На сердце след, на сердце ожог и цветущие ивы,
В памяти кадры неснятого фильма о нас с тобой.
Ты уходишь, а я остаюсь в землю вкопанной,
И салют над Москвой-рекой.
Элли на маковом поле – Салют
***
После дня рождения Алексы мы с ней начали контактировать чаще. Я поняла, что мне этого хочется, а значит, пора было действовать. Мы даже стали переписываться раз в несколько дней, хотя раньше наш чат пустовал. Мне было несколько смешно от того, что раньше я терпеть её не могла, а со временем стала охотно делиться событиями, которые произошли со мной за день. На следующий день после вечеринки мне позвонил Итан с радостной новостью: они с Адамом решили начать отношения. Я была счастлива за то, что они не побоялись перейти на новый этап. В том же разговоре я попросила Итана почаще рассказывать о том, как у него обстоят дела с Адамом; конечно, без сильных интимных подробностей. Это его удивило, но он с удовольствием согласился. Я почувствовала, что стала принимать большее участие в жизни брата, и это не могло меня не радовать. Через три недели Итану и Рене сняли гипс. Врач сказал, что кости срослись идеально, причём это произошло довольно быстро. В честь этого Рене, когда увидела меня в университете после похода в больницу, чуть не снесла меня от радости и начала тараторить: «Давай пойдём в парк аттракционов в эти выходные!». Я, зациклившись лишь на слове «Пойдём», неуверенно согласилась. Мне было не важно, куда мы пойдём, ведь моей главной целью было увидеться с Рене в неформальной обстановке. После дня рождения Алексы мы пару раз пили какао дома у Рене после пар и больше нигде, кроме универа, не виделись. Идея смены обстановки меня привлекала, хотя, признаться честно, я бы провела с ней время в любом, даже в самом скучном месте. За две недели я заметила в себе потребность просто видеть её и общаться о чём-то кроме учебных тем. Я начинала широко улыбаться, когда видела Рене в случайном месте, и часто думала о ней на скучных парах, чтобы хоть как-то подбодрить себя. Встреча была назначена на вечер воскресенья. Субботним вечером, сидя на кухне с чашкой какао, я заметила мелкие снежинки за окном. Когда они начали лететь хлопьями, я перепроверила дату на календаре. «Двадцать шестое ноября. Наверное, уже пора», – с этой мыслью я пожала плечами и пошла мыть кружку. И если я была практически равнодушна к первому снегу, то Рене он очень обрадовал. Мы встретились в парке в шесть пятнадцать. Среди кучи людей в тёмной одежде я без труда отыскала нежно-фиолетовую макушку и позвала её к себе. Она воодушевлённо выпалила: – Давай сделаем снежных ангелов! – Так сразу? – меня, скорее, удивило не само предложение, а энергичность Рене. – Зачем откладывать? – рассмеялась она и потянула меня за руку. Я не сопротивлялась. Практически впервые в жизни меня не утомляло то, что Рене вдруг стала чрезмерно громкой. Это заставляло улыбаться и даже пробуждало желание подурачиться вместе с ней. Поэтому в снегу я валялась не с кислой миной, а с улыбкой. – Я так ждала, когда выпадет снег, – мечтательно протянула Рене, лёжа рядом. – Сразу такая волшебная атмосфера появляется. Я ничего не ответила, потому что попросту не обращала на это внимание из года в год. – На какие аттракционы ты хочешь пойти? – она повернула голову в мою сторону. – Мне не важно. Я особо и не разбираюсь в этом. – Ты вообще когда-нибудь была в парке аттракционов? – Возможно, в детстве. Не помню. Рене с ужасом вздохнула и поднялась, протягивая мне руку. Я схватилась за неё и встала на ноги. – Тебе повезло, я в этом деле эксперт! – гордо заявила она. – Могу порекомендовать кучу всего. Если, конечно, тебе не сильно нужно экономить. – Чуть-чуть не помешало бы, – протянула я. – Значит, сегодня пройдёмся по основному и как-нибудь в следующем месяце придём