Between Us Flows the Nile | Между нами течёт Нил

      Грохот пульса в её ушах не сравнится с криками.              Не сравнится с криками Малфоя, сыплющего проклятиями в призрак своей тёти. Не сравнится с её собственными криками, но более юными, чем сейчас, более пронзительными и полными агонии, разносящимися по пещере оттуда, где её призрак корчится под Беллатрисой. Не сравнится с её собственными криками, но более взрослыми, нынешними, становящимися всё отчаяннее, пока Малфой встаёт ближе к краю пропасти.              Но не с криками Беллатрисы. Та только смеётся, а Гермиона чувствует знакомую панику, подступающую к горлу. Беллатрису она помнит совсем другой, хотя гогот всё тот же, а у не-Гермионы её волосы и её старый свитер. Не она, не я, я здесь, напоминает себе Гермиона, когда Малфой делает ещё один шаг и маленький камешек отламывается, падая, падая, падая…              — Драко!              Его лицо корчится в свете мигающих огней, но он её не слышит. Гермиона бросается вперёд, хватает его за насквозь промокший от пота ворот рубашки и тянет назад, вернее, пытается, а он только отшатывается.              — Драко, послушай меня, — умоляет она, крепко сжимая его предплечье.              — Редукто! — ревёт он надтреснутым, хриплым голосом, обрушивая проклятие на Беллатрису. Гермиона чувствует, как Драко вздрагивает от её прикосновения, его кожа липнет к рубашке, и она видит белки его глаз, когда он переводит взгляд с тёти на не-Гермиону. Паника — паника в расширенных от ужаса зрачках, в дрожащем теле, в её собственных костях, потому что им грозит ужасная опасность упасть. Гермиона не может смотреть вниз, в темноту пустоты, не может смотреть и на не-её крики от боли — боли, которую ей не нужно заново испытывать, чтобы вспомнить её ощущения, и, как бы она ни умоляла, ни просила, ни дёргала, Драко не двигается.              С другого конца пещеры доносится хохот — с дразнящей усмешкой Беллатриса поднимается с места.              — Сделай что-нибудь, трус! Ты что, не помнишь наших уроков? — Не проходит и мига, как в Драко летит заклинание.              Вспышка. Не попадает, но Драко спотыкается — слава богам, — пытаясь увернуться.              Этого достаточно, чтобы Гермиона встала между ним и пропастью.              — Драко, посмотри на меня, — она кладёт ладонь ему на грудь. — Она ненастоящая.              Он её не видит. Его глаза горят, опустошаются, становятся ужасающе безжизненными, как вдруг он возвращается, и она понимает, что он пытается бороться с собственным разумом, пытается не закрыться, прямо как тогда, пытается сопротивляться.              — Отойди от неё! — кричит он. Следующее проклятие пылает отчаянной яростью, но оно бесполезно, потому что его цель — всего лишь призрак, и губа Драко подёргивается от разочарования.              Лицо Беллатрисы искажается в насмешливой гримасе.              — Бедный маленький Драко. Неужели ты слишком напуган, чтобы сражаться со своей дорогой тётушкой?              — Я тебя не боюсь! — рычит он. — Конфринго!              — Я тебя не слышу! — Беллатриса зажимает уши. — Ну же, мальчик мой, я знаю, что ты можешь лучше!              Гермиона стискивает пальцами его рубашку.              — Она ненастоящая, Драко. Вернись ко мне.              Он бросает ещё одно заклинание через её плечо, и где-то рядом разбивается камень, осыпаясь на землю.              — Ты совсем не стараешься! — ухмыляется Беллатриса, её смех рассыпается по ним осколками стекла. — Значит, всё? Хочешь справиться сам?              Драко замирает под руками Гермионы, и в пещере становится тихо, если не считать приглушённых криков не-Гермионы.              Гермионе не нужно туда смотреть, чтобы знать: её юная версия лежит там, свернувшись калачиком, лицо залито слезами, а кровь стекает по предплечью.              Она поднимает ладонь к лицу Драко.              — Посмотри на меня, — шепчет, проводя большим пальцем по щеке. — Пожалуйста. Посмотри на меня, Драко.              Что-то щёлкает. Он смотрит на неё как на помеху, хмурится и делает шаг назад.              — Нет. Нет, ты… — Драко указывает на то место, где перед Беллатрисой распластана не-Гермиона. — Оставь меня в покое.              — Это я, я здесь.              — Нет, — настаивает Драко, качая головой. Он направляет палочку на Гермиону и снова на Беллатрису. — Ты ненастоящая. Я должен спасти её. Её.              — Спасти её? — передразнивает Беллатриса. — Ты не этого хочешь. Я видела твои мысли, дорогой племянничек.              Он бледнеет ещё больше, из его горла выдавливается шёпот:              — Нет.              Гермиона делает к нему шаг.              — Драко, не слушай её.              — Ты такая же жадная тварь, как и твой отец! — ревёт Беллатриса.              Что она такое? Не призрак. Для призрака она слишком реальна. Гермиона раскидывает мозгами, вглядываясь в Драко. Демон или какой-то боггарт?              — Я совсем на него не похож! — выплёвывает Драко, но его голос дрожит.              Но боггарты не заманивают, а его, должно быть, заманили, чтобы…              — Ты не любишь делиться, правда?              Его лицо искажается от ужаса, а Гермиона оглядывается через плечо на видение.              Беллатриса крутит палочкой над телом не-Гермионы, и та воспаряет над землёй.              В тот год она была очень слабой. Исхудавшей от побегов и ужасной стряпни Гарри. Больной после проведённых на улице ночей или вовсе ночей бессонных. Одежда никак не очищалась от грязи, крови и слёз, воротник на свитере порвался, когда она пыталась угнаться от егерей, но не смогла, и поэтому сейчас он болтается, пока её — не её — тело висит в воздухе в страшной позе. Беллатриса сдавливает её вывихнутое левое предплечье, и крики переходят в вопли.              Гермиона чувствует.              Не чувствует, а помнит. Это не одно и то же. Это не она.              — Можешь забрать свою маленькую грязнокровку, — выплёвывает Беллатриса. — Она мне уже не нужна.              — Хватит, — цедит Драко.              Может, это Бог? Может ли что-то или кто-то так разгневаться на них за вторжение на священную землю? Нет же, такой трюк, такая иллюзия воспоминания не похожи на проделки Бога. Боги любят загадки и сделки, а это — просто ужас.              — Она ждёт тебя, — хмыкает Беллатриса. Она произносит ещё одно заклинание, и не-Гермиона вскрикивает, когда её запястья скручиваются верёвкой над головой. — Я так красиво её связала.              — Развяжи её! — неистово кричит Драко и бросается вперёд, но Гермиона стоит на своём, с трудом оттаскивая его от выступа. Его полный ужаса взгляд снова устремляется на неё, и он отступает.              Может, это демон. Что за демон?              — Но ведь именно такими они тебе и нравятся, не правда ли? Я думала, это твоя любимая поза.              Широко распахнутые глаза Драко мечутся между Гермионой и не-Гермионой, и он сглатывает.              — Пожалуйста, остановись, просто отпусти её. Я не…              — Разве нет? — Беллатриса сдавливает не-её горло. — В тебе есть эта жилка, как и в твоём отце, как и в твоих дядях, как и…              — Нет! — Драко направляет на неё палочку, проклятием пронзая насквозь. Вдали разбивается камень, и пещера снова сотрясается.              Гермиона хватает его за плечи.              — Послушай меня, — рявкает она, оттаскивая Драко назад. Прекрати, перестань швыряться заклятиями, пока я пытаюсь…              Он хватает её за запястья, его взгляд по-прежнему затуманен паникой.              — Не надо, пожалуйста, я бы не стал, — хрипит он. — Я бы никогда.              — Стал бы, — фыркает Беллатриса. — Тебе же нравится контроль? Ты маленький трус. Ты мог спасти её, но ты был слишком занят тем, что наблюдал.              