Отбор пяти колец

Днем Агата отгоняла от себя дурные мысли, но ночью они одолевали ее, как стая хищных птиц. Ночью же, слушая тихое дыхание дракона-импертора, спавшего рядом, и сжимавшего во сне ее руку, она думала о том, что же случилось с князем Дуаре — отцом Лидии и предыдущем гласом. Имел ли отношение к его безумию тот светящийся шар, способный проникать в людские тела, о котором ей рассказала Мира? Агата была почти уверена, что рассудок брата Иннокентиуса повредил именно он. Похоже, что пожилой служитель и человек, управляющий таинственным шаром, находились по разные стороны поля брани. Брат Иннокентиус каким-то образом обо всем догадался и заставил Миру все ему выдать, а еще дал ей кинжал князя Дуаре и приказал ранить им дракона-императора. Чего он хотел этим добиться? Агата вдруг вспомнила, как когда-то давно, когда она возвращалась после ферховой прогулки с Фролом Зерионом, Мира выследила ее в саду и сказала держаться от него подальше. Почему она так поступила? Может быть просто из зависти? Или действительно, хотела предостеречь ее? И почему она только не спросила ее об этом, когда была такая возможность? Наверно, потому что была измучена, истощена и думала, что неминуемо умрет, так и не выбравшись из подземелий. Тогда ей было не до расспросов, она едва могла связно мыслить. Агате стало нестерпимо жарко. В очаге тлел огонь, таяли испуская жар свечи, горело масло в лампах. Как будто этого было мало, тепло шло и от тела дракона-императора. Он был горяч, как камни мостовой в солнечный день. Зимой это его качество было бы весьма ценным, но летней ночью, пусть и прохладной, казалось невыносимым. Она осторожно и медленно высвободила ладонь из его пальцев. Длинные когти царапнули ее по коже, но он так и не проснулся, вместо этого лишь перевернулся на другой бок. Поднявшись с постели, она на цыпочках прошла по комнате, и, подхватив с кушетки свою накидку, набросила ее на плечи. Агата вышла в темноту и прохладу галереи и ей тут же стало лучше. Она вздохнула с облегчением, оказавшись вдруг на продуваемом сквозняками свежем воздухе, в густом полумраке, который рассеивало пламя редких факелов. Выплыв из тени, к ней подошла одна из служительниц, стоявших вдоль стен и карауливших всю ночь сон дракона-императора. Агата так привыкла к их вечному безмолвному присутствию, что почти перестала их замечать. — Госпожа Агата, я могу вам чем-нибудь помочь? — спросила служительница. — Нет, я всего лишь хотела омыть руки, — ответила Агата, имея в виду поход в уборную. Так называть это низкое занятие научила ее мачеха. Поняв о чем она говорит, служительница кивнула и вернулась в тень. Агата пошла вперед, ступая босыми ногами по холодным каменным плитам. Напрасно она забыла надеть туфли. За ней никто не последовал и это было хорошо. Почему-то именно ночью одолевавшие ее сомнения становились особенно невыносимы. Ей хотелось прямо сейчас броситься к кому-нибудь и рассказать все, что знает. Казалось, что так она сбросит невыносимый груз со своих плеч и переложит его на кого-то другого более опытного и сильного и пускай уже тот со всем разбирается. Ступая по темным галереям, Агата размышляла о том, к кому она может обратиться. Кира Аверина она почти сразу отмела. Она едва его знала, и, если не считать одного единственного танца на балу, едва ли их общение можно было назвать приятным. Впрочем, он заступился за невест, когда дракон-император пожелал отправить их вглубь Драконьего ложа, едва они вернулись с долгих скитаний по Лунному острову. Получается, он пытался их защитить? Или же его беспокоила одна только Елена, которая была его сводной сестрой, и которой досталось сильнее всех остальных тогда. Сразу после отравления она бы точно не выжила, оказавшись