Мы с Корин вошли в квартиру, полностью увлечённые беседой. Краем уха я услышала, что на кухне что-то кипело и жарилось, а потом в нос ударил запах специй. Видимо, мама Корин что-то усердно готовила.
Дверь на кухню отворилась, и мои догадки подтвердились: мама моей подруги вышла к нам в фартуке, держа в руках большую ложку. Сегодня я, кстати, видела её впервые.
Она была довольно низкой, где-то по плечо Корин. Её короткие афрокудри были собраны в тугой пучок. На небольшом носу располагались круглые – почти как у Корин – очки, а уши были украшены тяжёлыми на вид кольцами. Она выглядела сдержанной и строгой. В целом, именно такой я и представляла финансовую консультантку, работающую в престижной кампании. Лишь некоторые пряди, что выбивались из её пучка, добавляли её образу чего-то домашнего и уютного.
– О, Корин, ты с подругой? – уточнила она, а затем повернулась ко мне и протянула руку: – Я Магдалена.
– Ру. Здравствуйте, – я слегка опешила, но всё же пожала ей руку.
– Я приготовила плов, – бросила она. – Вы вдвоём будете есть?
– Я буду, конечно! – оживилась Корин. – Ру, ты обязана его попробовать! В этом мире нет ничего лучше маминого плова.
Я замялась. Есть действительно хотелось, и аппетит пробудился ещё больше после многократного повторения слова «плов». Но мне было неудобно, во-первых, быть в какой-то степени нахлебницей, а во-вторых, есть на людях. Тем более перед девушкой, в которую я влюблена. Сто процентов я либо подавлюсь, либо обожгусь и выплюну еду, либо ещё какой-то казус случится.
Хотя какая к чёрту разница, если мне предлагают
плов?
– Я попробую, – я сдержанно кивнула и повесила куртку на вешалку.
– Тогда подождите минут пять, – сказала миссис Остерманн и быстро закрыла за собой дверь на кухню.
– Руки помоем и у меня пока посидим, – предложила Корин и потянула меня за руку в ванную.
Наверное, во всём этом доме заторможенной сегодня была только я. По словам Корин, её мама всегда была такой быстрой и педантичной; каждое её действие было продумано до мелочей и даже на самый крайний случай у неё всегда был план. Неудивительно, что она вышла замуж за немца.
Хотелось не спеша изучить всю квартиру. Я уже успела оценить её чистоту, лаконичность и просторность. Сразу чувствовалось, что здесь живёт семья, причём довольно большая и дружная. Было тепло не то от того, что на кухне всё кипело, не то просто от атмосферы.
В небольшой комнате Корин было много всего. Мольберт с недорисованной картиной, огромный письменный стол с обилием разных вещей для рисования, будь то масляные краски, карандаши и точилки. Небольшая кровать находилась практически рядом с огромным окном с широким светлым подоконником, на котором, наверное, поместились бы мы с Корин, да ещё бы места для Итана хватило. Везде были застелены пушистые ковры, которые мгновенно согревали мои ступни.
– У тебя уютно, – заметила я.
– Спасибо! – Корин присела на кровать. – Мне у себя тоже очень нравится. Грустно, конечно, что придётся это всё оставить, но...
– ...Ты сможешь создать уют и на новом месте, – подхватила я.
– Именно.
Она встала и подошла к шкафу.
– С твоего позволения я переоденусь.
– Без проблем, – я махнула рукой. – Мне отвернуться?
– Ты нисколько меня не смущаешь, – пожала плечами она.
«А вот ты меня смущаешь, причём довольно сильно», – подумала я, но отворачиваться почему-то не стала. Стала думать, о чём поговорить в такой момент, чтобы не зардеться совсем.
– Твоя мама выглядит очень...
– Серьёзной и строгой? – перебила меня Корин. – Есть такое. Но это только в дни, когда у неё на работе завалы. А так она очень заботливая и милая, поверь мне.
Я пожала плечами. Пока что мои щёки оставались розоватыми лишь из-за того, что я пять минут назад пришла с улицы, ведь мою подругу закрывали широкие дверцы шкафа.
– А папа? Он такой же?
