Амплерикс. Книга 3. Полет ласточки

Уже с бортов каравеллы Лерия начала наслаждаться красотами Саами. В своей школе на Аладайских озерах она очень любила делиться с учениками знаниями об этой удивительной земле. Лерия рассказывала ребятам о том, что до заключения Старого Договора жизнь в Саами была лучшей, ибо земля эта находилась на равном удалении от Огненного моря, Эрзальской долины и Эр-Нерая, и именно тут огонь, воздух и вода встречались и давали возможность жизни. И сейчас, тысячи лет спустя, когда благодаря Старому Договору даже самая отдаленная территория Амплерикса получала живительное благо трех великих стихий, деревня Саами продолжала быть заветным местом для тех, кто не мог позволить себе дорогую жизнь в столице, Гальтинге или Серебряной Слезе, но жаждал комфорта. Почти всегда над Саами было чистое черное небо, богатое огненными сферами, щедро освещающими сочную желтовато-изумрудную траву деревни. Саами была одним из тех мест, где воспитывались и тренировались доблестные плавийцы. Где-то здесь сейчас Лерия сможет отыскать Медо Дайтана, откомандированного секретарием Далонгом на дальнейшую службу, а заодно — на обучение молодых плавийцев. Она заприметила Медо издалека. Он стоял в центре поляны, окруженный обучающимися юными плавийцами, которые скакали вокруг своего предводителя на конях с мечами в руках и на смешных высоких чучелах учились отсекать головы воображаемым Хищникам. Лерия стояла неподалеку и с улыбкой наблюдала за тем, как Медо время от времени подхлестывает коней кнутом. «Увереннее, увереннее! — командовал опытный плавиец. — Настоящий Хищник не будет ждать, пока вы соизволите набрать нужную скорость. И, выбирая между вашим конем и вами, долго думать Хищник не будет». Тренировка подошла к завершению. Вымотавшиеся курсанты слезли со своих скакунов и, обливаясь струями пота, за поводья вели коней к Арамею, чтобы позволить им напиться, а еще искупаться самим. Провожая их взглядом, уставший Медо стоял ровно. Он упер руки в бока, запрокинул голову, закрыл глаза и в полузабытьи нежился в теплом свете огненных сфер. Плеяда небесных светил обрамляла оранжевыми лучами его мощное тело, от которого даже на расстоянии веяло необычайной надежностью и нерушимостью. Медо почувствовал, что кто-то мягко приближается к нему со спины. Натренированное чутье плавийца всегда могло подсказать ему, ждать ли опасности от неизвестности. И сейчас он не ощущал опасений. Он почувствовал лишь нежное прикосновение прохладных женских рук, которые закрыли ему глаза. «Угадай — кто», — от этого знакомого голоса у Медо перехватило дыхание. Не повернувшись, он поднес мощные руки к своей голове и коснулся ими ладоней Лерии, закрывающих ему глаза. Медо мягко отвел ладони девушки от своего лица, развернулся и легко подхватил Лерию — почти так же, как в свое время сделал Эрви, отыскав любимую на Аладайских озерах. Лерия звонко рассмеялась, и Медо поставил ее на землю. — Ты приехала ко мне, — шепнул он, глядя на красивое лицо Лерии и ласково проводя пальцами по ее щеке. — Помнится, ты звал, — смущенно сказала девушка. — Небеса, как же я счастлив видеть тебя… — Я тоже, — улыбнулась она. В этот миг она презирала себя. Да, без сомнений, она рада была видеть плавийца, который оказывал ей там, в Триарби, настойчивые знаки внимания. Но это была совсем не та радость, какую она испытала, когда на Аладайских озерах ее отыскал любимый Эрви. Лерия помнила сбивчивое признание Медо Дайтана в любви, но только признание Эрви нашло истинный отклик в ее душе. Даже сейчас, изучая восторженный, полный