I won't let this build up inside of me
I catch in my throat
Choke
Torn into pieces
I won't — No
I don't want to be this
Slipknot – Vermilion pt.2
***
– Итак, – Итан откинулся на спинку стула и поправил очки, – что произошло на вашей встрече? Я прокашлялась. Вся текущая обстановка выглядела как настоящий сеанс психотерапии. Но брату, в отличие от психолога, рассказывать было гораздо проще. – Она сначала не пришла в художку. Потом мы случайно встретились на улице. Она предложила проводить меня на остановку и срезать путь через кладбище. По пути рассказывала что-то, а я шла, не вслушиваясь в её речь вообще, и думала о том, как она прекрасна, – последние слова я пробормотала с обидой на саму себя, представляя, как глупо это звучит со стороны. – И примерно в этот момент я поняла, что не могу больше. Она вызывает во мне слишком много чувств, с которыми я не в состоянии существовать. И это в совершенно обычной бытовой ситуации! Мы просто рядом, блять, шли! «Зря вспылила», – тут же промелькнуло в голове. Я сделала несколько глубоких вдохов. Итан в свою очередь постоянно кивал, сведя брови к переносице. Он уже проанализировал всю ситуацию, я это знала. – Сначала я сослалась на усталость и попросила оставить меня в одиночестве. Мы почти разошлись, а потом я вдруг решила признаться. Всё. – Как она отреагировала? – На обе новости спокойно и понимающе. Как всегда, – последние слова я проговорила совсем тихо, опустив голову. Почему-то снова захотелось расплакаться, но я сдержалась. Всё ведь только начиналось. – Я сказала это без лишних эмоций. Старалась, чтобы она не чувствовала вину. Вроде даже получилось. Итан ещё несколько секунд молчал, обдумывая всё сказанное мной. Тишина помогла ненадолго расслабиться. – Что из всего происходящего волнует тебя больше всего? Я задумалась. Да если так подумать, то меня всё волнует! Во-первых, я оборвала общение с близким человеком. Во-вторых, я всё ещё пытаюсь справиться с невзаимной влюблённостью. А в-третьих... Я абсолютно точно не должна была этого делать. – Я всё сделала неправильно, Итан, – после короткой паузы выпалила я. Эмоции потихоньку начали брать верх над разумом. – Это было импульсивное решение. Я разве не могла потерпеть и отдалиться, как все нормальные люди? У других ведь получается, да? Почему я опять выёбываюсь? Так резко оборвала всё, а зачем? Я обессиленно стукнула по столу и нервно поправила волосы. – И ничего уже не изменишь. Я так по-дурацки загнала себя в эту ситуацию. Опозорилась сама, заставила её чувствовать вину и неловкость. Почему я такая... Нужное слово не приходило на ум. Я закусила губу и постаралась выровнять дыхание, чтобы наконец начать нормально мыслить. Не вышло. – ...Нелогичная? Странная? Как будто снова в девятом классе учусь! – выпалила я. – Бред. Просто бред. Я чувствовала на себе взгляд Итана. Сожалеющий, нервный, беспокойный. Он хотел поддержать меня как брат и как специалист одновременно. – Ты не неправильная, – робко начал он. – Ты просто весь этот месяц была ослеплена разными эмоциями и чувствами. Они захлестнули тебя с головой... – Как в школе, Итан! – выкрикнула я. – Я веду себя лет на пятнадцать! И ум у меня как будто на том же уровне! Я резко встала, подошла к кувшину с водой и прямо из него сделала несколько глотков. – «Захлестнули с головой»... Да какого хуя?! – обиженно крикнула я. – Я ведь уже не та маленькая девочка! Я могу мыслить здраво, даже когда влюбляюсь в людей. Я логик, понимаешь? – я повернулась в сторону брата, стараясь уловить в его взгляде поддержку. – Я всё сначала пропускаю через мозг, и только потом через сердце. На секунду в квартире воцарилась тишина. Я плюхнулась на стул и опёрлась на стол руками, а