——————————
Рене Я его купила!!!! [1 фотография]——————————
Речь шла о новом фотоаппарате, на который она копила с апреля. На фото действительно был он: блестящий, серебряный, с каким-то оттенком бронзы. И, по её словам, характеристики просто отменные. Именно ради него она прибежала в магазин прямо перед открытием.——————————
Я
Поздравляю!
Рене Спасибо!! 💓 А можно я его на тебе испробую сегодня? Если ты свободна, конечно——————————
Предложение было слишком неожиданным. Я никогда не была на фотосессиях, никогда никого не просила сфотографировать меня даже на обычную камеру телефона. Смысла не было: я не была активным пользователем каких-либо социальных сетей, сидела там только ради близких людей и любимых групп. Было страшно соглашаться, хотя в глубине души я хотела попробовать. Написав «Дай мне подумать», я отложила телефон и стала взвешивать все «за» и «против». Раз уж я не отказалась сразу, значит, что-то меня в этом предложении привлекало. Например, возможность провести время с подругой и лицезреть её эмоциональное удовлетворение от нового инструмента. На этом, кажется, плюсы заканчивались, да и минусы в своём количестве их превосходили. Моё неумение позировать и, как следствие, общий дискомфорт, жара на улице и яркое солнце, которое принесёт мне нежеланный загар. Но был ещё один аргумент «за», и в голове он отозвался голосом Рида: «Всегда пробуй что-то новое, выходи из зоны комфорта, бросай себе вызовы, если это не угрожает твоей жизни или здоровью. Не бойся, это ведь просто опыт». Я пару раз проговорила это про себя, смотря куда-то сквозь стену, и всё-таки осведомила Рене о моём согласии. Было тревожно, но почему-то я не жалела о своём решении. Ещё полгода назад я бы сразу отказалась. Мы договорились встретиться в ботаническом саду через час. Из всей своей одежды я выбрала свой стандартный образ: колготки в сетку, шорты, лёгкая футболка и ремень с цепью. Разумеется, всё это было чёрным. Одежды в других цветах у меня не было, потому что я просто не хотела такое носить. Полностью чёрный гардероб, который сливался со шкафом, меня вполне устраивал. И именно в тот момент, когда я была полностью готова к выходу, мне написала Рене.——————————
Рене Только можешь, пожалуйста, надеть что-нибудь не чёрное?——————————
Я посмотрела на себя в зеркало сверху вниз. Тяжело вздохнула и нервно рассмеялась, осознав всю абсурдность ситуации. Рене точно знала об особенностях моего гардероба, так что всё это выглядело как один большой стёб. Но тут она написала ещё что-то.——————————
Рене Приезжай ко мне, я тебе что-нибудь из своего дам. Я просто уже придумала всю фотосессию до мельчайших деталей——————————
Я снова оглядела себя. С тоской вздохнула и напечатала «Ок», хотя сама не была этому рада. Светлые вещи, которые Рене носила каждый день, я не надевала уже лет девять. Выходить из зоны комфорта было тяжеловато, но, по словам Рида, вполне полезно. Во всяком случае, от этого ещё никто не умирал.***
Рене встретила меня в полной боевой готовности: на ней была рубашка в крупную красную клетку, джинсовые шорты и чёрная футболка. – Значит, тебе можно чёрное, а мне – нет? – усмехнулась я. – Да, – с широкой улыбкой сказала она и воодушевлённо добавила: – У меня в голове просто такой крутой образ сложился, мы обязаны его повторить! Я любила наблюдать за тем, как она рассказывает о фотосессиях. Даже сейчас, в такой обычный момент, было видно, как сильно она горит этим делом. Я еле успела забежать за ней в комнату. – Примерь, – Рене протянула мне белое платье. – Мне отвернуться? – Мне без разницы, – я махнула рукой, разглядывая платье. – А... Оно на меня точно налезет? Ты более миниатюрная, чем я. – Должно налезть, – Рене пожала плечами. – Сейчас проверим. Я усмехнулась и, скептически выгнув бровь, ещё раз рассмотрела предоставленную мне вещь. Приталенный верх, свободный низ, рукава-фонарики и невероятно яркий белый цвет. Последний раз вещи белого цвета я носила в старшей школе, и то это было из-за обязательной школьной формы. – Если ты не хочешь, то можешь и в своём остаться, – напомнила Рене. – Я хочу попробовать, – уверенно сказала я и стала раздеваться. Когда