любовных чувств взгляд плавийца, Лерия думала лишь об Эрви. И о том, что ради Эрви она решилась на побег из Аладайских озер и явилась сюда, в Саами. К тому, кто без раздумий согласится взять ее в жены. И пусть об этом как можно скорее узнает ее любимый. Пусть возненавидит ее за непростительное предательство, за то, что она решила отдать себя другому. Только так Лерия сможет остудить пыл Эрви, не обречь его на жизнь с ней. На жизнь, которую она жадно желала, но которая принесла бы Эрви одну только боль бесконечных поисков своей жены, в очередной раз исчезнувшей без следа. И сейчас ей остается, поступившись своей совестью, ради Эрви лгать плавийцу. — Когда тебя откомандировали из Триарби в Саами, я долго размышляла, — начала Лерия свою сладкую ложь. — И в какой-то момент поймала себя на мысли, что скучаю по тебе. — Не было ни мгновения, чтобы я не думал о тебе. — Медо прижал девушку к себе. — Я не хочу знать, почему ты решилась приехать ко мне. Ты со мной, и о большем я не смею просить черные небеса. — Меня лишь немного пугает то, что девушка, которая сама напрашивается в жены, вынуждена ощущать некоторую неловкость. — О какой неловкости ты можешь говорить, опомнись! Я мечтал о том дне, когда вновь смогу увидеть тебя, и даже встреча с самым смертоносным Хищником не пугала меня так, как страх не увидеть тебя еще хотя бы раз. — Стало быть, у меня еще есть шанс принять твое предложение руки? — робко спросила Лерия. — Шанс, — улыбнулся Медо. — Это не шанс, но величайшая милость, которую ты можешь мне оказать. И если ты решила, то… Медо прервался. Не сводя глаз со своей любимой, он опустился перед ней на колени, взял ее руки и, сильно волнуясь, произнес: — Ты станешь моей женой, Лерия? — Стану, — ответила девушка. Медо поднялся, приблизился к Лерии, завел ее волосы за спину и, прикрыв глаза, нежно поцеловал ее в губы. Она гнала из головы образ Эрви, насколько позволяли ей силы, но их так и не хватило. *** Дейна проснулась и посмотрела на свой старый эспир. В темноте комнаты она с трудом разглядела слабую зеленоватую точку у самого основания хрустальной спирали. Еще немного, и точка нальется свечением, оповестив о наступлении утра. Значит, пора вставать с кровати. Когда она вышла на кухню, то увидела сидящего за столом Каллайна. Хозяин дома заканчивал свой завтрак и наливал в кружку горячий чай. — Я сказал, что надо встать до наступления утра, — дуя на напиток, недовольно сказал пират. — Мой эспир говорит, что утро еще не наступило, — с безразличием ответила Дейна. — А мой эспир поспорил бы с твоим. — И что, устроим им дуэль? Или уже отправимся в путь? — Отправимся. Не голодна? — Нет. Я предпочитаю пропускать завтраки. И не тратить время понапрасну. Перед тем, как покинуть дом, Каллайн прошел в спальню к Лагею. Мальчик сладко спал, скомкав одеяло и положив ноги на подушку. Каллайн бережно вытащил конец одеяла из-под его ног и укрыл Лагея. Мальчик приоткрыл глаза и спросонья посмотрел на пирата. — Дядя Каллайн… — Все еще пребывая в сновидениях, мальчик медленно шевелил губами. — Спи, спи. Рано еще. Мы с тетей Дейной отлучимся. Я оставлю тебе завтрак на столе. Сам поешь, ты уже взрослый. — Ага. — Лагей широко зевнул и провалился обратно в сон. На улице встречались редкие пираты, хотя город Маударо еще спал. Каравелла поднялась в воздух. Каллайн раскрутил штурвал, и судно, развернувшись, резво поплыло в туманную бездну, надежно оберегавшую пиратский город от внешнего мира. — Как она летит здесь? — спросила Дейна. — Тут же нет эрзальских ветров. — Про Старый Договор слыхала? — Каллайн