Отбор пяти колец

Кир Аверин пожал плечами. — Я лишь предполагаю, но это вполне могло быть, — сказал он. — Возможно, она проглотила их перед смотром, а затем выпила рвотное зелье. Обычно требуется всего глоток и флакон с зельем можно спрятать в рукаве, а затем выбросить, например. Она рассчитала все так, чтобы кольца покинули ее тело, как раз во время смотра. Фрол Зерион знал об этом, и сразу подбежал к ней, чтобы забрать их. Агата задумалась. Кир Аверин говорил так уверенно, хотя все это было лишь предположениями, лишенными каких-либо доказательств. — Значит, кольца сейчас у Фрола Зериона? — уточнила Агата. — И зачем же, они так ему понадобились? Думаете, он хочет призвать водяного дракона? Это вполне на него похоже. Мне кажется, что драконы интересуют его больше всего на свете. Но почему он тогда до сих пор ими не воспользовался? — Если кольца, управляющие драконами действуют так же, как те, что правят рухами, то вполне возможно, что чтобы пользоваться ими нужен кровный родственник их владельца… — То есть, надеть их могла только Мира? Это объясняет, зачем ее заставили остаться на Отборе, хотя она не хотела. Знаете, я тут вспомнила, что когда мы писали экзамен, то Мира не ответила сдала чистый лист. Фрол Зерион принял его без единого вопроса, а затем ее имя появилось едва ли не в самом верху таблиц. — Видите! Это подтверждает наши доводы! — воскликнул Кир Аверин. — Значит, Фрол Зерион хотел принудить лжекняжну воспользоваться кольцами, но что-то пошло не так и вместо этого она напала на дракона-императора. — Мира рассказала мне, что брат Иннокентиус как-то обо всем догадался и заставил ее все ему рассказать, а затем дал кинжал и сказал ранить им дракона-императора. Ранить, но не убить. Он сказал ей, что это все исправит. — Как странно. Выходит, что за покушением на его величество все же стоял брат Иннокентиус, но чего он хотел этим добиться? А потом и вовсе потерял рассудок… Скорей всего, его свел с ума тот же шар. Быть может, они были сообщниками, а затем их пути разошлись? — предположил Кир Аверин. Вскочив на ноги, он принялся мерить пещеру широкими шагами, Агата же осталась сидеть на месте. Она была взбудоражена, испугана, и чувствовала странный восторг от того, как постепенно распутываются нити и хотела тянуть их дальше, пока все окончательно не станет ясным. — Выходит, что кроме его величества есть и другой дракон? — воскликнул Кир Аверин. — Но, это так странно… Неужели, никто о нем не знает, никто его не видел? — Если это водяной дракон, то, возможно, он скрывается на глубине, — предположила Агата. — Моря и океаны огромны и едва ли мы знаем их хоть на сотую часть. — Все равно, он должен был бы иногда подниматься на поверхность. Его бы заметили с кораблей и рыбацких лодок. Ходили бы слухи и легенды, но ничего подобного нет. — Он… то есть она, как и его величество способна принимать человеческий облик. Тогда она может просто жить среди людей. — Да, это вполне вероятно, — нахмурился Кир Аверин и замер на месте. — Тогда дракон может быть где угодно. Чтобы спрятаться среди людей, ей всего лишь нужно не показывать когтей и змеиных глаз. Хотя, странно, что создание наделенное такой мощью предпочло скрываться, а не заполучить в свои руки власть, как это сделал Андроник Великий. — Его величество знает о других драконах, — сказала Агата. — Он упоминал, на нашей первой аудиенции, что появился из их плоти и крови, и что поколения людей рождались и умирали не зная других драконов, кроме него. И что если повезет, то и мы о них не узнаем… — То есть, выходит, что сейчас иных драконов нет, но они могут появиться? Откуда они приходят? Из других миров? — Может быть, они все время здесь. Знаете, тогда в шахтах, когда мы заблудились и думали, что все кончено, я пыталась призвать дракона-императора и… — Агата замолчала, понимая, что выдает себя. Никто кроме нее самой и Фрола Зериона не знал о том, что она могла говорить не только со змеями, но и с драконами. — Вы пытались призвать дракона-императора? Каким