Будь моим приближённым

— Минхо! Поиграем в догонялки? — Ну, берегись, малыш, я тебя за один миг поймаю! — Не догонишь! * * * Спустя два года Джисон окреп благодаря молодому королю Силлы, стал сильным одиннадцатилетним мальчиком. Но даже несмотря на возраст Минхо продолжал называть его малышом, ведь это прозвище слишком уж прочно закрепилось за Ханом. Юный Ли совсем вырос. Он вытянулся, стал мудрее и решительнее, что очень удивляло жителей государства. «Вану всего тринадцать лет, но он умён не по годам», — думали они, и это была чистая правда. Всё старше становился король, и всё больше у него появлялось дел: как государственных, так и личных. Он чаще помогал своим друзьям и горожанам, делал всё, чтобы всем было комфортно. Даже сейчас Хо, неся поднос с небольшим чайничком и одной чашкой, быстрым шагом шёл в одну из комнат дворца, а за ним хвостиком бежал Джисон. — Он точно поправится, Минхо? — Должен. Я обязан помочь ему. Правитель зашёл вместе с другом в почивальню и, поставив поднос на круглый столик, сел на край кровати Ким Сынмина и погладил его по голове. — Ты как, Сынмин-и? — Не очень-то и хорошо... — Держись, мы поможем, — сказал молодой Ли, налив чай в чашку, помог Киму принять положение сидя и протянул ему напиток. — Вот, это чай из целебных трав, которые принесла мне матушка. Тебе они будут явно нужнее. Слабо улыбнувшись и отпив немного из чашки, Сынмин ответил: — Спасибо, Минхо. Ты самый лучший правитель и самый лучший друг. Молодой Ли крепко обнял друга и, не сдерживая слезинки, которые вскоре покатились по его щекам, шёпотом произнёс: — Сынмин-а, всё будет хорошо, слышишь? Я не брошу тебя... — Минхо, ты плачешь? Сквозь слёзы Ван слегка усмехнулся: — Ага... Это всё потому, что я жажду твоего скорейшего выздоровления. И я сделаю всё, чтобы болезнь оставила тебя как можно быстрее. — Минни, ты сильный, — вставил своё слово Джисон, — ты сможешь побороть недуг. — Мне нехорошо сейчас, но я поправлюсь, обещаю. — Мы будем ждать, Сынмин, — тихо сказал Минхо и, уложив голову друга на подушку и оставив ещё немного целебных трав рядом с ним, покинул комнату вместе с Ханом. Он прислонился спиной к стене и, закрыв лицо руками, сполз по ней, в конечном итоге сев на пол. Обнимая себя за плечи, юный Ван Минхо вновь закрыл глаза, из которых потекли хрусталики слёз. — Минхо, не плачь, пожалуйста, — произнеся это, Джисон сел рядом с ним и крепко обнял. — С ним всё будет хорошо, я тебя уверяю. — Это не первая болезнь, которая настигает бедного Сынмина. Я боюсь за него, ведь я читал, что с каждым приходом нового недуга человеку становится всё хуже и хуже... До тех пор, пока он не скончается. — Не думай об этом, — сказал Хан и зевнул. — Он справится с этим. — Ты спать хочешь? — молодой Ли глянул на друга. — Немного. — Тогда идём в твою почивальню, я уложу тебя, — он встал с пола и, отряхнувшись, взял Джисона за руки и повёл к комнате. * * * — Рассказать тебе сказку? Или, может, какую-нибудь легенду? — Легенду хочу! — Ай-ай-ай, бессовестный, даже не спросил, устал ли Минхо, — сказал король, улыбнувшись. — Ну, так уж и быть, есть у меня одна легенда для тебя. Помнишь же, что у нас в Силле, недалеко от города Ханбат¹, стоит гора Амисан? — Да! У неё ещё вершина на две части поделена! — Верно, — сказал Хо и погладил малыша Джисона по голове. — А знаешь, почему так произошло? — Нет, не знаю... Расскажешь? — умоляюще спросил Хан. — Разумеется. Ходит легенда, что раньше у подножья этой горы жила бедная крестьянка с сыном и дочерью. Женщина эта была скромной и незаметной, но дети у нее родились великанами, были больше нее раза в три! — Ого... — Вот тебе и ого. А ты говоришь, что я великан. Выше тебя всего на чуть-чуть! — Прости, пожалуйста. Продолжай! — Так вот. Однажды затеяли её дети состязание в силе и выносливости, так ещё и победитель получал право убить проигравшего. Согласно условию, мальчик должен был в тяжелых стальных башмаках пробежать за день аж 150 вёрст, а его сестра тем временем возвести каменную стену вокруг горы Амисан. — Но это же невозможно! — Джисон, ты так и будешь перебивать? — Прости. Но это же действительно непосильное для людей занятие! — Ох, Хан Джисон, они же великаны, — ответил Ли. — Мне можно продолжить? — Да! — Сестра оказалась работящая, и уже к вечеру заканчивала своё дело, как вдруг матушка позвала её на ужин. А брат, преодолев всё расстояние, увидел неготовую стену и решил, что он победитель этого состязания. Он выхватил меч и отрубил сестре голову. — Но так нечестно! Она практически завершила всё, её просто позвали кушать! — Верно, малыш. И за убийство девочки мама сильно отругала сына, объяснив ситуацию. Мальчик быстро осознал свою ошибку и решил покончить с собой. Он попытался вонзить клинок в