всматривался в дымчатую сплошную пустоту. — Эрзальские ветра есть везде. Чтобы проникнуть в Маударо, им не нужны ни компас, ни каравеллы, ни дозволение. — Скажи мне, как вы выводите каравеллы из города и возвращаете их обратно? Как ориентируетесь в тумане? — Узнаешь, если эта твоя ходка будет успешной, — только и ответил Каллайн. Но Дейна успела заметить, что пират бросил свой эспир в железную емкость, что стояла у него на полке под штурвалом. В какой-то момент туман стал таким густым, что Дейне показалось, будто сейчас они врежутся в него, а каравелла разлетится в щепки. Но нос корабля напористо и без усилий пронзал туманную толщу, которая казалась непроходимой лишь на первый взгляд. Через некоторое время дымка начала постепенно рассеиваться, и внезапно Дейне в глаза ударил яркий утренний свет небесных сфер. Каравелла вышла из туманности, набрала скорость и полетела на полных парусах. Небо в этот день было лишено туч, и Дейна хорошо могла рассмотреть землю. Она была каменистой и мертвенной, без травы и кустарников. По мере того, как судно разгонялось, ландшафт менялся. Вместо голых суровых камней началась степь с редкими кустами, а затем поверхность и вовсе сменилась тонким слоем мягкого песка. Всмотревшись вдаль, Дейна увидела, что прямо по курсу стоят невысокие безмолвные дюны. Пейзаж отливал красновато-желтыми красками. Еще немного, и каравелла зайдет на территорию Песочных рукавов. Каллайн коснулся штурвала, и каравелла взяла курс правее, чтобы обогнуть тюрьму. — Мы предпочитаем не летать близко к Песочным рукавам, — пояснил пират. — Риск натолкнуться на судно плавийцев. — Но нашу каравеллу не отличить от торговой, — сказала Дейна. — На вид — не отличить. Но даже идиоту понятно, что корабль, летящий к тюрьме с севера, отчалил от Маударо. Лишнее внимание нам ни к чему. Песочные рукава остались далеко слева по борту. Расстояние было таким большим, что Дейне, как она ни старалась, так и не удалось хорошо разглядеть самую суровую и опасную тюрьму Амплерикса. Ее глаза заметили лишь два больших холма на горизонте. Быть может, это и были Песочные рукава. Сегодня плебры явно не скупились на огненные сферы. Наполненные ярким пламенем шары взмывали в черное небо один за другим и хаотично застывали там, будто их прибили к небосводу гвоздями. Бескрайние широты Западного Амплерикса завораживали Дейну, которая всю свою жизнь провела в Аджхарапе, в восточной части планеты. В нескольких милях от места их плавного полета искрилось извилистое русло Арамея. — Дальше по курсу лежит Медистое плато, — сказал Каллайн. — Богатая земля. А миль через сто выйдем на линию, где торговые каравеллы из Медистого плато и Триарби прокладывают свои маршруты в сторону Эрзальской долины. На этой широте обычно есть чем поживиться. — Как вы нападаете на торговые каравеллы? — спросила Дейна, всматриваясь вдаль. — Каралла пустила меня с тобой не для того, чтобы я играл роль твоего учителя. Ты вызвалась стать пиратом — так пробуй. Дерзай. Хочешь, нападай. Хочешь, умоляй. Хочешь, — при этих словах он отвел глаза в сторону, — притворяйся. — Хм, ну ладно, — кивнула Дейна, восприняв слова пирата как дружескую подсказку, которую Каллайн не должен был ей давать. Впереди по курсу маячили три точки. Пиратская каравелла не сбавляла скорости. И вот уже Дейна могла видеть, что те точки — это суда, летящие со стороны Медистого плато по направлению то ли к Эрзальской долине, то ли к Саами. Две каравеллы разошлись и поплыли по воздуху в разные стороны. Третья же устремлялась прямо навстречу к Дейне и Каллайну. Дейна