Чертёнок

– На этот раз цену завышаю, – бледные пальцы крепко сжимают маленький зип лок, пока ноги пинают мелкие камешки. Чужие брови сердито хмурятся, а губы сразу же злобно дёргаются. – И какого хера? Хочешь, чтобы о твоих таблетках узнали в лаборатории? – Это не обсуждается, – так же грубо отрезает Кёниг, прямо смотря в глаза оппонента.       Проклятый раздражённо выдыхает, отдаёт наличку в холодные руки – практически кидает – одновременно вырывает у него прозрачный пакетик, наполненный красно-белыми пилюлями.       Тэнэ на это только закатывает глаза. Безмозглые идиоты, думающие, что его можно запугать тупым шантажом, всегда раздражали. Он уже не боится, что про нелегальную торговлю узнают лишние люди: проклятым не выгодно сдавать своего дилера – причём, ещё и единственного, который в курсе рецепта таблеток – учёным. Во-первых, они лишаются хоть какого-то приспособления, контролирующее «особенность». И плевать, что в составе нет и половины нужных ингредиентов. Они то этого не знают. Во-вторых, есть большая вероятность того, что они сами себя раскроют, и тоже дружной толпой отправятся на эксперименты.       Смысла нет. Поэтому всё это только для того, чтобы запугать, хотя и нечем. Кёниг ведь уже не первый год продаёт.       Сомнительная личность скрывается за первым же поворотом серых многоэтажек, напоследок назвав Тэнэ мудаком. В этом не было чего-то удивительного, напротив – слишком предсказуемо.       Парень показывает в ответ лишь средний палец, разворачивается и быстрым шагом направляется до нужного места.       На телефонных часах без двадцати семь, ветер становится прохладным, воздух тяжёлым. Небо затянуто каким-то грязно-голубым цветом, делая атмосферу ещё более мрачной, а на скамейке, которую Кёниг уже вот-вот пройдёт, сидит то-ли мужик, то-ли стрёмная баба в коричневой куртке до колена и с сигаретой в зубах.       Сегодняшний день вышел сложным и противным, так почему бы и не стрельнуть у кого-нибудь. – Есть сигареты?       Непонятное существо лениво кивает, достаёт из грязного кармана новую, ещё не открытую красную пачку и протягивает ему чрезвычайно нужную в эти секунды вещь. Кёниг не просит зажигалку – в задних лежит коробочка с пару-тройкой спичек, ловко спизженных у отца. Тэнэ кажется, что родитель не заметит пропажи такой мелочи, учитывая, что сегодня он планировал купить ещё две больших пачки.       С каждой затяжкой температура становится выше, в горло отдаёт крепкой горечью, лёгким почему-то немного приятно и по-странному легко. Парень не считал свою страсть к курению зависимостью: иногда просто появлялось жуткое желание выкурить три сигареты за раз, а через пятнадцать минут – ещё четыре сверху. Нервы из-за аллергии и стресс по причине «отец» всегда смешивались в какую-то мерзкую скользкую кучу до безобразия острых иголок, которые так и хотелось взять в ладонь, сильно сжать, увидеть вишнёвую жидкость, стекающую тонкой струёй.       Тэнэ не был мазохистом – обычно жизнь сама заставляла его страдать. И единственное спасение от поехавшего разума являлась лишь приличная доза никотина. Жаль между пальцами уже окурок; Тэнэ даже не заметил, как быстро всё скурил.       И хочется снова.       До дома осталось буквально пару домов, а наверху уже звёзды, и Тэнэ в очередной раз радуется тому, что ещё один бесполезный день практически заканчивается.