Гермиона теряет его. Хватка на запястьях становится всё крепче, и Драко вновь обращает своё отчаяние к тёте.              — Нет!              Что за демон?              Гермиона выпутывается из его рук и вслепую направляет палочку в сторону их лагеря, выкрикивая заклинание, пока Драко бросает очередное проклятие в Беллатрису. Все звуки теряются среди фальшивых смешков и знакомых всхлипов, а затем из горла Драко вырывается придушенный крик вместе с очередным бесполезным проклятием, которое он выбрасывает через всю пещеру, и ещё больше камней падает, пока они балансируют на краю.              — Лжец! Ты жалкий лжец! Ты извращён, как твой отец, как твой…              — Не слушай её! — перекрикивает Гермиона, наваливаясь на Драко всем весом. Из-за угла на них несётся запечатанный деревянный ящик.              Беллатриса скалится.              — Иди за ней, если хочешь её спасти!              Гермиона взмахивает палочкой, и призванный ящик пролетает над головой Беллатрисы.              — Бомбарда!              Ящик взрывается, и на неё сыплется соль, освящённая коптским священником. Со зверским воплем Беллатриса бросается на Гермиону — настоящую Гермиону, а фантомы превращаются в туманную дымку, парящую над землёй.              Значит, точно демон.              В наступившей тишине Гермиона тянется за спину и вслепую хватает Драко за запястье.              По пещере стремительно несётся ветер, дымка закручивается, превращаясь в почти бесформенную женщину с зияющими чёрными дырами вместо глаз, и она летит на них, открыв рот в ужасающем рёве.              И уж точно маловато соли.              Гермиона спотыкается и падает, утягивая Драко за собой, а демон пролетает над ними и исчезает в глубине пещеры.              Драко отползает подальше и поворачивает к ней голову — его глаза по-прежнему горят безумством.              — Где она? — спрашивает он отчаянным и скрипучим голосом.              Гермиона медленно пододвигается к нему.              — Её больше нет, — уверяет она его, силясь, чтобы тон был спокойным. Всё в порядке. — Она была ненастоящей.              Как только Гермиона накрывает его ладонь, Драко хватает её запястье, но не отталкивает.              — Нет, — не верит он. — Я должен помочь ей. Я не могу… — всхлип застревает у него в горле.              Она протягивает к нему другую руку — ту, на которой его кольцо.              — Это я, Гермиона. Я здесь.              Его взгляд мечется туда, где в корчащейся агонии лежала не она.              — Но я видел её, она была…              — Вот, — Гермиона поднимает их запястья к своему лицу, к шее — так, чтобы пальцами он коснулся её щеки. Чтобы мог почувствовать, как ровно бьется её пульс. — Ты меня знаешь. Я здесь.              Недоумение мелькает в его глазах, нижнее веко дёргается, и он медленно, осторожно ослабляет хватку, ведя кончиками пальцев по её подбородку.              — Ты ведь чувствуешь меня, да? — продолжает она. — Ты знаешь, какая я.              — Я не знаю, — хрипит Драко. — Ты никогда не позволишь мне…              Гермиона быстро прижимает его руку к своей щеке.              — Помнишь пруд? — умоляюще спрашивает она. — Ты помог мне зайти в воду.              Вспышка осознания.              — Ты обнял меня, и я тебя поцеловала.              — Боги. — Драко отстраняется и проводит ладонью по лицу. — Мерлин, я что-то услышал, и… я… я просто завернул за угол…              Свои следующие слова он проглатывает и смотрит на Гермиону, а она чувствует себя так, будто их разделяет целый мир.              Она встаёт.              — Здесь легко заблудиться.              Драко приподнимается следом.              — Я не должен был уходить. Это было глупо.              — Давай вернёмся, — предлагает Гермиона. Она хочет снова обнять Драко, убедиться, что он тоже настоящий, но он стоит в жёсткой и напряжённой позе, а затем проносится мимо так, что она подавляет свой порыв.              