Сладкие поцелуи и горькие пересдачи

Декабрь встретил всю страну, особенно её центр и столицу, резким похолоданием. К концу месяца морозы усилились. Куртку быстро пришлось заменить тёплым пальто, да ещё и повязать на шею шарф, который когда-то связала мне мама. Темнеть стало совсем рано. Всё-таки зима – это самое комфортное время года для существования. Всё это время я пахала как проклятая. Неудивительно. Но перед новым годом в моей жизни наконец настали спокойные дни, которые я могла провести дома, не повторяя учебный материал и не завершая рабочие заказы. Я даже Итана смогла увидеть. Он звал меня отметить Рождество с парочкой его друзей, так как он католик, но я отказалась, дабы не портить праздник своим скептическим настроем. Мы с братом решили увидеться на следующий день. Просто посидеть у меня, попить какао и поговорить о жизни. Так мы делали и в прошлом году. Я никогда не была фанаткой нового года и всей этой суеты, но подобные посиделки с Итаном заставляли меня чувствовать то, что другие называли новогодним настроением. Это было удивительно. – Считай, что это последние спокойные мгновения перед голодными играми, – протянул Итан, попивая какао. – Знаю, – спокойно подтвердила я, наблюдая за медленно падающими хлопьями снега. После нового года нас всех ждали экзамены, но это было абсолютно не важно. До сессии ещё целая неделя, а сейчас я просто наслаждалась спокойствием и приятным времяпрепровождением с братом. И чёрт с ней, с той сессией. – Ты, кстати, так и не рассказал, как прошёл вчерашний день, – напомнила я. – Ну, в плане... Что у вас с Элис? В конце ноября в группе Итана появилась новенькая – девушка из Норвегии. Она приехала к нам по программе обмена, довольно быстро нашла общий язык с моим братом, а недавно Итан понял, что влюбился в неё. Всё это происходило так быстро, что я удивлялась, когда они успевают, ведь и времени-то у них было не так уж и много. Видимо, на любовь время всегда найдётся, хотя у Итана никогда не было тяги к романтике и отношениям. Наверное, эта девушка действительно стоила того. Благодаря тому, что я вчера отказалась отмечать Рождество, Итан смог провести с ней намного больше времени. Теперь от моего вопроса он широко улыбнулся и неловко засмеялся. – Мы решили начать отношения, – признался он и слегка покраснел. – Поздравляю! – сразу выпалила я, улыбаясь так же широко, как и он. – Спасибо, – прошептал брат и провёл рукой по волосам. Я редко видела его таким. Он ни о ком ещё не рассказывал с таким восторгом. – А Рене знает? – Сегодня расскажу, – интригующе протянул он. – Она явно будет рада. Весь этот месяц кидала на нас недвусмысленные взгляды и, когда мы с Элис расходились, говорила мне, что вместе мы очень хорошо смотримся. – Очень на неё похоже, – с усталой ухмылкой ответила я. Мой телефон завибрировал, и я увидела в строке уведомлений сообщение от Корин. «Ты свободна сегодня вечером?» Я сразу оживилась и принялась печатать ответ. «Ты удивишься, но да. Можем даже сходить куда-нибудь вместе» – Что, женихи пишут, да? – подколол меня Итан. Я ему подыграла: – Угу. Невесты. – Неве-е-есты? – саркастически протянул он. – Корин, – на выдохе пояснила я. – Может, увидимся сегодня. С Корин мы стабильно виделись каждую среду в художке и старались переписываться каждый день. Разговоры с ней были похожи на сеансы у психолога. Во-первых, из-за того, что мы постепенно раскрывали друг другу темы, о которых раньше не решались говорить даже наедине с собой. А во-вторых, она просто каким-то образом хорошо воздействовала на меня. Рене бы сказала, что у неё аура благоприятная. Я же говорила, что Корин просто замечательный человек, который располагает к себе. «Я как раз хотела предложить. Я знаю одно очень атмосферное место, которое тебе понравится», – написала она. – Да, точно увидимся, – прошептала я и заулыбалась. Чуть позже, выгнав Итана (на самом деле он отправился в город по своим делам), я обсудила с Корин условия встречи. Она сказала, что до позднего вечера гулять не получится – ей ещё нужно было отвести