Сладкие поцелуи и горькие пересдачи

Занятие в художке прошло быстро. Даже слишком быстро. Оно помогло мне отвлечься от негативных мыслей настолько, что домой я даже не хотела возвращаться: там я останусь наедине со всем своим дерьмом. Радовало только то, что одна я буду не весь вечер. Все автобусы, маршрутки и трамваи с ближайшей остановки я каким-то образом пропустила. И без того высокие цены на такси взлетели ещё больше, так что я решила дойти до другой остановки, чтобы дождаться хоть какого-то транспорта там. Пешком почти час, да, но был ли у меня выбор? Большой город – это, конечно, хорошо, но бывают и такие неприятности. Я надела наушники, которые приятно грели мои уши, и включила музыку, перебивающую все звуки снаружи. Прижала поближе Эдгара, обняв его одной рукой (а от его плюшевого тельца становилось гораздо теплее), и двинулась вперёд. Спустя десять минут или где-то три песни я почувствовала, что кто-то тронул меня за плечо из-за спины и попытался развернуть на себя. Я обернулась и опешила. Мне во все тридцать два улыбалась Корин. Я даже не сразу поняла, что нужно снять наушники и выключить музыку. – Привет! – с искренней радостью сказала она. – Привет, – я попыталась придать своему голосу максимально естественную радостную окраску. Пока я думала, что сказать, на ум пришло спасительное воспоминание: она сегодня ходила сдавать на права. Теперь мне не придётся мяться и криво лыбиться, ведь тема для короткого бытового разговора есть. – Сдала? – Да! – она вытащила из кармана свои права. – С первого раза, прикинь! – Ого... Я экзамен по вождению три раза проваливала, – протянула я. – Поздравляю! – Спасибо! Ты домой сейчас, да? – Да... Нужно до улицы Хокинга дойти, на ближайшей остановке что-то транспорта никакого нет. – Так зачем тебе так далеко идти? Могла бы здесь хоть на что-нибудь сесть, а потом пешком дойти до дома, например. Или пересесть. – То же самое по времени будет. Не вижу разницы. А пересесть не на что. Корин задумчиво кивнула. – Ты ведь знаешь короткий путь? Минут двадцать точно сэкономишь. – Нет... – Пойдём, я покажу, – Корин не дала мне договорить и потащила меня за руку в сторону дворов. – Заодно расскажешь, откуда у тебя такая прекрасная акула. Я нервно засмеялась и начала рассказывать. Не то чтобы мне хотелось сейчас быть в чьей-то компании, но сказать я об этом никак не могла. Да и мне почему-то показалось, что в присутствии Корин я смогу принять правильное решение по отношению к ней же. Надеюсь, оно не усугубит ситуацию. Удивительно, но за два с половиной года жизни в столице я ни разу не была в местах, по которым меня сейчас водила Корин. Я не знала, чего от них ожидать, но в итоге увидела то, о чём думала в последнюю очередь: кладбище. Оно довольно хорошо вписывалось в общую картину с довольно старыми панельками, серостью и туманом. – Мы пойдём через кладбище? – уточнила я. – Да. Жутко, но зато короче. – Напугала кота сосиской, – прыснула я. – Я половину подросткового периода провела на кладбищах. – Я надеюсь, просто гуляя, – напряжённо сказала Корин. – Просто гуляя, – подтвердила я успокаивающим тоном. Кладбища с тех пор не вызывали у меня никакого эмоционального отклика; как максимум они заставляли вспоминать прошлое, которое казалось таким далёким, что я иногда удивлялась, обнаруживая такие воспоминания у себя в голове. Человеческая память – странная вещь. А чувства – ещё более странная. Корин решила заполнить тишину. Она что-то весело рассказывала вот уже минут десять, а я вновь засмотрелась на неё, хотя всё это время старалась так не делать. Обвела взглядом контуры её пучка из дред, тонких очков. Задержалась на губах, которые она традиционно накрасила чёрной помадой. Представила, как могла бы смазать эту помаду своим поцелуем. И сразу стало так больно, так горько, что я закусила губу и резко отвернулась, стала легонько царапать ногтями ладонь. Образ Корин привлекал своим теплом, и на фоне кладбища он явно выигрывал, но уж лучше бы я продолжала рассматривать могильные кресты. «Все беды от того, что я оттягиваю неизбежное. И самообман, и враньё близким – всё это из-за нежелания принимать горькую правду», – это сказал какой-то голос в голове. Такой же низкий и ровный, как мой, но какой-то... Не мой. Мне так показалось. И он не унимался. – Ру, что с тобой? – внезапно спросила Корин. – А? – я быстро повернулась в её сторону. – Мне почему-то показалось, что что-то случилось, – объяснилась она. – А-а-а... Нет, тебе показалось, – неуверенно ответила я. Она так же неуверенно кивнула и, помолчав чуть-чуть, продолжила рассказывать. Певучий голос Корин снова заглушил тот самый назойливый, что внезапно решил проснуться. «Я могу закончить всё сейчас. Меня здесь никто не держит. Я могу просто