Отбор пяти колец

— Но вы ведь говорили совсем другое, — прошептала Агата, чувствуя, как по щекам стекают слезы. — Вы же говорили, что он подобен старым божествам, и что вы жаждите его воцарения! — Ха, а ты всегда веришь тому, что тебе говорят? Значит ты все же дура… Стоит любому мужчине поманить тебя пальцем, как ты бежишь за ним, как собачонка и принимаешь на веру все глупости, которые он тебе скажет! Ха, поистине жалкое зрелище! Поднявшись с дивана, тело Миры заковыляло к окну. — Погасите свет! Подчинившись приказу, один из солдат, что-то нажал на стене и светильники потухли. — Иди сюда! — позвал ее Фрол Зерион. Агата продолжала плакать, прижимая руки к лицу. Где-то под ее платьем утешающе шевелилась Пипа. — Подойди ко мне! Ноги Агаты словно отнялись и она не могла сделать ни шагу. К ней подошел солдат и, грубо ухватив ее за локоть, подтащил к окну, где уже стоял Фрол Зерион. — К чему все эти истерики? — недовольно проскрежетал он голосом Миры. — Разве мать не научила тебя вести себя, как подобает юной госпоже? Быть кроткой, милой и послушной, и скрывать свои мысли и чувства? Ах, да… ты же из челяди. Твой отец разбогател сбывая куриц во время восстания. Агата шмыгнула носом. Она не знала, что было обиднее то, что ее назвали челядью, или ферналей — курицами. — Смотри сюда! — Фрол Зерион схватил ее за волосы на затылке, заставляя поднять голову. — Гляди на свое божество! Видишь, он обречен. Из окон гостиной, открывался вид на сражавшихся внизу драконов. Чешуя Андроника Великого заметно потускнела и больше не горела подобно солнцу, его тело покрывали глубокие раны, сочащиеся черной кровью. Цицелия вгрызалась в его плоть, норовя ухватить за одну из голов. Он почти уже не извергал пламя. Его крылья мелко дрожали, но, несмотря на это, он продолжал биться с нею, не отступая назад и не пытаясь улететь. Они разворотили пол города, и то, что не горело было затоплено. — Видишь! Ему осталось немного, — злорадно прошептал Фрол Зерион. — Три дракона прародителя сражались пока луна полностью не сменилась. Они уничтожили целый полуостров, превратив его в Гиблые Земли. Это же ничтожество будет повержено за первую ночь! Даже жаль. Мне хотелось, как можно дольше наблюдать за его агонией. Как бы то ни было, скоро он умрет и из его крови и плоти образуется новый дракон — покладистый и подвластный воле людей, как тому и следует быть. Проклятие Севира Трехглазого, последнего истинного Капуцера, будет снято, а Визерия снова станет свободной! Агата замерла, пытаясь ничем не выдать своего изумления. Выходит, что Фрол Зерион — злодей, предавший страну, связавшийся с Андалур и, заставивший Цицелию сражаться против Андроника Великого, считал себя героем! Он думал, что спасает Империю, а не предает ее огню. Он отпустил ее волосы, и нежно, и даже бережно, взяв за подбородок, повернул ее лицо к себе. — Агата, признаться, мое мнение о тебе множество раз менялось за время нашего знакомства, — сказал он, и впервые за все время разговора, стал похож на себя прежнего — вежливого и учтивого верховного служителя. — Сперва мне казалось, что ты можешь быть полезной, затем, что тебя лучше убрать. Пришлось отдать приказ Исоре, чтобы она подрезала ремни у твоего седла перед фернальбином, а затем, чтобы она помогла тебе провалиться вниз в Драконьем ложе. Конечно, была еще эта история во время третьего испытания… Но и тогда ты выжила. Ты оказалась крайне живучей. Сперва меня это злило, но теперь я вижу, что может быть, так и лучше. Ведь твой дар, — он коснулся ее волос, пропуская пряди сквозь пальцы. — Твой дар весьма редок, ты последняя из оставшихся в живых детей Амори. — Детей