образом? — поинтересовался Кир Аверин, подходя к ней, и вновь опускаясь на землю. Она молчала, опустив взгляд. Внутри вдруг проснулся страх и стыд за ее собственный дар, который прививала ей мачеха. — На испытании оловянного кольца вы пели, и вас слушалась золотая кобра. Она поднялась из своей корзины и начала извиваться, точно танцевать, а затем на ноги вскочил дракон-император и тоже принялся плясать. Тогда я принял это за его очередную блажь, но что если… — он вдруг замолчал, словно обдумывая свои мысли, а затем продолжил. — Вас понимают не только змеи, но и дракон, ведь так? — Да, это так, — прошептала она. — Такой же была Селена, и все из ее рода, кто потом прислуживал дракону-императору. — Почему вы раньше не рассказали об этом? — воскликнул он. — Ведь это же… это так много объясняет. Возможно, что из-за этого вам подкинули змею и подрезали ремни на седле во время фернальбина. Что если вас решили убрать из-за вашего дара, потому что не хотели, чтобы кто-то мог получить такое влияние на дракона-императора, которым когда-то обладали его невесты? — Невесты? — Так называли его ближайших приближенных, погибших во время неистовства. Выходит, что вы их потомок, единственный выживший из всех? Кто еще знает, о вашем умении понимать дракона? — Фрол Зерион, — прошептала Агата. — Вот видите, все нити тянутся к нему! — Он догадался из-за цвета моих волос — такого же, как и у них. Я и сама поняла это только на первой аудиенции с его величеством, когда он сам заговорил со мной. Я так испугалась, потому что только тогда поняла и в полной мере осмыслила, что он дракон, а не человек и только притворяется таким как мы. Я впала в ужас, а он это понял и огорчился, а Мира подумала, что он убьет меня, потому что я больше его не люблю, и напала него. Елена стала с ней драться. Мира предложила мне тогда уйти с ней, а Елена сказала уводить дракона-императора. Он смотрел на меня и ждал, что я выберу, и я выбрала его тогда… — Я понимаю вас, — генерал внезапно сжал ее ладони, его пальцы были твердыми и горячими. — Нечто подобное я испытал, когда увидел его величество впервые. Больше года мне понадобилось, чтобы свыкнуться с его природой. Я восхищаюсь тем, как быстро освоились вы. Но вы кажется, говорили, что пытались призвать его величество, когда заблудились в шахтах, что произошло тогда? — Мне кажется… кажется, что на мой зов откликнулся другой дракон, — почти прошептала Агата. — Но, как-то странно, так словно бы он спал, и в полусне мне ответил. Я ощутила скорее движение, далекий рокот и все, а потом началось землетрясение. Кир Аверин уставился на нее, все еще сжимая ее пальцы. Его глаза расширились и стали такими огромными, что казалось еще немного и выпадут из глазниц, и без того растрепанные волосы встали дыбом на макушке. Агата сжалась, думая, что он начнет ее ругать, но вместо этого он выдохнул: — Помните, когда начался турнир тоже прошло небольшое землетрясение. Я был тогда возле дракона-императора, и знаете что он сказал: «проснулся, перевернулся и уснул опять». Я не обратил внимания, ведь он болтает много чепухи, но выходит… выходит он знает, что есть другой дракон, который спит в подземельях под Лунным островом, и когда он ворочается — дрожит земля. — Это Иренеус — белый земляной дракон, самый сильный из всех родившихся под этим солнцем, так про него говорил Севир Трехглазый в моем видении, — вдруг догадалась Агата. — Поэтому и скала наверху названа Иренеусовой! — он отодвинулся назад, выпуская ее руки. Сердце билось так часто, что было больно груди. Агата крепко сжала указательный палец, тот самый на котором носила железное кольцо, полученное на первом испытании, вокруг которого был когда-то обернут золотой волос, сорванный с головы Андроника Великого. Она опустила глаза и ей, показалось, что он сияет в темноте. Кир Аверин ухватился за сердце, и вдруг широко улыбнувшись проговорил: — Поздравляю нас, госпожа Агата, похоже, что мы нашли белого земляного дракона, осталось понять, где прячется еще один — синий водяной.