в подземельях. Агата не знала, где находятся покои Кира Аверина. Да и, что бы все подумали, если бы она явилась к нему посреди ночи? Ее репутация и так основательно потрепанная ферховой прогулкой с Фролом Зерионом и ночами в опочивальне дракона-императора была бы окончательно разрушена. Много раз Агата думала, о том, чтобы открыться Фролу Зериону. Почти каждый их разговор, когда он ласково улыбался ей и тепло смотрел в глаза, в груди у нее свербело от желания все ему рассказать, но какие-то сомнения, грызущие ее изнутри, не давали ей этого сделать. Предостережение Миры о котором она вспомнила добавило поленьев в костер ее терзаний. И, да, он тоже был мужчиной, хоть и принял обет безбрачия. Заявляться к нему посреди ночи было точно не лучшей идеей. К тому же, она не знала, куда идти. Оставалась графиня Дэву. Она была опытной и взрослой женщиной, чем-то напоминавшей Агате мачеху, и точно должна была знать, как поступить правильно. Агата пошла к ее покоям, они находились там же, где и опочивальни невест. Дойдя до высоких резных дверей, ведущих в комнату графини, Агата замерла. Она даже подняла руку, сжав пальцы в кулак и намереваясь постучать, но в последний миг остановилась. Она вдруг представила, как графиня Дэву открывает ей сонная и заспанная, сурово смотрит на Агату, а затем бранит совсем, как мачеха. Желание идти к ней посреди ночи, тут же развеялось, как туман на рассвете. Агата в нерешительности отошла. Ее все еще сжимало изнутри невыносимой тревогой. Жажда облегчить сердце и сбросить с него гнетущий камень рвало ее душу. Оставался последний человек, способный ей помочь. Пройдя по коридору, Агата остановилась у комнаты Елены. Когда она только познакомилась с княжной, та показалась ей ужасно самоуверенной и надменной, ставящей себя выше всех прочих. Возможно, так оно и было, но за время знакомства, Агата увидела Елену и с другой стороны. Та была решительной и смелой, она не боялась заступаться за других, защищать и помогать тем, кто был слабее. Однажды, Елена спасла Агате жизнь, затащив ее на свою ферналь, когда у ее седла лопнул ремень посреди фернальбина и она, свалившись с Фифи едва не попала под лапы других птиц. Елена точно не желала Агате зла, она обладала достаточным умом, влиянием и опытом, чтобы помочь ей во всем разобраться. Сжав кулак Агата постучала в дверь. Ничего не произошло. Агата постучала снова. Ей никто не отвечал. Тогда она прижала ухо у щели между стеной и дверью, и прислушалась. Внутри было тихо. Нагнувшись, Агата заглянула в замочную скважину. В опочивальне Елены было темно. Слабый лунный свет, проникал в комнату сквозь окно, падая прямо на постель с разбросанными подушками и скомканным одеялом. Постель оказалась пуста. Елены не было в ее комнате! Агата надавила на дверную ручку, попытавшись открыть дверь, но та оказалась заперта. В смятении она бросилась вперед по переплетающимся галереям дворца. Она сама не знала, что ее так напугало. Быть может, Елена просто вышла в уборную и скоро придет. Возможно, все было в самом состоянии Агаты. Хотя ее тело было здорово и полно жизни, ее разум был измучен, она всего боялась и отовсюду ждала удар. Быть может, разумнее было бы остаться у опочивальни Елены, и подождать, пока та придет, но Агата не могла усидеть на месте. В ее сердце снова впились сомнения, она не знала, как ей правильно поступить, стоит ли кому-то рассказывать о том, что она знает или лучше будет выждать подходящий момент, когда что-нибудь прояснит? Ноги вывели ее на открытую террасу, увитую плющом и плетистыми розами. В небе ярко сияла луна, бросая серебряные отблески на верхушки скал и играя бликами на далеких волнах моря. Агата подошла к каменным перилам и положив на них руки, глубоко