сюда ещё раз. Меня приятно удивил тот факт, что Рене уже настроила столько планов на меня. Пока она рассказывала о своих самых любимых аттракционах, я пыталась вникнуть и понять, нравится ли мне это. – Ты любишь, чтобы всё лайтово было или пожёстче? – уточнила она. Я усмехнулась. – Не в том плане, – Рене закатила глаза. – Да я и там, и там пожёстче люблю. – Я учту! – Рене подмигнула мне с лукавой улыбкой. – На самом деле я тоже. Я немного растерялась из-за внезапных намёков в, казалось бы, совершенно неподходящий момент и просто продолжила слушать. После её объяснений я поняла, где больше вероятность сорвать голос и выплюнуть все внутренние органы от страха, и решительно ответила, что хочу именно туда. В качестве начала мы выбрали американские горки. Рене поразило то, что я никогда на них не была, ведь это, так сказать, база, поэтому незамедлительно повела меня на них, а я и не возражала. Стоя в очереди, она резко спросила: – Ты то-о-очно бояться не будешь? – Вот ты такие вопросы задаёшь, а потом сама будешь визжать от ужаса, – передразнила её я. – Ой-ой-ой, ну конечно! – она приподнялась на носочках, чтобы быть чуть выше меня, и с саркастической улыбкой посмотрела мне прямо в глаза. В итоге на американских горках визжали мы обе; не от страха, а от восторга. Мне нравилось ощущение того, что мои внутренности вот-вот были готовы вылезти наружу, перед глазами всё мелькало настолько быстро, что у меня кружилась голова, но я нашла в этом свой шарм и повод для радости. Ветер продувал моё плотно закрытое пальто, и это приятно освежило меня, хотя я забеспокоилась за Рене, которая была в тонкой куртке. Следующей остановкой было нечто, которое крутило людей во все стороны и выглядело во всех смыслах головокружительно. На нём мне показалось, что мой мозг проваливался сквозь черепную коробку. Картинка, которую я видела, сменялась слишком быстро, яркие огни аттракционов сливались в один большой светящийся шар. Возможно, именно так выглядел мир для людей с плохим зрением. Немного отдохнув, мы решили просто пройтись мимо аттракционов, попутно выбирая следующее место назначения. – Слушай, тебе не холодно? – поинтересовалась Рене. – Просто меня что-то потряхивает уже. – Прохладно, – подтвердила я. – Можем купить что-нибудь из горячих напитков. Заодно сделаем перерыв. Рене кивнула и повела меня в сторону кофейного автомата. Я взяла себе дешёвый, но довольно вкусный американо, а она предпочла горячий шоколад. Мы опустились на скамейку поодаль, наблюдая за детьми, бежавшими в сторону разнообразных аттракционов. – В детстве мне говорили, что я не умею веселиться, – протянула я, потягивая кофе. – А я просто не видела смысла в веселье. – Судя по твоим рассказам о детстве, ты была типичным ботаником. – Да. Это дало мне блестящую успеваемость, знание сразу двух языков и навык рисования, но забрало возможность социализироваться. – Гении зачастую становятся отвергнуты обществом, – понимающе кивнула Рене. – Сейчас ты об этом жалеешь? Я задумчиво окинула взглядом полупустой стаканчик с американо. – Да не особо, – я пожала плечами. – Учёба сделала меня усидчивой с ранних лет, а возможность завести друзей и научиться ладить с людьми появилась сейчас. Баланс достигнут. – Что бы ты без меня делала? – с широкой улыбкой протянула Рене. – Сильно не обольщайся, – я улыбнулась ей в ответ, – у меня ещё Итан есть. – Да-да, которого тоже тормошить надо. – Он уже растормошенный. – И всё благодаря мне! Мы рассмеялись. – На самом деле я изменилась благодаря вам обоим, – я серьёзно посмотрела на Рене. – Вы вдвоём помогли мне понять себя. Только Итан сделал это со стороны профессионала, а ты – со стороны эмпата. – Я профессиональный эмпат, – Рене лукаво улыбнулась. – У тебя по деньгам там нормально? – Ещё на что-нибудь