***
В комнате было темно. Окна то ли закрывали тяжелые, вышитые гобелены, то ли их и вовсе не было. В неровном сиянии свечей, едва можно было углядеть человека, сидевшего в углу, прямо на полу, прижав колени к груди. Он был босым. Одежды из простого белого шелка висели на его плечах, все равно, что на ветвях дерева, так он был худ и изможден. Спутанные волосы, оплетали паутиной спину. Казалось, жизнь едва теплится в этом жалком существе. С трудом в нем можно было опознать дракона-императора. В комнату вошли трое: рыжеволосая красивая и юная госпожа в одеждах служительницы и двое господ. Один был строен, и ладно сложен, с приятными чертами, большими, светлыми глазами, и завитками золотистых волос, прикрывавшими уши. Второй — высокий и худощавый, с надменным, но умным лицом и нервными пальцами. Если госпожу Кир видел впервые, то в господах он сразу узнал князя Дуаре и брата Иннокентиуса, какими они могли бы быть много лет назад. — Неужели же это и есть дракон-император? — жизнерадостно заметил князь Дуаре, и тут же чем-то напомнил Страта. — На первый взгляд совсем не страшный! Он шагнул было вперед, но брат Иннокентиус его остановил, выставив перед ним руку. — Что вы себе позволяете, князь? — прошипел он. — Нельзя громко говорить в присутствии его величества, и уж тем более подходить к нему. — Брат Иннокентиус прав, — мягко заметила служительница. — Это может быть опасно, а мы совсем не хотим так скоро потерять еще одного гласа. — Простите меня сестра Кардея. Я совсем не хотел создать вам неудобств, — очаровательно улыбнувшись ответил князь Дуаре. Опустившись на корточки, он внимательно разглядывал скрючившегося в углу дракона-императора. — И что его величество всегда такой? — спустя какое-то время поинтересовался он. — Боюсь, что всегда, — со вздохом ответила сестра Кардея. — С тех пор, как его вернули во дворец, он не покидает своих покоев и этих комнат. Он не говорит, его ничто не интересует, и он почти не обращает внимания на то, что происходит вокруг. Но если… проявить неосторожность, то он может прийти в ярость и начать крушить все вокруг. — Хорошо, что хоть не обращается и остается… человеком, — тихо добавил брат Иннокентиус. — Как же вы его кормите? Заботитесь о нем? — О, он почти не позволяет нам этого делать. Единственная, кого он к себе подпускает это сестра Кардея. Иногда он ест из ее рук. — Как же вы его моете, причесываете, сменяете одежды? — С большим трудом. Он не спит, иногда лишь дремлет, но порой словно бы впадает в оцепенение, тело его костенеет, а глаза и вовсе не двигаются, будто он ничего не видит. В такие моменты нам и удается немного за ним поухаживать. — Почему здесь все занавешено? — Окна пришлось заложить. На свету его величество впадал в безумие. Катался по полу, кричал, царапал себе лицо и тело. В темноте он становится спокойным. — Но как же так… — растерянно пробормотал князь Дуаре. — Я помню Андроника Великого, каким он был на балах и на празднествах. Он был весел и любопытен ко всему. И даже мало чем отличался от других юношей, а теперь… это же просто тень, а не человек и не дракон… — Увы, князь, все мы должны признать очевидное, — со вздохом проговорил брат Иннокентиус. Дракон-император умирает. Мы не знаем, как устроены создания, подобные ему. Их жизнь, гораздо дольше нашей. Как знать, может и их смерть тянется десятилетиями. Может ли быть так, что во время неистовства и прошлых сражений он выдохнул весь заложенный в нем творцом огонь и теперь, опустев, умирает? — Но если погибнет дракон-император то, что будет с Визерией? — прошептал князь Дуаре. Изображение замерцало, и Кир испугался, что вот-вот все пропадет, но