Отбор пяти колец

С площадки доносилось мерное постукивание пластин о доску. Служители записывали ход игры на аспидных досках, стоявших возле каждого стола. Солнце стояло еще высоко и от духоты Кира клонило в сон. Он, с все возрастающей скукой, следил за тем, как развивается игра. Вполне могло статься так, что кого-то из своих фавориток дракон-император потеряет. Госпожа Магда и госпожа Агата обе висели на волоске. Судя по набранным баллам, пройти дальше могла только одна из них. Они сидели друг напротив друга, обе белые, как шелковое полотно. Так уж вышло, что за время Отбора, Кир ближе прочих сошелся с госпожой Агатой. Вероятно, дело было в том, что она чаще прочих попадала в неприятности. Однако же, Киру было даже жаль, если она уйдет, хотя он и понимал, что так будет лучше для нее же самой. Казалось, что Андроника Великого возможность потерять одну из возлюбленных фавориток ничуть не пугала. Он сидел на подушках, выпрямив спину, и смотрел в одну точку, словно кот. Кир проследил за его взглядом, но ничего не заметил кроме переплетающихся узоров шелковых ковров, выложенных поверх черной, окаменелой земли. Внезапно, дракон-император дернулся вперед. Упав на живот и вытянув перед собой руки, он что-то сжал в ладонях. К нему тут же бросились встревоженные служители, но он отогнал их, махнув рукавом. С трибун на него несмело поглядывали вельможи. Невесты же не обращали внимания на то, что происходило за синими занавесями, среди подушек и шелков, слишком поглощенные разгоравшимися на дубовых досках баталиями. Дракон-император неловко сел, все еще сжимая, что-то в руке, а затем, поднеся ладонь лицу, принялся разглядывать то, что нашел… или же поймал. Оглянувшись на Кира, он поманил его к себе. Подойдя к нему, Кир опустился на одно колено, и Андроник Великий протянул ему розовые ладони с длинными, ухоженными когтями, и золотыми кольцами, одетыми по двое на один палец. Он сжимал в руке крошечного, рыжего, как пшено, полевого хомяка с розовым носом и розовыми лапками. Кир поморщился, отгоняя непрошенные воспоминания. Такие жили у них в саду, когда он был ребенком. Они с матушкой кормили их остатками хлеба и фруктов после утренней трапезы. Однажды, Кир схватил одного такого на руки, и тот до крови прокусил его палец. Матушка тогда хоть и утешила его и промыла самолично ранку, но все же сказала, что он сам виноват. Хомяк — пусть и маленький, но дикий зверь и нельзя было без спросу его хватать. В руках дракона-императора хомяк сидел тихо, лишь едва слышно попискивая и сверкая черными глазенками. — Смотри-ка какой, — сказал Андроник Великий, поглаживая его по мягкому, округлому пузу. Бывало, что он заглатывал неосторожных мух или ос, пролетавших мимо, и вечно порывался сигануть в пруд и ловить лягушек. Кир не сомневался в том, какая судьба ожидает бедного зверька, и не желал смотреть на это. — Ваше величество, вы желаете отведать это? — прямо спросил он. Стоявший поодаль Фрол Зерион сурово глянул на него, одним лишь взглядом напоминая о том, что правила воспрещают задавать вопросы дракону-императору. — Что? Как это отведать? — мотнув головой, переспросил Андроник Великий. — Съесть его, — пояснил Кир. — Заглотить живьем. Тот посмотрел на него, подняв брови, а затем высоко по-ребячьи хихикнул. — Какой ты, все-таки, дурной! Кто же ест хомяков? Кир нахмурился, но не стал озвучивать, крутившуюся на языке мысль о том, что те же, кто жрет лягушек, очевидно. — Они же такие миленькие, эти мышки, — продолжал дракон-император, поглаживая пальцами хомяка по спине и бокам. Надо отдать ему должное, пока что он был аккуратен и бережен. — Совсем как люди! Хомяк вдруг пискнул, и выскользнув из его пальцев, понесся вниз, сперва по шелку одежд и подушек, а затем и по черной окаменелой земле. Забыв и про испытание и про невест, дракон-император подобрал полы мантии и понесся за ним. Служители устремились следом. Киру ничего не оставалось, кроме как присоединиться к ним. Вскоре они зашли в лес. Стук пластин о доски вскоре стих. Не было слышно ни