одно хватит. – Тогда мы обязаны посетить колесо! – она указала на колесо обозрения, которое величественно возвышалось над городом и делало медленные обороты. – Это недорого, да ещё и вид с него открывается божественный. Я смело кивнула, поднялась и выкинула стаканчик в мусорку. Стоя в очереди, я посматривала на Рене. Сначала это было без причины, но, увидев, как она растирает свои ладони в попытке согреться, я полностью развернулась в её сторону. – Может, на этом закончим? – я кивнула в сторону колеса обозрения. – Тебе, вижу, совсем холодно. – Да не-е-е-ет, – протянула Рене. Её голос дрогнул несмотря на то, что она пыталась непринуждённо улыбаться. – Я знаю, что ты хочешь побольше времени провести со мной, – мягко произнесла я, – но я хочу, чтобы тебе было комфортно и физически, и морально. Пожалуйста, вернись домой и посиди под тёплым пледом. – Ладно, – на выдохе бросила она. – Мне всё равно надо было проект доделать. Я почувствовала горечь. Мы действительно хорошо провели время – по крайней мере, мне так показалось – и этого было мало. У меня было желание ходить с Рене где угодно весь вечер, я была готова даже напроситься к ней домой, но ничего из этого я сделать не могла. Во всяком случае, вернуть её домой было самым правильным решением сейчас. Времени на плохие мысли не оставалось, когда мы сели в кабину. Сама Рене повеселела и в предвкушении стала буравить меня взглядом. Она хотела, чтобы мне это понравилось, ведь это нравилось ей. И мне, честно признаться, хотелось прочувствовать всю её радость только ради неё. Мы поднимались всё выше и выше. На самом верху нам открылся прекрасный вид на столицу: тысячи её огней, каждый из них ярче другого, привлекали наше внимание. Снег, который выпал так рано, напоминал о Рождестве; от этого стало очень тепло на душе. По одну сторону – оставшиеся аттракционы, до которых мы, кажется, сегодня уже не дойдём, и широкая речка, что только-только начала покрываться льдом. – Красиво, правда? – подала голос Рене, наконец оторвав взгляд от окна. – Да, – на выдохе шепнула я. – Почему я так не делала раньше? – У тебя просто не было человека, который мог тебя растормошить, – усмехнулась она. – Точно, – протянула я с улыбкой. Я перевела взгляд на другую сторону. Там была огромная полоса леса, конца которой не было видно даже с такой высоты. Я смотрела на окружающий меня пейзаж так, будто ничего подобного никогда не видела. – Тебе сильно холодно? – бросила я. – Угу, – призналась она. – Можно я...к тебе? Она кивнула в мою сторону. – Идём. Рене села рядом со мной; настолько близко, что я даже чувствовала, как подрагивают её мышцы. В этот раз я не возражала: ей нужно было согреться и не умереть от холода. В какой-то момент я даже приобняла её за плечи; Рене от этого жеста прижалась ко мне ещё сильнее, хотя, казалось, ближе уже некуда. – Я же сказала, что после этого надо расходиться, – шепнула я. – Ага, – протянула она и засмеялась. В какой-то момент в груди начало что-то тянуть, а кожа покрылась мурашками. «Нет, точно пора возвращаться, иначе мы обе здесь окоченеем», – подумала я. Почувствовав дыхание Рене у себя рядом с шеей, я заметила, как моё сердце забилось чаще. Стало ещё холоднее. Я расстегнула пальто и накрыла одной его половиной Рене. Она полностью улеглась на меня и продолжила смотреть на город. Колесо начало делать второй круг. Левая рука Рене осторожно вклинилась между моей толстовкой и пальто и опустилась на мою талию. Я рефлекторно подалась... не от неё, а наоборот, ближе к ней. «Да почему, чёрт возьми, и мне так холодно?» – с досадой подумала я. Сердце продолжало быстро стучать, а руки начали потеть. Но мне было хорошо и, что самое главное, спокойно. Рене выпрямилась, но не убрала руку; наоборот, к левой подключилась правая, и я оказалась