После мрачного воскресенья

—Андраш! — Матеуш сидел на бордюре, у его ног лежал велосипед. — Доброе утро! Андраш протянул парню ладонь. Матеуш крепко пожал ее, но глаза его были полны гнева. Он протянул Андрашу деньги. —Я знаю, это ты вчера положил. Не надо. На лекарства Тереске я и сам могу заработать. Андраш улыбнулся. —Я не хотел обидеть тебя, Матеуш. Это по-дружески. У меня сейчас этого добра предостаточно — «Мрачное воскресенье» посылает мне гонорары со всего света. Это как-то… незаслуженно мною. Так пусть они хотя бы будут полезны. Ваши репортажи, как я понял, пока не очень востребованы. Матеуш согласно кивнул головой. — Ты прав, мы на мели, Тереска отвергает от родителей любую помощь, хочет добиться всего сама, она права в том, что для нее нет подходящей темы. Но я уверен, что скоро она ее найдет… Эти цветы для нее? — парень улыбнулся, глядя на Андраша с букетом, — Красивые. Хотя, не знаю, любит ли она цветы. — Ты никогда не дарил ей цветов? — засмеялся Андраш. — И даже на дни рождения? — Зачем ей цветы на день рождения?! — искренне не понял Матеуш. — Я предпочитаю дарить ей полезные вещи. — Полезные? — Да. — Блокнот. Карандаши…, — хохотал Андраш. По-видимому, он угадал, потому щеки Матеуша стали пунцовыми. — Послушай, — вдруг сказал парень, — только серьезно… Ты влюбился в нее? Пришла пора Андрашу смущенно отводить глаза. — Можешь не отвечать, я и так вижу, — заявил Матеуш. — Хочу тебя предупредить, что если ты…, в общем…, если ты обидишь ее, я тебя убью. Пока Тереска готовила обед, гремя сковородками на кухне, они продолжили свой серьезный разговор во дворе, сидя на скамейке под большим старым тополем. — Она не переживет, если все разрушится, второй раз. — Ты сказал второй раз? — Да. Она любила одного…, — Матеуш так и не смог подобрать подходящего приличного слова. — Она уже представляла себя в платье невесты, когда он пропал. А спустя месяц мы узнали, что он женился. Тереска не позволяла ему…, ну сам понимаешь…, она не так воспитана и вообще…, а тот завел себе подружку попроще, которая постаралась вовсю: когда стала видна ее беременность, то его насильно женили родители. Его отец был владельцем фабрики, на которой работали родители этой девицы. Конечно, он опасался, что они придут скандалить или будут шантажировать его. Решили, что так будет лучше для всех. Андраш слушал эту историю, отвернувшись и закурив сигарету. Он и представить себе не мог, что у девочки-мальчика могла быть в прошлом любовная история. Он пытался сложить в одну картинку рассыпанные части мозаики, где Тереска ходит на свидания, любит,… целуется? С каким-то призрачным сыном богача… И ему стало так больно от этих мыслей, что хотелось напиться. — Слава богу, она была достаточно умна, чтобы не наделать глупостей, Хотя я тогда за нее испугался. Дежурил у ее окон каждый день и каждую ночь. Она заболела, не физически, а по-другому — лежала вот тут на диване, из глаз ее текли слезы просто потоком, но она не рыдала, как обычно плачут девушки. Она не разговаривала, не ела, ни пила, если я ее не заставлял. Похоже было, что она и не чувствовала ничего. Умерла, только оболочка Терески осталась. Я не стал рассказывать ее родителям, зная, что она сама ни за что не хотела, чтоб они знали. Два месяца она была такая! В это сложно поверить, но даже я свыкнулся с тем, что прежней ее уже не будет. А однажды…, она шла навстречу по улице, я как сейчас помню тот день: ноябрьский дождь, туман над Дунаем такой, что воды не видать. И она. Зонтик, сапожки, тонкий плащ… и улыбка! Знаешь, что она сказала мне? Андраш покачал головой. — «Матеуш! Я купила фотоаппарат!!»! Да-да, эта девчонка сама сходила в магазин к старику Изе, в самый роскошный магазин на набережной и купила фотокамеру! Потратила на это все деньги, что скопила. «Один раз живем», — сказала она мне и вся светилась несмотря на ноябрь и на дождь, и на хмурую погоду… На дне ее глаз и сейчас иногда заметна та страшная Тереска, это замечаю только я, потому что я знаю ее, как свою сестру. А другие думают, что она вот такая — вечно бегущая куда-то Журавка. Так что… я надеюсь, ты меня понял? — Я понял тебя, — тихо ответил Андраш, не отводя глаз от пронизывающего насквозь и угрожающего взгляда Матеуша. — Ребята!! Обед готов!! Поднимайтесь! — Тереска