разговоров вельмож, ни скрипа мела по доске. Лишь пение птиц и шелест листвы. Под ногами мягко пружинил мох. Дракон-императора бежал вслед за хомяком, но словно и не пытался больше поймать его. Когда тот юркнул в нору, прячущуюся между корней деревьев, он лег на землю, прямо в гниющие листья, не жалея ни золотую мантию, ни шелковые одежды. Кир оглянулся, ожидая увидеть сестру Акилину, рвущую волосы из головы, при мысли о том, как придется отмывать дракона-императора, но так и не смог ее приметить среди прочих служителей. Если подумать, то он давно ее не видел. Закатав рукава, Андроник Великий засунул руку в нору. Казалось, еще немного и он закопается в подопревшую лесную землю с головой, но вскоре он выпрямился, держа в ладони целый выводок крошечных хомячков. Розовые и слепые, они были больше похожи на червей. Он разглядывал их с таким умилением, будто ничего очаровательнее в жизни не видел. Его окружали служители в безупречных, белых одеждах, с лицами такими холодными и безмятежными, будто ничего странного и не происходило, и будто то, что император великой и могущественной страны, катается в грязи, охотясь на хомячков — это совершенно обычное и естественное дело. Кир следил за этим, стоя, опустившись на одно колено, и думая о том, что независимо от того, настоящий ли этот юноша дракон или нет — им конец, если Андалур решится напасть на них. — И правда же хорошенькие, а Кир? — спросил дракон-император. — Как жаль, что их жизнь и их судьба это всего лишь краткий миг… Они только родились на свет, но уже очень скоро умрут. Все умрут… а мы будем жить очень долго. Будут гаснуть звезды и крошиться скалы, а мы так и будем жить… Одни… Он еще немного посидел в грязи, разглядывая тихо пищащих и дергавших крошечными лапками детенышей, а затем, к удивлению Кира, снова повалился на живот, и просунув руку в нору, вернул их обратно. Сев, он прижал колени к груди, и уставился куда-то в одну точку, понятную и известную только ему. Дракон-император вел себя странно, даже для самого себя. Кир не знал, что с этим делать и просто молча наблюдал, а вот Фрол Зерион решил действовать. — Если его величество желает, его верные слуги достанут хомяков и посадят их в клетку, — мягко сказал он. — Не желает! — надувшись ответил тот. — Никто не должен сидеть в клетке! Фрол Зерион удивленно склонил голову, но все же продолжил: — Желает ли его величество вернутся к невестам и гостям? Скоро испытание закончится, и будет пир с фейерверком. Дракон-император дернул головой, как это всегда бывало, когда его настроение менялось. Его налившийся было влагой взгляд, стал жестким и острым. Он поманил верховного служителя к себе, а затем повернулся к Киру и кивнул и ему тоже. Понимая чего от них хочет Андроник Великий, они оба подошли к нему ближе. Подперев ладонью щеку, дракон-император протянул руку к Фролу Зериону и провел длинным заостренным ногтем по щеке, а затем и по горлу. Киру стало не по себе от этого жеста. Он вспомнил, как остры его когти, и как легко он мог одним касанием распороть доспехи. — Все не так, как мы хотим, — тихо проговорил дракон-император. Фрол Зерион молча слушал его, не поднимая глаз. — Все как-то глупо и смешно. Искусственно, не по настоящему, не так, как это было тогда. Кир не понимал о, что он имеет в виду, но на память ему пришли те «невесты» дракона-императора о которых говорил брат Иннокентиус. Что если созывая Отбор невест, Андроник Великий желал найти им замену, и воссоздать то, что было тогда? Теперь же, видя, что ничего не выходит, был разочарован? Это имело смысл лишь тогда, если этот юноша и правда был настоящим драконом, прожившим уже пять сотен лет. Кир окончательно запутался. — Чего же вы желаете, ваше величество? — мягко спросил Фрол Зерион. Ухватившись за ствол растущего рядом дерева, дракон-император медленно поднялся на ноги. Легким движением отряхнул мантию и оправил на ней складки. Оглядел стоявших поодаль служителей, Кира и Фрола Зериона и сказал: — Мы желаем все поменять! Пусть начнется настоящий отбор.