вместо этого ненадолго мелькнула фигура служителя, передавшего сестре Кардее фарфоровую чашу. — Что же настало время для трапезы, — добродушно проговорила она и двинулась вперед. Кир заметил, как дернулся брат Иннокентиус, будто желая ее остановить, но вместо этого лишь сжал ладони в кулак. Медленно пройдя вперед, она присела возле дракона-императора. Он поднял на нее пустой, холодный взгляд. Лицо его так плотно облепила кожа, что он казался скелетом, обтянутым шелком. Она улыбаясь смотрела на него, но было видно, как тяжело вздымается ее грудь при каждом вздохе. Она была словно лань, застывшая перед хищником. Сестра Кардея пальцами подцепила из чаши креветку и поднесла к его рту. Не обращая на это внимания, он коснулся ее волос. Когти его были куда длиннее, чем сейчас, и загибались внутрь, как у дикого зверя. Затем, полуприкрыв глаза, он все же открыл рот, позволяя себя накормить. Сестра Кардея поднесла к его губам чашу, чтобы он отпил бульон. Сделав пару глотков, дракон-император резко дернулся, выбив чашу из ее рук. Со звоном фарфор разлетелся о мраморный пол. Казалось, все кто был в комнате перестали дышать. Медленно поднявшись, сестра Кардея попятилась назад. Выдохнув, все уже собирались уходить, как внезапно, стремительно, будто порыв ветра, князь Дуаре рванул вперед и не дойдя пары шагов до дракона-императора, встал перед ним на колени. — Мое имя Роло Дуаре. Теперь я ваш глас, ваше величество, — сказал он. — Ваши поданные нуждаются в вас. Пожалуйста, вернитесь к ним.***
На прочих кристаллах было запечатлено то, как князь Дуаре, сидя на коленях перед драконом-императором разговаривает с ним. Он говорил, казалось бы ни о чем: о погоде, о том, как расцветают цветы в саду, и как после зимы возвращаются птицы. Компанию им обычно составляла сестра Кардея, а брат Иннокентиус стоял в стороне, подпирая спиной стену. Дракон-император сидел в углу или лежал прямо на полу, похожий больше на груду тряпья, чем на человека. Непонятно было слушает он или нет. — Я кое-что принес вам, ваше величество, — сказал как-то раз князь Дуаре. — Уверен, вас это позабавит. Двигаясь так быстро, что его жест едва был заметен, он извлек из рукава шкатулку и тут же ее распахнул. Наружу вырвалось не меньше дюжины алых бабочек. Они кружились вокруг дракона-императора, а тот следил за ними. Зрачки его сузились. Сестра Кардея охнула, прикрыв ладонями рот. Брат Иннокентиус сделал едва заметный жест, и, повинуясь ему, двое служителей подошли к князю сзади, подхватили его под локти, и выволокли из комнаты. Запечатление закончилось.***
Сестра Ноксия переложила кристалл к уже просмотренным и взяла последний оставшийся непросмотренным. — Горькая ирония, генерал, состоит в том, что я всю жизнь посвятила этим кристаллам, но слепота не позволила мне увидеть ни одно из запечатлений на них, — сказала она. — Впрочем, чтобы все понять достаточно и просто слушать. Вот, этот, пожалуй, будет самым интересным. Она сжала кристалл, готовясь пробудить хранящееся в нем запечатление, но внезапно их прервал голос: — Ох, сестра Ноксия, боюсь у генерала Аверина больше нет на это времени! Кир вздрогнул. Ни он сам ни пожилая служительница не услышали ни тихих шагов, ни шелеста мантии, полностью захваченные просмотром запечатлений. Фрол Зерион возник в хранилище словно ниоткуда и стоял теперь перед ними живой и более чем материальный. — Позвольте, я возьму это пока на хранение, — сказал он подойдя к сестре Ноксии, и бережно разжав ее сухие тонкие пальцы, забрал у нее кристалл и спрятал в свой рукав. — Не сомневайтесь, я отдам его генералу, когда с делами будет покончено, а он потом вернет его в