***
— Я знал! — говорит Скарамучча куда-то в стену. В его глазах стоит какой-то нездоровый блеск. — Знал что? — неуверенно, на грани слышимости тянет Каэдехара, все еще держа перед собой глаз Бога. (В целях самообороны, разумеется. Не потому что ему до смерти страшно) — Я знал: я не один так думаю! — Скарамучча вскидывает руки наверх. В одной из них все еще лежит пистолет Кадзухи, но сам Кадзуха пока не спешит об этом напоминать. — Я давно начал чувствовать, что она что-то не договаривает, — парень начинает ходить туда-сюда вдоль стола, бормоча себе под нос. — Я еще тогда догадался, что она что-то мутит... — долго держаться забытым предметом декора у Каэдехары не получается, потому что Скарамучча переводит на него взгляд. — Ты можешь доказать ее виновность? — спрашивает он с нездоровой требовательностью. Как будто даже мольбой. — Я-я, — Кадзуха все еще боится пошевелиться, все еще боится убрать свой глаз Бога обратно. Кажется, если он сейчас не ответит, пуля все-таки окажется в его черепушке. — Не думаю, что могу... — То есть, у тебя даже нет весомых доказательств? — Скарамучча выгибает бровь, усмехаясь. — Или, — он жестикулирует, невзначай указывая пистолетом на Каэдехару. Сердце на секунду перестает биться. — Ты пришел сюда за ними? — и щурится так хитро, выжидающе. Аметисты вместо радужки мечут молнии. Кадзуха под их напором молчит, будто никогда не умел говорить. Судя по следующему далее чужому смеху, у него все написано на лбу. — Ну надо же! Какая беспечная наивность! — Скарамучча над ним смеется. Смеется руками, смеется плечами, смеется ртом. Не смеются только аметисты. — Ты ведь понимаешь, что я могу просто вызвать полицию? Тебя арестуют и посадят в тюрьму? Знаешь, сколько дают за незаконное проникновение? Каэдехара сглатывает. Конечно, он знает. Накануне он со страху прошерстил весь интернет в поисках этой информации. — Но знаешь, что? — в чужих глазах гуляет ядовитая хитрость. — Я не буду этого делать, — глаза Кадзухи говорят все за него: он в полном недоумении. — Потому что ты можешь мне пригодиться, — он сокращает между ними расстояние, отойдя от стола. Смотрит внимательно, будто в самую душу заглядывает. — Но как? — наконец подает голос Каэдехара. Он слегка хрипит от молчания и страха. — Я ведь... — Да-да, — Скарамучча вскидывает руки вверх, закрыв глаза. — Не думай, что я забыл, что ты незаконно вломился в нашу компанию, — он тычет в него пальцем свободной руки и продолжает. — Однако я готов забыть об этом недоразумении, если ты согласишься на парочку моих условий, — он ухмыляется, не разрывая зрительного контакта. Кадзуха думает, что не было в его жизни ситуации безвыходнее.***
— То есть, тебя не заметили? — Горо смотрит на него, как на Восьмое чудо света. Словно тот только что умер и тут же воскрес. — Я просто отсиделся в том углу, это была обычная уборщица, — Каэдехара жмет плечами, а у самого что-то хрустит под ребрами. Наверное, это его совесть разваливается на кусочки. — Архонты, да ты счастливчик, Кадзуха! — Горо по-братски приобнимает его за плечо, едва не ломая ключицы. — Как же тебе повезло, — туманно тянет Кокоми. Она, в отличие от Горо, не испытывает такой неуемной радости, в ее сиреневых глазах больше не отражается небо, они серые, как монохромный снимок. У Каэдехары возникает мысль, что они поссорились до его прихода. Это можно заметить по их обособленности друг от друга. Будто насильно друг с другом не общаются. Надо будет с ними поговорить, но позже. Потому что сейчас в его голове полный бардак. В частности, от пары гипнотизирующих аметистовых глаз.***
— Зачем тебе, — Кадзуха сглатывает, роняя обратно свое сердце, которое рвется покинуть душную клетку ребер. — Зачем тебе вообще нужен я? Он стоит в паре метров от двери, подпирая собой стену. В кабинете за последние минуты отчего-то воцарилась деловая атмосфера. Создается ощущение, что до этого они не угрожали пустить друг другу пулю в висок. — Понимаешь, мне нужно стороннее лицо для дачи показаний, — Скарамучча говорит задумчиво, ходит туда-сюда. Пистолет Кадзухи покоится на столе, что все еще несколько напрягает. — Разве ты не можешь сам выступить обвинителем? — с сомнением отзывается Каэдехара. Ему все еще непривычно от осознания того, что он сейчас заключает сделку с сыном главной подозреваемой. Который угрожал ему его же пистолетом. Которому он угрожал своим пистолетом. Архонты. — Да знаешь, в чем дело, — Скарамучча ненадолго останавливается, потирая шею. Скользит