подумал он. Он прекрасно понимал, что никакого вызова в театр нет, его друзья просто придурки. В итоге они с Феликом остались одни. — Слушай, а ты не хочешь ко мне в гости, — вдруг начал Феликс, когда они направлялись к остановке автобуса. Он нервно почесал свою руку и продолжил, — или на ночевку? Ну если ты хочешь. Хёнджин глянул на Феликса. Ему хотелось расцеловать каждый сантиметр такого неловкого и стеснительного Феликса. Но потом он встал в ступор. — А мне… правда можно остаться у тебя на ночь? — недоверчиво спросил Хёнджин. — Конечно! Я же только что предложил, — сказал Феликс и улыбнулся. — Ну опять же, если ты не против. Блондину стало неловко. Он хлопал глазами и глянул в глаза напротив. Он никогда не оставался на ночь ни у кого кроме квартиры Бан Чана с Йеджи. Даже с Джисоном они никогда не устраивали ночевок, но там скорее виной была его мать. А еще… — Всё хорошо? — Феликс вдруг вырвал Хёнджина из своих мыслей. — Я просто никогда не оставался на ночь у людей, с которыми я встречался, — смущенно сказал Хёнджин. Феликс посмотрел на него как на идиота, а потом усмехнулся. Хван вдруг вспомнил, что они уже ночевали вместе, и почувствовал себя придурком. — Ты иногда такой странный, Хван Хёнджин, — сказал Феликс, беря руку блондина в свою. — Нет погоди, представляй меня полностью – Хван Хёнджин, блондин, 20 лет, студент, который постоянно прогуливает пары, музыкант, — ответил Хёнджин на одном дыхании. Феликс наконец засмеялся так звонко, что Хёнджин начал чувствовать себя самым счастливым человеком на свете. — Хорошо, — сказал Феликс, пытаясь отдышаться, — я запомню. Хёнджин поцеловал того в макушку. Блондин начал светиться.***
В квартире Феликса было прохладно. Ветер уже не был таким теплым, как в первый раз, когда Хёнджин пришел к нему. Стены освещала половина луны, и Хёнджин просто обожал картины Феликса в таком свете. Одеяло скомкалось, простынь практически слетела с матраса. Хёнджин осторожно касается губ Феликса. Очень бережно и аккуратно. Руки уже давно в маллете, разум скоро отключится. Холод соединяется с духотой, которая все больше наступает с поцелуями. Пара мгновений и на шее Феликса не остаётся и живого места. Он цепляется за плечи блондина и утыкается лбом куда-то туда же. Хёнджин хмурится и затуманено глядит на Феликса. — Все хорошо? Феликс кивает, а Хёнджин продолжает. Каждый сантиметр кожи становится красным. Парень запускает теплую руку под футболку Феликса. Тот холодный. Как всегда. Но на самом деле холод Феликса был единственным, что так сильно согревало Хёнджина. — Тепло, — лишь шепчет Феликс пододвигаясь еще ближе. — Помнишь котенка на новый год? — спрашивает Хёнджин пытаясь собрать дыхание воедино. Он не знает зачем говорит это, ему про то надо перевести дух. — Помню, — мягко отвечает Феликс и целует голые плечи Хёнджина. Тот утыкается в волосы блондина и кусает свои губы. — Я тот еще кошатник, — наконец говорит Хёнджин и снова находит губы Феликса. Они лежат рядом и чувствуют дыхание друг друга. Им спокойно. Хёнджин находит руку Феликса под одеялом и сжимает ее. Потом он немного приподнимается, чтобы попить воды, а Феликс глядит на того влюбленными глазами. А потом Хёнджинс настигает странная тоска. Он вспоминает их разговор с Йеджи, и ему становится не по себе. Феликс очень быстро это замечает. — Ты чего грустишь? — спрашивает он и ложится на живот. Хёнджин пытается улыбнуться. — Беспокоюсь за Йеджи, — отвечает блондин и замолкает. Феликс ждет продолжения. — Короче, у нее есть бывший, он с вами учится, Чонгук, ты наверно знаешь его, — блондин хочет продолжить, но замечает огромные глаза Феликса. — Что? — лишь ошарашено спрашивает тот. — Ты про что