хранилище. Да, генерал? — он как ни в чем не бывало повернулся к Киру. — Нет, брат Фрол, — твердо ответил Кир. — Я хочу увидеть это запечатление здесь и сейчас. — Ох, ну не будьте, так капризны. Даже наши воспитанники так себя не ведут. Продолжите в том же духе и вместо черных одежд выдадим вам желтые. Кир едва не скрипнул зубами. Сестра Ноксия же развернулась, и медленно, шаркая ногами, скрылась в полумраке за рядами полок. Кир задумался о том, что мог бы силой забрать у Фрола Зериона кристалл и даже шагнул вперед, но что-то мелькнувшее в льдистых холодных глазах верховного служителя его остановило. Нет, он пока не мог позволить себе столь неосмотрительную несдержанность. — Ну не смотрите вы на меня так. Понимаю ваш интерес к истории и даже одобряю, но сейчас не время засиживаться в хранилищах и библиотеках, — добродушно сказал Фрол Зерион. — Наверху слишком много дел. Вот покончим с Отбором невест, и хоть живите тут, но пока будьте добры уделить время своим прямым обязанностям. Какое-то время они молча шли по темноте подземелий, освещая путь одной лишь свечой, которую принес верховный служитель. Фрол Зерион не замолкая говорил о тех сложностях, которые возникли при подготовке к третьему испытанию. Все они казались пустяковыми, но он настаивал, что справиться с ними может только Кир. — Как вы стали верховных служителем, брат Фрол? — спросил Кир, выгадав момент, когда тот ненадолго замолчал. — Разве вы не слишком молоды, и разве не было никого мудрее и опытнее вас? Говоря об этом, Кир думал о сестре Кардее, казавшейся на запечатлении совсем юной, интересно почему избрали именно ее? И почему брат Иннокентиус, который и тогда и спустя года, явно пользовался уважением в культе и имел власть, упустил этот пост. — Какой интересный вопрос, генерал Аверин. Не ожидал от вас подобного любопытства, но раз вам так интересно то скажу: возраст и опыт не имеют ничего общего с должностью верховного служителя. Главное тут уметь управляться с драконом-императором. Те, кто умеют найти с ним общий язык лучше всех и получают этот пост. — Вот как? Весьма интересно, — заметил Кир.***
До позднего вечера Кир был занят приготовлениями к следующему испытанию Отбора. Перед тем, как вернуться в свои покои, он подошел к Фролу Зериону и попросил вернуть ему кристалл, который тот забрал из хранилища. Широко улыбнувшись, тот порылся у себя в рукаве и отдал ему кристалл. На первый взгляд тот выглядел точь-в-точь, как тот, что он вырвал из пальцев сестры Ноксии, но, когда Кир, вернувшись к себе, привел его в действие, то увидел лишь одного из запечатлений, подобных сотням других, которые показывали в святилищах: дракон-император в шелках и золотой мантии, радостный и веселый, разгуливал по саду и нюхал цветы. Кир схватил кристалл, замахнулся, и в последний момент удержал себя от того, чтобы не разбить его об стену. Вместо этого он обессиленный и полный отчаяния опустился на колени. Он не сомневался в том, что Фрол Зерион подменил кристалл. Если его догадки были верны, то дела обстояли хуже некуда. Дракон больше никогда не встанет на крыло и не воспарит в небо над Империей. Кир был рядом и видел от начала и до конца тот путь, что прошла Елена, чтобы вернуть себе не то, что красоту, но человеческий облик. Он знал на, что были способны костяные колдуны. Тот, что исцелял Елену был одним из лучших в Империи. Как-то хвастаясь он заметил, что мог бы если было бы нужно пересадить человеку глаза от орла, и когти от тигра, но законы Империи такие преображения строго запрещали. Значило ли это, что можно поменять человеческие глаза на змеиные, а к пальцами прирастить когти черепахи, например? Почему нет.