высунулась из окна и помахала им рукой. — Сумасшедшая, — улыбнулся Матеуш, — гляди, не свались!! — прокричал он ей в ответ. Нога заживала, Тереска еще не бегала по улицам и писала репортажи дома, сидя на диване и поджав под себя ноги. Матеуш находил темы, приносил фотографии и потом готовые тексты заметок разносил по редакциям. До обеда занимались работой в просторной комнате, потом Тереска отправлялась на кухню и готовила из того, что приносили Андраш и Матеуш. Они вместе ели, перемещались обратно в гостиную и болтали. Андраш играл на фортепиано. А потом уходил на работу. Они встречались каждое утро. И все трое уже не мыслили друг без друга своего существования. — Смотри, магазин Шолля ограбили сегодня ночью. Вот то, что мне удалось снять, снимки еще мокрые! Осторожно! — Матеуш выложил на стол фотографии. Тереска со страстью принялась их разглядывать и слюнявить карандаш. — Хорошо. Ночью, это для нас очень поздно! Уже десятый час, ты не мог поторопиться??! Андраш наблюдал за друзьями с дивана, ему пришлось отложить в сторону его нотный блокнот, куда он заносил какие-то новые идеи. До того забавным показалось ему создание новостной заметки. —Не мог!! Ты думаешь, снимки готовыми выпадают из камеры?? Я не спал всю ночь, проявлял и печатал. — Ладно, не ворчи, — тронула его за руку Тереска, — рассказывай. — В общем так. Я прибежал к магазину в три часа ночи. Стекло витрины разбито, все вокруг усеяно осколками. Еще никого не было, полиция, как всегда, приехала спустя полчаса. Я залез внутрь. При этих словах Андраш охнул: — Матеуш, ты с ума сошел? Тебя могли принять за грабителя! — Нет, это не в первый раз, я знаю, как рассчитать время! — Матеуш обиделся, кто-то посмел усомниться в его профессионализме! — Внутри было темно, хоть глаз выколи, но я успел рассмотреть среди битых витрин перчатку. — Только не говори, что ты ее стащил!! — воскликнула Тереска. — Нет, конечно. Но я ее снял. Смотри. Андраш не удержался, чтобы не подойти и не посмотреть на фотографию. — Черная, кожаная. Лайковая. Тереска задумчиво водила карандашом по губам. — Где-то я видела такие…, почему-то она мне кажется знакомой, но не могу вспомнить. — Это немецкая. — Сказал Андраш. — Такие есть у Ганса. — Немцы…, — хором произнесли Матеуш и Тереска. Девушка подвинула к себе блокнот и стала строчить в нем просто с бешеной скоростью. Матеуш взял за руку Андраша и увел на кухню. — Когда она пишет, то лучше не мешать. Действительно, не успели друзья выпить и по чашке кофе, как она вошла с блокнотом, вырвала из него листок, исписанный фиолетовыми чернилами, и отдала его Матеушу. Тот взял его и, сунув в карман, поторопился в редакцию. Андраш был удивлен. — Значит в этом заключается ваша работа? — Спросил он, усаживаясь рядом с Тереской за круглый стол в большой комнате. — И в этом тоже. Я сама люблю бывать на месте событий, видеть своими глазами, а не доверять глазам Матеуша. Эти немцы… они грабят центральные магазины, один за другим. — Я слышал, об этом говорят евреи в ресторане. — Мне тревожно на душе. Странная реакция у редакторов на такие новости, знаешь, они не хотят печать об этом в газетах. Такое впечатление, будто они боятся их. Андраш попытался сменить тему разговора и с улыбкой сказал: — Матеуш — прекрасный парень. Ты была права, называя его самым лучшим другом. —Да, это так и есть, — тоже улыбнулась девушка. — Вы столько вместе как друзья. Ты не думала, что он мог бы стать для тебя кем-то гораздо большим, чем просто друг? — Не думала. —Жаль. Потому что мне кажется, он достоин тебя, хотя и не носит цветов. Андраш взял ее ладонь и стал рассматривать кончики пальцев с въевшимися в них чернилами. Тереска выдернула руку и сказала обиженно: — Если это так, то мне ужасно жаль! —Почему? — не понял Андраш. — Потому что мне было бы жаль дружбу! —Но взамен ты приобрела бы гораздо большее, чем дружба. —Нет ничего больше, чем дружба. Девушка поднялась с дивана и ушла на кухню, собрав пустые чашки со стола. Она и не заметила, насколько ее слова огорчили Андраша. Весь оставшийся день он был чернее тучи, а потом, проведя бессонную ночь в своей тесной квартирке, он решил, что согласен на дружбу с Тереской, лишь бы иметь возможность видеть ее каждый день… Ганс пришел в ресторан