в её объятиях. Она положила подбородок мне на плечо. Её горячее сбивчивое дыхание стало ощущаться ещё сильнее. Мои руки дрогнули. Рене подвинулась так, чтобы смотреть мне в глаза. Я посмотрела на неё. Карие глаза были слишком тёмными и глубокими, они как будто смотрели мне прямо в душу. Я слегка оробела, но продолжила смотреть на неё. Дыхание сбилось настолько, что мне пришлось выдохнуть через рот. На мгновение я забыла, где нахожусь. Рене начала гладить меня по спине, и именно в этот момент я решила озвучить свою самую смелую догадку. – Ты меня сейчас поцелуешь? – прошептала я. Мой голос звучал где-то не здесь. Наши лица находились в опасной близости друг от друга. Сердце провалилось, когда в ответ я услышала уверенное, но тихое «Да». Мы продолжили смотреть друг на друга, и через секунду я совершенно неожиданно для самой себя выпалила: – Так целуй. Два раза Рене не нужно было повторять. Она резко подалась вперёд, сокращая ничтожно маленькое расстояние между нами, и впечаталась в мои губы. Пару секунд я не понимала, что происходит; что-то щёлкнуло в голове, когда Рене обхватила мою нижнюю губу своими. Я ответила на её прикосновения непривычно смело и уверенно. Всё происходило слишком быстро. Она всё ещё гладила меня по спине, а я переместила руку на её затылок, прижимая её ближе к себе. Приоткрыв глаза, я заметила, что мы снова находились на самом верху. Со стороны реки послышался гром салюта. Разноцветные огни стали освещать наши лица. Наверняка салют был очень красивым, но нам не было до него дела. Целовать Рене было очень приятно. Её губы отдавали привкусом сладкой клубники. Они были невероятно мягкими и податливыми. Почему-то в этот момент я подумала, что мы всё делаем правильно. Я всё ещё не испытывала к ней никаких романтических чувств, но неужели я не имела права просто поцеловать красивую девушку? Раз нам обеим этого хотелось, то что в этом такого? Это ведь ничего не значит, да? Мы наконец оторвались друг от друга. Наша кабина уже почти спустилась. Пора было выходить. – У тебя помада со вкусом клубники, – это было первое, что я сказала, чтобы нарушить тишину. – А у тебя с каким-то вишнёвым привкусом, – отметила она и заулыбалась. Я улыбнулась ей в ответ. На душе было легко. Мы не выпускали друг друга из объятий до самого выхода, чтобы было не так холодно. А только ли от холода? Прохладный ветер нежно обдувал моё лицо, слегка путал волосы и заставлял Рене крепче держать меня под руку. – Темно, – бросила я и прокашлялась. – Провожу тебя. – Пойдём, – обрадовалась Рене. Мы молчали и всю дорогу не разжимали руки. Я сначала смотрела на яркие огни города, которые ослепляли меня и давали почувствовать что-то тёплое, родное и домашнее, что люди называют новогодним настроением. Затем, не сдержавшись, я рассматривала Рене. То, как снежинки оседают на её нежных волосах, как она заворожённо вглядывается в манящуюю даль (наверняка думая о том, что было бы славно пройтись и туда), как сжимает ладонью рукав своей куртки, – всё это казалось мне невероятно милым и заставляло задерживать на ней взгляд на несколько мгновений дольше. Я даже упустила момент, когда она сказала: – Ну всё, до завтра, получается. Я мотнула головой, пытаясь понять, где я. Перед глазами предстал район, где жила Рене. «И как я не заметила, что мы уже пришли?» – повторялось в моей голове. – Да, – нервно бросила я. – До завтра. Она махнула мне рукой на прощание и побежала в подъезд. Я внезапно почувствовала, как в области сердца стало пусто, и в ступоре простояла у её подъеда ещё минуту.***