– Такой же. Они очень похожи характерами. Оба очень правильные, дисциплинированные и воспитанные.
И вот Корин выглянула из-за шкафа, оставаясь в одном нижнем белье. Я закусила губу, сжала одеяло на её кровати слегка вспотевшими руками, но всё-таки решила её рассмотреть.
Она когда-то говорила, что раньше стеснялась своей фигуры, но я не понимала, чего здесь стесняться. Её небольшая грудь, широкие бёдра, еле заметная талия и небольшие складки на животе – всё выглядело таким красивым и до безумия правильным, что я еле-еле смогла оторвать взгляд. Она совершенно не являлась моим типажом: я люблю более худых девушек. Но какая к чёрту разница? Я влюбилась в неё не из-за внешности, а из-за личностных качеств. И теперь, через призму недавно зародившихся чувств, Корин казалась мне прекрасной девушкой.
Захотелось даже сделать ей комплимент. Это ведь нормально, когда подруги делают друг другу комплименты, так? В этом нет ничего выходящего за рамки дружбы. Со стороны это бы выглядело так, будто я просто оценила её фигуру с эстетической точки зрения. Она не залезет ко мне в голову и не узнает, что я подразумевала...
– Но, что странно, они не воспитывали в строгости никого из нас, – продолжила она. Я вздрогнула, когда она вырвала меня из потока мыслей. – Всегда понимающе относились ко всему.
– Даже к твоему решению никуда не поступать?
– Да, даже к этому. Хотя я боялась им говорить.
На её загорелом теле наконец оказалась футболка, штаны скрыли широкие ноги, а на нежных плечах теперь лежала накидка, похожая на халат. Я с облегчением выдохнула, а моя подруга уселась рядом.
– И как они отреагировали?
– Да просто сказали, что уважают мой выбор, и всё. Они и сами образование получили не сразу. Работали, кем приходилось, а тогда выбор небольшой был. Это сейчас без образования ещё можно быть человеком и зарабатывать достаточно, а в их время...
Мы услышали стук, после которого в дверном проёме показалась голова миссис Остерманн.
– Всё готово, – бросила она. – Оставьте мне немного плова, я с вами не посижу. Мне нужно ещё с одним важным человеком созвониться. А может, и не с одним, – после этих слов она снова скрылась за дверью.
Мне многие говорили, что в моём характере есть что-то немецкое. Что ж, если бы эти люди увидели маму Корин, то они бы сразу забрали свои слова назад.
Мы зашли на кухню; у Корин сразу же запотели очки, и она принялась вытирать их краем футболки. Затем сняла накидку и бросила её на кушетку. Мой взгляд сразу устремился на её грудь. Чёрт, что я делаю? Я просто пришла в гости к подруге и сейчас буду с ней ужинать. И ничего больше не произойдёт.
А жаль.
– Тебе столько хватит? – спросила Корин и показала мне тарелку с пловом.
– Да, – кивнула я и сразу потянулась к тарелке, от которой приятно пахло свежей едой.
Послышался чей-то быстрый топот. Нетрудно было догадаться, что Тейлор решил поужинать с нами. Я немного занервничала: я не умею общаться с детьми и производить на них хорошее впечатление, а теперь мне придётся это сделать. Но как? Может, вообще спрятаться за кушетку, пока он тут? Не хотелось бы нанести ребёнку травму одним своим присутствием.
– Плов? Я тоже буду плов! – радостно вскрикнул Тейлор и остановился как вкопанный, глядя на меня. – А ты подружка Корин, да?
– Да, – протянула я. – Меня зовут Ру.
– Ру? Кру-у-уто! – он улыбнулся. – А я Тейлор.
Я мягко кивнула и застучала ногтями по столу. Брат Корин производил впечатление приятного человека. У него мило растрепались короткие тёмные волосы, горящие карие глаза казались оранжевыми, а румянец и мелкие родинки на щеках смогли бы покорить любого. А ещё он, как видно, был очень активным ребёнком. И это напрягло меня.
Он уселся на кушетку с краю, между нами присела Корин. Мы принялись есть и пару минут молчали. Самые долгие минуты в моей жизни. Я сначала намеревалась что-то сказать, чтобы скрасить неловкую тишину, но потом поняла, что делать этого не стоит. Просто сказала о том, что плов прекрасен, а оба моих спутника энергично закивали в ответ.
