Отбор пяти колец

Андроник Великий был мельче Цицелии раза в полтора, то ли от того, что он был моложе, то ли от того, что будь его тело крупнее, то крылья, даже такие огромные, не смогли бы поднять его в небеса. Однако, на суше он имел преимущество, столь же существенное, что и Цицелия в глубине морских вод, куда она едва его на затащила в начале боя. Дракон-император рычал, его три головы извергали пламя, когти и зубы впивались в покрытую антрацитовой чешуей плоть. Цицелия выла высоко и пронзительно, от звуков ее голоса закладывало уши и раскалывалась голова. Она дернулась вперед, ухватив Андроника Великого за правую голову. Ее челюсти сжались и тот задергался, безуспешно пытаясь вырваться. Все сложилось бы печально, не будь у него других голов. Одна обдала раскаленным пламенем прорези жабр, а вторая обвилась вокруг ее ребер, стремясь задушить. Андроник Великий захлопал исполинским крыльями, подняв бурю, разбросавшую во все стороны дирижабли и рухов. Он сумел взлететь, поднимая за собой титаническую тушу Цицелии, а затем со всего размаха обрушил ее на скалу, высившуюся возле берега. Земля содрогнулась и пошла трещинами. Кир наблюдал за этим со спины Арайя, чувствуя себя крайне странно. Впервые за многие годы, у него кружилась голова во время полета. Казалось, словно он смотрит на все со стороны. Изнутри его разрывали противоречивые чувства: жалость и беспокойство за дракона-императора, злость на Андалур, и при этом неописуемый восторг, словно самое прекрасное, что он мог увидеть в жизни, вдруг произошло. Ему не верилось, что дракон-император принял, наконец, свое истинное обличье, обернувшись огнем, пеплом и ветром — яростью и воплощением стихий, древних и прекрасных, куда более могущественных и совершенных, чем жалкие и бесполезные люди. Как будто, одного этого было мало, но пробудились и другие драконы, и перед ними предстала Цицелия — повелительница темных вод. Ее тело черное и гладкое, сияло в отблесках полной луны и звезд, плавилось в пламени, извергаемом Андроником Великими, от которого ночью делалось светло, как днем. Перед силой и мощью этих безупречных созданий, дирижабли, корабли и крошечные фигурки колдунов, прижавшихся к спинам рухов, казались лишь игрушками, разбросанными ребенком по ковру. Киру самому делалось странно от своих мыслей, и он безуспешно пытался их прогнать, но они просачивались в его разум, как вода сквозь песок. Он слышал их, как навязчивый, до боли знакомый голос, не позволявший ни на миг сомкнуть глаза и отвести взгляд от бившихся внизу исполинов. Кир не выдержал и, собрав всю силу воли, ткнулся лицом в волосы госпожи Агаты, пахнувшие медом и молоком. Так ему стало чуть легче, но голос внутри головы закричал, едва не впадая в истерику, и требуя, чтобы он смотрел. — Кир… Ты слышишь меня, Кир? — раздался другой голос, передаваемый кольцом, и он с облегчением узнал Елену. Он давно сообщил ей то, что госпожа Агата вызнала у Цицелии — носитель колец находился на дирижабле в стороне от битвы. — Да, я тебя слышу, — отозвался Кир. — Вы нашли ее? — Да, нужна помощь. Лети ко мне. Кир приказал Арайю найти Айрин. Рухи, связанные нитями ментальных паутин, всегда чувствовали, где их собратья. Арай пронзительно и высоко закричал, устремляясь в сторону пылающего Лунного острова. Но не долетев, он сделал резкий поворот, набирая скорость, и вскоре звезды впереди погасли, перекрытые темной тушей дирижабля. В отличие от остальных летающих машин, огни на этом не горели, ничем не выдавая его присутствие в темных небесах. Это была одна из причин, почему его оказалось так сложно заметить. Арай плавно поднырнул под вытянутую гондолу, привязанную к огромному, надутому газом пузырю, и вскоре зацепившись когтями за обшивку, повис рядом с Айрин, деловито кромсавшей клювом фасад гондолы. Кир кивнул Елене, болтавшейся вниз головой в седле, рядом с бледно-зеленым братом Сильвием, а затем прикрыл глаза, отчасти, чтобы спасти их от летевших во все стороны мелких щепок, отчасти, чтобы унять тошноту и дрожь, пронзившую его до костей. Если они угадали верно и княжна Мира здесь, то осталось совсем немного. Они отменят приказ, а без помощи водяного змея, андалурцы и их железные машины не смогут долго им противостоять.