вздохнула. Сырой воздух, пахнущий солью, камнем и росой, привел ее в чувства. Волнение чуть улеглось. Она осознала, что на короткий срок позволила взять тревоге верх над собой и чуть не совершила глупость. Разумеется, ей не следовало будить кого-то посреди ночи, чтобы что-то рассказать. Лучше дождаться утра и уж тогда… Ее мысли прервал шорох крыльев. Испуганно, подняв голову, она успела увидеть тень гигантской птицы, пролетевшей над дворцом. Рух обогнул террасу, и скрылся за поворотом, цеплявшегося за скалу дворца. Агата замерла, не зная, что и думать. Какое-то время, она стояла вглядываясь туда, где скрылась птица, и надеясь рассмотреть, что-нибудь еще. Внезапно, тишину лунной ночи прервал чей-то зов: — Агата, ты бросил нас! Почему ты ушла? Вздрогнув, она обернулась. За ее спиной стоял дракон-император. Он ступал так тихо, что она не услышала его шагов. Он был босым, с распущенными волосами, струящимися на ветру, в одних только нижних белых одеждах, оплетавших его тело коконом из нескольких слоев шелка. — Ну что вы, ваше величество, я никогда бы не бросила вас, — заверила его Агата, говоря, как и он на змеином языке. — Я всегда буду с вами, пока вы меня не прогоните. Подойдя к нему и встав вплотную, она погладила его по руке. Иногда он пугал ее, но сейчас страха внутри нее не было. Да, и как она могла бояться его сейчас, когда видела, как одинок и несчастен он был? Подавшись к ней, дракон-император, ткнулся лбом в ее лоб. Так мог бы сделать сторожевой пес, и живший при кухне кот, пожелавший ласки от хозяина. Агата нежно погладила его по голове, а затем обняла, обхватив рукой. Если бы ее мачеха увидела, как она стоит в темноте, в одиночестве, в одних только нижних одеждах, обнимая мужчину, то она бы своими руками придушила ее. Однако же, на самом деле, в их объятиях было не больше порока, чем если бы Агата обняла Титуса — своего младшего брата. Вполне может быть, что дракону-императору была нужна вовсе не жена, а мать или сестра? Или хоть, кто-то способный его понять и утешить?

***

За утренней трапезой, Агата чувствовала себя, такой сонной, что едва не падала лицом в тарелку. — Кажется, кому-то не давали спать всю ночь? — промурлыкала Исора, склонившись к ее уху. Агата даже бровью не повела в ответ. Как-то так вышло, что с самого начала она твердо дала понять, что не хочет ни с кем обсуждать то, что происходит между ней и драконом-императором. Остальные особо и не настаивали. В последнее время все они были, как-то отстранены друг от друга. Каждая была сама по себе и думала о своем. Даже с Магдой и Исорой, с которыми Агата крепко дружила, она стала общаться меньше. Может быть, сказывалась усталость и тревога, может быть тот ужас, свидетелями, которого они стали, смерть Миры и других девушек, или висящая над головой обязанность опуститься во мрак Драконьего ложа, но сил и желания проводить вместе время, шутить и веселиться, как прежде, больше не было. Сам дракон-император словно забыл об Испытании серебряного кольца, которое он придумал для невест. С учетом того, какой долгой была его жизнь, мог ли он воспринимать время иначе? Может быть, когда он опомнится и вспомнит о том, куда хотел их отправить, они будут уже стары и успеют вот так провести всю свою жизнь, в неге и безделье? Агата не могла понять, хотела бы она такой судьбы для себя или нет. С одной стороны она привыкла высыпаться, плавать в купальне с отделанными мрамором стенами, позволять служительницам вычесывать свои волосы и убирать их в прически, украшенные свежими цветами, носить платья из тончайшего алого шелка, и туфли расшитые золотыми нитями, целыми днями предаваться увеселениям и есть деликатесы и сладости. С другой стороны, от скуки и праздности, Агату сжирала