Их маленький лагерь всё такой же, каким был оставлен, за исключением того, что её сумка раскрылась, когда Гермиона призвала соль. Драко тоже это замечает.              — Соли больше нет? — спрашивает он.              Гермиона качает головой.              — Ещё две коробки.              — Ты подготовилась, — его тон по-прежнему отрывист, а рука дрожит, когда он подбирает свой спальник.              Она молча смотрит, как Драко расстилает его рядом с ней. Он роется в сумке в поисках полотенца, а когда находит, бросает её между их подстилками. Он вытирает лицо и шею, а затем снова поворачивается к Гермионе.              — То, что она сказала… — его дыхание перехватывает. — Я бы так не поступил. Всё не так.              — Я знаю. — Она делает к нему шаг, но он мотает головой.              — Я не знаю, что со мной не так, — лепечет он, — но я не… я никогда не причиню тебе… никому не причиню вреда.              Её губы поджимаются.              — С тобой всё так, — отрезает она.              Драко проводит рукой по волосам.              — Пожалуйста, Гермиона. Послушай меня. Я не… Я могу это контролировать. Всё будет под контролем. Я бы никогда…              — Я знаю, — повторяет она и подходит ближе. На этот раз Драко не уклоняется, когда Гермиона прикладывает ладонь к его груди, но его сердце неровно бьётся. — Я знаю, ты не стал бы.              Его дрожащие руки ложатся ей на талию.              — Гермиона, — обращается он к ней голосом, сорванным от проклятий, брошенных в призраков. Драко стискивает её пальцами, словно убеждаясь, что она действительно здесь, она твёрдая и настоящая, а не очередной фантом, которого он не может коснуться или спасти.              — Ты не такой, как они, — шепчет она, обвивая его шею. Он по-прежнему холодный, но когда Гермиона большим пальцем поглаживает пульс на нежном месте под ухом и проводит по мягким волоскам на затылке, Драко отшатывается, в глазах его загорается жар и он снова сжимает её запястья в железной хватке.              — Всё под контролем, — шипит он сквозь стиснутые зубы.              Да, и сила её реакции на его слова застаёт врасплох даже саму Гермиону. Она догадалась, о чём он говорил тогда. Почему Астория отпрянула. Когда он сжал пальцы на её шее, прежде чем отстраниться. Гермиона и раньше слышала о подобных предпочтениях, но никогда не задумывалась о них, пока не увидела Драко, нависшего над ней на вокзале, Драко, обхватившего её за талию в Асуане, Драко, крепко сжавшего сейчас её запястья.              — Я знаю, — повторяет Гермиона.              По коже бегут мурашки, а на щеках появляется румянец, который растекается и по груди. Она смотрит, как горят серые глаза, следит за его взглядом, который скользит вниз, а затем снова поднимается на неё, полный стыда и… любопытства.              — Покажи мне, — просит она.              — Гермиона.              — Я знаю, что ты не причинишь мне вреда. Покажи мне.              Драко шумно выдыхает и почти болезненным взглядом всматривается в её лицо. Гермиона застывает.              Я здесь, хочет сказать она. Это я. Посмотри на меня. Смотри сколько хочешь, только…              Он надвигается на неё, оттесняя к стене, и она ахает, спиной ударяясь о плоский камень.              Гермиона думает, Драко остановится, отпустит её руки и отступит, но она видит, как он воюет с собой, сжимая челюсти, и в животе всё скручивается, когда он медленно поднимает её запястья над головой.              Он прижимается лбом к её лбу.              — Скажи мне остановиться.              Она не может: только не тогда, когда его дыхание скользит по щеке, не тогда, когда чувствует тепло его кожи так близко к своей.              — Драко.              — Скажи мне.              Она качает головой.              — Если ты остановишься, то только ради себя.              