Тейлора к врачу – и настоятельно рекомендовала взять с собой что-нибудь для рисования, потому что, по её словам, это место было главным источником её вдохновения. Я поверила и взяла с собой карандаш и скетчбук. Встретиться договорились в четыре часа около городской площади. Идти предстояло недолго; место, к которому мы направлялись, было заметно издалека. Это был жилой четырнадцатиэтижный дом, построенный около огромного поля. С другой стороны от него был лес. Странно, что там вообще кто-то жил. Нашей целью была крыша этого дома. Вид, что открылся нам после того, как мы вышли наверх, нельзя описать простыми словами. Я видела практически весь город как на ладони. Здания, люди, машины, – всё будто было уменьшено в несколько раз. С одной стороны кипела жизнь, яркие огни ослепляли даже с такого расстояния, а с другой не было видно ни души. Только аккуратные ели, на лапках которых лежал снег, розовый закат и бескрайнее заснеженное поле. Я полной грудью вдохнула морозный воздух, от которого у меня внезапно закружилась голова. В очередной раз взглянула на небо, окрашенное во все оттенки розового. Пожалуй, только из-за таких закатов стоит любить солнечные дни. Не оборачиваясь, сказала: – Это... Невероятно! Я бы даже сказала, что это выглядит довольно романтично. – Романтично? – усмехнулась Корин. – Я не стремлюсь к романтике уже года три. Не хочется просто. – Честно говоря, мне тоже. – У тебя были когда-нибудь отношения? – внезапно спросила она. – Да, – ответила я и присела на плед, который любезно предоставила мне моя подруга. – Последние закончились полтора года назад. – Совсем недавно, считай, – задумчиво протянула она. – У меня последние закончились как раз три года назад. Да и хер с ними. – Согласна. Одной быть хорошо. – Да! – тут же согласилась Корин. – Мне, конечно, не на что жаловаться: мой бывший партнёр был замечательным... Да и если я взаимно влюблюсь, то буду не против вступить в отношения... Но пока что мне нравится быть одной. – Создаём клуб одиночек? – ехидно проговорила я. – Скорее клуб сильных и независимых. Мы пожали руки и рассмеялись. – Ты знаешь, «прогулка с подругой», конечно, звучит очень хорошо, но вот «собрание клуба сильных и независимых» добавляет какой-то... Эпичности, что ли. – Давай, рисуй, сильная и независимая, – я шутливо пихнула её в бок. – Сама же сказала, что время у нас ограничено. – Всё-всё! Я сосредоточилась. Мы уселись рядом и принялись творить. – Как ты вообще открыла это место для себя? – поинтересовалась я. – Здесь раньше Энн жила. Года два назад я в очередной раз зашла к ней, а потом она предложила мне забраться на крышу. Сказала, что вид с неё невероятный. Не обманула. В качестве согласия я кивнула. Подумала о том, что могла бы нарисовать. Почему-то среди всех вариаций невероятных пейзажей, что открывались мне сегодня, я решила изобразить мою прекрасную спутницу. Чуть-чуть отодвинулась, чтобы она не видела то, что происходит у меня в скетчбуке. – Я ведь тебе самое главное не рассказала! – выпалила Корин так, что невольно заставила меня оторваться от процесса. – Я вся внимание. – У родителей стабилизировалась обстановка на работе, – медленно проговорила она и стала загибать пальцы, – им сократили рабочий график, они больше времени проводят с Тейлором, а это значит... – Что ты можешь переехать? – я закончила фразу за неё. – Да! – радостно воскликнула она. – Поздравляю! – я оглядела её со счастливой улыбкой. – Спаси-и-ибо! Обязательно приглашу тебя на новоселье. Ты не будешь против, если я ещё и Энн позову? – Не буду. Я просто буду чувствовать непомерную ответственность за то, что становлюсь причастной к началу важного этапа твоей жизни. – Ру, ты чего? – с доброй насмешкой ответила она. – Прости, конечно, но ты преувеличиваешь. Ты ведь просто приходишь на новоселье к подруге, а не распоряжаешься её судьбой или что-то в этом роде. – Прости. Я просто редко прихожу на... Что-то подобное. – Понимаю. Ну, самое главное, чтобы тебе было комфортно. Я не обижусь, если ты вдруг решишь не прихо... – Я приду! – резко