холодная белая ткань, напоминающая шёлк, оказалась на мне, я повернулась в сторону Рене и сразу заметила её восхищённый взгляд. – Ты на ангела похожа! – восхищённо проговорила она. – Повернись, пожалуйста. Я медленно прокрутилась вокруг себя, чувствуя, как аккуратно развевалась юбка. Всё это напоминало походы по магазинам с родителями в детстве. Не хватало только радостных визгов продавца, для которого каждый клиент в его вещах выглядел сногсшибательно. – Прелестно, – прошептала Рене. – Посмотрись сама хоть. Я, поджав губы, подошла к зеркалу в углу комнаты. Мои глаза загорелись, когда встретились с моим отражением. Из-за светлых волос, на которые падали солнечные лучи, и бледной кожи я действительно была похожа на ангела. Платье подчёркивало все мои достоинства. Я редко надевала что-то, что настолько хорошо подчёркивало фигуру, так что невольно засмотрелась, очерчивая взглядом изгибы своей талии. – Как тебе? – Я... Не знаю, – я рассмеялась на выдохе. – Это... Красиво, – наконец выпалила я. – Наверное. Непривычно просто. – А по физическим ощущениям? Комфортно? – Да, как влитое село. – Слушай, тебе очень идут светлые цвета! – Рене не переставала восхищаться мной. – И обтягивающие вещи тоже. Богиня, что тут сказать! – Спасибо, – смущённо пробормотала я. – Почему ты только чёрное носишь? Я пожала плечами, снова рассматривая себя в зеркале. – Привыкла просто. Да и мне так больше нравится. Уже другие цвета на себе не воспринимаю. Под непрекращающиеся комплименты Рене, из-за которых я вся залилась краской, я всё-таки признала, что в белом цвете нет ничего плохого. Не без усилий, конечно. Просто хотелось немного отвести тему от моей персоны. – Предлагаю на троллейбусе до сада доехать, – сказала я. – Да, я так и хотела, – Рене охотно согласилась. – Чтобы успеть, предлагаю выйти сейчас. Я кивнула. Когда мы оказались на улице и прошли несколько метров до остановки, Рене сходу решила вовлечь меня в процесс фотосъёмки. – Может, я тебя сейчас пару раз щёлкну, чтобы ты привыкла? – спросила она. – Успеем? – Да, времени для пары фото достаточно. – Ну... Давай, – я неуверенно пожала плечами. – Только скажи мне, как встать. Я вообще ничего не умею. Рене закивала, отошла от меня и принялась включать фотоаппарат. Я внезапно почувствовала себя неловко: на улице было столько людей, и мне постоянно казалось, что все они смотрели только на меня. Разумеется, всем было на меня плевать, но я пока не могла до конца убедить себя в этом. Рене начала руководить мной. – Встань прямо. Подними руку. Сделай вид, что заправляешь волосы за ухо. Смотри на меня. Щелчок. – Теперь всё то же самое, только взгляд в сторону. Я делала всё, как она говорила. Было непривычно видеть её такой сосредоточенной, слышать в её голосе несколько холодные и властные нотки. – Умница, – с улыбкой заключила она, глядя на результат. – Посмотри. Я подошла к Рене поближе, с некоторой опаской глядя на её фотоаппарат. С фотографии на меня смотрела дева с холодными и невероятно выразительными голубыми глазами, бледными руками она касалась нежного лица и поправляла шелковистые волосы. Солнце, освещавшее её силуэт сзади, как будто старалось своими лучами выделить её фигуру среди всех остальных прохожих. Она буквально светилась. Не она, а я. Сейчас я, приоткрыв рот от восхищения, любовалась самой собой. – Это точно я? – я наконец посмотрела на Рене. – Конечно! – с доброй улыбкой ответила она. – Я же тебе говорила, что ты божественно выглядишь. С самооценкой у меня всё было в порядке: я не смешивала себя с дерьмом, но и не боготворила себя. В своих глазах я была среднестатистической студенткой без каких-то выдающихся черт во внешности. Из-за этого было странно осознавать, что сейчас я посчитала себя не какой-то обычной, а поистине красивой. Но вслух я, конечно же, сказала совсем другое. – Да ну... Это ты волшебница просто, – смущённо проговорила я. – Сразу видно, что фотоаппарат оказался в руках профессионала. Рене покачала головой. – Дурашка, – с улыбкой сказала она и, указывая рукой на остановку, добавила: – Поехали. Прибудет сейчас.***