затем, кажется, сама ответила на все вопросы, что были у меня в голове. – Я не могу. Не могу принять того, что чувства могут брать надо мной верх. Из-за этого я сама себе кажусь слабой. Маленькой. Беззащитной. Как будто мной легко манипулировать и управлять. Я не хочу быть такой. Понимаешь? Не хочу. Стало больно и обидно после всего, что я наговорила. Я понимала, что отчасти говорю неправильные вещи, что воспринимаю всё не так, как нужно, но не могла перестать этого делать. Самобичевание сейчас казалось самой правильной в мире вещью. Я как будто топила саму себя, но погрузиться на дно мне никак не удавалось. Что-то всё-таки толкало меня наверх. Итан шумно выдохнул. Я еле заметно взглянула на него, позволяя начать говорить. Он только этого и ждал, не желая меня перебивать. – Знаешь, почему ты так мыслишь? – спокойно спросил он. Я выпрямилась и стала внимательно слушать. – Потому что твоё поведение сейчас напоминает тебе твою школьную версию. Со школой у тебя связаны по большей части негативные воспоминания. Неудачные опыты отношений, невозможность влиться в общество сверстников, недопонимание между тобой и родителями. Ты тогда всё принимала близко к сердцу и отключала голову. Я вяло кивнула. – Говорю тебе одновременно как специалист и как близкий человек: ты сейчас и ты в школе – два разных человека. Влюблённость имеет свойство захлёстывать человека с головой, но это не значит, что после этого он становится уязвимым. Нет ничего плохого в том, чтобы поддаться этому влиянию. Нет ничего плохого в том, чтобы из-за этого совершать ошибки. От этого просто не отвертишься. Ты не можешь контролировать свои чувства, как бы тебе не хотелось. Я молчала и осознавала всё, что сказал мне брат. Вспомнила, что год назад то же самое мне говорил психолог. Прошёл год, а я так ничего и не усвоила. – Мне ведь Рид то же самое говорил, – напомнила я. – Говорил, – подтвердил он. – А теперь ты это повторяешь, потому что я ничего не усвоила. Я ведь думала, что проработала эту сторону в себе. Неужели всё зря было? Меня захлестнуло отчаяние. На психотерапии мою личность буквально пересобрали, я даже поверила в то, что могу стать совершенно другой. И я ей стала. Только ненадолго. Неужели я действительно ничему не могу научиться? Неужели я навсегда останусь школьной версией себя? – Эта сторона преследовала тебя довольно долго. Ты умница, ведь ищешь пути борьбы с ней. Но первый путь, который ты всегда избегаешь, – это принятие. Принятие самого существования этой проблемы как минимум. – Я... Знаю, что я иногда пренебрегаю своими чувствами, – нехотя проговорила я. – Просто знаю. Считай, что приняла. – Но ты игнорируешь другой факт, – Итан поднял указательный палец вверх. – Скачки в таком деле – это нормально. Ты в прошлом году действительно научилась принимать свои чувства. По крайней мере, мне так казалось по твоему поведению. – Это правда. Я могла. – А сейчас ты столкнулась со стрессом. Представь себе, ты впервые за долгое время так привязалась к человеку! Поэтому и пошла по проверенному пути. Это не значит, что у тебя не получается. Это значит, что тебе к этому нужно привыкнуть. Я прикрыла глаза. Принятие – это тяжело. Особенно когда принять нужно ту сторону, которую ты убивала ещё с юных лет. – Я просто боюсь навсегда остаться школьной версией себя, – призналась я. – Упрямой, закрытой, токсичной. Я ведь знаю, что я не такая. – Ты хочешь меняться, – подчеркнул брат. – Желание – это первый шаг на пути к изменениям. Ты понимаешь, зачем тебе это нужно, а значит, какой-то толчок уже есть. Я в очередной раз замолчала. Он говорил абсолютно правильные вещи, но я не спешила принимать их за чистую монету. Вдруг это было только для