старалась рассмотреть, сколько народу на той каравелле, но пока расстояние до незнакомого корабля было слишком большим, и ее глаз не мог разглядеть пассажиров. — Прими левее, — не отрывая взгляда, бросила Дейна пирату и добавила: — Пожалуйста. Каллайн хмыкнул, но послушался. — Как знаешь. Ты сегодня здесь пират, не я. Если глаза не обманывали Дейну, на каравелле было человека три или четыре. На правой палубе и на корме приближающегося к ним корабля можно было видеть сколоченные дощатые ящики, поставленные в три ряда друг на друга — должно быть, товар, который торговцы везли на сбыт, заранее прикидывая возможную выручку. По просьбе Дейны пират сбросил скорость, и вот уже каравеллы начали равняться. Дейна судорожно соображала, как лучше повести себя. Она подскочила к Каллайну и что есть силы ударила ему в нос кулаком. — Какого… — воскликнул пират, схватившись за нос, из которого струей потекла кровь. — Не ори и подыграй мне, — шикнула Дейна. Несмотря на возраст, она лихо вскочила на борт своего судна и принялась размахивать руками и кричать. Торговая каравелла тоже сбавила ход, и вот уже суда притирались друг к другу боками. На борту торговой каравеллы показался купец. Он ухватился рукой за веревку, свисающую с мачты, и крикнул Дейне: — Что у вас приключилось? — Хвала черному небу! — протягивая к нему руку, жалобно заговорила Дейна. — Хоть кто-то встретился нам на пути. Добрые господа, молю о помощи! — Да что стряслось? — В глазах торговца стояло непонимание, но не страх. — Мы с племянником летим в Триарби из Саами. Заплутали, трое суток не можем понять, где находимся. Я везу племянника к столичному лекарю. У него припадки участились. Кровь из носа хлещет. Ни марли с мазями, ни капли… Ничего не помогает. Наш травник сказал, что только в Триарби его можно исцелить. Я сама-то не умею каравеллу водить, а племяннику не до того. Боюсь, кабы не отдал Хранилищу свою душу по дороге. Прошу, помогите нам! — Конечно, а что нужно сделать? — сочувственно посмотрел на нее деквид. Рядом с ним показались фигуры еще троих торговцев, которые принялись о чем-то перешептываться со своим компаньоном. Затем тот повернулся обратно к Дейне и сказал: — Мы с радостью окажем вам помощь. — Нам бы воды, — сказала Дейна. — Наши запасы иссякли еще вчера вечером. Умираю от жажды. Про племянника вообще молчу. У вас не найдется для нас хоть немного воды? — Конечно, — ответил купец, протягивая ей руку. Дейна схватила ее, ловко перебралась на каравеллу торговцев и взглядом приказала Каллайну последовать за ней. Пират, все еще прижимая разбитый нос рукой, тоже перебрался на торговый корабль. Купец ушел куда-то в глубь каравеллы. Его товарищи бережно усадили Дейну на лавку и там же позволили присесть Каллайну, чья рубашка была испачкана кровью. Купец вернулся с кожаным мешком в руках. Вытащив каучуковую пробку, он протянул мешок Дейне, и та принялась жадно глотать воду, хотя пить ей вовсе не хотелось. Утерев рот рукавом, она протянула воду Каллайну, но у того гораздо хуже получилось имитировать жажду. — Если вам в Триарби, — говорил тем временем купец, — то лететь нужно к северо-западу от этого места. Мы сами оттуда путь держим. Через пару дней доберетесь. Ветер хороший. — Да что толку, — раздосадованно ответила Дейна. — Племянник каравеллу все равно вести не сможет. — Мы бы вас довезли до столицы, — начал оправдываться купец, — но не можем опоздать в Гальтинг. У нас встреча. — Торговать, поди, летите? — Да. Везем ткани. Два месяца обменивались красным огнем с гальтингским закупщиком, пока не удалось