В ботаническом саду я почувствовала невероятное количество запахов, которые перебивали друг друга. Из минусов была лишь духота. Вместе с жарой она давала убийственное сочетание. – Рене, тут душно, – пожаловалась я. – Давай не будем задерживаться и потом в какое-нибудь другое место пойдём. – Разумеется, – она сказала это так, будто предусмотрела и этот момент. Хотя она действительно планировала всё, что было связано с работой. – Можем пойти к реке, я знаю красивое место. – Хорошо. Рене оценивающим взглядом окинула сад. Когда я увидела её прищуренные карие глаза, я поняла, что в её голове уже начали появляться идеи. Причём представляла она их с точностью до миллиметра. – Встань пока во-о-от сюда, – она указала пальцем на небольшой прудик. На фото в саду мы потратили довольно мало времени. Помимо нас там было ещё несколько человек, которые больше рассматривали не растения, а нас с Рене. Одного моего холодного взгляда хватило, чтобы они перестали смотреть на нас как на экспонаты. Даже несмотря на духоту, из-за которой мы спустя пятнадцать минут пулей вылетали из сада, фотосессия не вызывала у меня дискомфорт. Это порадовало как меня, так и Рене. Через десять минут, как и обещала Рене, мы оказались сначала в лиственном лесу, а потом дошли до берега реки. Там, конечно, было гораздо свежее, чем в ботаническом саду, так что я полной грудью вдыхала летний воздух. Что удивительно, мошек и комаров совсем не было, а рядом с берегом находилось поваленное дерево, на котором можно было удобно посидеть. Вокруг не было ни души, я слышала лишь лягушачий хор где-то с другого берега. Это место мне сразу понравилось. – Здесь хорошо, – бросила я. – Да, – Рене быстро закивала. – Люблю здесь гулять в одиночестве. Я присела на дерево, провела рукой по его грубой коре. – Ничего, что я в твоём белом платье присела сюда? – спросила я с неловкой улыбкой. – Наоборот хорошо, – рассмеялась Рене. – Хороший кадр получится. Пока Рене кружила вокруг меня, я сделала то, что она советовала мне всю фотосессию: представила, что её нет. Просто спокойно сидела, рассматривала пейзаж передо мной, поправляла волосы, ткань платья – словом, вела себя естественно. Вскоре она села рядом и принялась показывать кадры. Я, кажется, устала восхищаться её прекрасной работой. Все фотографии выглядели гармонично, я идеально вписывалась в общую картину и была похожа на какую-то лесную нимфу. – Всё-таки твоё платье идеально подошло. Мой привычный образ бы не вписался. – Поэтому я и предложила переодеться, – с некоторым ликованием ответила Рене и неожиданно добавила: – Если хочешь, забирай платье. Я его не ношу давно. Я несколько истерически засмеялась. – Тебе напомнить про цвета моего гардероба? – Не хочешь разбавить? – она выгнула бровь. – Я подумаю, – заключила я после небольшой паузы. На пару минут между нами повисло молчание. Мы смотрели на реку, на деревья, что окружали нас, Рене изредка копалась в настройках фотоаппарата. – Ну что, ещё пару раз? – предложила она, подняв в руке фотоаппарат. – Давай на сегодня закончим, – протянула я. – Я устала. Моя подруга кивнула. – Тебе хоть понравилось? – Да, – не задумываясь, ответила я. – Интересный опыт. Рене лучезарно улыбнулась. – Мне тоже. С тобой комфортно работать. – Правда? – Правда. Тишину нарушал еле слышный звук нажатия кнопок: Рене ещё раз просматривала все фотографии и удаляла неудачные кадры. – Как ты нашла это место? – поинтересовалась я. – Я здесь с бывшей познакомилась, – рассмеялась она, не отрывая взгляда от фото. – И у тебя нет каких-то... Триггеров на это место? Неприятных ассоциаций? – в недоумении спросила я. – Красивая река не виновата в том, что моя бывшая оказалась куском говна, – спокойно ответила Рене. – Я это быстро поняла, так что триггеров нет. Я задумчиво приподняла брови. Рене явно повезло быть отходчивым человеком. Я таким похвастаться не могла: после предыдущего расставания я месяц не могла слушать песни группы Ghost, потому что их любил бывший. После ситуации с Корин я столько же не могла есть плов, вспоминая, как ела плов её мамы в один прекрасный зимний день. – Ты никогда о ней не рассказывала. – Да рассказывать особо нечего, – бросила Рене. – Сначала