не один, а с таким же военным, перепоясанным черными ремнями кобуры. Андраш внутренне вздрогнул от близости этих двух и от того, что они были вооружены. Все же какой-то дикостью несло от мужчин, явившихся в ресторан с пистолетами. Он отчетливо разобрал то, о чем они разговаривали, и сердце его съежилось. — Ганс, куда ты меня привел? Это что — еврейский ресторан? — Это лучший ресторан в Будапеште! Сейчас ты попробуешь их рольфляйш и не сможешь забыть его никогда в жизни. Ласло сам подошел к их столику с улыбкой на губах: — Ганс! Я рад тебя видеть! — Оберштандантерфюрер. Ласло, как я буду выглядеть в глазах сослуживца? Ласло опешил. Но взяв себя в руки, учтиво склонил голову. — Конечно, оберштандантерфюрер. Что вам будет угодно? — Принеси-ка нам рольфляйш, я расхвалил его другу. — Сию минуту. Ласло уже повернулся, как Ганс добавил: — И пусть он сыграет «Мрачное воскресенье». Андраш сцепил пальцы до боли, пока кончики ногтей не врезались ему в ладони. Ласло понимающе чуть заметно кивнул ему головой и посмотрел долгим печальным взглядом. Казалось, одну Илону нисколько не беспокоили и не возмущали наци. Гитлеровцы. Фашисты. Немцы. Как их не назови — суть оставалась одна — убийцы. Будапешт наполнялся ими, как пчелиным роем улей. Они были повсюду, резали на улицах ночью, грабили дорогие магазины, насиловали женщин. Но многие до сих пор сомневались, так ли они плохи, как Советы. Прихода красной чумы боялись не меньше, а многие даже больше, чем гитлеровских бандитов. Наци, которых ненавидел до тошноты Андраш, стучали сапогами повсюду. Они наполняли рестораны, концертные залы, глупо гогоча над ариями из «Дон Жуана» Моцарта, их наглые и самодовольные морды выглядывали отовсюду. Илона, не скрываясь от Ласло, все чаще брала под руку Ганса. А тот твердил, что он лучший друг господина Шабо. Только при других все же просил обращаться к нему «как положено». Андраш не знал, куда ему прятать глаза, чтобы не видеть вокруг военную форму. — Смотри, у них у всех черепа… — Слишком много черепов, — шептал ему в ответ Ласло… Тереска приготовила сырники. Сама посчитав это безумием, все же не без удовольствия провела на кухне около часа. А теперь с интересом наблюдала, как друзья с жадностью уплетают ее произведение кулинарного искусства. Матеуш отложил вилку и нож, таская золотистые кружки прямо руками. — Ужасно вкусно, — пробормотал он с полным ртом. — Ужасно или вкусно? — засмеялась девушка. — Очень-очень-очень вкусно, — сказал Андраш за себя и за друга, который просто закивал головой. — Спасибо! Тереска расплылась в улыбке. — На здоровье! Ну, если вы поели, то мы можем бежать. Матеуш, давай быстрее! Парень вскочил из-за стола, схватил пустые тарелки и свалил их в мойку. — Да оставь ты это! — кричала Тереска уже из прихожей. — Потом помою! Обувая туфли, она вспомнила про Андраша. — Андраш, ты подождешь нас? Но он уже стоял рядом и, глядя сверху вниз на девушку, попросил: — Можно я с вами? Матеуш застыл, как истукан и поглядел на Тереску с таким выражением, будто говоря — ни за что. Она подумала секунду, потом сдалась. — Хорошо. Только велосипед у нас один, придется побегать. — Я согласен бегать с вами. Тереска посмотрела на него оценивающе и рассмеялась, качая головой. Втроем они вышли на улицу, на этот раз пешком отправились к полицейскому участку. Тереска вошла внутрь, как к себе домой, оставив парней у входа. Через полчаса она показалась со свернутой в трубочку бумагой. Потом они почти бежали, на ходу она рассказывала, что в одной из контор совершили поджог, назвала адрес. Побывав там, друзья отправились по другому адресу — там избили женщину, затем побежали, не сбавляя темпа, в центр, где перевернулся автомобиль… — Все! — произнесла девушка, переводя дух. — Ну как? Ты живой? Ее глаза задорно смотрели на Андраша. Он выглядел ошалевшим и от гонки по улицам города, и от впечатлений, достаточно неприятных. Матеуш по-деловому зачехлил камеру и, уже убегая, прокричал: — Я проявлю и напечатаю, жди!! Тереска взяла Андраша за руку и повела по направлению к ближайшей скамейке. Он покорно шел рядом с ней. — Теперь мне надо все быстро записать. Матеуш принесет снимки и придется совершить еще один забег, уже по редакциям. — Хорошо, — сказал он, усаживаясь так, чтобы видеть