Когда я наконец зашла домой и переоделась в домашнее, мне стало гораздо лучше. Чайник на плите грел воду на какао, я просматривала ленту в соцсетях, но понимала, что что-то не даёт мне покоя. Что-то отдавало в груди и животе приятной и вместе с тем резкой болью, останавливало меня от листания ленты, из-за этого я глупо пялила в пол в попытке понять причину своего беспокойства. В момент, когда на губах совершенно случайно ощутился привкус клубники и вместе с этим сердце пропустило один сильный удар, заглушивший все мысли разом, я всё поняла. Пальцы сами нашли в контактах Итана и нажали на кнопку вызова. Я почему-то думала, что не справлюсь с этим одна. Мне нужен был человек, которому я смогу выговориться. В голове был только шум и образ Рене, картинка перед глазами смазалась. – Спишь? – это было первое, что я сказала. Резко, с хрипотцой в голосе из-за пересохшего горла, которая превратилась в кашель. – Девять вечера, Ру, – протянул он. – Уже десятый сон вижу. «Как это тупо, я даже потерялась во времени», – с досадой подумала я. – Мне нужно выговориться. Ты занят? – выпалила я. – Нет, – уже серьёзнее ответил Итан. Я глубоко вздохнула, не зная, с чего начать. Чайник вскипел, поэтому я зажала телефон между ухом и плечом и пошла делать себе какао. – Мы с Рене сегодня гуляли, – неуверенно начала я. – Всё было как обычно: простая встреча лучших подруг. Мы ходили по парку, потом зашли на аттракционы, Рене предложила сходить на колесо обозрения. И... Мы поцеловались там. Итан закашлялся. Я представила, как неожиданно звучала фраза о поцелуе, и нервно улыбнулась. Какао оказалось на тумбочке у кровати, а сама я легла на постель. – И тебя это беспокоит, – догадался брат. – Да. Я сначала думала, что в этом нет ничего такого. Почему я не могу позволить себе просто поцеловать красивую девушку? Когда я произнесла эту фразу вслух, она показалась мне до безумия глупой и детской. Захотелось сжаться в клубок от стыда, что я испытывала, но я просто продолжила говорить. – А потом поняла, что... Это слишком много значит для меня. Она ведь моя подруга. Между нами не может быть ничего большего. – Почему ты вообще ответила на её поцелуй? – спокойно спросил Итан. Я чувствовала, что нахожусь на приёме у психолога. Отчасти так оно и было. Вопросы брата заставляли копать глубже в себя, обращаться к эмоциональной стороне, которую я усердно старалась не игнорировать. В этот раз – особенно. – Я не знаю, – заключила я и сразу почувствовала беспомощность. – В тот момент мне это показалось верным решением. Обстановка была уютной, Рене обнимала меня, чтобы согреться, а потом... Снова глубокий вдох. – Итан, я дура? – отчаянно выпалила я. На том конце провода послышался добрый смех. – Почему ты так считаешь? – Наделала херни, а теперь разбираться с этим. Можно было сделать всё гораздо проще. – Можно, но... Точно ли херни? И точно ли ты хотела поступить иначе? Я задумалась. Глаза расширились от удивления, когда я уверенно, но тихо протянула: – Нет. Мне почему-то казалось, что Итан улыбается. Ему нравились мои умозаключения. Либо от того, что я наконец-то не бегала от очевидного, либо от того, что они означали. – У тебя от этого всего в голове каша, наверное, – мягко спросил Итан. – Есть такое, – пролепетала я. – Тогда давай сделаем вот что, – протянул он. – Делай так, как я говорю. В любой другой момент мне бы не понравилась эта фраза, но сейчас я прошептала: «Угу». Мне хотелось, чтобы кто-то меня направил и помог распутать клубок мыслей. – Включи громкую связь. Ляг на кровать и положи телефон рядом. Я сделала так, как просил Итан. – Закрой глаза. Расслабься, сделай несколько глубоких вдохов. Медленно выдыхай через рот. Бархатистый голос брата звучал совсем рядом. Вместе с моим правильным спокойным дыханием и темнотой в комнате он помогал мне расслабиться и отпустить напряжение и покалывание в конечностях. Через пару мгновений он заговорил снова: – Теперь представь, что Рене целует тебя. Не важно, где и при каких обстоятельствах. Вы