***

У Агаты затекли ноги и она встала, чтобы их размять, а затем осознала, что ужасно хочет по нужде. Было немного стыдно просить у Кира Аверина одолжить ей его перстень с вещательным кристаллом, но он даже не спросил зачем он ей. Только бросил на нее быстрый взгляд и кажется, сам обо всем догадался. — У меня есть кое-что лучше, — он порылся в поясной сумке и протянул небольшой, вытянутый огненный камень. — Ох, и почему же вы сразу его не зажгли? — спросила она, сжав в пальцах шероховатую поверхность камня, и чувствуя, как на одном его конце зажигается, слепящий глаза, огонь. — Он пожирает слишком много энергии у колдуна, а силы нам с вами надо беречь. Ей было неловко оставлять его одного в темноте, но он сказал, чтобы она не переживала — у него оставался с собой перстень с вещательным кристаллом, способный дать немного света. Агата отошла подальше, пройдя вперед по туннелю, про который генерал ей рассказывал. Туннель был таким просторным, что по нему могли бы ездить колесницы, запряженные ферналями. Присев за грядой камней и путаясь в юбках, она проклинала те неудобства, которые ей приходилось испытывать. Мачеха считала, что мужчины как будто вовсе не должны были знать о том, что женщины ходят по нужде или, что-то такое делают, и если кто-то о таком догадается, то девушка будет неминуемо опозорена и никогда не выйдет замуж. Не смотря на весь ужас ситуации в которой она оказалась, Агата даже порадовалась, что для нее теперь это все неважно. Едва ли они выберутся из подземелий, так что можно уже не переживать о том, что подумает Кир Аверин. Агата радовалась, что он оказался внизу вместе с ней, хотя ей было стыдно за эти мысли, ведь если бы он не упал во время землетрясения в провал, то не был бы приговорен вместе с ней к медленной гибели, но умирать вдвоем было уже не так страшно. Тревога и страх отступали, когда они разговаривали. К тому же, Кир Аверин был так удивительно спокоен, словно ничего ужасного не происходило и его безмятежность передавалась и ей. Возвращаясь обратно, Агата думала о том, найдут ли когда-нибудь хотя бы их тела, и если найдут, то примут ли их за возлюбленных? Агата нашла генерала там же, где его и оставила. Он сидел на земле и водил пальцами по песку перед собой, окутанный слабым светом, идущим от его перстня. — Так вы думаете, что это Фрол Зерион за всем стоит? — спросила Агата, опустившись на землю рядом с ним, и протянув ему потухший огненный камень. — Это пока мои предположения, но согласитесь, что он выглядит крайне подозрительно. Правда, я не могу пока до конца понять в чем его мотив. Агата нахмурилась, обкатывая в уме его слова. — Однажды, он сказал мне, что дракон-император подобен старым богам, и он жаждет его воцарения, — сказала Агата, вспоминая их разговор, случившийся наутро после злополучной аудиенции, когда Мира напала на Андроника Великого. — Быть может он хочет, чтобы драконы правили всем миром, и для этого он планирует их всех собрать и пробудить? — пробормотал Кир Аверин. — Мне все кажется, что он не мог действовать в одиночку и кто-то ему помогал. Как будто, вся мозаика больше, но у нас нет всех ее деталей, и потому чего-то мы не видим. — Интересно, откуда он узнал про кольца? И как он нашел Миру? И откуда ему было знать, что она, на самом деле, дочь генерала Хайро? — Видимо тут ему и пригодились сообщники, причем влиятельные и могущественные. И, я думаю, что дело тут еще и в его даре. Я не вспомнил об этом раньше, но пока вас не было, перебирал в уме древние роды с уникальными дарами, которые изучал в Колдовской Академии. Кажется, среди прочих знатных семейств было одно, способное извлекать свое сознание из тела и управлять им. — Как… как призраки? — переспросила Агата. — Да, как призраки, только способные вернуться обратно в живую оболочку, ждущую их. Кажется, у них было много сопутствующих умений, но потом весь этот род куда-то делся. Я не знаю никого, кто обладал бы таким