собственную грудь, но смертоносное оружие отскочило от нее и отлетело в сторону горы. Ударившись о вершину, оно оставило выемку, придавшую ей форму двугорбого верблюда. — Вот оно что! — Интересно? — Очень! А можешь ещё что-нибудь рассказать? Прошу, Минхо, — умолял Джисон. — Нет, малыш, пора спать. И тебе, и мне. Закрывай глазки, и пусть тебе приснится река Хан, что, журча, пробегает меж холмов, укрытых цветами. — Доброй ночи, Минхо! — Доброй ночи, малыш Джисон, — сказал юный Ли и, нежно поцеловав друга в лоб, тем самым отправляя его в чудный сон, встал с кровати и вышел из почивальни. * * * На следующий день солнце сияло безумно ярко, освещая каждый листочек на деревьях, что перешёптывались от лёгкого ветерка. Птицы запевали свои песни, желая жителям Кымсона хорошего настроения. Хван Хёнджин, один из друзей Минхо, прогуливался между лавочек с закусками, сладостями, травами, напитками. Он частенько делал так по утрам, ведь считал, что нет ничего лучше такого небольшого приключения в начале дня. Слушая болтовню столичных торговцев, он наслаждался погодой, как вдруг услышал незнакомый голос. «Странно, — подумал он, — я живу здесь уже одиннадцать лет, но этот столь красивый голос слышу впервые». Хёнджин пошёл туда, откуда доносился объект его заинтересованности, и невидимая тропинка привела его к небольшому кольцу из людей, посередине которого стоял на небольшом стуле мальчик с тёмными волосами и россыпью веснушек на лице. Он рассказывал народу какую-то историю, что вызвало любопытство у Хвана. — ... И в эту же секунду юношу окатили кипяченой водой, которая сожгла ему лицо, тем самым лишив жизни, — ведал мальчик, жестикулируя и передавая все эмоции, соответствующие его рассказу. — А он переродился? — спросил кто-то из толпы. — Разумеется, он переродился! А на том месте, куда угодила вода, образовалось что-то наподобие звёздного неба, — сказал он и показал на свои щёки. * * * — Мальчик, стой! Веснушчатый юноша обернулся и увидел Хёнджина, который пытался поспеть за ним. Остановившись, Хван отдышался и произнёс: — У тебя безумно красивые истории, голос и внешность. Ты как из сказки! Я раньше не видел тебя в Кымсоне. Откуда ты? Где твой дом? — У меня нет дома, я блуждаю, где хочу, — сухо ответил мальчик. — Ох, и родителей нет? — И родителей. — А зовут-то тебя как? — Это допрос какой-то? — рассказчик не очень-то и хотел продолжать беседу с Хёнджином, но в конечном итоге ответил: — Феликс. Я Феликс. — Ох, такое необычное имя... Никогда не слышал, — сказал Хван. — Я могу помочь тебе, если ты хочешь. — Слушай, я хожу по городам и странам не для милых разговоров. Я придумываю истории, чтобы прокормить себя, зарабатываю рис, удивляя людей, и если тебе так понравилось, и ты очень хочешь помочь мне, то можешь наградить меня за мой рассказ. — С радостью, Феликс! — воскликнул Джин и, достав из кармана кусочек серебра, протянул его собеседнику, выражение лица которого вмиг сменилось с нервного на растерянное. — Погоди, а поменьше ничего нет? Риса там... Ты действительно готов отдать серебро? — Мне не жалко, твои истории чудесны! — Я не могу это принять... Слишком щедро. — Тогда позволь мне проводить тебя во дворец. — Так Вы и есть тот самый молодой Ван Минхо? Ох, Ваше Величество, прошу прощения, я... — Успокойся, — перебил Феликса Хёнджин, — я не правитель, а лишь его друг. Минхо будет рад помочь тебе, уж поверь. — А если я помешаю? — Нисколько! Идём за мной. * * * — Ли Феликс, значит. Откуда ты? — Минхо, у него нет дома. Он блуждает по государству... — Не только, и дальше бывало, — перебил его Ликс. — Даже так! Он рассказывает такие истории, от которых дух захватывает! И лишь этим он ищет себе рис на пропитание. — В таком случае, — сказал юный Ли, — добро пожаловать во дворец! Но учти, что я выгоню тебя при первой же возможности, если ты будешь здесь только из-за денег. Я готов помогать тем, кто достоин этого, а таких людей мало. Зачастую они лишь притворяются бедняками и хотят разбогатеть, находясь в моих владениях. — Я ни за что не буду пользоваться этим, будто я какой-то нахал! — сказал Феликс. — Вы так благородны, господин Ван Минхо. — Прошу, без этого. Для таких, как ты, я просто Минхо. Хёнджин, отведи его в любую свободную почивальню. — Хорошо, Минхо! Бежим, Феликс! Поклонившись правителю, Ли последовал за Хваном, думая, как несказанно повезло ему, что Хёнджин оказался рядом. «Теперь не придётся укрываться от непогоды под навесами, что еле держатся на бамбуковых балках, — думал он, — не придётся питаться тем, что попало под руку, из-за нехватки риса... Не придётся ходить и стучаться в дома, чтобы переночевать у кого-то...» — Спасибо тебе, Хёнджин... — За что? — удивился Хван. — За то, что оказался на улице в нужный момент