взять и уйти, а могу вдобавок к этому ещё и сказать правду», – всё настойчивее повторял он. Он как будто мозги мне съедал. Но был ли он от этого неправ? Нет, конечно нет. Уйти сейчас – это хорошая идея. Я могу сослаться на нежелание проводить время с кем-либо, и Корин меня поймёт, не обидится и отпустит «восстанавливать социальную батарейку». – Ру, – Корин тронула меня за руку, – точно всё в порядке? Ты сегодня выглядишь потерянной. Две пары по-своему тревожных глаз встретились. От её взгляда я почему-то подумала, что увиливать больше не смогу. Почувствовала себя такой уязвимой, такой беспомощной, как будто мама попросила рассказать о том, что меня тревожит. Вроде и хочется выговориться, а вроде и... Нельзя. – Я просто... Устала немного. От людей особенно, – промямлила я. – Так что ж ты молчала? – оживилась она. – Я пойду тогда – мне в противоположную сторону надо, а ты отдыхай. – Угу. Спасибо. Она широко заулыбалась и помахала мне рукой. Я попыталась улыбнуться так же. Вышло, по всей видимости, плохо. Мы развернулись и пошли каждый своей дорогой. Ноги не шли. Сделав пару шагов, я остановилась как вкопанная. Хотя скорее закопанная в могилу своих собственных противоречий. Я ведь после психотерапии говорила о том, что делиться своими чувствами важно, а сейчас засовывала их подальше ото всех. Я всегда топила за честность (в первую очередь с собой), а сейчас врала самым близким людям и себе. И что самое главное – я всем говорила уходить от людей, которые делают им больно, но сама общалась с таким человеком уже месяц. Какая же я дура! – Корин, – позвала я, не оборачиваясь. – А? – она тотчас же подошла ко мне. Смотреть ей в глаза было невыносимо. А снова и снова замалчивать происходящее было ещё хуже. Пути назад больше не было. – Я... Я не могу так! – полушёпотом выпалила я. – Я влюблена в тебя, понимаешь? Я знаю, что ты не любишь девушек, я думала, что смирюсь с этим фактом и всё будет как раньше. Но... Нет. Я не смогла. И не смогу. Я не нашла смелости посмотреть ей в лицо, но краем глаза видела, как у неё открылся рот от удивления. Она нервно дышала и пыталась что-то сказать, но слов не было. Мне стало стыдно и очень плохо; настолько, что я чуть не пошатнулась. – Прости, – наконец сказала Корин. – Если бы я сказала раньше, если бы обсуждала с тобой... – Не вини себя, – на удивление спокойно ответила я и даже посмотрела на неё. – Так вышло. Такое бывает. А потом пришёл черёд той самой фразы, которую я еле-еле выдавила из себя. И она ощущалась так, как будто я выпила суперкрепкий кофе, смешанный с керосином. – Я больше не могу общаться с тобой в дружеском ключе. Вообще. Не смогу отдалиться так, чтобы потом вернуться. Я пробовала так с другими, правда. – Я такая же, так что прекрасно понимаю твои чувства, – ласково сказала девушка. – Мне жаль, что наше общение обрывается вот так, но я не хочу, чтобы ты страдала из-за меня. И зачем она такая замечательная? В ответ я кивнула и пробормотала какие-то слова благодарности. Слёзы слишком резко подступили к горлу; я нервно сглотнула, чтобы не выпустить наружу ни одной. Не хотелось показывать свою грусть перед ней. Во-первых, она ни в коем случае не должна чувствовать вину за произошедшее. А во-вторых, если она по привычке начнёт успокаивать меня, то я точно разревусь. Нужно было срочно вернуться домой, чтобы не откинуться прямо на этом месте. «Хотя было бы удобно. В таком случае далеко ходить бы не пришлось, чтобы похоронить меня», – промелькнуло в голове. Сарказм вырабатывался уже по инерции, но почему-то не помогал почувствовать себя лучше. – Я поеду. – Угу. Я спешно накинула шоппер на плечо и быстро зашагала по тропинке обратно. – Ру, – вдруг позвала она. – Да? – я обернулась. – С тобой было офигенно, – сказала она. Я шумно вздохнула, снова чувствуя тошнотворную горечь. – С тобой тоже. Спасибо, – пробормотала я и ушла. Теперь уже окончательно. Она всегда оберегала меня от проблем и подставляла плечо, когда я в этом нуждалась. Но что если теперь проблемой является она? Абсурд. Просто абсурд. Моя родная Корин с таким звонким голосом, нежной кожей и тёплыми карими глазами не может быть моей главной болью! Как теперь не думать о ней, если в такие ебаные моменты меня успокаивали только мысли о ней? Я представляла, как приду домой, нажалуюсь ей на всё и всех и мне станет легче. В этот раз бы не сработало. Холодный резкий ветер дул прямо в лицо, заставляя съёживаться. Даже Эдгар под боком не помогал согреться. Меня трясло скорее от собственного бессилия и от общей безысходности. Больше я не буду ей жаловаться. Больше я не буду думать, как давить свои чувства. Всё будет по-другому; неизведанно, страшно и совершенно по-новому. И прийти на кладбище было, наверное, очень символично.