Через некоторое время Тейлор решил рассказать о своём школьном дне. В его возрасте я тоже так делала, вот только мои рассказы были по большей части об учёбе, а его – о друзьях. Здорово, что ему с ними повезло.
– Ру, а ты учишься где-нибудь? – брат Корин впервые за весь ужин обратился ко мне.
– Да. В университете.
– Вау! А кем ты будешь?
– Программисткой. С компьютерами работать буду, – пояснила я.
– Здо-о-орово! А я с рыбами хочу работать.
– Ихтиологом будешь? – уточнила я, вспомнив, что о нём рассказывала Корин.
– Да! Я знаю всех рыб как свои пять пальцев! – похвалился он.
– Ты очень способный, раз всё-всё про них знаешь.
– Мне учительница так же говорит! Сказала недавно, что я самый лучший в классе! – радостно рассказывал Тейлор. – Но меня одна девочка за это не любит. Говорит, что я за книжками всю жизнь проведу, и из-за этого от меня все друзья отвернутся.
– Почему она так считает? – поинтересовалась я.
– Корин сказала, что она завидует тому, что я такой умный, – он почесал в затылке, а потом добавил: – Это так странно. По-моему, не важно, какие оценки я получаю и сколько книжек читаю. Со мной ребята дружат, потому что я добрый и со мной весело.
Я удивилась правильности его мыслей. Они были совершенно простыми, но в то же время довольно мудрыми для его возраста.
– Ты правильно думаешь, – наконец сказала я.
Плов быстро закончился, а вместе с ним подошла к концу и наша увлекательная беседа. Я вызвалась помочь Корин помыть посуду, а Тейлор отправился в свою комнату, чтобы, как он сказал, дорисовать его любимую рыбу.
– Слушай, брат у тебя сообразительный, – отметила я. – Далеко пойдёт.
– Да, – с тёплой улыбкой протянула Корин. – Даже удивляюсь, откуда в нём столько света и тяги к новому. Я в его возрасте была более... Унылой.
– Я тоже, – с иронией согласилась я. – Пыталась, конечно, влиться в коллектив, но не вышло. Все одиннадцать школьных лет была одна.
– Почему не выходило? – поинтересовалась она, подставляя вилки под струю воды.
– Ну-у-у...
– Надеюсь, я не спросила что-то не то? – перебила меня Корин. От неожиданности я чуть не уронила тарелку.
– Нет-нет, всё в порядке, – на удивление спокойно сказала я.
Она удовлетворённо кивнула. Я продолжила мыть тарелки (которых осталось немного, ведь вместе мы справились довольно быстро) и параллельно начала свой рассказ.
– В начальной школе я вела себя как типичная зажатая зубрилка, которую любят все учителя без исключения. Иначе быть не могло из-за примера родителей с идеальной репутацией. Мне, к счастью, говорили не
«Будь паинькой, чтобы нравиться людям», а
«Людям с хорошими манерами легче идти по жизни». Но я, видимо, восприняла это слишком буквально и вела себя уж очень правильно.
– Сама додумала то, чего на самом деле нет?
– Можно и так сказать. Если я пыталась прибиться к одноклассникам, от меня шарахались. Потом, когда в нашей школе у большей части учеников происходил расцвет эмо-фазы, я открыла новую сторону себя. Совершенно другую. Пыталась найти единомышленников, думала, что мне скажут:
«Вау, Ру, а ты, оказывается, не такая уж и стрёмная, как нам казалось!», а в итоге снова оказалась в стороне.
Я повернулась в сторону Корин и увидела печаль в её глазах. Она определённо узнала в моей истории себя, и я почему-то была уверена в этом.
– Я всколыхнула что-то из твоего прошлого? – мягко поинтересовалась я, вытирая тарелку сухим полотенцем.
– Есть немного. У меня попыток влиться в коллектив было немного, но они всё же были. И каждая заканчивалась так себе.
Я отставила последнюю тарелку и уже хотела было сказать какие-нибудь слова поддержки, но Корин это оказалось не нужно.