взглядом по Кадзухе и возобновляет движение. — Долго объяснять, — он начинает что-то вырисовывать руками в воздухе. — Во-первых, я не могу обвинить в чем-то свою родную мать чисто из этических соображений, — в его глазах сквозит какая-то надменная насмешка, за которой скрывается что-то, что разглядеть не получается. — Во-вторых, полиция меня недолюбливает, — он неопределенно ведет плечом, и, дойдя до края стола, разворачивается и идет обратно. — Почему? — Каэдехара не старается выдавать в своем голосе удивления. Конечно, ему доводилось слышать множество сплетен и историй, гуляющий по интернету. Но едва ли он вспомнит хотя бы одну. — Скажем так, я не всегда честен перед лицом закона, — Скарамучча запускает руку в волосы, заправляя назад челку. Кадзуха запоздало провожает его пальцы взглядом, но тут же отмирает. — Но и ты, прошу заметить, не святой, — он мрачнеет всего на секунду. Быстро, неожиданно, опасно. Как пуля в лоб. — Я... я знаю, — Каэдехара растерянно опускает голову. Будто его прямо сейчас отправят в тюрьму. Вот так, без суда. Заслужил. — Да не смотри ты так, — Скарамучча раздраженно машет рукой. — Я же сказал, я не честен с законом. Тем более, я здесь не работаю, — он поднимает руки ладонями вверх в капитулирующем жесте. — Что ты вообще тогда тут делаешь? — спрашивает Кадзуха и только потом понимает, что это прозвучало слишком резко. — В смысле...! Я хотел сказать- Скарамучча не дает ему договорить, глухо засмеявшись. Это, скорее, больше похоже на надменную усмешку, но весь он как будто смягчается. Острые углы стачиваются, и улыбка уже не кажется такой наждачной. Только глаза по-прежнему хищные, будто в душу залезают. Будто скальп сейчас заживо снимут. — Неужели я настолько страшный? Думаешь, я не мог просто навестить свою мать? — спрашивает он насмешливым тоном. Но Каэдехара за мягким фасадом его речи чувствует сталь. И его этой сталью будто пригвождает к полу. — Чего ты так боишься? Закона или меня? — на чужих губах растягивает улыбка; тонкая, как лезвие клинка. — Боишься, что я вызову полицию? Или охрану? — он медленно подходит ближе. Кажется, вгонять Кадзуху в состояние паники доставляет ему удовольствие. — Но ты ведь не собираешься никого вызывать? — голос едва не дрожит, когда Каэдехара, нервно перебирая прядь волос, поднимает на Скарамуччу глаза. Старается смотреть в упор, но не выдерживает и двух секунд зрительного контакта. — Только если согласишься мне помочь, — парень складывает руки на груди. Смотрит прямо, открыто, безапелляционно. Взгляд-оружие. Взгляд-убийство. Каэдехара смотрит на него и задумывается, насколько сильно он вообще хочет найти Томо. Но в итоге только тяжело вздыхает. — Я так понимаю, выбора у меня нет? — Только если очень торопишься за решетку.***
Когда огромное здание Апоса осталось далеко позади него, Кадзуха шумно выдохнул. Ему казалось, он не дышал ровно с того момента, как зашел внутрь. По дороге домой он пытался выяснить, почему связь с Горо так внезапно и не вовремя прервалась. Оказалось, у него просто закончились деньги на телефоне. Потрясающе. Когда Каэдехара открыл чат с другом, тот просто разрывался от сообщений, половина из которых была написана капсолоком. Вторая половина включала в себя непростительно много орфографических ошибок и перепутанных букв. Горо всегда не попадает по клавишам, когда волнуется. Написав ему короткое «Я в порядке. Расскажу, как вернусь», он на ватных ногах отправился в общежитие. Сейчас же он просто сидит на кровати и не знает, куда себя деть. Кокоми и Горо все же не сдержались и начали перепалку, которую, видимо, отложили из-за возвращения Кадзухи. Девушка не переставая тараторила о том, какой это был опасный и необдуманный план, как Каэдехара мог пострадать, и что этот риск ни капли им не помог. — Как мы вообще собираемся находить Томо, если рискуем другими жизнями?! — Кадзуха редко видит ее в гневе, и понимает, что Слава архонтам. Брови воинственно сведены к переносице, в блеклой лазури ее глаз загорается пламя, обещающее сжечь все в мгновение ока. Она опирается поясницей на столешницу в углу комнаты, и, будто держа оборону, косится на Горо прищуренным взглядом. Движения скупые, но резкие и отточенные, как в фехтовании. — Думаешь, я не переживал за Кадзуху?! — от упоминания собственного имени становится неуютно. Как мило с их стороны говорить о нем в третьем лице. — Если мы собираемся кого-то искать, то должны пользоваться любыми возможностями! — Горо тоже