***

Я сняла ботинки, аккуратно повесила пальто, положила Эдгара около вешалки. Всё выглядело так, будто я в совершенно обычный день вернулась домой. Затем я прошла в ванную, вымыла руки. Наконец оглядела себя. Взгляд упал на стрелки. Длинные, тонкие, их конец резко уходил вверх. Такие стрелки меня учила рисовать Корин. «Ты приняла импульсивное решение», – сказал ещё один голос в голове; снова похожий на мой, но ещё более отличающийся. «Ты всё испортила. Не надо было этого делать», – он скорее не говорил, а шипел, как змея, попутно пуская мне в кровь капли яда. Слёзы полились так легко, что я даже удивилась. Теперь я могла реветь сколько угодно. Я ведь совершенно одна в пустой, тёмной и холодной квартире. Я опустилась на пол рядом с кроватью, обняла колени и вцепилась в одежду зубами. Было слишком больно на душе. Меня как будто душили и царапали невидимые демоны. Они сдавливали горло так сильно, что я не могла дышать. Глаза болели так, будто демоны пытались их вырвать. Я до боли закусила палец, чтобы попытаться вдохнуть хоть капельку воздуха. Хотелось согнуться пополам, не чувствовать ничего. Если бы была возможность, я бы прокричала что-нибудь в пустоту. Возникло чувство, что я схожу с ума. Как будто я осталась совсем одна и сижу сейчас в комнате с мягкими стенами. Я потеряла невероятно дорогого человека – подругу. Человека, ближе которого у меня был только брат. Зачем я это сделала? Зачем позвала её и позволила себе сказать то, о чём так долго думала? Вдруг это действительно было импульсивное решение? Вдруг я пожалею об этом? Со временем воздух снова начал поступать в мои лёгкие, невидимые демоны наконец отступили. Перед глазами мельтешила моя собственная квартира, в которой я еле-еле сориентировалась. Я дрожала. Легла прямо на холодный пол, постучала ногтями по линолеуму. Прочувствовала каждой клеточкой кожи температуру и текстуру пола, проанализировала это у себя в голове. Вот так заземляться меня научил Итан. Удивительно, что это помогает. Позже я медленно и нехотя встала, шатаясь, подошла к кувшину с чистой водой и сделала жадный глоток. Холодная вода пролилась на часть одежды. Я вздрогнула. Сквозь шум в ушах услышала уведомление из Дискорда. Ноутбук я, видимо, выключить забыла. Позвонила Рене. Как же она охренеет, когда увидит меня вот такой. От резких движений закружилась голова, но я всё-таки смогла быстро подбежать к кровати, взять ноутбук и ответить на вызов. – Ну привет! Ты как? – мягко поинтересовалась она. «Значит, в темноте красноты моих глаз не видно. Хорошо», – подумала я. – Привет, – прохрипела я и тут же прокашлялась. – Хуёво. – Что такое? – Мы прекратили общаться, – усмехнулась я. – Я не могу так. Не могу видеться с ней и делать вид, что всё в порядке. Для меня проще оборвать всё и забыть о ней. Я громко шмыгнула носом и приподнялась. В этот момент Рене, видимо, заметила моё «прекрасное» лицо. – Господи, Ру... Мне действительно очень жаль! – я слышала в её голосе искреннее беспокойство, и это даже на мгновение приободрило меня. – Что я могу сделать для тебя? Может, мне приехать? – Ты ведь темноты боишься. Сейчас уже поздно, а мой район слабо освещён. Она тихо ойкнула и закусила губу, как будто только сейчас вспомнила о своём страхе. – К тому же через полчаса должен Итан приехать, – продолжила я, чтобы не смущать её. – На этот вечер мне поддержки будет достаточно. Девушка кивнула, печально глядя на меня. – Словесная поддержка тебе не