– Но, знаешь, странно то, что в своём-то положении я смогла найти отношения, – весело сказала она. – Первую школьную любовь в одиннадцатом классе.
Корин вышла с кухни, таким образом предлагая мне вернуться в её комнату. Я была только рада снова оказаться в её обители: в ней, во-первых, было прохладнее, а во-вторых, находясь там, я чувствовала большее единение с подругой.
– У меня тоже были отношения в школе. Причём с одноклассниками. И это тоже странно, учитывая мою репутацию, – я пожала плечами.
– Видишь, мы с тобой противоречивые: вроде и не пользовались особым положением в классе, но всё равно заводили отношения внутри коллектива, – усмехнулась Корин.
Я решила зацепиться за эту тему. Подумала, что пора. Мы всего лишь чуть-чуть обсудили её личную жизнь, но я поняла, что в другой момент мне может не хватить смелости задать вопрос, который волнует меня.
Дверь в комнату Корин закрылась. Я набрала побольше воздуха в грудь и сразу сказала:
– Я могу задать личный вопрос?
– Давай. Посмотрим, смогу ли я на него ответить.
Ещё один глубокий вдох; такой, чтобы она не заметила моего волнения.
– Какие люди тебе нравятся? Ну, в смысле, какая у тебя ориентация?
Она задумчиво отвела взгляд, а затем вызывающе улыбнулась.
– Ориентация? Очень... Необычная.
– Необычная? – переспросила я и улыбнулась так же, как она.
– Да, – протянула она. – Скажем так: если бы мои родители узнали, они бы посчитали меня ёбнутой. Мне просто нравятся очень... Нестандартные люди.
Я кивнула и задумалась. Значит, она точно не гетеро. Возможно, би- или пансексуалка. Такие подробности в данный момент мне были не важны. Важно лишь то, что она тоже любит девушек. Гетеросексуалка бы так не ответила.
– Но ладно, я как-то неудачно пошутила, – с неловкой усмешкой добавила Корин. – На самом деле я гетеро.
Что-то внутри меня разбилось, словно стекло. Я резко опустила плечи. Сердце, казалось, упало куда-то в желудок. Это было слишком неожиданно и даже иронично.
– Ты... В смысле? А что тогда за нестандартные люди?
– Ах, это? Прости, что запутала. Я вечно в каких-то уебанов влюбляюсь. То агрессор, то «мамкин нитакусик», ну и всё в таком духе.
– А-а-а-а, понимаю, – я нервно засмеялась. – У меня в школе только такое и было.
Чувства были смешанные. С одной стороны, я пока влюбилась в неё не так сильно, чтобы страдать. Конечно, она была дорога мне, и такие тёплые чувства я давно ни к кому не испытывала, но всё это ещё можно как-нибудь подавить. А с другой, что-то в груди предательски кололо. Всё-таки мне было больно.
Послышался стук в дверь, которую Корин тут же отворила. Наверное, это было очень вовремя.
– Я дорисовал! – в комнату вбежал Тейлор, держащий в руках лист бумаги с чем-то цветным на нём.
Затем этот лист оказался в руках Корин. Она рассматривала рисунок, и лицо её с каждой секундой теплело.
Я зачем-то встала и заглянула ей через плечо. На листе бумаги была изображена рыба, немного похожая на прямоугольник. Она была полосатой, с маленьким жёлтым хвостом. Тейлор даже попытался сделать текстуру воды (или её подобие): по всему листу растянулись еле видные синие полоски. Внизу квадратным почерком было написано название рыбы: «Императорский ангел или Pomacanthus imperator». Видимо, он так старался над этой рыбкой, что и название решил записать официально. Удивительно, что без ошибок. Я почему-то сразу представила, как он кропотливо списывал заковыристые названия из интернета. Или, может, я принижаю достоинства брата Корин, и на самом деле он запомнил и сам написал?
– Ты умничка! – протянула Корин, вернула ему рисунок и потрепала его по голове. – Правда, Ру?
– Да. Вырастешь прекрасным ихтиологом, раз так красиво рыб рисуешь, – робко сказала я.