перебила её я, а затем смутилась от собственной поспешности. – Только ты сначала с квартирой разберись. Сколько квартир ты уже посмотрела вживую? Корин отвела взгляд, а затем рассмеялась. – Ну... Ноль. – Вот видишь. Я правда очень хочу прийти, но мне хотелось бы точно знать, когда это будет. – Мне тоже. Я удивлялась способности Корин планировать даже такие вещи. Её оптимизм позволил ей пригласить людей на новоселье в ещё не существующей новой квартире. Зная себя, я бы до последнего никому не говорила о планах на жильё. Даже брату. Мы неспеша погрузились в процесс рисования. Небо на горизонте уже постепенно темнело. И луна была особенно красивой сегодня. Огромная, яркая, как кусок хорошего швейцарского сыра. Лежащий на поле снег был похож на огромное пуховое одеяло, которое кто-то оставил на морозе. Ветер отчаянно завывал, обдувал мои длинные светлые локоны и приятно холодил лицо. В груди что-то приятно тянуло, заставляя снова и снова вдыхать морозный воздух, которым я не была способна надышаться и от которого всё так же кружилась голова. Люди скопились там, далеко, в центре города (я видела их с высоты), создавая суету и волнение. Мне это было не нужно. Я наслаждалась компанией своей дорогой подруги, и мне было хорошо. Корин часто поглядывала на меня. Я, конечно, делала то же самое, чтобы нарисовать её с максимальной точностью, но от её взглядов мне становилось... Не то чтобы некомфортно, а просто неловко. Они были долгими, изучающими, скользили по всему моему лицу. Обычно мне становилось не по себе, когда люди вот так на меня смотрели. Я инстинктивно вздрагивала каждый раз, когда чувствовала на себе столь пристальные взгляды. В этот раз меня как будто парализовывало. Я не могла ни дёрнуться, ни отвернуться, ни сказать: «Ты можешь не смотреть на меня так?». А может, я просто... Не хотела? – Ты что рисуешь? – спросила Корин. От того, как внезапно она нарушила тишину, я встрепенулась. Так... Что она хочет? Ах, да, она спросила, что я рисую. Я помедлила с ответом, пытаясь снова влиться в реальность. – Тебя, – наконец отрывисто произнесла я. Корин хихикнула и прикрыла рот рукой. Затем показала мне свой скетчбук. – А я тебя. Я приоткрыла рот в удивлении, когда увидела на бумаге девушку, так напоминавшую меня. Это был всего лишь сырой скетч, но я уже успела оценить аккуратность линий и внимание даже к самым мелким деталям. Всё было выполнено так кропотливо, так заботливо, что я засмотрелась. – Ты так прорисовала мои серёжки! – удивилась я. – Тут каждый миллиметр виден! – А как же! Теперь я поняла, почему Корин поглядывала на меня весь вечер. А я уже успела надумать себе лишнего. Но почему-то мысль, что я могла ей понравиться, меня привлекала больше. – Меня ещё никто никогда не рисовал, – призналась я. – Спасибо. – Меня один раз рисовал бывший парень. Тогда я поняла, насколько это приятно, и решила радовать таким образом людей, которые мне дороги. – Значит, я дорога тебе? – уточнила я, почему-то смутившись. – А есть сомнения? – усмехнулась она. – Конечно, дорога. Я почувствовала, как мои щёки запылали. Хорошо, наверное, что они и так были красными от мороза. Благодаря этому Корин не увидела того, что я краснею. Конечно, я и сама была прямолинейной, когда говорила о своих чувствах к людям, но всегда смущалась, когда люди делали то же самое в ответ. Как будто мой внутренний ребёнок отчаянно пытался убедить меня в том, что я недостойна этих слов. – А покажи своё, – она легонько коснулась рукой моего блокнота. Я не сопротивлялась и отдала ей его. Корин широко заулыбалась и пару минут не находила слов. Я видела, как на её лице сменяется тысяча положительных эмоций: радость, благодарность, счастье, восторг и капля смущения. Всё то же самое, что буквально только что испытывала я. – Мне очень нравится, – искренне проговорила она. – А ведь я ещё не дорисовала, – отметила я. – Представляю конечный результат. Ты хочешь, чтобы я расплакалась от радости? – Корин рассмеялась. – Нет-нет, не надо! – Я очень постараюсь! Мы продолжили рисовать. Ещё