***
— Не стал бы я такого творить, если бы про мать с отцом он не заговорил. Но едва он их упомянул, у меня будто сознание помутилось, словно зачаровали они меня, и я согласился. Дал им и отвару смертельного, и отвара приворотного. Мать рецепты эти узнала еще от бабки своей, мне под обещание никогда их не применять передала перед самой своей смертью, умирала она тяжело, долго, словно таяла с каждым днем все больше, вот в последний день все рассказала и умерла, — Сергей глядел на стену, а не на Олега. Не мог просто: признаваться в том, что сотворил, было жутко. А если Олег его сейчас же на мороз и выставит? И будет прав, недостоин Сергей даже рядом с его домом стоять, не то чтобы в нем жить. — И ты знаешь, для кого предназначались они? — Олег подал голос тихо, потом Сергей ощутил его руку на своем плече. Вздрогнул, всхлипнул: не заслуживал он такого к себе отношения, этой ласки. — Знаю, — раз уж начал говорить, то что уж теперь скрываться. — Княжьего сына они приворожить хотели. Для дочери и сестры своей, девки купеческой Марфы. Чтобы потерял он голову от девицы на ярмарке зимней, а там и женился бы. А старого князя извели бы они и сами стали бы править… И, может, выйдет у них задуманное, с моими-то отварами и настоями! — Это вряд ли, — Олег хмыкнул. — У князя же не зря чародеи рядом сидят, все про всех знают. И про колдовство прознают раньше, чем оно случается. Так что… Не думаю, что на тебе грех такой будет, Сережа. Сергей повел плечом: как знать. Чародеи у князя водятся, об этом все знают. Но и зелья у Сергея не простые, а старинные, мало кому под силу их разгадать, а для смерти или приворота их много не нужно, всего несколько капель. — И все же я дал их им, Олег. Я совершил преступление против власти. И грех против богов… В кого он верил, Олег Сергею не говорил. В землянке у него не было ни старых богов, ни новых икон, писаний тоже не водилось, лишь несколько захватанных рукописных тетрадей о природе, о зверях лесных, о приметах, о целебных отварах, что от старого хозяина землянки остались. Может, верил Олег в какого-то волчьего бога? Но каков бы ни был бог, убийство ближнего любой бы осудил. Сергей покосился на Олега: его лицо ничего не выражало, он смотрел куда-то в пустоту, молча шевеля губами, будто читал молитву. Рука все еще лежала на плече Сергея, Сергей чуть отодвинулся, и она упала на лавку рядом. Только тогда Олег очнулся, тряхнул головой, будто пес — волк — поймал взгляд Сергея: — Это они тебя убить хотели? — спросил ровно, будто про погоду или про то, принес ли Сергей воды с ручья, будто его не тронуло это совсем. Хотя это было не так, Сергей видел, что Олег все же напряжен. Раньше бы не заметил, а теперь, через несколько месяцев рядом — увидел. Или почувствовал будто! — Они, — Сергей сглотнул, но взгляда не отвел: чего уж теперь! — Дело было так…***
Опять по темноте шел он, возвращаясь из леса с поздними травами, с грибами. Веселый, довольный, беспечный, думал лишь о том, что за деньги, что ему купец посулил, купит на ярмарке. А еще размышлял, не перебраться ли ему в княжий город совсем, там-то всяко лучше, чем в деревне. И потому, погруженный в грезы, обычно очень осторожный, он не заметил, что за ним следят. Они настигли его у самого дома: купец, двое его сыновей и их помощник. Мощным ударом сзади сбили с ног, не дали даже слова сказать, выдохнуть, как осыпали градом ударов: в живот, в грудь, в спину, в голову. По рукам, когда Сергей прикрыл макушку ладонями, свернувшись в клубок. И все это молча, тихо. Сергей тоже молчал, от боли он не мог сделать вдоха, чтобы застонать даже, куда уж там кричать или звать на помощь. Да и смысл? Если бы кто-то и выскочил ему на подмогу, он вряд ли бы смог объясниться, за что его бьют, и оправдаться не вышло бы. — Куда его? — едва разобрал он из-за грохочущей в ушах крови. Вроде бы помощник купца это был. Наверное, именно он приподнял Сергея за ворот рубахи, а потом опустил, что Сергей упал лицом в дорогу. Ударился носом, подбородком, зубами. Во рту появился вкус крови. — Подальше в лес. И оставьте там. Заблудился, дикие звери… А искать его некому будет. Да никто и не захочет: сгинул колдун и сгинул. Как раз Марин праздник на днях, слух пустим, что она его забрала! Очередной удар пришелся в висок, яркая вспышка боли прокатилась по всему телу, а потом все пропало. Очнулся Сергей уже в лесу. Его он знал и мог понять, что находится в нем, по запаху, по шелесту листвы, по треску валежника под ногами. Его волокли куда-то, словно убитую дичь — перекинув через плечо. Голова была внизу, и кровь еще больше прилила к ней. Сергей замутило, он едва успел открыть рот, чтобы рвота вышла наружу. — Ах ты, сволочь! — несущий его остановился, а