Амори? — переспросила Агата, стараясь скрыть дрожь, охватившую ее, от его касаний. — Да. Видишь ли, живший некогда алый небесный дракон до того, как окончательно озлобиться и решить уничтожить человечество, сумел случайно обрюхатить деревенскую девку. Ни до ни после такого не случалось. Считается, что человек не может понести от дракона, но тут, как-то получилось. Даже обидно, что результатом стали совсем обычные жалкие деревенщины, наделенные лишь двумя особенностями — алыми волосами и умением понимать змей. Агата прижала ладонь к стеклу, старясь устоять на ногах. Голова закружилась при мысли о том, что она была потомком дракона. — Мне всегда казалось, что всех подобных тебе уничтожили во время неистовства, тем удивительнее было встретить тебя, однажды. Когда начался Отбор стало ясно, что ты обладаешь чрезмерным влиянием на дракона и лучше будет тебя устранить, но теперь я вижу, что ты слишком глупа и слаба, чтобы стать преградой, а твой дар может пригодиться, когда на свет появится новый дракон… В первое время он не будет обладать человеческим обличьем и понадобится, кто-то способный ему все объяснить. Фрол Зерион говорил столь уверенно, словно все уже было решено. От холодной предопределенности и расчетливости в его словах, Агату охватил дикий ужас. Внезапно, их разговор прервал шум за дверью. Из коридора доносились крики и грохот. — Ферналий хвост, — выругалось тело Миры. — Ей вы, идите разберитесь, что там случилось! И убейте их, наконец! Послушавшись его приказу, солдаты выбежали из гостиной. Они остались вдвоем, не считая неподвижно сидевшего на диване мальчика, и лежавшего без сознания брата Сильвия. Агата поняла, что не имеет права упускать такую возможность. — Я… я всегда восхищалась вашим острым умом, брат Фрол! — воскликнула она, хватая тело Миры за руку. — Теперь же я вижу, что вы не только гениальны, но еще и смелы и радеете о будущем Империи, как никто другой! Разумеется, дракон-император — ужасен! Он настоящее чудовище, занявшее трон! Как же замечательно, что кто-то сумел бросить ему вызов, и, наконец, его одолеть! Она крепче сжала его пальцы так. Лицо Миры смешно скуксилось. Похоже, что дух внутри нее хотел саркастично поднять бровь, но у него ничего не вышло. — А ты… все же не так глупа, как я погляжу… — начал он, и вдруг вскрикнул и затряс рукой, пытаясь вырвать из хватки Агаты свою ладонь, но та держала крепко. Малышка Пипа обвивала ее запястье, и сжала в челюстях его руку. — Как… как ты… посмела… — просипел Фрол Зерион, оседая на пол. Глаза Миры закатились и ее тело рухнуло на пол, погрузившись в беспробудный сон. Натянув на ладони рукав, Агата стягивала с ее пальцев черные кольца, когда двери с грохотом распахнулись и в гостиную вошли Кир Аверин и Елена. Их одежды были местами порваны, волосы растрепаны, из порезов и ран сочилась кровь, но они были живы. — Госпожа Агата, вы в порядке? — воскликнул генерал, устремляясь к ней. По пути он споткнулся о неподвижно лежавшего брата Сильвия и чуть не упал. — Ферналий хвост! — выругался он, опускаясь на колени возле служителя. — Со мной все хорошо, — ответила Агата. — С братом Сильвием, надеюсь, тоже. Он просто без сознания. А где солдаты? — Мы с ними разобрались, — сказала Елена, подходя к ней. — Что с Мирой? Агата кратко объяснила, что в теле Миры скрывался дух Фрола Зериона и, что ей удалось его усыпить, а мальчик, сидевший на диване, это бастард из рода Хайро. Пока они говорили, им пришлось отойти от окна, содрогавшегося от ударов рухов, пробивавшихся к ним снаружи. Дирижабль медленно снижался, и вот вот должен был мазнуть дном гондолы по бившим о скалы волнам. — Что с