поможет? – Думаю, нет. Мне просто нужно пережить это. – Может, ты хочешь выговориться? – Не очень. – Завтра в универе буду целый день с тобой. Тебе станет от этого легче? – Не знаю. Надеюсь. Я отвечала коротко и сухо. Она огорчённо опустила плечи. То ли от того, что я сомневаюсь в исцеляющих способностях разговоров с ней, то ли от того, что она чувствует бессилие. – Рене, – я поспешила оправдаться, – не думай, что твоя забота проходит мимо меня. Мне действительно стало чуть-чуть лучше сейчас. В таких ситуациях мне мало что помогает, но мне приятно осознавать, что ты беспокоишься обо мне. Она взглянула на меня яснее и заметно приободрилась. – Я бы с удовольствием сделала больше, если бы могла, но раз тебе даже этого достаточно, то я очень рада. Девушка улыбнулась. Улыбнулась и я, понимая, что не расстраиваю её. – Дождёшься Итана? – Да, он скоро приедет. – Хорошо. Тогда пока, – она махнула рукой. – И обязательно пиши, если понадобится моя поддержка! – Конечно, – я закивала. – Пока. Звонок завершён. Сразу появилось чувство пустоты и нехватки человеческого тепла. Я закрыла ноутбук и снова улеглась на плюшевую акулу. Только прикрыв глаза, я поняла, как же сильно они болели. И голова тоже. Мало того, что херово было на душе, так ещё и физически было не лучше. Дерьмо. Я на время потеряла абсолютно все чувства: жалость и ненависть к себе, боль, тяжесть, негодование. В груди зияла большая дыра, а дальше не было ничего. Через некоторое время я вздрогнула от звука открывающейся двери. Наконец-то он приехал. Наученная горьким опытом, резко вставать я не стала, хотя очень хотела. Хорошо хоть, что привыкла не закрывать дверь к приходу брата. – Ну что, программистка, жопа к стулу не приросла ещё? «Придурок», – сразу пронеслось в голове. Эта мысль даже заставила меня улыбнуться. Я выбежала в коридор, щурясь от света, который Итан так любил включать по приходу домой. – Оу, ты... Что случилось? – взволнованно поинтересовался он. – Всё закончилось. По моей инициативе. Итан поставил на пол пакеты и взял меня за руку. – Руки вымой сначала, – буркнула я. – Я пакеты разберу. Он цокнул языком, но послушно прошёл в ванную. Хорошо всё-таки, когда у тебя есть брат, который покупает тебе еду к просмотру фильма. Да и просто так может. Плохо, что он половину потом съедает. Козёл. Через пару секунд я услышала, как он выключил свет в ванной и закрыл дверь. Я успела выложить из пакета лишь две упаковки попкорна. – Быстро ты, – сказала я, не оборачиваясь. – А что мне долго возиться, если тебе нужна помощь? – уверенно и с какой-то агрессией проговорил Итан. Он говорил так только тогда, когда сильно волновался за кого-то. Я закусила губу и зажмурилась. – Как ты себя чувствуешь? – полушёпотом спросил он. – Я... Не знаю. Я ничего не знаю, Итан. Я резко развернулась и прижалась к нему. Слёзы уже не шли. Мне просто хотелось человеческого тепла, а такое редко бывает. Итан вздрогнул от такого внезапного порыва, но быстро среагировал и обнял меня в ответ. Никто не дарил мне такие тёплые объятия. Даже мама с папой. А ещё только у моего брата были такие нежные руки. Мне очень нравилось, когда он гладил меня по волосам, пытаясь успокоить. Это действовало лучше любой психотерапии. Кстати, о психотерапии... – Я должна рассказать тебе, да? – я быстро отпрянула и посмотрела Итану в глаза. – Только если ты готова к этому. – Я-я-я.. Я готова, – я энергично закивала и отошла, чтобы присесть на стул. Итан сел напротив.