***

Вскоре рухи пробили клювами достаточно большую дыру, чтобы они смогли пробраться внутрь гондолы. Агата до смерти боялась карабкаться, хватаясь за ремни седла, а затем и за шею руха. На холоде пальцы замерзли и плохо слушались. Воздуха не хватало. Гудела голова. Если бы следом за ней не лез Кир Аверин, не очень галантно подпихивающий ее под спиной, и если бы не ледяные влажные прикосновения теней, посланных Еленой и схвативших ее за руки, то она бы точно упала, сорвавшись вниз. Ей казалось, что она целую вечность ползет по скользким перьям Арайя, но на самом деле, спустя пару ударов сердца, она уже пролезла в пробитую в корпусе гондолы дыру, и плюхнулась на колени, рядом с тяжело дышащим братом Сильвием. — Вы в порядке, госпожа? — спросил он, такой же бледный, как должно бы и она сама. — Да, — еле выдохнула Агата, сражаясь со стремящимся выпрыгнуть через горло сердцем. Они оказались в комнате, обитой дубовыми панелями, и напоминавшей обычную гостиную, с парой кресел с причудливо изогнутыми спинками и небольшим столом. — Все прочие всадники заняты, — сказал Елена. Она стояла над ними, собранная и даже словно немного скучающая. — Впрочем, я бы и не стала их звать. Она покосилась на Кира Аверина, и тот молча кивнул. В отличие от Агаты и брата Сильвия, генерал твердо стоял на ногах, и держался с привычной надменностью, словно ничего опасного и волнующего вовсе не происходило вокруг. Однако, в его смуглом лице и светлых глазах, сквозила странная и непривычная отстраненность, от которой Агате было тревожно. Выйдя из комнаты, они оказались в узком коридоре. Она ожидала, что внутри летающих механизмов будет, что-то таинственное, пугающее и невероятное, но нутро гондолы напоминало убранство обычного дома, не лишенного лоска и роскоши, с плотными алыми коврами на полу, и лаково блестящими панелями, закрывающими стены. Только потолки казались непривычно низкими. Их вел вперед брат Сильвий. Юный служитель дрожал, завитки волос липли к его шее. Сперва Агате показалось, что он испуган и взбудоражен, но постепенно она осознала, что дело тут в другом. Он находился на пределе использования своего дара и едва ли уже мог внятно мыслить. Все его существо устремилось сейчас к одной лишь цели — найти Миру. Не обращая внимания на двери, тянущиеся вдоль коридора, он остановился у прохода прикрытого двумя узкими створками, лишенными ручек или замков. Он толкнул их, но они и не подумали отвориться. Следом за ним Кир Аверин толкнул сильнее, но и у него ничего не вышло. — Здесь спрятан какой-то механизм, — задумчиво сказал он, приложив ладонь к гладкому дереву. Агата прислонилась бедром к стене, думая немного передохнуть и случайно нажала на маленький круглый выступ. За створками послышался гул, словно все внутри пришло в движение. Агата вздрогнула, но прежде, чем она успела испугаться створки разъехались, и внутри обнаружилась крошечная комната без мебели и без единого окна. Брат Сильвий тут же зашел внутрь и все последовали за ним. Створки медленно заскользили, закрываясь за их спинами. На стене загорелась сияющая панель с цифрами. Брат Сильвий ткнул пальцем в одну из них и вдруг все пришло в движение. — Похоже, это, что-то вроде двигающихся платформ, — догадалась Агата. — Как забавно. Колдовство, работающее на одних лишь механизмах, — пробормотала Елена. Комната вздрогнула и остановилась. Створки распахнулись и они вышли в точно такой же коридор. Можно было бы подумать, что это то же место, которое они недавно покинули, если бы не мелкие детали вроде разлапистого растения в горшке, стоящего в углу, и странной картины с огромной лошадью, висевшей на стене. Выйдя наружу, они вновь пошли за братом Сильвием. Вдруг, Кир Аверин замер, схватив Агату за предплечье: — Стойте, — прошептал он. Генерал не успел ничего добавить, как из-за угла к ним устремились андалурские солдаты. Их было не меньше двух десятков. Все в странных темных костюмах, напоминавших нелепую броню, с закрывающими лица масками. В руках они держали продолговатые устройства, похожие на