тревога. Она чувствовала, как над Лунным островом сгущается тень, и из сердца самого мрака выступает нечто страшное. Елена села за стол, заняв свое место. Ее лицо было свежим и чистым, а волосы заплетены в безупречные косы, украшенные жемчужной нитью. В отличие от Агаты, ничто не указывало на бессонную ночь, словно она сладко спала от заката до самого рассвета. Елена поймала на себе взгляд Агаты, и уверенно и спокойно посмотрела ей в глаза, словно всем своим видом показывая, что ей нечего скрывать. Пинна на утреннюю трапезу так и не явилась. — Ох, видно заспалась наша голубка, — заметила на это графиня Деву и попросила служительниц ее проведать. Дракон-император не ел вместе с ними. По утрам он обычно, был неразговорчив, пребывал в дурном расположении духа, и не нуждался в компании. Так что до обеденной трапезы, у девушек было свободное время. Закончив с едой, они отправились гулять вдоль Серебряного ручья. Исора шла впереди, оживленно болтая, и пытаясь развлечь Магду и Лидию разговором. Графиня Дэву держалась чуть в стороне, обмахиваясь веером и раскрыв над головой зонт, призванный уберечь ее от солнца. Сопровождавшие их служительницы шли за ней. Агата чуть отстала от подруг, чтобы идти вровень с Еленой. Та ступала медленно и осторожно, опираясь на трость. — Как ты себя чувствуешь? — спросила Агата. — Благодарю за заботу, мне уже лучше. — Я заходила к тебе вчера ночью. — Ночью? — переспросила Елена. — Да, и тебя не было в опочивальне. — С чего ты взяла? Агата смутилась. Ей стало неловко признаваться, что она подглядывала сквозь замочную скважину. — Ну… я стучала, а ты так и не открыла дверь, — пробормотала она. — Разумеется, не открыла. Я спала. Служительницы каждый вечер приносят мне отвар, без которого я не могу уснуть. Зато с ним сплю, как змея в норе, дожидаясь весны. Агата поджала губы. Она совершенно точно была уверена в том, что Елены ночью в ее комнате не было. Она думала, что та скажет, что просто выходила в уборную, или спускалась на кухню, чтобы стащить из кладовой ломоть хлеба или медовое кольцо, но та принялась все отрицать. И зачем ей было это нужно? Внезапно, Агата все поняла. Скорее всего, Елена, как и Лили, до нее, завела среди служителей ухажера и пыталась теперь это скрыть. Лицо Агаты обдало жаром. Она сама о таком и не думала. Ей просто было не до этого. — Зачем ты приходила ко мне ночью? — спросила Елена. — Что? — Агата вздрогнула, вырванная из своих мыслей. — Что ты хотела обсудить такое срочное, что это не могло дождаться утра? Агата опустила голову, делая вид, будто крайне внимательно смотрит себе под ноги, чтобы ненароком не оступиться. На самом деле она не знала теперь, стоит ли ей рассказывать обо всем Елене или нет. — Я встала ночью, чтобы омыть руки, вышла на террасу полюбоваться на луну и случайно увидела, пролетавшего мимо дворца руха. Подумала, что может быть это твой. — Да, и что с того? — равнодушно протянула Елена. — Айрин свободно летает, где пожелает, пока я ее не призову. Полагаю, она все еще где-то здесь, неподалеку от Лунного острова, как и Арай — рух Кира. Быть может, один из них и пролетал мимо Приюта Цицелии ночью. Или может, быть это был какой-нибудь дикий рух. Местные скалы вполне подходят им для гнездования. — И правда, как это я не подумала, — пробормотала Агата. Она не стала говорить, что хотя рухи и хищные птицы, по своей воле ночью они предпочитают спать в гнезде, а не летать промеж скал. Елена ей улыбнулась, но и в ее синих глазах сквозила тень недоверия, которую она не могла скрыть от Агаты. Они гуляли вдоль ручья, пока солнце не поднялось высоко, опаляя кожу, а когда вернулись в Приют Цицелии, то уже окончательно стало ясно, что Пинна исчезла и никто не знает, где она.