кольцами? — спросила Елена, когда от очередного удара, оконное стекло пошло широкими трещинами. — Они у тебя? — Да, вот! — Агата протянула, обтянутые шелком рукавов ладони, на которых горкой лежали кольца. К Арайю и Айрин присоединился еще один рух, насыщенного апельсинового оттенка, с всадником на спине. — Хорошо, дай их сюда. Елена резко выхватила кольца. В это мгновение, стекло поддалось, рассыпавшись мириадой осколков. Агата вскрикнула, прикрывая лицо рукавом. Если бы Елена не забрала у нее кольца, то она бы сама их выронила. Внутрь проник холодный воздух, пол накренился и Агате пришлось, схватится за стену, чтобы не упасть. В гостиную, сложив крылья, пролезли Арай и Айрин, за ним всунулся и апельсиновый рух, на спине которого сидел генерал Хейни. — А я гляжу, у вас тут весело, господа! — воскликнул он и присвистнул. — Вы вовремя подоспели, — ответил Кир Аверин и, взвалив себе на плечи брата Сильвия, начавшего приходить в себя, потащил его к нему. — Вот, он полетит с вами! Я возьму мальчика и тело лжекняжны. Елена — ты госпожу Агату. Елена призвала теней, чтобы те помогли взвалить брата Сильвия, Миру и мальчика, который вдруг начал кричать и вырывать, на спины рухов и привязать их к седлу. Агата сама залезла на Айрин, забыв о страхе, который испытывала к огромной синей птице. Елена помогла ей, устроиться у себя за спиной и затянуть ремни. Рухи по очереди взлетели, отталкиваясь длинными лапами от раскуроченной гондолы. Спустя пару ударов сердца, дирижабль повалился на волны и внутрь потекла вода. Ночь сменилась сизым сумраком, на западе горела полоса рассвета. Дирижаблей и железных кораблей стало гораздо меньше, но, увы, число небесных всадников и алых парусников тоже сократилось. Андроник Великий и Цицелия все еще бились, кроша под собой землю. Дракон-император сумел повалить противницу, и вгрызался всеми тремя пастями в ее черную плоть, вскрывал когтями ее чешую, заставляя дорожки крови растекаться темным озером вокруг. Сперва три руха летели вместе, но затем путь им преградил горящий дирижабль, отвесно пикировавший вниз. Айрин рванула вправо, уходя от столкновения, и, набрав скорость, устремилась к драконам. Агата не понимала, зачем та туда летит, но затем увидела, как Елена достала из кошеля, висевшего на поясе, кольца, и теперь быстро нанизывает их на пальцы. — Что ты делаешь? — воскликнула Агата, перекрикивая, бивший в лицо ветер. — Так нельзя! Ты не можешь пользоваться кольцами, ты ведь не Хайро! — Нет, не Хайро! Зато в моих жилах течет кровь Капуцеров. — Фрол Зерион сказал, что лишь самые могущественные колдуны могут справиться с силой колец. — Надеюсь, моих сил хватит. — Елена… — вновь заговорила Агата, желая ее переубедить, но та ее перебила. — А, что ты предлагаешь? Что еще мы можем сделать, если Мира одержима и ей управляет Фрол Зерион? — Есть еще мальчик… бастард… — Он не в себе и, возможно, уже давно безумен. — Ты тоже станешь безумной, если испытаешь на себе силу колец! — Но, кто-то же должен попробовать. Пока они говорили, Айрин долетела до берега Альторы и зависла подле сражающихся драконов. — Скажи ему, чтобы он перестал, хотя бы ненадолго, — попросила Елена. — Так он меня и послушается, — пробормотала Агата, но все же выполнила ее просьбу. Отчего-то и ей теперь казалось, что они должны хотя бы попытаться отменить приказ. — Ваше величество, кольца у нас! — закричала Агата, используя змеиную речь. — Пожалуйста подождите, дайте Елене поговорить с ней. — Кольца… Вы раздобыли кольца? — переспросил он. — Что же, значит времени у нас нет. Вместо того, чтобы отступить, он стал кусать и грызть тело Цицелии еще сильнее. Вокруг