Неожиданный поворот судьбы

      Почему-то Эду и Ирис выбрали именно кафе Мигела, чтобы перекусить. Видимо, там и впрямь делали самые вкусные бутерброды в Рио. Впрочем, Ласерда не очень хотела туда идти, после всего пережитого, но Фернандос её уговорил, приведя аргумент, что в этом нету ничего такого. Впереди их ждал приятный ланч и крайне нежелательный сюрприз…       После драки на конезаводе, Элена, ищущая поддержки хоть у кого-нибудь в своей правоте и справедливости обвинений, тоже решила нагрянуть к Мигелу. Он уже знал о том, что женщина хотела спасти дочь при помощи своей беременности и ничуть не обижался на неё, хоть они до сих пор и не были снова вместе, но вот ему, единственному, Ласерда старшая всегда могла пожаловаться на свои проблемы. И именно в магазин семьи Сариано и поспешила она.       Лишь только Эду и Ирис вошли в зал кафе и выбрали столик. Фернандос уже было собирался вежливо подвинуть стул для своей спутницы, как оба они попались на глаза Элене.       И та разозлилась не на шутку.       Её дочь, её дорогая девочка сейчас находилась между жизнью и смертью, в тяжёлом состоянии в больнице, она сама, забеременела в столь позднем возрасте, отказавшись от всего и от всех, чтобы спасти Камилу, она же чуть дважды не потеряла этого ребёнка в борьбе за справедливость, а Эду, муж её дочери, столь нагло и бесцеремонно расхаживал по кафе с этой подлой девицей. В один момент Элена вспомнила, сколько горя и беспокойств принесла Ирис её дорогой девочке, сколько заставила понервничать её саму, чуть последней надежды на спасение Камилы не лишила, и справедливый гнев праведным пламенем полыхнул в Ласерде старшей.       Ну, на этот раз всё, на этот раз наглая девица перешла все границы, и она своё получит, непременно получит!       Резко сорвавшись с места, Элена фурией понеслась в сторону ничего не подозревающей парочки и грубо нарушила их спокойствие, буквально накинувшись на Ирис.       — Ты, мерзавка, дрянь! Да как до тебя не доходит!.. Да как ты смеешь клеиться к Эду в такой момент! У тебя совсем нет ни души, ни совести! Мерзкое отродье! Из-за тебя, из-за такой подлой гадины Эду, не может сидеть с Камилой! Да я тебя сейчас…       Элена просто полыхала огненной яростью, грубо тыча Ирис указательным пальцем в грудь, и совершенно не замечала, ни где она находится, ни кто находился рядом с ними.       Просто переполняемая справедливым гневом, Лачерда старшая кричала всё это в сердцах, и уже намеревалась было снова броситься в бой, дабы раз и навсегда проучить наглую девицу, которую не смогла допроучить в «Аросе», но…       Внезапно в разговор вмешался Эду.       Всё это время стоя рядом с обеими сёстрами и выслушивая всё, что говорила Элена, совершенно не думая о том, как вообще это звучит и выглядит, Фернандос тоже постепенно начинал закипать и, в конце концов, сорвался.       Резко ухватив женщину за руку, чтобы та перестала наконец-то тыкать пальцем в грудь несчастной, так и замершей в недоумении Ирис, и обратила внимание на него.       Вся эта история с Эленой и Камилой, уже порядком начинала поднадоедать Эду. Сначала он влюбился в мать и искренне хотел быть с ней, потом к нему привязалась дочь, и Элена бросила своего возлюбленного ради Камилы, а затем и вовсе его женили на ней обманом, давлением и чуть ли ни силой, теперь же вся эта семейка полностью переходила границы дозволенного, считая, что, если Фернандоса по его доброте и простоте душевной так легко можно было заставить сделать что-то, что они полностью могли контролировать его и управлять его жизнью.       Нет, на этот раз не выйдет, и даже у смиренно принимающего свою нелёгкую судьбу Эду, на этот раз терпение закончилось!       Чуть потянув Элену на себя так, чтобы она всмотрелась ему в глаза, Фернандос чётко и произнёс:       — Я — не марионетка, чтобы мной так легко было управлять. Я сам решаю, где и с кем мне быть… А ты, Элена, сейчас ведёшь себя не достойно. Мы с Ирис — просто друзья. И если вы с Камилой не любите Ирис — это не значит, что все ваши близкие тоже должны перестать с ней общаться.       Как бы в подтверждение своим словам, Эду чуть сильнее дёрнул руку Ласерды старшей, чтобы та окончательно пришла в себя и всё поняла. Пожалуй, впервые в жизни Фернандос так жёстко разговаривал с Эленой, и он даже сам не заметил, когда такое желание дать ей отпор проснулось в нём, но сейчас ситуация того требовала.       