потом разжал руки. Сергей как был неживым тюком, так и сполз на землю. Ударился опять головой. Его снова вырвало горечью, и еще раз. Но голова немного прояснилась. Он поднял взгляд на своих мучителей, их было хорошо видно в свете факелов, что держали они в руках все трое: сыновья купца и помощник его. Видно, далеко в лес они зашли, раз не побоялись, что заметят огонь. А может, вообще не боялись, что деревенские могут против выступить, даже если и увидели бы их. Про Сергея по деревне ходила не очень хорошая слава: помогал лекарь многим, но лекарь все равно что колдун. Кто знает, что он там делает в своей избушке? Может, не лекарства готовит, а духов задабривает. Не из-за того, что он водит знакомство с лесными богами, ему травы открываются? А еще он книги читает разные. Точно колдун! Только пока боялись про него говорить в открытую что-то против, но вот стоило лишь немного тени на него упасть, как вспомнили бы все его грехи, и небо ему тогда в овчинку бы показалось: не вступились бы за него, а еще и добавили бы! Он вновь упал лицом в землю, чуть отодвинувшись от собственной рвоты, вдохнул запах сырой почвы. Последний раз, скоро все кончится. Что нет-нет, а его убьют, было ясно как день: не оставят в живых того, кто был посвящен в злые планы. Пусть Сергей не знал всего, лишь догадывался, он хорошо соображал, много слухов слышал, многое видывал, так что врагом он был опасным. И дураком! Надеялся, что плату получит высокую. Вот и получил! — Давайте тут его кончим и все! И пусть. Весной найдут — никто и не узнает, что с ним сталось. Зазвенела сталь, похоже было, что кто-то достал кинжал из ножен. У старшего сына был такой, восточной работы, Сергей видывал, любовался. Сейчас ему он вскроет горло! — Нет, — видимо, помощника купец назначил старшим, потому что сталь снова зазвенела, но уже уходя обратно на покой, так и не пустив крови. — Сказано далеко занести и бросить — так и сделаем. Сергея вновь взвалили на плечо, приложив опять пару раз по ребрам, понесли дальше. Остальной путь прошел для него как в тумане. Он слышал дыхание своих мучителей, их шаги по лесной подстилке, шелест зверей и птиц, вой ветра, звяканье оружия. Ощущал прикосновения паутины и листвы к лицу и телу, чуял запахи приближающейся осени. Но все это было словно не с ним, словно кто-то говорил ему об этом. Ясная картинка размывалась, будто он видел ее в водном отражении. Когда они пришли, и его опять опустили — сбросили на землю — ему показалось, что он слышит глухой волчий вой. Но он был уже настолько далек от реальности, что посчитал его за бред. А потом его саданули по макушке рукояткой факела, и Сергей опять потерял сознание.***
— Они понадеялись, что пока я буду в беспамятстве, лесные звери меня растерзают. Только вот не подумали, что волки оказались человечнее людей… — Сергей горько выдохнул эти слова и тут же осекся: Олега он тоже зверем назвал. А ведь даже после того, как в волчьей шкуре его увидел, как ощутил, как остры его клыки, когда поил беспамятного, все равно его зверем не считал. — Прости, — пробормотал глухо. Олег вновь дотронулся до него, теперь уже до щеки, лишь кончиками пальцев грубых мазнул, тут же руку убрал. Покачал головой, словно просил не говорить такого, потом отвернулся. Сергей встал, прошел по землянке к очагу. Уже давно обед готов был, надо было снимать с огня, кормить Олега. Самому поесть в последний, может, раз. И уходить. — Оставь это, — Олег заговорил снова, когда Сергей начал в его миску еду накладывать. Сергей обернулся, брови вздернул: «что?». — Оставь. Поди сюда… Сергей поставил котелок на деревяшку, миску — на стол обратно. Обтер руки полотенцем, подошел, встал напротив. Что Олег сделать хотел? Ударить? Или чтобы Сергей перед ним каялся?.. Страха не было, лишь муки ожидания. Поскорее бы Олег слово веское сказал, Сергей и так измучился, когда от него правду скрывал. Говорил, но боялся проговориться, чтобы то хрупкое, тоненькое, словно первый ледок, что между ними образовалось, не разбить. Ту… дружбу? — Сядь, — Олег коснулся опять его руки, потянул к себе, заставил присесть рядом. Сергей вздрогнул, рвано выдохнул. — Раз уж мы с тобой откровенны сегодня, то я тебе тоже признаюсь… — Олег помедлил, и Сергей осознал, что не дышит. Сделал жадный вдох, потом сипло выдохнул. Олег сжал сильнее его ладонь, что даже пальцы заныли, но Сергей руки забирать не стал. Лишь кивнул, поймав внимательный взгляд Олега: говори! — Я тебя тогда убить хотел. Но не потому, что волк. А потому что человек. А человеку ты — смертельный враг! — Враг? — от сковавшего горло ужаса и непонимания у Сергея получился лишь странный сип. Он закашлялся, отшатнулся от Олега. Кому он враг? Олегу? Смертельный? Почему?!