стоял треск рвавшейся плоти. Пахло паленым мясом и удушающе сладкой кровью. — Что вы делаете? Ваше величество, зачем? — закричала Агата. — Мы должны ее убить, чтобы дать ей свободу! – Он прав, — вступилась, вдруг Цицелия. — Существование в рабстве, это не жизнь, а лишь сплошная боль и страдания. Лучше погибнуть и переродиться вновь, чем позволить этому продолжиться. Сделав крутой вираж, Айрин опустилась ниже, зависнув возле головы Цицелии, распластавшейся на земле. От казавшегося крошечным руха и двух его всадниц до исполинской драконьей головы с витыми рогами, и источающими яд шипами был едва ли десяток взмахов крыла. Глаза Цицелии оказались синими, как морские воды, полными горечи, муки и мудрости. В них было смирение, тоска и покой. Возможно, ей и отдали приказ убить Андроника, но сама она противилась этому так сильно, что проиграла битву. Елена выпрямилась в седле, вытягивая вперед руку, с нанизанными на пальцы кольцами. Вены на ее шее выступили плотными синими линиями, она дрожала, покачиваясь из стороны в сторону. Агата не слышала безмолвный разговор, идущий между морским змеем и повелительницей тени, но чувствовала, чувствовала возникшую между ними связь. Вдруг, что-то переменилось. От тела Цицелии повалил густой, влажный пар и оно стало, словно усыхая, становиться меньше. Спустя миг Айрин резко взлетела, взмывая в небо и зависла в звенящей высоте. Под ними растекаясь черным озером, в воздухе разрасталась бездна. Это была холодная пустота, Царство тени, о котором, когда-то рассказывал Андроник Великий. Из него на них смотрели тысячи глаз бестелесных, наделенных лишь волей, созданий. Дрожащей рукой, Елена стянула кольца, и бросила их вниз. Сверкая в лучах, встающего солнца, пять колец с черным камнем упали, провалившись в бездну и та стянулась, закрылась, так словно ее никогда и не было, оставив лишь прозрачный воздух и синие волны, бьющиеся о прибрежные камни далеко внизу. Елена покачнулась, подалась вперед, заваливаясь на спину Айрин. — Нет! Пожалуйста, держись! — закричала Агата. Она не знала, что ей делать дальше. Елена была без сознания. Агата держала ее, обнимая за плечи, и боясь, что несмотря на ремни, та свалится вниз. Внезапно рядом захлопали крылья. К ним подлетел Арай, с прижавшимся к его спине Киром Аверином. Черный рух с алой каймой по крыльями пронзительно закричал, и Айрин ответила ему протяжным криком. Резко нырнув вниз, она устремилась за Арайем, ловко уходя от горящих, падавших дирижаблей. Их обдало порывом ветра, разметавшим все вокруг. Обернувшись, Агата увидела, что Цицелии больше нет, а Андроник Великий взлетел на скалу, нависавшую над побережьем, и уселся, обвивая ее длинным телом. Его шеи переплетались, головы рычали, извергая пламя, а крылья распахнулись и сияли, отражая отблески, встающего солнца, и поглощая его силу.

***

Холодные волны бились о покрытый темной галькой берег. Нежная и точеная, смуглая девушка с копной иссиня-черных волос, сидела обхватив себя за колени. Ее гладкую кожу покрывали кровоточащие раны и ожоги, почти обнажавшие кость, но ее прекрасные лазурные глаза с вертикальным зрачком, лучились безмятежностью и покоем. Бесшумно ступая по гальке, ее обступили женщины облаченные в белые одежды. Одна из них, та, что была главной, осмелилась подойти к ней и опуститься на колени. — Госпожа, мое имя Акилина, я мои сестры — ваши служительницы. Позвольте нам позаботиться о вас. Девушка медленно повернулась к ней, смерив ее долгим холодным взглядом от которого на висках сестры Акилины выступил пот. — Хорошо, вы можете прислуживать мне, если так этого хотите, — разрешила Цицелия, поднимаясь на ноги.