именно? — пытается уточнить Хван. Феликс на пару секунд задумывается, а потом кивает, как бы подтверждая свои мысли. — Да про всё! — Феликс то ли удивляется, то ли возмущается, — я думал Йеджи лесбиянка... — Ну мы до сих пор не уверены любила ли она его, или это было какое-то восхищение. Одной Йеджи известно, что за чертовщина у них там происходила. — Бред какой то, — лишь говорит Феликс. Хёнджин выдыхает и ничего не отвечает. Потому что это и правда был бред. Но ни Йеджи, ни Чонгук не были нормальными людьми. Может поэтому между ними и произошло все то, что произошло. — Это были своего рода свободные отношения, — начинает объяснять Хёнджин. — Паралелльно она и с девушками встречалась. А Чонгук он был… Парень запинается. Чонгук был ужасным человеком, но это они поняли только спустя несколько лет. Чонгук был их другом до какого то момента. А еще он был потрясающим художником. Может Йеджи запала не на него, а на его картины. С этой девушкой и такое возможно. Но она просто была упрямой. Чересчур упрямой. И если она решила, что ей нравятся только девушки, то она будет так говорить всем, кто спросит ее об этом. Она будет так говорить, даже если вдруг ей понравится парень. А до Чонгука был еще один парень, и только Хёнджин о нем знал. — Мы все были не самыми приличными людьми в старших классах, так что... В комнате воцарилась тишина. Хёнджин невольно вспоминает те времена и ему становится тошно. От самого себя, от того, что вообще у них происходило. — Чонгук это как раз тот неприятный парень, который клеится к Рюджин. Я тебе говорил о нем в октябре, а ты оказывается знаешь его, — вдруг прерывает молчание Феликс. — Да, — грустно усмехается Хёнджин, — это я уже понял. Они снова замолкают. Молчат и думают. Каждый о своем. Феликс пытается сопоставить несколько десятков фактов, Хёнджин понимает. Он и сам в свое время ничего не понимал. Но Йеджи не понять. — Ладно, давай поговорим о чем нибудь повеселее, — вдруг начинает Феликс, прерывая их молчание. — О таком надо говорить днем, а то ночью мой мозг работает очень медленно. Хёнджин усмехается, целует того в макушку. — Мне кажется, — продолжает блондин, — нам надо как нибудь собраться всей компанией. — Это как, — немного сонно спрашивает Хёнджин и поворачивается на бок, чтобы получше увидеть блондина. Он подпирает подбородок ладонью. Феликс садится облакачиваясь на подушку. — Я, ты, Джисон, Йеджи, Бан Чан, — начинает загибать пальцы Феликс, — Сынмин, Минхо, Рюджин. — Еще надо Чанбина, — напоминает Хёнджин. — Точно, это же ваш общий друг да? — Ага, он присоединился к нам в наших старших класса, когда Бан Чан был на первом курсе. — Круто, — вдруг грустно выдохнул Феликс и посмотрел на свои руки. — Ты чего? — Просто… у меня никогда не было столько друзей. У меня вообще всегда было мало друзей, чудом было, если они вообще появлялись. Хёнджин насильно стягивает Феликса обратно на кровать, чтобы он лег. Он нежно целует его в щеку. — Зато я сейчас рядом, и эти два придурка рядом, и Бан Чан за нас всех горой вступится. Феликс искренне улыбается. Хёнджин начинает целовать его веснушки. Он так любит выводить звезды на веснушках Феликса. Любит зарываться в его волосы, любит тихонько щекотать блондина. Любит выцеловывать тонкие запястья. Любит ставить свои подписи на скетчах Феликса. Любит ходить за наклейками в ближайший канцелярский, любит пить какао с печеньем с шоколадной крошкой. Любит заплетать Феликсу маленькие косички, и просто без ума от его шеи. Хёнджин любит сияющего Феликса, любит, когда тот поправляет выпавшие пряди. Любит Феликса под фонарями, на остановке. Любит как тот засыпал в метро. На самом деле просто любит Феликса. Остальное просто хороший бонус.