Драко отстраняется и одной рукой пригвождает её запястья. Другой он тянется к шее и надавливает большим пальцем чуть ниже подбородка, отчего Гермиона откидывает голову к стене.              Она сглатывает, а он не отрывает взгляда от её горла.              — Скажи мне, когда будет слишком, — велит он. — Обещай.              — Я обещаю, — вздыхает она.              Гермиона не понимает, движения Драко осторожные и медленные во имя её блага или во имя его собственного. Он делает ещё два глубоких вдоха и выдоха, приближаясь к её рту, и она не может сказать, когда именно он начинает её целовать. Драко не торопится, но не ослабляет давления на шею. Пальцами он массирует уголок её челюсти, побуждая открыть рот, а следом отпускает запястья, чтобы схватить за талию и притянуть к себе.              В пруду Гермиона едва успела почувствовать его вкус, вдохнуть его аромат, но теперь она может не торопясь запомнить, как он её целует. Его губы полные, напористые и такие же решительные, как тогда, в декабре, когда он вошёл в их офис. Его поцелуй — это больше, чем просто движение губ. Драко сталкивает их бёдра, когда Гермиона обнимает его за плечи, и он блуждает ладонями по талии, пояснице, челюсти, шее, настойчиво разводя её ноги коленом, как изголодавшийся человек, который тщательно отмеряет первую порцию еды.              Он втягивает её нижнюю губу, проводя по ней языком, и Гермиона, не удержавшись, выгибается навстречу.              Ещё.              Пальцами она исследует его шею, запоминая каждую впадинку. Он сжимает её в объятиях, и Гермиона зарывается в его волосы, оттягивая тот проклятый завиток, который преследовал её во снах.              Ещё.              Она царапает его ногтями и чувствует, как он рычит, протаскивая её по своему бедру. Юбки мешают — Гермиона лишь слегка ощущает желанное давление там, где оно так необходимо, и выдыхает «пожалуйста» ему в губы, подаваясь вперёд в неком подобии ритма. Она едва может устоять на скользком камне — Драко практически приподнял её над землёй.              Он снова притягивает её к себе, яростно и собственнически, и кусает нижнюю губу, как будто это Гермиона виновата в том, что он так голоден или что у него вообще есть аппетит. Юбки путаются, она извивается над ним, пытаясь высвободить ноги, чтобы обхватить его или…              О.              О да, прямо здесь, здесь, и тут же пропало.              Она снова сдвигается, пытаясь вернуть утерянное ощущение, но Драко сдерживает её бёдра ладонями.              — Остановись, — шипит он.              Гермиона пытается успокоить колотящееся сердце, а Драко делает вдох. Разочарование и смятение накапливаются внутри неё, когда его хватка ослабевает. Нет, умоляет она. Не останавливайся, не уходи, я хочу этого, но она молча ждёт в напряжённой тишине, пока он не выдохнет.              Пальцы медленно спускаются по бёдрам и захватывают ткань юбки. Его дыхание дрожит, её — замирает.              Он не спеша задирает подол. Гермионе кажется, что грудь вот-вот разорвётся от каждого неторопливого касания, а когда Драко скользит одной рукой ей под колено и резко прижимает к своей твёрдой плоти, она задыхается от шока.              Шока от прикосновения к обнажённой коже. Гермиона представляла себе жар, но не силу и не чувства, которые она испытывает от его мягких пальцев здесь, и под пупком, и между ног, и не то, как ей сразу же захочется большего. Захочется рвануть его на себя, пока он большим пальцем водит по задней поверхности её бедра.              Она тянется вперёд, и Драко позволяет ей поцеловать себя лишь на одно дразнящее мгновение. Он склоняет голову к её уху и прикасается к нежной коже под мочкой.              — Такая нетерпеливая.              — Я не…              Он нащупывает языком пульс.              — Я ждал дольше.              