того, чтобы утешить меня? «Нет, Итан слов на ветер не бросает, тем более таких», – сразу подумала я и успокоилась. Сомневаться в компетентности моего брата – это худшее, что можно себе представить. – Пожалуйста, запомни мои слова, – с тоской и мольбой сказал Итан. – Пусть они хорошо отложатся у тебя в голове. – Я запомню. Обязательно, – уверенно ответила я. – Спасибо. Он успокоенно кивнул. Теперь внутри меня была пустота. Хочешь – бери и наполняй чем угодно. Правда, казалось, если хоть одна капля новых эмоций попадёт в меня, то я рассыплюсь на мелкие части. – Я запишусь к психологу, – заключила я. – И так хотела, а сейчас ещё больше поводов появилось. – Снова к Риду? – Да. Думаешь, выгонит? Мы одновременно заулыбались. Теперь самоирония помогала справиться с негативом. – Конечно, – ответил Итан. – Если бы ко мне пришла бывшая клиентка с такой же проблемой, как и в прошлый раз, я бы её к чёрту послал. Мысль о моём психологе грела душу. Он всегда мягко рассказывал мне, откуда что берётся, говорил не торопиться и побольше обращаться внутрь себя. Наверное, обычное поведение квалифицированного специалиста, но этот факт не умалял его достоинств. – Он же не гомофоб? – уточнил Итан. – Нет. Так что могу рассказывать ему всё без утайки. Брат одобрительно кивнул. – Это самое главное. Я потянулась к телефону, чтобы ему написать, но в последний момент убрала руку. Сейчас мне хотелось совершенно иного. Как минимум – не принимать серьёзных решений. Я слишком устала от них. Как максимум – расслабиться так, как я привыкла. – Знаешь, что мне сейчас захотелось сделать? – с лёгкой улыбкой сказала я. Итан выжидающе посмотрел на меня. – Взять гитару и что-нибудь сыграть, – на выдохе произнесла я. – Своё. Не то, что я уже знаю. Коряво, с пятисотой попытки, но сыграть. Он посмотрел мне в глаза со смесью удивления и восторга. – Ты черпаешь вдохновение из негативных эмоций? – Да, получается, что так, – несколько отстранённо ответила я. – В последнее время, когда я злюсь, то сразу берусь за гитару. Это происходит как-то неосознанно. – И тебя не раздражают неудачные попытки? – удивился брат. – Нет, – усмехнулась я. – Меня мало что может вывести из себя в такие моменты. Это как будто... Исцеляет. Итан ещё раз пристально меня оглядел. В его глазах я видела не только прежнюю смесь удивления и восторга, но и что-то гораздо более приятное. Гордость. – Ты знаешь, я всего лишь полгода учу людей гитаре, но уже могу с уверенностью сказать, что таких упорных учеников у меня никогда не было. И, возможно, не будет. Он встал со стула, взял гитару. Проверил, не расстроена ли она, подкрутил несколько колков и протянул её мне. – Сыграй что-нибудь. Пожалуйста. Я была рада сделать это. Вложить в игру все эмоции, которые пережила за этот удивительно долгий день, и отпустить их. Они растворятся в пространстве так же, как и звуки дребезжащих струн. Медленно, плавно, совсем незаметно, оставляя после себя приятное и вместе с тем горькое послевкусие. Но одновременно с этим было немного страшно. Я никогда не импровизировала в присутствии кого-то. Все мои неудачные попытки создать полноценную мелодию оставались строго за стенами этой квартиры. Слушали это тоже только стены. И хотя Итан был моим учителем гитары довольно долго, накосячить перед ним всё равно не хотелось. Да и хер с ним, правильно? Левая рука легла на гриф, её пальцы зажали несколько струн на разных ладах. В правой руке оказался медиатор, который в следующий миг зацепил несколько струн одновременно; сначала очень неуверенно и робко, но я решила продолжить наигрывать что-то более лирическое. Пальцы на грифе то и дело менялись, струны издавали всё новые и новые звуки. Я смогла забыться