какая-то странная дружба, потом секс по дружбе, потом подобие отношений. Да ещё и после трёх месяцев этой херни она решила, что может решать что-то за меня. – Например? – С кем я могу общаться, что я могу делать в свободное время, как мне распоряжаться своими деньгами, – её голос понизился и стал чуть тише. – И ещё унижала меня за то, что я что-то не так делаю. Я потерпела две недели и послала её. – Больная тема? – наконец поняла я. – Да я бы не сказала, – Рене пожала плечами. – Я просто злюсь на то, что такие уёбища как она всё ещё существуют. И мне жаль, что я позволяла обращаться с собой таким образом. – Но ты молодец, что быстро прекратила это, – оспорила я. – Две недели – это довольно мало. – Да она мне с самого начала общения мозги пудрила, – раздражённо протянула Рене. – А поняла я это только в те две недели. Она положила фотоаппарат в сумку, опёрлась ладонями о дерево и шумно выдохнула, подставляя лицо солнечным лучам, которые пытались пробиться через густые кроны деревьев, а затем внезапно выпалила: – Да ладно, хуй с ним. Я же её давно бросила. Теперь всё хорошо. Я с улыбкой посмотрела на улыбающуюся Рене, а затем забеспокоилась: наверное, я должна открыться ей в ответ, а не отмалчиваться в очередной раз. – Теперь я тоже должна что-то рассказать про свои предыдущие отношения? – робко проговорила я. – Только если хочешь. Я буду рада услышать, конечно, но не де... – Я хочу рассказать, – теперь уже смелее сказала я. – Тогда я вся внимание! – Рене чуть отодвинулась от меня и села в позу лотоса, чтобы смотреть мне в глаза. Я действительно была рада, что она так хочет выслушать меня. В конце концов, мне было не трудно рассказать эту историю. – Ну, начнём с того, что у меня были только одни серьёзные отношения, – я подчеркнула слово «серьёзные». – Ты что, а как же прекрасные школьные влюблённости? – с доброй улыбкой спросила Рене. Я закатила глаза. – Прекрасного в них было мало. Сначала был лживый манипулятор, потом скандалистка. Так что я предпочитаю не называть эту хуйню отношениями, – я усмехнулась и больше повернулась в сторону подруги. – Ладно, а серьёзные отношения сколько длились? – поинтересовалась Рене, так же, как и я, выделив слово «серьёзные». Я прикрыла глаза, вспоминая. Потом широко улыбнулась. – Четыре месяца. Моя подруга рассмеялась. Я прекрасно понимала, как абсурдно это звучало, так что рассмеялась в ответ. – Это что за приколы? А следующие отношения продлятся пять месяцев, да? – Не-е-ет, надеюсь, нет! После всех моих неудавшихся любовных историй я действительно хотела найти кого-то, с кем провстречаюсь минимум год. Правда, конкретно сейчас я больше хотела побыть в одиночестве, но, думаю, месяца через три я бы смогла открыть своё сердце. Рене выжидающе смотрела на меня. Я начала рассказ. – Этот парень был очень похож на меня, – я улыбнулась собственным воспоминаниям. – И по характеру, и внешне мы как будто были копиями друг друга. Мы ещё и в одной группе учились. До начала отношений мы как-то странно себя вели: сначала срались на пустом месте, а потом без всяких извинений продолжали спокойно контактировать. Я тогда не умела извиняться. И вообще выражать чувства не могла. Стало так странно думать о том, что раньше в плане чувств я была совсем никакой. Не хочу возвращаться к этой версии себя. Мне слишком нравится та девушка, которую из колючего ёжика вылепили брат и психолог. – А вот романтические отношения были очень милыми. Мы вечно боялись что-то сделать не так: где-то переборщить, где-то чего-то недодать. Прощупывали почву, в некоторой степени даже слишком осторожничали. Рене тепло улыбнулась и с умилением взглянула на меня. Ей явно нравилась эта история. – Но в какой-то момент он стал душить меня своей заботой, гиперопекать. Не думаю, что он делал это специально. Всё-таки первые отношения, сейчас я это прекрасно понимаю. Но в то время я и так была колючкой, а в моменты гиперопеки чуть ли не прямым текстом нахуй его посылала. В конце концов я... Очень некрасиво поговорила с ним и оборвала отношения. Я вздохнула, с тоской посмотрела в сторону реки, затем опустила глаза. – Он после первого курса уехал