Гермиона уже было спрашивает, что он имеет в виду, но он крепко прижимается ртом. О Мерлин, да. Она забывает слова, так и не успев их произнести, и откидывает голову, чувствуя, как по телу пробегают мурашки. Напряжение нарастает и нарастает, пока пальцы Драко поднимаются всё выше под юбку, отодвигая слои ткани. Гермиона должна была смутиться оттого, что оголяются её бледные бёдра, но она чувствует только то, как оттягивается ткань трусов и шёлк прижимается к её нутру. Она уже вся мокрая, она не хочет, чтобы Драко знал, в каком отчаянии она находится, но его пальцы ласкают её через тканый барьер, скользят под него и погружаются в неё.              Его голос всё такой же хриплый:              — Ты такая мокрая.              Щёки горят, но Гермиона не может ответить, только кивнуть.              — Я хочу большего, — выдыхает он. — Можно?              Она снова кивает, но Драко крепко сжимает её бедро.              — Скажи это, — рычит он. — Скажи, что можно. Скажи, что ты этого хочешь.              В горле пересохло, но по его приказу её губы раздвигаются:              — Я хочу большего.              Они снова замедляются — ещё сильнее, чем раньше. Он уговаривает её отстраниться, и она встаёт на дрожащие ноги, готовая возразить, но Драко не опускает юбки.              Вместо этого он встаёт на колени.              Об этом Гермиона тоже не задумывалась, пока перед ней не оказался Драко. Его пальцы ловко дёргают за завязки и расстёгивают пуговицы. Талия высвобождается, ткань опускается на землю, а он благоговейно целует её колено.              И над коленом, чуть левее, по внутренней стороне бедра.              — Драко, — Гермиона хочет откинуть голову, отвести взгляд, когда он целует выше, но её завораживает вид, как он оставляет следы на бледной коже.              Он поднимает кружевной подол кремовых шорт и целует там. Языком кружит по ней, а следом тянется к пояснице, чтобы расстегнуть крючок. Он обхватывает её ягодицы, пододвигая к себе и опуская шорты.              Шёлк падает вместе с юбками, и Драко сжимает рукой бедро, которое только что целовал и кусал.              Следующий поцелуй приходится как раз на то место, где скользили его пальцы, где она пыталась оседлать его бедро. Драко закидывает её ногу на своё плечо и наклоняется поцеловать ещё раз, и ещё, и ещё, и вот его язык на ней, и поцелуй переходит в стон, а бёдра дёргаются навстречу рту.              — Ты такая вкусная, — хрипит он. Он целует, снова погружая в неё пальцы в мучительной пытке. Боги, Гермиона хватается за стену, потом за его плечи, пытаясь найти равновесие, пока извивается под его рукой и языком. Это лучше, чем она могла себе представить, её колени слабеют и трясутся, она хочет ещё, но не знает, как попросить. Пожалуйста, пожалуйста…              — Пожалуйста, Драко.              Он вытаскивает пальцы, отчего Гермиона стонет, но он тут же поднимается. Уже не медля, уже не исследуя, они оба пытаются расстегнуть пуговицы на её блузке. Он преследует ртом путающиеся пальцы, целует прикрытую грудь, лаская сосок через бюстгальтер, а затем срывает и его, и Гермиона дёргает его за рубашку.              Больше, больше, больше. Он изучил её и пометил, и она должна сделать с ним то же самое. Она должна узнать его так, как он знает её сейчас. Она такая же голодная, изголодавшаяся, но он не даёт ей времени, расстёгивая брюки и снимая их.              — Ложись, — Драко тяжело дышит, оттаскивая её от стены. — Ложись, мне нужно, чтобы ты легла.              Они спотыкаются о спальники, и Драко вслепую сдвигает их, укладывая Гермиону на спину; его руки хватают её за талию, грудь, бёдра, а она цепляется за его плечи. Кожей она чувствует разгорячённый член, Драко нависает над ней, погружая в неё пальцы и со стоном распределяя влагу. Рукой он держит её за шею, и Гермиона поворачивает голову, чтобы поймать его рот. Драко наваливается сверху и упирается в неё головкой.              