час провели в молчании, изредка перебрасываясь короткими фразами, пока небо полностью не почернело. Холода я больше не чувствовала. Его заменило тепло наших сердец и радость после долгожданной запланированной встречи. Но у всего хорошего есть свойство заканчиваться слишком быстро. – Пора, – шепнула Корин, пока я вглядывалась куда-то вдаль. Я тихо выдохнула. Сразу стало так тоскливо, как будто мы прощались навсегда. Странно, давно я так не драматизировала. – Пойдём, – согласилась я, выйдя из оцепенения. Мы спустились и направились к дому Корин. Ей повезло, ведь она жила в центре, а мне ещё предстояло подстроиться под расписание транспорта, чтобы вернуться домой. Ветер стал дуть сильнее, как только мы стали идти совсем близко к полю. Надо признаться, даже мне стало холодно, и поняла я это только сейчас. Боковым зрением я заметила, как Корин съёжилась, а уже через секунду услышала её полушёпот: – Ты не будешь против, если я сделаю... Вот так? Она взяла меня под руку, прижалась ко мне и засунула свою ладонь в карман. – Мне просто очень холодно, – пояснила она. – Д-да... Не буду, – пробормотала я, неосознанно прижимаясь ближе. Зачем я это сказала? Ладно, мне действительно стало теплее. Может, зря я не любила тактильные контакты? Они здорово помогают во время холодов. Даже лучше, чем пять слоёв одежды, тёплая куртка и термобельё. Они как будто изнутри согревают. Больше, чем горячий чай или глинтвейн. Из-за этого чувствуешь непривычную близость к человеку и не можешь насытиться прикосновениями. Так странно. Я ничего подобного не чувствовала к друзьям. А сейчас мне почему-то захотелось... Обнять Корин. Зачем? Мысль об объятиях согревала меня настолько сильно, что заставила дышать чаще и набирать побольше воздуха в лёгкие. – Тебе точно комфортно? – поинтересовалась Корин. – Ты ведь нетактильная. А я не знала, комфортно ли мне. Это всё ощущалось слишком странно и непривычно, но в то же время мне не хотелось отстраниться. Подумав о том, что я, наверное, слишком долго молчу, я отрывисто кивнула. Моя подруга, с облегчением выдохнув, снова стала смотреть на дорогу. Так мы молча шли до самого центра. Я думала обо всём и ни о чём одновременно. Смотрела на Корин, на чернеющее небо, на собственные берцы и изнутри сжимала вспотевшими руками карманы пальто. Как только мои размышления прервал привычный городской шум, мне захотелось вернуться обратно, на ту самую крышу дома, окружённого лесом с одной стороны и заснеженным полем с другой. Наверное, это место у меня теперь будет ассоциироваться с Корин. Такое же спокойное и тихое, но вместе с тем по-особенному прекрасное и завораживающее. – Спасибо за то, что проводила меня, – с милой улыбкой сказала Корин. – Тебе спасибо за то, что пригласила. Я была очень рада встретиться. – Я тоже! Обязательно как-нибудь ещё прогуляемся, пока у нас есть свободное время. – Да, конечно. Мы помахали друг другу руками и разошлись. В сердце появилась какая-то пустота. Как будто внутри и снаружи мир замер, как только Корин зашла в подъезд. Стало непривычно тихо. Тишина рядом с ней ощущалась совершенно по-другому. Я включила музыку в наушниках, но сразу же сняла их, когда чуть не столкнулась с велосипедистом, который ехал прямо на меня. Нельзя сейчас отвлекаться, а то в следующий раз увижусь с Корин в больничной палате. Нужно просто подойти ближе к самому сердцу города, чтобы услышать хоть что-то. Там обычно всегда очень много людей. Я не ошиблась: через десять минут моё внимание привлекла толпа на площади. Обычно я бы прошла мимо, но в этот раз мне показалось, что я услышала что-то невероятно знакомое. Ноги сами понесли меня туда. Уличный музыкант играл моих любимых «Slipknot». Моё сердце дрогнуло, когда я это поняла. Всё моё внимание теперь было приковано к нему. Его пальцы нежно перебирали струны гитары, глаза были прикрыты, а из уст лился такой приятный и знакомый текст. Он будто жил этой песней, рассказывал историю, что происходила непосредственно с ним. Я непроизвольно начала шептать слова: She seemed dressed in all of