сторговаться. Если не привезем товар к сроку, он отменит сделку. — Конечно, конечно, — закивала Дейна. — Я и не смею просить вас ни о чем таком. Все понимаю. Дадите нам перевести дух хоть немного? Не хочу наглеть, но мы бы и от пригоршни семян не отказались. Рот не знавал ни зернышка уже день как. — Для меня не накормить голодающего — что совершить преступление. Мы отсыплем вам немного семян в дорогу и дадим готовых лепешек. И воды. Так, чтобы хватило до столицы. — Не знаю, как и благодарить вас, добрые люди, — причитала Дейна. Если бы в свое время она не расправилась с братом и не стала мэром Аджхарапа, то спокойно смогла бы иметь свой хлеб, трудясь в городском театре. Не заподозрив подвоха, купец и его напарник поставили на пол перед Дейной и Каллайном мешок с провизией и начали бережно вытаскивать оттуда еду. Дейна точно ждала этого наилучшего момента. Она резко вытащила из-за пояса припасенный еще в Маударо кинжал. Два быстрых движения — и шеи купцов были вспороты. Они не успели издать ни звука. Остальные двое торговцев испуганно обернулись, только когда до них донесся стук упавших на палубу тел товарищей. Они застыли в ужасе, таращась на лужу крови, которая медленно растекалась под убитыми. Дейна воспользовалась заминкой и пырнула третьего торговца кинжалом в живот, с силой ведя клинок выше, к груди. Оставшийся в живых четвертый торговец выставил перед собой руки и, бормоча что-то неразборчивое, попятился назад. Он уперся в мачту и опустился на колени. — Умоляю! Забирайте товар. Только жизнь не забирайте. — Много можно выручить? — сурово спросила Дейна, вытирая кинжал о рукав. — На сот… со… На сотен восемь рассчитывали, — запинался торговец. — Ткани редкие, дорогие. — Недурно. Совсем недурно, — удовлетворенно кивнула Дейна. Она присела перед торговцем, который не переставал прерывисто бормотать. Дейна прислонила палец к его губам, а второй рукой медленно вонзила кинжал ему в шею. Кровь хлынула из раны и изо рта торговца. Он захрипел, обмяк и умолк. Дейна встала и, обернувшись, посмотрела на Каллайна. Тот был настолько удивлен всем случившимся, что молчал. Дейне на мгновенье показалось: Каллайн молчит именно потому, что всерьез боится ее. — И? — бросила она ему. — Какие оценки мне выставит достопочтенная экзаменационная коллегия? Если я сдала, конечно. Каллайн не ответил ей. Ногой он небрежно откинул голову одного из убитых торговцев и прошел в глубь каравеллы. Кивком он указал Дейне на ящики с тканями. Когда последний из четырнадцати ящиков оказался на борту пиратской каравеллы, Дейна с Каллайном упали на свою палубу, мокрые от пота. Переведя дух, пират встал первым. Он прошел к носу своей каравеллы, присел рядом с кованой чашей, в которой горел огонь, и зажег от пламени несколько лучин, обмотанных промасленной тканью. Затем Каллайн перешел на разгруженную торговую каравеллу, залез по лестнице на мачту и поджег паруса. Пока пламя не объяло паруса полностью, он захватил мешок с едой и питьем и вернулся на свою каравеллу. Не говоря ни слова, он раскрутил штурвал, и корабль поплыл обратно в сторону Маударо. Дейна была очень сильной. Но возраст давал о себе знать, и от складирования ящиков с тканями она до конца еще не пришла в себя, поэтому сидела на лавке их с Каллайном пиратского судна и наблюдала, как торговая каравелла, превратившись в одну сплошную свечу, обреченно полыхала. Самая высокая ее мачта, надломившись, рухнула и полетела вниз, к Арамею, исчезнув в его водах. Они с Каллайном не успеют добраться до границ Песочных рукавов, а от торгового судна останутся лишь