ее, когда она станет писать. — Нет, — засмеялась Тереска, — хватит с тебя сегодня! Ты пойдешь домой, а мы после обеда сами побегаем. — Ты собираешься бегать целый день? — Волка ноги кормят. Андраш рассмеялся, слыша, как невесомое создание с кукольными глазами называет себя волком. Ему она казалась похожей на маленького пушистого котенка. Тереска развернула блокнот и вмиг преобразилась. Лицо ее утратило детское выражение, когда она стала черкать карандашом, полностью погрузившись в свое занятие. Ее сосредоточенность позволила Андрашу разглядывать ее без всяких опасений быть пойманным. Она сидела не прямо, как обычно сидят девушки, а согнувшись, низко склонившись над бумагой. Она грызла карандаш и водила им по губам, отчего скоро они покрылись фиолетовым. Перед тем, как писать, Тереска задумчиво поднимала глаза, но взгляд ее был обращен вовнутрь, к ее мыслям. Затем она облизывала карандаш и быстро-быстро записывала что-то в блокнот. Ноги она сплела так, что непонятно было, как вообще могут так закручиваться человеческие конечности. Завитки волос падали на лицо и явно мешали процессу создания репортажей, поэтому Тереска то и дело заправляла их за уши, но это помогало ненадолго. Когда она закончила, захлопнув блокнот, заметила на себе его пристальный взгляд и смутилась, скрывая это за улыбкой: — Что ты на меня смотришь? Думаешь, какая она смешная, когда пишет? — Нет. Я думаю, что надо подарить тебе на день рождения заколку для волос и что-нибудь более современное, чем этот химический карандаш. Он достал платок и, приблизившись к ее лицу, стал вытирать ее щеку, а потом губы. Тереска не отвернулась, не отодвинулась, только глаза ее стали еще больше. Андраш с трепетом ждал, что сейчас она оттолкнет его руку или рассмеется, но на этот раз все было не так. Ее лицо было так близко, что он рассмотрел короткие завитки волос около лба и расширенные зрачки ее кофейного цвета глаз. Тереска, не отводя глаз, смотрела на него так, будто впервые видела: большие карие глаза, четко очерченный рот, худые щеки, черную прядь волос, упавшую на чистый лоб. И неожиданно для самой себя и Андраша, она вдруг произнесла: — Ты очень красивый. — Что? — ошарашенно спросил он. — Ты красивый. Так, как не может быть на самом деле, только в музеях. — В музеях? — Да. Ты видел римские статуи? Мне кажется, что у них у всех твое лицо. Андраш искал достойный ответ такому комплименту, но так и не нашел. Спрятав некогда белый платок в карман, он и радовался ее словам, и огорчался, что все завершилось не так, как ему хотелось, и как он себе представлял. Смятение от близости Терески уже прошло, волшебство развеялось окончательно, когда они услышали крик: — Журавка!! Бежим!!! — Матеуш со всех ног бежал по дорожке, но завидев Андраша, остановился, словно не ожидая увидеть его здесь. Теперь парень колебался, подойти или нет. Жестами показывал что-то, что Андраш понять не мог. А Тереска похоже поняла. Она побледнела, но при этом глаза ее вспыхнули огнем. — Андраш, нам надо в одно место, мы побежали, — она уже была рядом с Матеушем, как Андраш догнал их. — Я с вами. Тереска остановилась посреди дорожки, бросила взгляд на Матеуша, тот отвел глаза. — Я пойду с вами, — повторил Андраш. Девушка лежала на тротуаре. Вокруг нее уже натянули веревку. Прохожие создали вокруг трупа полукруг, сквозь который пробрались друзья. Андраш быстро отвел глаза, ему стало плохо. Огромная лужа крови растеклась по земле. В воздухе стоял запах смерти. Голоса вокруг показались ему адским гулом. Он попытался найти Тереску, но ее словно проглотила эта страшная толпа. Наконец он увидел ее — девушка бесстрашно указывала Матеушу на что-то лежащее рядом с трупом, тот принялся щелкать камерой, ослепляя всех вокруг яркими вспышками. Она стояла так близко от лежавшей на земле, что носки ее туфель были в дюйме от лужи крови. Тереска не испытывала никакого страха или отвращения. Наравне с полицейскими она исследовала каждый предмет, каждый клочок земли, огражденный веревкой. Видеть это он больше не мог. Кровь и разбросанные трупы вокруг — он не мог не вспомнить… Андраш выбрался из толпы и все быстрее и быстрее уходил от этого страшного места. Где лежала девушка в луже крови, и где Тереска по-деловому опрашивала свидетелей…