me Stretched across my shame All the torment and the pain Leaked through and covered me I'd do anything to have her to myself На середине куплета я удивлённо приоткрыла рот и застыла. Эти строки слишком сильно напоминают то, что творится у меня в душе. Какое-то странное одиночество и потребность оказаться рядом хоть с кем-то. Слова в этой песне сегодня были невероятно правильными и точными и заставили моё сердце растаять. Музыкант продолжил петь: She is everything to me The unrequited dream A song that no one sings The unattainable She's a myth that I have to believe in Я уже не вторила ему, лишь с наслаждением вслушивалась в текст. Да, не люблю я всё такое ванильное, какие-то песни о любви. Но если это баллада от «Slipknot», то она автоматически становится моей любимой. Конкретно эту песню я слушала очень редко и успевала забыть, насколько она прекрасна. Я вспоминала о ней только в особенные моменты своей жизни. Почему-то представила Корин. Вот же она, прямо здесь, рядом со мной! Вложила свою руку в мою и с тёплой улыбкой смотрит на музыканта. Я, осмелев, предлагаю ей потанцевать, и она с удовольствием соглашается. Кладёт одну руку мне на надплечье, второй обхватывает талию. Я делаю то же самое. На нас медленно оседают хлопья снега, мы не спеша покачиваемся в такт музыке. Корин смотрит мне в глаза. Я слегка краснею и отвожу взгляд, а она ухмыляется и сжимает мою талию крепче. На улице холодно, а у меня на душе тепло. Да кого я обманываю? Никакой Корин рядом нет. Я стою в толпе незнакомых людей и шепчу самой себе слова любимой песни. Снег падает на мои волосы так же, как в моих мечтах, но я совсем одна. Как маленький ребёнок, которого бросили родители на кассе в продуктовом: вроде и на каких-то пять минут, но такое чувство, что навсегда. Вступила девушка, что стояла рядом с музыкантом. Она играла на скрипке. Я не люблю скрипку, но этим вечером, кажется, всё иначе. Эта девушка задевала смычком струны не своего инструмента, а моей души. И мне стало так горько, что я обняла себя за плечи в попытке согреться хотя бы снаружи. Больше здесь стоять я не смогла. Достала из шоппера кошелёк, пересчитала оставшуюся мелочь. На ватных ногах подошла к музыкантам и бросила всё, что у меня было, в чехол из-под гитары. Услышала тихое «Спасибо» от них, но не обратила на это внимания и пошла своей дорогой. ...А ещё я не люблю уличных музыкантов. Они вечно какое-то говно играют и мешают сосредоточиться. Но эти – исключение. Как только я отошла подальше и перестала слышать музыку, у меня как будто открылось второе дыхание. Я резко вдохнула морозный воздух и широко открыла глаза. Наушники продолжили висеть на моей шее. Не хотелось снова включать их. Я впервые за целую жизнь подумала, что любимый дэт-метал, который звучал в моих ушах и голове практически весь день, помешает мне думать. Что только что произошло? Почему я так себя почувствовала? Как будто... От меня оторвали что-то важное. Нет, не что-то, а кого-то. Корин. Я бы всё отдала, чтобы она – не кто-то, а именно она! – сейчас была рядом. Чтобы мы вместе шли по улице и она рассказывала какие-то истории с работы, а я обращала внимание не на содержание этих историй, а на её волшебный голос, который с каждым днём казался мне всё красивее. Я бы хотела держаться с ней за руки, обнимать её и... Стоп, обнимать? Опять оно? Я никогда не любила обниматься с друзьями. Только с папой, братом и возлюбленными. Я остановилась и прижалась к стене какого-то здания. Прикрыла глаза. Представила, как бы моё тело отреагировало на тактильный контакт с ней. Стало хорошо на душе. В моей голове мы прижимались друг к другу, я гладила её по спине, а она перебирала мои волосы. Тепло и спокойно. Нет никаких поводов для переживаний. С этой мыслью я в каком-то полутрансе дошла до остановки. С моего лица не сходила глупая улыбка, которую я сама вызывала прокручиванием в голове сюжетов, что никогда не станут реальными. Есть в этом что-то обнадёживающее, что заставляет забыться и хотя бы на несколько минут почувствовать спокойствие.