угли, которые эрзальские ветра разнесут по воздуху, сделав их бренной частью Западного Амплерикса. — Эспир. Эспир и особенная вода из ручьев Маударо, — это было первое, что сказал ей Каллайн за все время их пути обратно в пиратское прибежище, когда контуры Песочных рукавов нарисовались где-то вдали, справа по курсу. Дейна подошла к пирату и вопросительно посмотрела на него. — Так мы ориентируемся в туманности, — продолжил Каллайн. — Смотри. И он указал пальцем на железную емкость на полке под колесом штурвала. Емкость была наполовину наполнена водой, и там плавал эспир — как стрелка компаса. — Если эспир положить в воду, набранную в ручьях Маударо, он будет указывать путь. Его остроконечность всегда смотрит строго на юг, на Огненное море. А Маударо ровно на севере. Это помогает нам видеть дорогу в туманностях наших земель. Никто, кроме пиратов, не знает этого. — Пусть даже и знали бы, — с интересом произнесла Дейна, — без воды из ручьев Маударо эспир все равно не сработал бы. Так? — Верно заметила. — Стало быть, если теперь я обладаю этим знанием, — продолжила женщина, — то… я отныне пират? — Стало быть. — Но Каралла еще ничего не решила на мой счет. — Ты слышала ее условия. Если вернешься с добычей… А ты возвращаешься с таким уловом, какой раздобыть под силу не всякому опытному пирату. Каралла не сможет не сдержать свое слово. Иначе на нее не будут более смотреть, как на владычицу. — Почему Каралла? — спросила вдруг Дейна. — Почему она? Каралла молода. А Маударо кишит головорезами, у которых опыта, годов и загубленных жизней на счету явно больше, чем у нее. Почему владычицей признали именно ее? — Если ты всю жизнь рубишь головы и грабишь суда, то это делает тебя хладнокровным убийцей и вором, но не правителем. — Что сделало правителем ее? — Сложно ответить… — Вопрос Дейны заставил Каллайна задуматься. — Большинству пиратов попросту не нужен статус правителя. Им нужны еда, добыча, простор для действий без страха быть покаранным королевскими законами. Это ли не свобода, к которой все так или иначе стремятся? И для этого не обязательно стоять над кем-то. Достаточно стоять над собой. Вот я ни за что не захотел бы править. Уверен, что того не желает и большинство жителей Амплерикса. А Каралла… Она просто взяла этот статус, забрав его у прошлого владыки. С молчаливого согласия остальных. Ведь даже пиратское прибежище нуждается в равновесии и каких-никаких правилах игры. Люди неравны. Даже в тюремных камерах Песочных рукавов заключенные неравны. Всегда нужен тот, к кому остальные имеют возможность прийти за судом. Иначе их общество не будет, по большому счету, отличаться от поголовья ослов в Кередае. В Маударо той, к кому можно прийти за судом, стала Каралла. — Суд ее справедлив? — Настолько, насколько справедливости есть место в пиратских краях. — Тебе бы трудиться в Королевской библиотеке, — сказала Дейна. — Слушаю тебя и иногда задумываюсь, ты скорее пират или философ? — Одно другого не исключает. Бери штурвал. Смотри на эспир. И веди нас домой. Небольшая тренировка не повредит. Дейна снизила скорость, когда каравелла подлетела к границам пиратского прибежища и робко вонзилась в туманность. Она не сводила взгляда с эспира и вела корабль строго на север, глядя на то, как остроконечность эспира смотрит в противоположном направлении, на Огненное море, лежащее на юге. Иногда она косилась на Каллайна, точно спрашивая его, правильным ли курсом летит судно, но Каллайн не давал ей никаких подсказок. Сердце Дейны приятно заколотилось, когда после длительных слепых блужданий дымка