просто снова поцеловались. Представь этот момент как можно детальнее, подумай, что ты чувствуешь. Я дам тебе время. Я рвано выдохнула и подключила воображение. Рене стоит передо мной и смотрит мне прямо в глаза. На её лице растягивается улыбка, на моём – тоже. Она делает шаг вперёд, обхватывает мой подбородок своими нежными пальцами, это прикосновение вызывает мурашки. Её тёплое дыхание совсем рядом, мои руки как бы по инерции обнимают её талию. Я первая накрываю её губы своими, делаю это уверенно и чувственно. Она отвечает мне точно так же, заводит прядь моих волос за ухо и гладит меня по спине. Я прижимаю её к себе, стараюсь оказаться как можно ближе, ускоряю темп поцелуя. Она от чего-то смеётся, отрывается от моих губ и быстро целует меня в кончик носа. Мои щёки розовеют, мне хочется обнимать её и улыбаться до боли в уголках губ. Я резко раскрыла глаза. Сердце забилось чаще, а на губах снова оказался вкус клубники. Щёки горели, дыхание прерывалось, но я точно знала, что чувствовала. – Мне это нравится, – выпалила я, всё ещё не веря своим словам. – Я чувствую радость, трепет, нежность, желание быть ближе к ней. Я на секунду замолчала и уже спокойнее продолжила: – Я хочу обнимать её, Итан. Мне так нравилось ощущать тепло её кожи! Это казалось мне даже более интимным, чем поцелуи. Брат молчал. Я знала, что таким образом он даёт мне возможность дойти до правильных мыслей самой. В данный момент мне этого хотелось меньше всего. – Ты думаешь, всё очевидно? – робко спросила я. – Для меня – да, – заключил он, – но решать всё равно тебе. – Просто... Испытывать такое к лучшей подруге – это как-то... – Неправильно? Странно? – Да. Итан выдохнул. Я подумала, что в этот момент он качает головой, думая, как мне тяжело. – Вспомни меня и Адама. Наши, как ты их называешь, неправильные чувства помогли нам перейти к новому этапу, и мы оба об этом не жалеем. Кто сказал, что у тебя и Рене такого не может быть? – Я ничего из этого не говорила, – пробормотала я. – И не говори, что по началу тебе было легко принимать тот факт, что ты хочешь целоваться со своим лучшим другом. – В этом ты права, – протянул Итан. – Вначале всегда тяжело. Зато в будущем с большой вероятностью будет легче. – Кто сказал? – прошептала я. – Я тебе это говорю. Я прикрыла глаза и провела руками по лицу. – И ты только что признала. – Что я признала? – Ты всё прекрасно знаешь. Я уставилась в потолок, издав изнемождённый полустон. Мне было известно, о чём только что говорил Итан, но произнести факты вслух, не подбирая удобных синонимов, было даже страшно. – Не бойся сказать всё как есть, – полушёпотом намекнул брат. Глаза закрылись. В голове снова была она, наша прогулка и наш поцелуй. Я сконцентрировалась на приятных ощущениях. Благодаря этому страх слишком быстро и внезапно ушёл, уступив место необычайной решительности. – Ладно, – уверенно произнесла я. – Да, я влюблена в свою лучшую подругу, и эти чувства взяли своё начало далеко не сегодня. На том конце провода послышались аплодисменты. Я начала смеяться. Не только от реакции Итана, но и от своей смелости. Это был смех, с которым ушли все мои тревоги и сомнения и от которого мне стало легче дышать. Теперь я понимала, каково это – радостно смеяться от того, что в твоей жизни всё складывалось просто и понятно. – Она наверняка расскажет тебе о сегодняшнем случае, – догадалась я. – Она мне уже тысячу сообщений настрочила, – усмехнулся брат. – Не говори мне, что в них, – отрезала я. – Я и не собирался. Это было бы нечестно по отношению к ней. – Знаю. Я говорю это, чтобы ты даже намёков не давал. Дальше я как-нибудь сама, – заключила я и поспешила добавить: – Сама, выговариваясь тебе. – Я буду только рад выслушать, – по голосу Итана было понятно, что он улыбается. Мы помолчали. Я