причудливые музыкальные инструменты. Один наставил такой прямо Агате в грудь, нажал на, что-то и с грохотом наружу вылетел металлический шарик, летящий с такой скоростью, что она едва могла его заметить. Генерал махнул рукой, и шарик замер повиснув в воздухе. Остальные солдаты уже вовсю палили из своих орудий, но снаряды, которые они посылали, замирали, словно натыкаясь на невидимую стену. Кир Аверин сделал едва заметный жест, и все железные шарики полетели обратно, в тех, кто их выпустил. Часть солдат попадали, истекая кровью. Другим снаряды попали в броню и они остались целы. Елена призвала тени. Оставшиеся в живых андалурцы поняли, что их орудия бесполезны и бросились в атаку, выхватив привычные кинжалы. Завязалась драка. Двое колдунов, приученных к сражениям — Кир Аверин и Елена, уверенно бились против десятка вооруженных бойцов. Агата прижалась к стене, прячась за их спинами и чувствуя, как ворочается спавшая в тугом лифе у нее за пазухой маленькая гадюка, которую она успела назвать Пипой. Она увидела, как брат Сильвий, с ставшим совсем безумным лицом, скрылся за одной из дверей. Не думая, она бросилась за ним. Служитель бежал, маяча впереди белым пятном. Агата неслась следом. Они петляли по узким коридорам, пробегали сквозь комнаты, напоминавшие гостиные и столовые на «Лазурном рухе», на котором Агата когда-то добиралась в Альтору. — Стойте! — кричала она. — Пожалуйста, остановитесь, нам надо подождать генерала и Елену! Он, словно не слыша ее, мчался вперед. Отворив очередную неприметную дверцу, брат Сильвий полез наверх по крутой узкой лестнице. Агата последовала за ним. Ей пришлось опустить глаза и смотреть под ноги, чтобы не наступить на длинные полы одеяний. Она вскрикнула, когда, кто-то схватил ее за руки и потащил наверх. Подняв голову она с ужасом увидела наверху лестницы двух солдат. Еще двое держали под руки брата Сильвия. Служитель был без сознания. По его лбу стекала алой дорожкой кровь, но грудь мерно вздымалась. Он был жив. — Пустите! — орала Агата, пока ее грубо тащили вперед по коридору. Ее провели в просторную комнату с огромным окном, занимавшим целую стену и толкнули в спину, заставив упасть коленями на расписанный узорами ковер. Рядом рухнул брат Сильвий. Агата сжала кулаки, впиваясь ногтями в кожу, и тяжело дыша, оглядела комнату. Она напоминала роскошную гостиную с увешанными хрустальными подвесами светильниками, зелеными бархатными диванами и золочеными столиками на маленьких колесах. На одном из диванов, утопая в подушках, сидел мальчик лет десяти — темноглазый, с округлым нежным лицом и черными волосами, разбавленными светлой прядью, падавшей на лоб. Кроме него и, застывших у стен, солдат в комнате никого не было. — Здравствуй, — неловко сказала Агата, продолжая сидеть на полу, но мальчик ей не ответил. Вместо этого он уставился куда-то ей за спину, и его темные лисьи глаза, распахнулись, став, как у совенка. Агата обернулась и едва ли не упала рядом с братом Сильвием, лишившись чувств. В комнату зашла Мира. Она была одета по андалурской моде, да еще и в мужскую одежду. Впрочем, это было похоже на нее. Агата вспомнила, как на военном совете Кир Аверин сказал, что Мира жива. Тогда она даже не успела порадоваться, раздавленная новостями об отце. В ее голове носитель колец оставался темной неясной фигурой, которую они должны были одолеть. Теперь увидев Миру живой и здоровой она испытала и облегчение, и странную тяжесть, вызванную тем, что им пришлось встретиться при таких обстоятельствах. — Вижу, вы поймали девчонку и юнца, — сказала Мира. — Двух других можете убить без колебаний. Ее голос показался странным, скрипящим, нечетким и не таким звонким, каким был всегда. Она подошла к Агате неловко и неуклюже ступая, и двигаясь так, словно была шарнирной куклой, а не живым человеком. Широко расставив ноги, будто боялась упасть, она нагнулась к ней и, ухватив за подбородок, подняла ее лицо. — Ты боишься, — сказала она, пронзая ее темным, мертвым взглядом. — И правильно делаешь. Сядь, — она кивнула на диван, где сидел