рассеялась, а взору предстало чистое пространство Маударо. Она приземлила каравеллу на причал, и они с Каллайном спустились на каменную плиту, на которой стоял пиратский город. Пираты обступили судно. Дейна заметила, как один из них, недовольно окинув ее взглядом, сунул руку в карман, вытащил оттуда монету и вручил ее другому пирату. То, что на нее кто-то решился поставить, заставило Дейну улыбнуться. — Не думала увидеть тебя еще раз, — удивленно сказала Каралла, когда Дейна в сопровождении Каллайна зашла к ней в комнату. — Если оторвешь свою пиратскую задницу от стула и пройдешь к причалу, то увидишь еще и товар на сотни монет, — сухо бросила ей Дейна. Владычица Маударо моментально переменилась в лице и испуганно взглянула на Каллайна. Тот лишь кивнул. Каралла соскочила с кресла и ринулась к гавани. На глазах у остальных она взобралась на каравеллу и стала оглядывать четырнадцать ящиков с добычей. Она вскрывала одну крышку за другой, завороженно прикасаясь пальцами к дорогим тканям разной расцветки. — Тут добычи монет на пятьсот или даже на шестьсот, — неуверенно сказала Каралла, покосившись на Дейну. — На восемь сотен, — не без удовольствия поправила ее Дейна. — И часть ящиков твоя, сообразно с пиратскими порядками. — Пять. — Хищно озиралась Каралла. — Пять ли? Забирать себе более трети добычи… — Почесала подбородок Дейна. — Почти три сотни монет. С тем же успехом я могла бы платить в Аджхарапе налоги короне едва ли не целый год. — Но ты в Маударо, над которым у короны нет власти. Налогов у нас нет. Твоя ходка была испытанием, которое ты, без сомнения, выдержала. Испытание есть тренировка. И я могла бы забрать себе вообще всю твою добычу. Но я предпочитаю честность в делах. Поэтому возьму пять ящиков. Можешь не благодарить за эту милость. — И в мыслях не было. — А в моих мыслях — решить сегодня, принимать ли тебя в наши ряды. — Я уже в ваших рядах, — надменно ответила Дейна. — Мнишь себя пиратом, лапочка? — ехидно улыбнулась Каралла. — Как тебе сказать… Я, девушка в годах, в одиночку умертвила четырех торговцев. Обеспечила товара на восемьсот монет. Сама довела каравеллу до Маударо. Да-да, я знаю про эспир. Мню ли я себя пиратом? Или являюсь им по праву? — Как посмел ты рассказать ей про компас? — рыкнула Каралла на Каллайна. — Посмел, потому что она выполнила твои условия. И стала одной из нас, — ответил пират. — Или ты собираешься отпустить ее из Маударо с четырнадцатью ящиками тканей? Ты забираешь у нее пять штук. Значит, берешь свою долю. А раз так, то Дейна — часть нашей общины. Это было бы понятно даже сопливому Лагею. Обступившие их пираты с интересом следили за разговором. По их глазам опытная Дейна видела, что они всецело поддерживают слова Каллайна. — Да будет так, — снисходительно вымолвила Каралла, пусть все и понимали, что у нее не было выбора. Правительница Маударо отдала приказ занести к ней пять ящиков тканей и тихо удалилась обратно в белокаменный замок, а затем и толпа рассосалась. Дейна осталась стоять одна. На ее лице была улыбка, и она даже не старалась скрыть ее. Она безвозвратно покончила со старой жизнью. Новая жизнь будоражила ее фантазии и раззадоривала помыслы. Жизнь вне закона, вне иерархии. Жизнь, где одна лишь Дейна являет собой и закон, и суд, несмотря на власть Караллы. В таких условиях развернуться можно куда сильнее, чем в Аджхарапе. Она вспомнила этот город и поймала себя на мысли, что не вернулась бы туда, даже если бы сама Калирия Бальерос прилюдно пообещала ей снятие всех королевских обвинений. Ей больше не нужен был Аджхарап.