***

Они сидели друг напротив друга. Между ними лежала доска с разложенными пластинами. В стихийномахии существовало несколько десятков способов раскладки: деревья, звезды, лабиринты, цветы. Им досталась восьмиконечная звезда. Партия между ними была не дружеской, как тогда с драконом-императором, Мирой и Еленой, а вполне себе настоящей и взрослой. Сбоку от доски шуршали песочные часы, отмеряя мгновения, положенные на ход. Стоя над ними, за каждым шагом следила строгого вида служительница. Агате показалось, что это была та же женщина, которая не могла найти ее имя в списках в Святилище золотого дракона. Если бы Агата тогда повернула назад и вернулась домой, то все могло бы сложиться по другому. Теперь же у нее не было пути назад. Она была скована своим обещанием княгине Дуаре быть подле Лидии и помочь ей победить на Отборе. Надо было отдать ей должное, Лидия неплохо сама справлялась с испытаниями, однако же при этом она не могла самостоятельно ни надеть платье, ни расчесать волосы. Если Агата бросит ее здесь, то та точно, вылетит на следующем же испытании, и тогда гнев ее матери обрушится на семью Агаты! Она не могла этого допустить. Никак. Магда сжимала кулаки. Она глядела на Агату пристально и сердито и явно не хотела уступать. Она мечтала стать императрицей, и с болью в сердце, Агата вспоминала их недавний разговор и то, как Магда мечтала изменить Империю и все в ней поправить. Неужели теперь ей придется разрушить ее мечту, лишь бы спасти себя? Было уже ясно, что дальше в Отбор пройдет лишь одна из них и у Агаты пока было куда больше шансов. Магда совсем не понимала стихийномахию. Она ошибалась в значениях символов, и выбирала их будто наугад. С каждым ходом ее надежды на победу и на то, чтобы остаться в Отборе таяли, как дым от костра. — Агата, уступи мне! — вдруг прошептала Магда, подавшись вперед. Агата покосилась на служительницу, считавшую ходы. Если та и слышала ее слова, то не подала виду. — Я не могу тебе уступить, — также тихо ответила Агата, разглядывая пластины, раздумывая, какой ей сделать ход. — От исхода этой игры зависит и моя судьба тоже. — Но ты ведь больше не любишь дракона-императора! Ты больше не хочешь с ним быть! — Что ты такое говоришь? — помертвевшими губами, проговорила Агата. — Я заметила, как ты изменилась, вернувшись с аудиенции с ним. Ты перестала быть прежней. Ты больше не говоришь о нем. Твой взгляд теперь другой, он помертвел, из него исчезла любовь! — Ты говоришь какие-то глупости. Агата глянула на часы, в которых быстро истекал песок, унося ее время. Ее вдруг укола мысль о том, что Магда лишь хотела отвлечь ее от игры пустыми разговорами. Она сосредоточилась на разложенных на доске пластинах. Все самые очевидные ходы они уже сделали. Теперь приходилось хорошенько помучиться, чтобы выбрать верную комбинацию. Подумав, Агата выбрала цветок лотоса. Это было растение, а значит, могло символизировать землю. Однако же, росло оно в воде и, потому могло означать и воду. Она не помнила, какое значение было верным. Решив, все же рискнуть она определила в пару к лотосу лягушку. Сняв пластины с доски, она положила их перед собой. Служительница, следившая за игрой, нахмурилась, углубившись в свои записи, а затем, черкнув мелом на