быстрее, чем ожидала. Итан всё это время смотрел на мои руки, проверяя, всё ли я делаю правильно. – Руку правую выпрями, – внезапно сказал он. – Ну вот что ты начинаешь? – рассмеялась я. – Я только втянулась. – Правильная посадка и положение рук – это очень важно! – брат передразнил меня. – Знаешь, сколько всего от этого зависит? – Да похер мне! – я махнула рукой, но тут же выпрямила её. – Главное, что нравится. И я продолжила играть. Вкладывала всю себя в простую мелодию и в совершенно простые гитарные переборы. Я спотыкалась, ошибалась и косячила, но меня это уже не волновало. Во время игры на гитаре моя душа отдыхала. Пришлось остановиться только в тот момент, когда пальцы левой руки стали болеть так, что я не смогла игнорировать это. И, наверное, только в момент, когда я отложила гитару, я поняла, что Итан всё это время молча и терпеливо слушал. Конечно, я краем глаза замечала его восхищённый взгляд, но не придавала ему особого значения. Какое мне было дело, пока в руках был столь прекрасный инструмент? – Крутая, – наконец прошептал он. – Спасибо. Через годик электрогитару куплю и вообще буду самой крутой. – Сначала в психотерапию вложись. Я закатила глаза. – Ладно. Придётся. Я взяла телефон, чтобы наконец написать психологу. На часах было 23:15. Самое время, конечно. – Поздно уже, – сказала я. – Тебе домой пора, наверное. – Который час? – Пятнадцать минут двенадцатого. Итан присвистнул. – Нормально ещё, – он махнул рукой. – Я в такое время обычно заканчиваю все задания по учёбе. – Сегодня, получается, я была твоим заданием по учёбе? – я ухмыльнулась. – Да. Практика. Наконец-то я не просто ходил по школам и проводил опросники! – ликующе проговорил он. – И сколько школьниц уже взяло твой номерок? – Много. Но только одна позвонила. Такая низенькая, с синими волосами, в очках, имя на «Э» начинается... Я звонко рассмеялась. – Так Элис ведь старше! Да и ты на пятиклассника лицом похож. Может, всё наоборот было? Она пришла к тебе в школу проводить опросник, а ты не устоял и... Итан приставил палец к губам. – Ты слишком много знаешь. Мы проболтали ещё полчаса. За это время на улице начался дождь, и Итан всё-таки решил вызвать такси, чтобы вовремя вернуться домой. От мыслей о том, что сейчас он уедет и я останусь одна, мне стало некомфортно. Но с другой стороны, у меня не было желания держать его у себя на привязи целую ночь. Он ведь тоже человек, ему тоже нужно как минимум выспаться. Таксист приехал слишком быстро, да и время ожидания у него было слишком коротким. – Ты точно справишься одна? – обеспокоенно спросил Итан, когда пришла пора собираться и выходить. – С чем? – Ру, не придуривайся, – он покачал головой. – Ты думаешь, мне легко оставлять тебя одну, зная, как тебе хреново? – Нормально всё, – кивнула я. – Поезжай. Итан поднялся и пошёл ко входной двери, а я всё никак не могла выбросить из головы его слова и тот факт, что он весь вечер потратил на меня. Он ведь мог вернуться домой или хотя бы уехать раньше, но вместо этого решил нянчиться со мной. И такое было не впервые: ровно год назад это было частой практикой у нас. Брат тратил на меня столько времени, сил и нервов, заботился и беспокоился обо мне. Роднее друг друга у нас, по сути, не было никого. Ни по родственным, ни по духовным узам. Иногда странно думать о том, что кто-то может быть настолько близок ко мне. Неужели именно это люди называют любовью? – Итан, – несмело позвала его я. – Что? – он неуклюже повернулся в мою сторону. Я сглотнула слюну. В животе образовался неприятный ком. Мне было слишком тяжело это говорить, но я чувствовала, что просто обязана сказать об этом вслух. Я не могла никакими словами и никакими действиями выразить