***
Подлый удар сзади сбил с ног, Сергей рухнул ничком, не успев ни подставить рук, ни увидеть, кто ударил его. И тут же получил по ребрам носком сапога, и под живот, едва попытался привстать. Охнул, хватанул поднятой с земли пыли, закашлялся. Задохнулся от того, как по спине огрели чем-то, вроде полена. Уткнулся лицом в дорогу. Кто? Кто на него напал? И за что с ним так? Он же ничего не сделал! Разбойники? Но на дворе пусть был не белый день, но и не глубокая ночь. Да и в Лучистое разбойники никогда не рисковали заходить: село было многолюдное, мужчин сильных много, в каждом почти дворе, с оружием все умели обращаться. Неужели, свои? — За что девку сгубил, отвечай! — чья-то сильная, грубая рука схватила его за волосы, оторвала от земли. Засаднило в затылке, застучало в висках, Сергей попытался вырваться, но стало только больнее, когда он дернулся. Зато он увидел одного из своих обидчиков: Касьян Косой, сосед семьи Милады. Милада… Уж не про нее ли речь? Но почему «сгубил»? — Что ты говоришь такое? — Сергей все же извернулся, сел на землю. Касьян все еще держал его за волосы, но уже не так крепко. — Какую девку я сгубил? — Миладу! — Касьян отпустил его, но лишь чтобы прихватить с силой за плечо, склонился. — Только не дури, что не знаешь ничего! Умерла Милада сегодня утром. И сгубил ее — ты! Сергей замотал головой: ничего он не знал, до рассвета еще как в лес ушел, так вот только и вернулся. Да и не губил он никого, что за бред?! — Не я это, Касьян, — рядом стояли и другие, молодые крепкие парни, но обращался Сергей к одному своему обвинителю, будто если его уговорит, то и другие от него отстанут. — С чего ты взял это? И неужели Милада… умерла? Он догадывался, что она не остановится, но поверить, что девка все же сотворила с собой такое, не мог. Много у баб было способов избавиться от нежданного ребенка: кто-то в бане парился, пока не выкидывал. Кто-то травы пил и в себя заливал, чтобы убить плод. А кто-то острый прутик себе туда совал и… Чуть не вывернуло от одной мысли об этом, Сергей сглотнул горькую слюну! — А то ты не знаешь! — Касьян склонился, обдал несвежим дыханием, заставляя поморщиться. — Она к тебе за зельем приходила. Ты ей его дал, а утром она кровью истекла. Ты виноват! Сергей опять замотал головой, но, похоже, что никто его слушать не хотел. Остальные парни сомкнули кольцо плотнее, Касьян крепче сжал плечо: — Никому ты больше навредить не сможешь! — прошипел, почти носом носа касаясь. И ударил опять в живот. Сергей согнулся, почти утыкаясь лицом в землю, будто молился Касьяну сейчас. Кто-то опять припечатал по спине, а дальше Сергей уже перестал разбирать, куда его и били — град ударов приходился по всем местам. Боль сначала возникала яркими вспышками то там, то тут, а потом слилась в единый сжигающий поток. — Эй! — грозный окрик заставил мучителей остановиться. Сергей жадно хватанул воздух, тут же закашлялся. Ему уже несколько раз попали по лицу, и он сплюнул на землю кровавую слюну, оперевшись на дрожащие руки, кое-как приподнялся, чтобы посмотреть, кто пришел ему на помощь: соседи с улицы, двое мужиков, которых Сергей по зиме отпаивал отварами от лихорадки, спешили к ним. А следом и их бабы. И еще кто-то, кого Сергей не мог как следует рассмотреть: глаза уже заплыли. Внутри колыхнулась надежда. — Что вы тут?.. — Демьян, рыжебородый, плечистый, подошел к ним, зыркнул на Сергея, на Касьяна. — За что соседа нашего избиваете? Сергей открыл было рот, чтобы сказать, но Касьян его ткнул в плечо, — Сергей едва удержался, чтобы не упасть лицом опять в землю, — и заговорил. С каждым сказанным Касьяном словом лицо Демьяна все больше мрачнело, Сергей понял, что ему конец. Он мог бы попробовать оправдаться, мог бы побороться, но как защититься, когда рот разбит, а легкие разрываются от кашля. И как бороться, когда не можешь встать с земли. Сергей лишь мотал головой, пока его били уже половиной села, а потом волокли, вооружившись факелами, в лес. А дальше и головы ему было уже не поднять, и он висел тряпкой между двух крепких мужиков, которых не знал, как звать. Другие, известные ему, кого лечил он не единожды, к кому приходил на помощь в любое время дня и ночи, с кем рядом, себя не жалея, проводил долгие часы болезней, теперь проклинали его, называли колдуном и требовали скорой смерти. Момента, когда его бросили умирать, Сергей уже не запомнил.***
Сергей замолчал, посмотрел на Олега, что так и сидел, не шевелясь, рядом с ним на лавке. Потом заговорил опять глухо, не поднимая уже на хозяина взгляда: — Теперь ты знаешь все. И если скажешь уйти — уйду. Но для того ли ты меня спас, чтобы погубить все равно?.. — он тяжело выдохнул, закусил губу. Смерть так или иначе будет его будущим: от бывших соседей ли, оттого, что он погибнет в лесу, если Олег прогонит его все же прочь сейчас. — И чего ты хочешь теперь? — спросил тихо Олег. Сергей вскинул на него взгляд, свел брови к переносице: о чем он спрашивает? — Мстить думаешь? Сергей облизал сухие губы, помотал головой: — Нет, — о мести он не думал, не сейчас. — Теперь я не думаю ни о чем, кроме того, что если ты меня прогонишь, конец будет един — смерть. А погибать ужасно не хочется. Рука Олега внезапно накрыла его руку, чуть сжала, горячая, сильная, надежная. Потом коснулась плеча, мимолетно, едва ощутимо. Олег поднялся с лавки: — Оставайся, — бросил как обычно холодно. — А там видно будет, — и вышел из дома. На губах Сергея сама собой расплылась улыбка.