ощущала необычную лёгкость, счастье и окрылённость, и всё это даже без образа Рене в моей голове. «Она не занимает все мои мысли. Я не зависима. Это похоже на что-то здоровое», – воодушевлённо подумала я. – У тебя какао случаем не остыло? – неожиданно спросил брат. – Блять! – выкрикнула я и схватилась пальцами за кружку. – Ещё вроде тёплое. Температура оказалась идеальной. Я уселась поудобнее, сделала маленький глоток, концентрируясь на нарастающем ощущении тепла в груди. – Меня удивляет то, что ты привязалась к Рене только сейчас, – задумчиво протянул Итан. – А должна была раньше? – недоумённо спросила я. – Вы подходите друг другу. – Угу, вот только мы с тобой очень похожи. И, получается, я Рене подхожу, а ты – нет, – я закатила глаза и покачала головой. – Мы ведь не две капли воды, – на выдохе произнёс он. – И вообще я как-то говорил с Рене на эту тему. Ещё давно. – О нас с ней? – удивилась я. – Нет. Обо мне и ней. У нас не было романтических чувств друг к другу, но мы обсуждали всё в духе «А если бы...» и пришли к выводу, что из этого бы ничего толкового не вышло. По разным причинам. Я медленно кивнула. Этот факт был мне известен, но я не думала, что ребята обсуждали это всё настолько открыто. – Но я, не побоюсь этого слова, люблю её, – неожиданно и очень уверенно сказал Итан. – И она меня. Мы озвучивали эти мысли друг другу. – Я не сомневалась. Два человека, которые ценят слова. – Угу. И тебя она любит. – Я же сказала, – сконфуженно затараторила я, – не... – ...Как подругу. Она сказала мне об этом ещё в тот день, когда ты в актовом зале опозорилась. Последнее слово заставило меня истерически рассмеяться. – Вообще-то не опозорилась, а защитила честь представителей ЛГБТ-сообщества! – гордо бросила я. – О-о-о-о, вот, значит, как мы заговорили! – нараспев протянул Итан. Смысл его предыдущих слов дошёл до меня не сразу, поэтому я неуверенно уточнила: – Она... Любит меня? – Угу. – Так странно, – воодушевлённо проговорила я. – Я такие чувства могу испытывать либо к родственникам, либо к партнёру. А к друзьям... Не знаю. – Можешь, – уверенно заключил Итан. – Просто не признаёшь или не имела настолько близких друзей. Дружеская любовь вполне реальна, и её можно отделить от романтической. Дальше мы дискутировали на тему любви. Вернее, брат приводил какие-то психологические аргументы, а я внимательно слушала и изредка вставляла свои пять копеек. Я была приятно вымотана эмоциями сегодняшнего дня. Над головой дамокловым мечом всё ещё висел вопрос взаимоотношений с Рене, но я решила его отложить и пока не расставлять точки над «ё». Было бы логичнее обсудить это всё в момент, когда мои чувства будут плескаться через край. – ...Поэтому любовь нельзя назвать единением двух душ, – уверенно заключил брат. – Две души должны лишь сосуществовать вместе, а не сливаться в единое целое. – Да, – сонно протянула я. – Ты действительно согласна или просто соглашаешься со всеми моими словами, чтобы я уже дал тебе поспать? – рассмеявшись, спросил Итан. – Я реально согласна, – кивнула я и медленно улыбнулась. – Но спать... Да, не помешает. – Слушай, я не помню, чтобы ты ложилась в десять вечера. – В десять? – шокированно переспросила я. – Ну, в двадцать минут одиннадцатого. – Я думала, что сейчас часов двенадцать. Я потянулась на кровати и зевнула. Веки закрывались сами, а кровать так и манила своим уютом. – Иди ложись, – мягко проговорил Итан. – И пусть тебе приснится Рене. – Угу, тебе тоже, – я закатила глаза, а затем резко посерьёзнела: – Спасибо, что выслушал. – Ерунда, – отмахнулся он, хотя по голосу я слышала, что ему понравилась эта фраза. – Всё, давай. Я лениво нажала на кнопку завершения звонка. Нужно было завершить вечернюю рутину и помыть чашку после какао. Ничего из этого делать не хотелось.