то, как сильно я ему благодарна, но, может, именно эти слова смогут выразить всё? – Я люблю тебя, – наконец выпалила я и абсолютно серьёзно посмотрела ему в глаза. Лицо брата вытянулось в удивлении. Он знал, что я впервые в жизни говорила кому-то эту фразу. – Ч-что? – прошептал он. – Только не заставляй меня повторять это ещё раз, – я закатила глаза и скрестила руки на груди. Он рассмеялся. – А вот заставлю! Не каждый день такое от тебя услышишь. Смех затих. Мы посмотрели друг другу в глаза. На лице брата расплылась тёплая улыбка. Он метнулся ко мне и заключил в крепкие объятия. – Я тебя тоже очень люблю, – полушёпотом сказал он. Захотелось расплакаться. Вместо этого я только сильнее прижала его к себе – так, что воздуха, наверное, не хватало нам обоим – и расслабилась. Через пару секунд он отстранился и снова побежал ко входу, попутно запихивая телефон в карман. – Завтра обязательно напиши Риду. – Угу. – И меня в курсе держи. – Угу. – И... Постарайся сегодня выспаться, – заботливо заключил он. – Тебе нужно восполнить силы. Итан накинул пальто и открыл дверь. – Ты тоже постарайся, – с тёплой улыбкой шепнула я. Мы махнули друг другу рукой. Дверь захлопнулась. В квартире как будто резко стало холоднее. Я медленно легла в кровать, подтянула колени к себе и обняла их. Такая поза на немного позволяла забыть об одиночестве и почувствовать теплоту в душе. Почему – не знаю. Мне не было интересно, как это психология объясняет. Мой взгляд устремился в голубую стену, которая в темноте казалась синей. За окном всё ещё хлестал дождь. Открытая балконная дверь впускала в квартиру холодный ветер, который заставлял меня ёжиться и прижимать колени к груди ещё сильнее. Было бы славно закрыть её, но сил встать не было. Это нужно было сделать, чтобы наконец-то, блять, переодеться, принять душ, привести себя в человеческий вид и только потом лечь спать. Сил хватало лишь на обнимашки с Эдгаром. Мне практически никогда не хотелось оказаться в чьих-то объятиях. А сейчас такое желание появилось, причём оно заглушало все остальные потребности. В груди что-то болезненно тянуло и сдавливало горло. Я чувствовала себя слишком жалкой. Как будто я любви не достойна. Все достойны, а я – нет. У всех могут быть счастливые отношения, а у меня только секс на одну ночь, и то если повезёт. Все после пар гуляют со своими возлюбленными, а я гуляю с пакетом до продуктового и обратно. Кто-то вообще просыпается от того, что их нежно целует партнёр или партнёрша, а я просыпаюсь от того, что падаю во сне с кровати. Ещё и погода такая... Дождь зимой. Ни к селу, ни к городу. Прямо как мои страдания, которые взялись в самый неподходящий момент в моей жизни. В мои планы не входят... Чувства. Если бы меня сейчас слышал Итан, то он бы сказал, что я несу полнейший бред. И был бы прав. Какого чёрта он вообще уехал? Почему он поверил в то, что одной мне будет вполне нормально? И почему я в это поверила? Пора было сдвинуться с мёртвой точки. Я завершила вечернюю рутину, и это действительно меня расслабило. Почему-то я даже поверила в то, что дальше будет только лучше. Мысль о том, что обо мне заботятся целых два близких человека, не могла не радовать. Именно в них этим вечером – точнее, уже ночью – я наконец увидела свою главную опору. Может, стараться справиться со всем в одиночку – это не такая уж и хорошая идея, а иметь под рукой кого-то близкого – наоборот? Мне ещё предстоит это принять. «Ты всё сделала правильно», – сказал тихий голос в голове. Теперь он не казался чужим; я точно знала, что этот голос принадлежит мне. Под звуки капель дождя, которые бились о подоконник, я медленно уснула. С тревогой, но вместе с тем и со слепой надеждой в душе.