– Да? Было бы круто! – Тейлор слегка подпрыгнул на месте и указал пальцем на рисунок: – А хочешь, расскажу тебе про вот этих рыб?
Я замялась и, нащупав стул сзади меня, присела. Корин, которая уже стояла позади своего брата, с доброй улыбкой хихикнула и с некоторым сочувствием посмотрела на меня. Я легонько покачала головой, глядя на неё, но затем приняла более удобную позу и серьёзно сказала Тейлору:
– Давай.
Он сел в позу лотоса на ковёр, оказываясь напротив меня.
– В общем, они водятся в Индийском и Тихом океанах, но только там, где тепло. Обитают в коралловых рифах и в глубоких лагунах. Питаются губками и оболочниками. А ты знаешь, кто такие оболочники?
Я с удивлённым видом покачала головой.
– Это такие... Ну, как тебе объяснить... Они похожи на большую почку! Вернее, на мешок в форме почки.
Я незаметно хихикнула.
– А ещё императорские ангелы живут до четырнадцати лет! – заключил он. – Вот такие вот они.
– Здорово, – протянула я. – Такому ихтиологу, как ты, не страшно будет доверить будущее наших водоёмов.
– Конечно! – сказал Тейлор и вскочил со своего места. – Ну, я пойду пока. Если захотите ещё что-нибудь про рыб послушать, то зовите!
Я от неожиданности растерялась и кивнула с какой-то кривой улыбкой. Брат Корин выбежал из её комнаты и аккуратно закрыл за собой дверь.
– Ты ему понравилась, – отметила Корин и подошла к подоконнику.
– Я? – опешила я и пошла следом, чтобы смотреть ей в глаза. – Я детей обычно пугаю.
– Да ладно тебе! – она махнула рукой и присела. – Вы явно друг другу приглянулись. Оба.
– Ну... Ну да, – нехотя признала я. – Он милый. Наверное, единственный ребёнок, который мне полюбился.
– А я говорила! Его все любят. Он чем-то похож на меня в его возрасте. Только я была не такой активной.
– Итан таким же был. У нас была прекрасная семья: родители, девочка-демон и примерный сыночек.
Корин хихикнула.
– Наверняка тебе часто ставили его в пример.
– Да нет, – я пожала плечами и постаралась уместиться рядом. Всё-таки на этом подоконнике действительно могут уместиться три человека. – Разве что мама изредка. Правда, очень-очень редко. А так мы были очень разными, но нас любили и ценили одинаково. И это не было пустыми словами: я это чувствовала.
– А вы? Вы друг друга любили?
Я хмыкнула.
– Не знаю.
– В смысле?
– Ну... Вот так вот, – я улыбнулась, чем вызвала волну негодования у подруги. – Я относилась к нему... Нейтрально. С самого детства. А потом – пубертат. Я стала завидовать тому, что у него просто туева хуча друзей, а у меня никого нет. И вот так вот мы стали конфликтовать. Вернее, я стала. Ему всё равно было, что странно.
– Но сейчас вы близки, да?
– Да. Считать друг друга чужими было бы кощунством после всего дерьма, что мы прошли вместе.
– А как это началось? Ну, в смысле, что стало отправной точкой для налаживания отношений?
Я уселась на подоконнике поудобнее и начала рассказ.
***
Девятый класс. Я пришла домой со школьной дискотеки. Лучше бы не ходила туда, конечно.
Мой парень, с которым мы были вместе два месяца, публично опозорил меня и сказал всем, что встречается со мной лишь из жалости. Я не дождалась окончания мероприятия и, не оглядываясь, побежала домой.
Теперь я лежала в своей комнате, уткнувшись лицом в подушку, и истерически рыдала. Подушка заглушала все звуки. В ином случае о моей истерике знала бы вся округа.
Вдруг дверь противно скрипнула. Послышался голос Итана. Я не видела его самого, так как была, скажем так, занята более важными делами.
– Ру-у-у-у, – шёпотом позвал он.
– Отстань, – пробормотала я, не отрывая лица от подушки. Разумеется, он ничего не услышал.
– Ру-у-у-у! – повторил он чуть громче.