Он приостанавливается, но Гермиона проводит ладонями по широкой спине.              — Я хочу тебя, — говорит она. — Пожалуйста.              Он сглатывает и дрожащим голосом спрашивает:              — Ты уверена?              Гермиона думает, Драко спрашивает про нечто большее, чем сейчас, нечто большее, чем его тело на ней, нечто большее, чем поцелуи между бёдер. Ты уверена, даже если я не спас тебя? Уверена, даже если знаешь мою фамилию, мою семью? Уверена, даже если во мне кроется что-то тёмное?              Она кивает и целует его.              — Да.              Его ответный поцелуй груб и требователен, и она чувствует дискомфорт, когда он входит в неё.              Я уверена, но она испускает тихий болезненный вздох, и Драко с затаённым дыханием опускает голову к её шее. Он целует её там, а рукой скользит по бедру, побуждая её раскрыться. Покажи мне, как это сделать. Покажи мне, как быть с тобой.              — Так хорошо, — шепчет он. — Ты такая красивая.              Он осыпает её поцелуями и приподнимается, но не отодвигаясь от промежности, а медленно покачиваясь, пока Гермиона отвечает ему. Тепло вновь заполняет её, когда Драко запускает пальцы в кудри и погружается всё глубже. Она расслабляется, наслаждаясь трением, а когда он входит полностью, они оба стонут.              — Ещё?              — Да, — она льнёт к нему. — Пожалуйста, продолжай… — Драко отстраняется и снова входит. — Да, вот так.              — Боги, — выдыхает он ей в шею, снова толкаясь. То ли движение, то ли правильный угол заставляет её выгнуть спину, а крик — слететь с губ. Он на ней, тяжёлый и крепкий, и от каждого толчка Гермиона чувствует себя маленькой и бесконечной одновременно; она упирается пятками, чтобы отдать ему всё, что он даёт ей.              Из его горла вырывается отчаянное:              — Гермиона. — И он поднимает её колено выше.              Она проводит руками по мускулистой спине, ей хочется запомнить каждую веснушку, каждый шрам, каждую отметину, но не сейчас — сейчас Гермиона не может думать, потому что слишком занята. Они так хорошо подходят друг другу, Драко так хорошо улавливает заминку в её дыхании и дрожь в бёдрах, а она — в его, и он так хватает её за шею, будто иначе может потерять.              — Дай мне почувствовать… — просит он. — Я хочу почувствовать тебя, Гермиона, пожалуйста.              Она не знает, в чём причина: в его «пожалуйста», или в резком толчке, или в том, что большой палец касается соска, или в ощущении, что она наконец-то может отпустить себя, отпустить весь мир и прильнуть к нему, но её пробивает искра, ногти впиваются в плечи, голова падает с тихим криком, и оргазм прокатывается по телу. Сперва медленно, а затем стремительно, безо всякой пощады. Драко и не даёт ей пощады, не даёт передышки — она сжимается, а он вбивается в неё с новой силой, словно тоже отпустил весь мир и остались только они, только кожа, касающаяся кожи, только скольжение, только его губы на её губах. Он зарывается лицом ей в шею, кусает плечо и кончает с прерывистым стоном.              Драко делает ещё два толчка, и она шипит от давления на чувствительный клитор. Он медленно выходит, но Гермиона всем телом чувствует его нежелание. Ей хочется, чтобы Драко был ближе, а не дальше, но как только она приподнимается, он глубоко целует её. Одной рукой он придерживает её голову, другой обхватывает талию, притягивая к своей груди, и перекатывается набок.              Она вздрагивает от ощущения пустоты, но Драко вслепую нащупывает отброшенное одеяло, натягивает его на них и продолжает нежно целовать.              — Больше не уходи, — говорит она ему в губы, проводя пальцами по его груди. — В одиночку здесь слишком опасно.              Драко крепко обнимает её.              — Пообещай мне то же самое. Пообещай, что не сбежишь одна.              — Обещаю, — шепчет она и погружается в сон.