учиться в другую страну по обмену. И именно в тот момент я почувствовала себя слишком одинокой. Просто хотелось на стенку лезть. Я чувствовала, что никому не нужна. Но мне в тот год здорово помог Итан: он как раз переехал к нам в город и смог уделять мне много времени. По его советам я записалась к психологу, много беседовала как с ним, так и с братом. Я снова вглядывалась в густые кроны деревьев, а моя подруга продолжала смотреть на меня. Я вопросительно посмотрела на неё. – На этом всё и закончилось? – спросила она. – Вы больше не общались? – Общались. Где-то через год я написала ему. Извинилась за то, что так некрасиво отшила его, да и вообще за всё извинилась. Он сказал, что зла на меня не держит. Мы пожелали друг другу всего хорошего и разошлись навсегда. – Ты молодец, – с восторгом сказала Рене. – Не только осознала свои ошибки, но и извинилась перед человеком. Значит, терапия дала свои плоды. – Да, определённо. Мне психолог и в этот раз здо́рово помог. После этой фразы я почувствовала внезапную горечь и сдавленно добавила: – И ты тоже очень помогла. Это был первый раз, когда я поблагодарила Рене за поддержку. Я действительно очень ценила всё, что она для меня делала, но не говорила об этом. Конечно, она видела, что мне становилось лучше после разговоров с ней, но сейчас меня этот факт не утешал. В голове возник день, когда я прекратила общение с Корин. Тогда же я впервые сказала Итану о том, что люблю его. Он ещё долго говорил о том, как ему было приятно. Захотелось повторить что-то подобное. Больше, наверное, ради самоуспокоения. – Рене. – М? – Я почти всю зиму тебе врала о своих чувствах к Корин. Не доверяла. Закрывалась. И сейчас я об этом очень жалею. Ты действительно достойна того, чтобы доверить тебе многое. Прости за то, что открылась тебе так поздно. Всё это время я смотрела на воду в реке. Медленные волны напоминали моё состояние сейчас: я тревожилась, но могла владеть собой. Они успокаивали и помогали сосредоточиться. Только тогда, когда я закончила говорить, мой взгляд устремился на Рене. Её тёплые карие глаза сощурились не то от света солнца, не то от моих слов. – Всё в порядке, – весело сказала она. – Я всегда знала, что тебе тяжело открываться, но всё равно была готова дружить с тобой. Ты не должна извиняться за особенности своего характера. Лично я с ними прекрасно мирюсь и наслаждаюсь общением с тобой. – Но я боюсь представить, как тебе было больно, – оспорила я, – когда ты пыталась помочь, а я отвергала тебя и врала. Рене задумалась. – Было тревожно и беспокойно. Но я знала, что ты это делаешь не для того, чтобы задеть меня, – уверенно ответила она, а затем усмехнулась: – Надеялась, по крайней мере. – Так и было, – я поспешила оправдаться и засуетилась. – Это было какой-то защитной реакцией... – Тихо, тихо, – мягко, с улыбкой проговорила она и положила руку мне на надплечье. – Я всё понимаю и всё ещё не обижаюсь. Тем более сейчас у нас совершенно другое общение – гораздо более доверительное, чем было, и я этому очень рада. Не стоит зацикливаться на прошлом; лучше сосредоточься на том, что мы имеем сейчас. Тревога полностью ушла. Было лишь чувство теплоты и благодарности. Удивительно, что Рене сознательно решила мириться с моим непростым характером. Наверное, всё, что я могу сделать в качестве благодарности, – открываться ей ещё больше. Я наконец-то улыбнулась. – Спасибо. За то, что не бросала и не бросаешь. – Тебе спасибо за то, что доверяешь. Мы улыбались, глядя друг другу в глаза, и молчали, но Рене внезапно нарушила тишину и сменила серьёзный тон на непринуждённый: – Если бы ты ещё обнимать себя позволяла, было бы вообще супер! Она резко притянула меня к себе, обвив мою спину руками. – А-а-а-а, не-е-е-ет! – я начала вырываться, а Рене решила защекотать меня. – Ты что делаешь? Нормально же общались! Она начала щекотать меня ещё сильнее, лукаво улыбаясь, а я громко смеялась. Затем быстро поднялась и стала убегать от неё, направляясь куда глаза глядят, а она побежала за мной. Перед глазами мельтешили деревья, в ушах звенел смех подруги. В тот день я впервые за долгое время почувствовала себя живой.