«Вот же наглый пиздюк», – подумала я. «Видит же, что сейчас не до него».
Я приподнялась и с обидой крикнула ему:
– Отъебись, Итан!
– Но...
–
Выйди отсюда нахуй! – истошно закричала я. – Просто выйди!
Он поспешно выбежал и закрыл дверь.
Я продолжила реветь. Было больно; я понимала, что кроме того парня у меня никого не было. Отношения с родителями были так себе из-за моего отвратительного поведения в то время. Друзей тоже не было. Итана я терпеть не могла.
Я осталась совсем одна. Больше я никому не нужна.
Дверь снова скрипнула, но у меня уже не было сил на повторные крики. Я даже подняться не смогла. Внезапно я услышала, как что-то тканевое опустилось на комод рядом с моей кроватью.
Я удивлённо приподнялась. Еле-еле смогла разглядеть, что происходит: в глазах потемнело от резкого подъёма, да и слёзы закрывали обзор и делали всё слишком мутным.
На комоде лежала чёрная футболка. Я развернула её и опешила, когда увидела на ней обложку любимого альбома группы «Omnium Gatherum». Их песни спасали меня в самое смутное время и давали мне сил жить.
Дело в том, что точно такую же футболку недавно порвали мои одноклассницы. А я настолько сильно эмоционально привязалась к этой вещи, что не представляла себя без неё.
Рядом стоял Итан, скрепив руки в замок и смущённо улыбаясь.
– Ты... Откуда? – полушёпотом спросила я, напрочь забыв про истерику.
– Купил, – брат пожал плечами. – Подумал, что ты обрадуешься. У тебя и так в последнее время настроение было не очень. Она дешёвая совсем была, мне денег как раз хватило.
Я открыла рот от удивления и стала сверлить его взглядом. Он потратил свои деньги на футболку для меня!
Для сестры, которая ненавидит собственного брата и каждый день находит повод обосрать его. Чем я заслужила такое отношение?
– С-с-спасибо, – пробормотала я, уселась на кровать и провела рукой по футболке. Рассмотрела каждую её деталь. – Точно такая же, как и была!
Улыбка смогла пробиться на моём лице. Итан от этого по-доброму засмеялся.
– Не за что! – выпалил он и побежал к себе.
Да, это меня порадовало. Больше, чем что-либо за прошедший месяц. И тогда я на секунду подумала, что всё-таки не осталась одна.
***
– Футболку я до сих пор храню, – сказала я, опережая вопросы Корин. – Она была размера на три больше, я в то время только такое и носила. А сейчас я, конечно, выросла, и она мне почти идеально подходит. Рисунок уже совсем выцвел и потрескался, но я всё ещё ношу её дома.
Корин долго-долго смотрела на меня с доброй улыбкой. Ей действительно было интересно слушать. Удивительно, но она была первой, кому я об этом рассказала.
– Это невероятно мило, – наконец сказала она. – А он знает, что ты до сих пор хранишь футболку?
– Конечно. И это его очень радует. Да и для меня самой это как символ нашей братской любви.
Мы ещё немного поболтали о семье. Я рассказывала всякие забавные истории, связанные с Итаном, а Корин всё так же слушала, не отводя взгляда. Мне было до безумия приятно, что ей это интересно.
В конце концов усталость начала брать верх: я забывала совершенно простые слова и делала более длинные паузы между фразами. Тогда-то я и поняла, что, наверное, пора возвращаться домой.
Мысли о нашей встрече сопровождали меня ещё долго: пока я ждала маршрутку, ехала на ней до дома, принимала вечерний душ и пыталась уснуть. Перед глазами маячил образ Корин в уютной домашней одежде, в ушах звучал её голос и нежное «Я была рада провести с тобой время», которое она сказала, когда я покидала её квартиру.
И в то же время в животе как будто зияла огромная дыра, когда я думала о нашем вечере.
Нет, я справлюсь с этим. Я не теряю голову от любви, не делаю человека центром своей маленькой вселенной, даже если этот человек – Корин. Да, у нас ничего не выйдет в романтическом плане, но в первую очередь я считаю её своей подругой. Нужно будет просто переболеть. Вопрос лишь в том, на сколько это затянется.