не остается в стороне. Волосы взъерошены, будто он попал в ураган, не меньше. На лице почти животный оскал, и только человеческие черты не дают ему выглядеть настолько первобытно и страшно. — Любыми, не нарушающими закон! — раздраженно кидает Кокоми, скрестив руки на груди. Кажется, Каэдехара слышит, как лопаются ее нервные клетки. — Сколько статей мы задели, давай посчитаем? — Все было продумано! — Все было отвратительно продумано! Кадзуха мог пострадать, а мы вслед за ним! Пришлось бы искать уже двух, а то и четырех, понимаешь? — в глазах девушки плещется вселенская усталость. Будто она повторяет это в сотый, в тысячный раз. Будто этот разговор ее смертельно утомляет, физически делает больно. Будто еще слово, и она упадет замертво. Каэдехара уже было порывается влезть в эту перепалку в попытке ее прекратить. Но Горо заставляет его передумать. — Да Томо уже пропал! Мы его все равно не найдем! Кадзуха так и застывает с открытым ртом, подняв палец вверх. Кокоми с ужасом косится на него, а потом со злостью поворачивается обратно к Горо, который моментально бледнеет. — Ты вообще слышишь, что говоришь? — шипит она уже тише, компенсируя растущую в своем голосе ярость. — Я-я.. подожди, — Горо растерянно переводит взгляд на Каэдехару, съежившись. — Кадзуха, я не это имел... — Не надо, — Кадзуха прерывает его, выставив ладонь вперед. Он постепенно возвращается в реальность, но мысли на фоне становятся все громче. — Горо, пожалуйста, не продолжай. — Но! — парень было порывается подойти, но Кокоми на него шикает, схватив за руку. — Я, — Каэдехара мутно глядит в пол. Желания поднимать глаза нет совершенно. — Я, наверное, пойду, — говорит он, направляясь к выходу. — Простите, что не смог найти ничего ценного. — Нет, Кадзуха, — голос Кокоми несколько смягчается. — Это не так, тебе вообще повезло, что все прошло хорошо, в этом нет твоей вины! — Каэдехара на ее слова усмехается. Ну да,все прошло просто замечательно. — Кадзуха, ну куда ты пойдешь? — тянет Горо почти мольбой. — Домой? — вопросом отвечает Кадзуха, вскинув брови. Изо всех сил старается сохранять спокойствие. — Тебе лучше не оставаться одному, — предостерегающе говорит Кокоми. — Почему? — Потому что... вдруг... что, — ее голос идет рябью неуверенности, она переминается с ноги на ногу. — Вдруг, тебя могли заметить по камерам наблюдения или что-то вроде- — Не переживай, я могу за себя постоять, — с напускной веселостью отзывается Каэдехара. Истерические нотки в голосе скрывать получается плохо. Он проник, архонты вас дери, в Апос. Он заключил сделку со Скарамуччей. Естественно, он может за себя постоять. — Не забывай, что Охота еще не закончена! — бессильно кричит ему Горо, когда Кадзуха берется за дверную ручку. — Каждый маг находится в опасности, ты ведь это знаешь! — О, в таком случае, — Каэдехара кидает на него беглый взгляд из-за плеча, криво усмехнувшись. — Я надеюсь пропасть где-нибудь на полпути домой, — говорит он с блеклой улыбкой и выходит из комнаты, игнорируя возгласы за спиной. Естественно, он не серьезно. Апос убьет его раньше, чем Охота.***
Холодный осенний ветер несет его по улицам Инадзумы, протяжно завывая. Когда Томо пропал, вечер был совсем другим. Тогда солнце едва касалось горизонта, стыдливо прикрываясь клочьями облаков от вездесущей ночи. Тогда ветер не был грубым и сильным, тогда он только ловко петлял между переулками, неуклюже путаясь в волосах. Тогда звезды едва заметно просвечивали сквозь угольное полотно темноты, растянувшейся по небу. Тогда было тихо и спокойно, прямо как во сне. Кто же знал, что этот сон окажется кошмаром. Кто же знал, что этот кошмар не закончится. «Да Томо уже пропал! Мы его все равно не найдем!» Кадзуха жмурится, стиснув зубы. И вовсе не из-за встречного ветра. Анемо энергия пульсирует где-то в груди, с каждой секундой сдавливая его тисками. Возможно, было бы не так сложно, если бы Каэдехару забрали вместо Томо. Возможно, тогда бы ему не пришлось так мучиться. Когда предательская слеза тихо скатывается по щеке, Кадзуха как будто отмирает. Судорожно трет глаза, пресекая дальнейшие слезы. Не хватало ему еще расплакаться посреди улицы. В этот момент в кармане вибрирует телефон, оповещая о новом сообщении. Не дай архонты, Горо и Кокоми пошли за ним. Кадзуха рассеяно выуживает мобильный из кармана и мельком пробегается по тексту уведомления. И останавливается посреди улицы. от: незнакомый номер 18:47 [Каэдехара, завтра нам необходимо встретиться]