***

– Колюмна вертебралис, – Тэнэ быстро заглядывает в открытый маленький кожаный словарь по-латинскому, перепроверяя себя на правильность произношения. Продолжает: – Мадибула... А! Да сука, нихуя не запоминается. – он со психу резко поднимется на ноги, видя первые секунды перед глазами лишь частичные тёмные пятна и чувствуя незначительное головокружение. Фокусируется на торчащей палке из потолка, в углу, – Ебанная челюсть.       По полу разбросаны ещё несколько подобных словарей, какие-то учебники и вырезки из текстов, что дали в университете для быстрого изучения языка. Первым делом парень выучил всю фонетику и грамматику; теперь надо заучить минимальный лексический запас медицинских терминов, чтобы потом не было трудностей с терминами, их значениями и переводом.       Но это просто, блять, бесполезно.       Иногда Тэнэ думает, что такими темпами ещё немного и призовет какую-нибудь нечисть из далёких преисподней. Потому что латынь была тяжёлая на словах и пустая в памяти так, как будто сама не хотела, чтобы Кёниг мог на ней спокойно говорить. Да чего там говорить – запомнить бы хоть десять первых слов, специально выписанных Тэнэ заранее, уже прогресс.       Спускаясь с лестницы, парень кидает взгляд на кухню: обшарпанные стены без обоев, грязный деревянный пол, наполовину пустые бутылки рядом с ножкой стола и ещё одна, но уже на нём, на потолке одинокая тусклая лампочка – явно скоро перегорит – вместо люстры. Слишком мутно и серо. Слишком бедно и паршиво. Слишком.       Плечи парня неожиданно вздрагивают, а холодные руки прячутся в рукова тонкой ветровки, когда новый поток ветра ласкает лицо и чёрные пряди. Тэнэ завернул за свой дом – там, у двери в подвал, где хранился весь запас мака, и где в принципе создавались таблетки, стояла маленькая табуретка для быстрых перекуров. Сейчас её так по какой-то причине не было: то-ли отец убрал, то-ли спёр кто-то. Тэнэ, пожалуй, больше склоняется именно ко второму варианту, потому что их район уже не первый год считался «криминальным». Даже какая-то редакция проводила статистику и печатала её в газете, предостерегая обычных смертных. Родитель тогда эту газету скрутил и насыпал в неё солёных семечек под пиво.       Ну, не суть важно.       Тэнэ глазами находит огромный камень возле кустов и садится на него. Поверхность твёрдая и более десяти секунд кажется неудобной, но парень быстро привыкает; в правой руке уже дымится новая сигарета.       Вообще, оценки у Кёнига были безупречными: всегда готов, самый первый заканчивает самостоятельные, за определённую плату даже может кого-нибудь подтянуть. Учёба для него не была чем-то трудным – Тэнэ учиться любил всей душой, а потому она и давалась ему так легко. Причём, отсюда вытекает и второй плюс простого понимания лекций – учёба Кёнига оплачивается за счёт оценок. Он должен поднимать статистику успевающих, чтобы обучаться в академии Уэльса.       Правда с латинским были жуткие проблемы, так как слова никак не желали входить в одно ухо и отставаться там на пожизненно, а не тут же вылетать из второго. Но он обязан выучить этот дьявольский язык для того, чтобы отлично сдать зачёт и получить хорошую стипендию, а потом потратить её на какую-нибудь вкусную, сытную еду.       Желудок сразу же требовательно завурчал, радуя хозяина болезненными спазмами. Тэнэ тушит окурок, кидает его куда-то в эти же самые кусты, рядом с камнем, и поднимается, потягиваясь. Отец должен явиться уже через два часа, поэтому у парня не так много времени для того, чтобы посидеть в мёртвой тишине.       Кёниг смотрит на список слов, красным карандашом обводит только те, которые планирует сегодня выучить.       Читает вслух: – Торакс, кавум торацис, стэрнум, – начинает неуверенно, но, поняв, что всё хорошо читается, продолжает активней: – Коста, цингулюм мембри супериорис, скапуля...       Стало получаться, даже когда парень убрал листок, повторяя все термины. Тэнэ на секунду уже порадовался, что вот она сила самоубеждения, пока по каким-то неизвестным и необъяснимым причинам не произошёл громкий взрыв.       Он лежит на спине, любуясь потолком расфокусированным зрением. Уши заложило, в голове протяженый писк, как от телевизора, перед глазами густой бурый туман. Парень делает вдох, но внушительное облако дыма попадает в лёгкие и заставляет кашлять, задыхаясь. Тэнэ в этот момент почему-то вспоминает то, как отец впервые дал ему по ребрам и животу с ноги: это было так же по впечатлениям, но не ощущениям. По ощущениям Кёнигу показалось, что их дом решили взорвать. Может это проклятые, что выкусили секрет паленных таблеток и подумали отомстить. Может быть, это вообще родитель, который ушёл из дома не просто так, а чтобы накупить гранат и закидать ими своего сына, ибо заебал уже дышать, да бедному мужчине жизнь отравлять.       Тэнэ не знает. Поэтому, когда кислород вновь вернулся в тело, а виски перестало мучительно давить по бокам, он привстает на локти и лицезреет очень абсурдную и до безумия странную, неясную картину:       Левого пацана в белой футболке и с маленькими чёрными рожками на голове.