даром. Так, что если Фрол Зерион, действительно, может извлекать сознание из тела, то он мог покидать Лунный остров. Кир Аверин вдруг замолчал, словно о чем-то задумавшись, а потом едва не подскочил на месте. — Агата, помните я был в отъезде, как раз когда вы отправились на вашу первую аудиенцию с драконом-императором? Я тогда отправился в Алхавар, чтобы увидеться с генералом Хайро. Он сам просил меня о встрече. Когда я пришел, генерал начал рассказывать мне о том, что его семья веками хранила у себя кольца. Ему обещали, что если он скажет, где они, то ему помогут сбежать и, что его дочь должна доставить кольца во дворец. Он говорил так сумбурно, что я совсем ничего не понял, а затем… затем его охватили судороги, изо рта пошла пена и он откусил свой язык. После этого он окончательно обезумел. — Вы думаете, что и к этому тоже причастен сияющий шар и… Фрол Зерион? — О, это самое интересное! Перед тем, как я отправился туда, Фрол Зерион поднялся вместе со мной на насестную башню, и там вопреки всем правилам слишком близко подошел к моему руху и тот его клюнул. Я почти уверен в том, что он знал, куда я направляюсь, потому что наверняка все письма которые мне приходят вскрывают служители и передают их содержимое Фролу Зериону. Скорее всего, он не хотел, чтобы я летел в Алхавар и думал, что если рух его ранит, то это меня остановит, а когда у него ничего не вышло, и я улетел, он сказался больным. Получается, что все то время, что меня не было, он лежал в постели и мог высвободить свое сознание и отправить его за мной. Значит… значит он был там все это время, но я его не видел. — Думаете он умеет становиться невидимым, если хочет? — спросила Агата. И, подождите, но разве Алхавар не находится под землей? Мира говорила, что в подземелье сияющий шар не мог ее найти. Кир Аверин нахмурился, словно огорчившись, что она разрушила теорию, которая так ему нравилась. — Может быть дело было не в том, что она находилась в подземельях, а в обилии вещательных кристаллов вокруг? Вдруг это они ему мешали? — предположил Кир Аверин. — А может быть… может быть она ошибалась, и думала, что шара нет рядом, а на самом деле он все это время приглядывал за ней? Просто его устраивало то, что она остается на Лунном острове, пусть и прячется в подземельях? Помните, о чем мы говорили? Если кольца, управляющие драконами работают также, как и у рухов, то воспользоваться ими могут только люди из рода Хайро. Лжекняжня была последней из них и потому оказалась крайне ценной для Фрола Зериона. Ее гибель должна была спутать все его планы. Он широко улыбнулся ей, закончив говорить, и Агата улыбнулась ему в ответ. Отчего-то ей очень нравилось сидеть рядом с ним в темноте и докапываться до правды. Внезапно, земля под ними затряслась. Агата вскрикнула и рухнула в объятия Кира Аверина. Он крепко ее обнял прижимая к себе. Началось землетрясение. Сверху падал песок и мелкие камни. Чуть в стороне от них рухнул огромный, отколовшийся от свода валун. Агата была уверена, что сейчас они умрут, навечно погребенные под толщей камней и, может быть, это было бы не так и страшно — погибнуть вот так, в объятиях друг друга. Зажмурившись, она уткнулась лицом в его плечо. И вдруг, она не столько услышала, сколько почувствовала, как совсем рядом, на грани яви и сна кто-то повторяет из раза в раз имена: — Цицелия, Амори, Трехглавик… Это было так близко, что Агате казалось, слова звучат прямо в ее голове. Она сжала рукой предплечье Кира Аверина, и тот сильнее ее обнял. Земля содрогнулась в последний раз и все закончилось. Они все еще сидели рядом, дрожа, и слыша сердцебиения друг друга. — Все хорошо, на этот раз, — выдохнул Кир Аверин, отстраняясь. Она подняла на него глаза и прошептала: — Я слышала его, он близко — Иренеус. Он там, — она указала на туннель, в котором совсем недавно справляла нужду. — О, так значит мы совсем рядом? Почему бы нам не взглянуть на него. Что думаете, Агата?