доске, засчитала ей ход. Агата выдохнула — значит не ошиблась. — Ты тоже изменилась, сказал она, — подняв глаза на Магду. — Ты была другой, когда мы только встретились. Скромной и боязливой. Помнишь, как ты думала, что не пройдешь экзамен, потому что не умеешь писать? Я сказала тебе тогда подойти к Фролу Зериону и попросить его об устном экзамене. Отчего-то мне кажется, что сейчас ты бы не побоялась заговорить с ним. Магда исподлобья на нее посмотрела. — Может быть, я и изменилась, — проговорила она. — Я все глядела на тебя, на Елену, на Исору, и думала, что тоже хочу быть такой. — Какой? — Смелой, сильной, уверенной в себе… Вас так, наверное, воспитали родители, мне же пришлось самой себя воспитать. Она протянула руку, и не глядя взяла с доски две пластины и положила их перед собой. Агата с удивлением на нее глянула. Магда выбрала грозовые тучи, со сверкающей молнией и шмеля. Служительница засчитала ей верный ход, и перевернула песочные часы. Агата нахмурилась. Не время отвлекаться, пора было сосредоточиться на игре. Сжав кулаки, она всматривалась в разложенные на доске пластины, стараясь выискать подходящие символы. Подул ветер. Над лесом, хлопая крыльями, поднялась стая птиц. Агата оглянулась, и тут ее ударило в самое сердце странной тревогой, горечью и обидой, а еще таким одиночеством и пустотой, будто она осталась единственным человеком на весь мир. Она похолодела, не сразу поняв, что слышит, безмолвную змеиную песнь, вроде той, что издавал дракон-император, в тишине своих покоев, когда они сидели там вчетвером. Не считая змей, свернувшихся клубком в своих норах, его голос, могла услышать одна лишь Агата, и от этой тяжести, что давила на нее каменной плитой, у нее закружилась голова. — Время истекает, госпожа, — услышала она над головой мерный голос служительницы. Агата наклонилась над доской, твердо намеренная, не обращать внимания на страдания дракона-императора и завершить партию победой — полной и безоговорочной. И тут снова поднялся ветер. Он ударил ее по глазам. Она почувствовала жжение, левый глаз заболел и заслезился. Песчинка попала ей в глаз! Она терла саднящее, горящее веко, но это не помогало. Когда же, прикрыв один глаз, она пыталась всмотреться в доску, то боль в раненном глазу резко усиливалась, ведь напрягая одно глазное яблоко, она не могла не сделать того же и с другим. — Ваше время истекло, госпожа, — равнодушно заметила служительница. — Увы, но вы пропускаете этот ход. — Мне что-то попало в глаз! Мне срочно нужен целитель, — едва не прокричала Агата, щурясь и поворачивая к ней лицо. — К сожалению, сейчас это невозможно, госпожа. Мы не можем прервать игру. Партия должна быть завершена. — Но как же так! — возмутилась Агата. — Вы знаете правила, госпожа, — вздохнула служительница. — Вы можете сдаться, мы остановим игру, но тогда вам будет засчитано поражение, а другой госпоже победа. Вы этого желаете? — Нет! — прорычала Агата. Теперь она едва могла разглядеть доску, из-за застилавших глаза слез и жгучей боли. Она переставляла пластины едва ли не наугад, и ей явно не везло, чего не скажешь о Магде. Пластины закончились. Служительница подсчитала ходы: — Госпожа Агата Таноре — вы проиграли. Госпожа Магда Теру, поздравляю вас с победой!