Однако, вопреки всей стойкости, серьёзности и убедительности Эду, Элена, кажется, ещё хотела было что-то сказать в ответ, дабы поспорить, опровергнуть факты из-за своей любви к дочери, но на скандал, образовавшийся в кафе книжного магазина, вовремя подоспел Мигел.       Как всегда, нежно и трогательно обняв Элену за плечи, он поспешил увести её в свой кабинет. Бережно, усадив женщину в кресло, напротив письменного стола, Сариано произнёс:       — Успокойся, Элена… В твоём состоянии нельзя так нервничать. Может быть хочешь сока, воды, кофе…       А затем окружил свою возлюбленную таким вниманием, как будто пытаясь в сотый раз понравиться ей снова, что Ласерда старшая позабыла обо всём на свете.       Решив не усугублять ситуацию, Эду и Ирис нашли другое место для ланча, а затем, Фернандос вызвался довезти Ласерду младшую до конезавода обратно. В конце концов, он её вытащил на эту спонтанную прогулку в Рио, ему и следовало позаботиться о том, чтобы она без лишних происшествий вернулась обратно домой.       Как ни странно, Эду и Ирис замечательно провели время вместе, им было легко и приятно в компании друг друга, и из-за ссоры с Эленой они ещё больше чувствовали уют и понимание ввиду сложившейся ситуации.       Фернадос довёз Ласерду младшую обратно до конезавода достаточно быстро. И, когда дорогая чёрная иномарка остановилась у самого входа в «Арос», Ирис вышла из машины. За ней последовал и Эду, ему хотелось попрощаться с новоиспечённой подругой, с которой они, как оба жертвы ситуации, чувствовали такое странное родство, хотя были близко знакомы не так давно.       Но, девушка опередила его и заговорила первой. Ирис всегда отличалась задорностью, бойкостью и смелостью во всём.       — Спасибо, что подвёз меня до конезавода, — приятно улыбнувшись, ласково произнесла она, а затем, резко погрустнела в тысячу раз виновато опустив глаза.       Ласерда младшая хоть и наслаждалась их новой дружбой, впервые за долгое-долгое время чувствуя на себе заботу и внимание, ощущая, что она хоть кому-то не была безразлична и радуясь, что хоть кто-то разделял её позицию по поводу Камилы и Элены, так же отчётливо осознавала, что всем этим создавала Эду проблемы. Большие проблемы. А ведь он столько сделал для неё за последние дни, сколько не сделала вся её родня, со дня смерти Алессио и Ингрид. Но… Ирис умела любить. Умела быть благодарной и жертвовать своими интересами в пользу тех, кого она ценила. А потому, глубоко и тяжело вздохнув, девушка сказала то, что должна была сказать, здесь и сейчас.       — Но, наверное, нам лучше больше не видеться.       Ласерда младшая была кратка, однако в её словах было столько глубокого смысла.       Не ожидав подобного трезвого предложения, Эду так и замер на месте, пытаясь всмотреться в её бездонные глаза. Он понимал, что в какой-то степени Ирис была права, даже в словах Элены была некая доля правды, но, почему-то сейчас, он никак не мог оторваться от таких глубоких, трогательных, блестящих глаз девушки. И Фернандосу совсем не хотелось поступать так, как было «правильно».       — В нашем общении нет ничего плохого, — лишь спустя несколько минут затянувшегося молчания, отозвался парень, искренне стараясь утешить девушку, — И ты не должна избегать меня только потому, что так хочет Элена.       На сей раз слова Эду прозвучали более уверенно. Он был твёрд в своём решении и в том, что он сейчас говорил.       Как бы в подтверждение в своей правоте, в проявление заботы и поддержки, в попытке утешить такую же родную, страдающую от всего этого душу, Фернандос чисто интуитивно потянулся рукой в сторону Ирис. Грубые пальцы слегка коснулись её нежной щеки мягким гладящим движением приподнимая голову и заставляя девушку всмотреться парню в глаза.       Лёгкий ветер трепетал одежду, ласково щекоча прохладой кожу. Злёная листва вольготно шуршала в пространстве. И мир казался таким бесконечным и бескрайним для них двоих. Как будто открывая полную свободу действий, впервые и навсегда.       Эду и Ирис, стоя друг на против друга, всё ещё неотрывно глядя друг другу в глаза, под этим велением мгновенной свободы и безграничного ощущения мира, постепенно начали сближаться. Ещё миг, запечатлённый в вечности, и их губы невольно соприкоснулись друг с другом, сначала в ласковом, нежном касании, затем всё больше и больше углубляя поцелуй. Контакт, столь близко установленный душевно, теперь был установлен и физически. Навсегда объединяя, когда-то две одиноко-страдающих души, вместе.