мальчик и пройдя вперед сама опустилась на диван напротив. Агата решила, что будет лучше подчиниться. Бросив полный тревоги взгляд на брата Сильвия, лежавшего без сознания, с алым ореолом крови, впитавшимся в ковер, у его головы, она неловко поднялась и села рядом с мальчиком. Только сейчас она вдруг заметила, что в светильниках нет свечей, только небольшие стеклянные сферы, испускавшие свет. Мира сидела, как-то неловко, словно кукла или очень больной человек, не до конца распоряжавшийся своими конечностями. — На твоем лице нету радости, неужели ты не счастлива, что твоя подруга жива? — проскрежетала Мира. — Вы… вы не она, — пролепетала Агата. — Вы то, что находится в ней — бродячая душа. Получается, вы можете не только сводить людей с ума, но и вот так управлять ими? Мира запрокинула голову назад, стукнувшись затылком о спинку дивана и хрипло рассмеялась. — А ты не такая уж и глупышка, верно? — сказала она, отсмеявшись. Агата сжалась, не зная, что ответить. Мальчик рядом с ней сидел неподвижно и тихо, и будто не дышал. Только сжимал ладошками подол своей рубашечки. — И все же, ты должна быть рада меня видеть. Ведь я твой старый знакомый — Фрол Зерион. Вы думали, что сумели меня победить, но, как видишь, вот он я — целый и невредимый. Чудесный дар, который я унаследовал от матери, позволил моему духу уцелеть, даже, когда тело было повержено, и обосноваться в новом юном и свежем обличье, да еще и обладающим такой прекрасной особенностью. Мира, или вернее назвать ее Ива, происходит из рода Хайро — побочной ветви Капуцеров, сумевшей когда-то заполучить кольца, управляющие морским змеем. Кровь, которая течет в ее жилах — это ключ дающий власть над драконом. Тело Миры неловко подняло руки, демонстрируя нанизанные на пальцы кольца с иссиня-черными камнями, ограненными в потемневший от времени металл. Агата покосилась на сидевшего рядом с ней мальчика. — А этот ребенок… его волосы… Он тоже из рода Хайро? — спросила она. — Всего лишь бастард, которого мне удалось раздобыть. Его сил хватило, чтобы пробудить Цицелию и заставить ее сдвинуться с места, но потом он выдохся и едва не поломался. Видишь ли, не зря колец пять. Нужно обладать огромной силой воли и цельным сознанием, чтобы повелевать драконом. Когда ты надеваешь кольца, его разум соприкасается с твоим и не каждый может это выдержать. Раньше, все пять колец разом мог надеть лишь очень могущественный колдун. Если такого не находилось в роду Капуцеров, то их делили между несколькими носителями. Сейчас подобную роскошь мы себе позволить не можем, поэтому приходится довольствоваться тем, что есть. Глупая девчонка отказалась мне служить. Хуже того, взбунтовалась — едва не потопив половину альторского флота, но, как видишь, она за это поплатилась. Агата тяжело сглотнула. Бедная Мира, что же ей пришлось пережить за эти дни, пока никто не искал ее, считая мертвой. Выходит, она отказалась слушаться Фрола Зериона и в результате тот, лишил ее собственного тела. Где же сейчас был ее дух? Оставался ли он взаперти, или же… Фрол Зерион его полностью уничтожил? — Зачем вы это делаете? — прошептала Агата. — У вас же все было. Дракон-император вас ценил, вы занимали высочайший пост на Лунном острове. Ради чего вы решили все разрушить и обрести на гибель его величество и целый город вместе с ним? По лицу Миры пробежала судорога, словно тот, кто находился в ее теле, хотел придать ему определенное выражение, но не мог. — По твоему, этого достаточно? Ты, укутанная в шелка, разбалованная, мерзкая девчонка, представить себе не можешь, через, что мне пришлось пройти, чтобы это получить. У меня все отняли, когда-то и это сделал он — дракон и те люди, которые его поддержали. По праву рождения, по титулу моей семьи, мне было положено гораздо большее, но мы все потеряли из-за него. Мне пришлось жить в грязи, и карабкаться наверх, вырывая с мясом ногти. Мне никогда не будет достаточно, мне всегда будет мало, до тех пор, пока он не будет сброшен с трона, а его место не займет поистине достойный править Империей!